Варлорд. Политика войны

Глава 12 Комитет по вмешательству

Охотничье шато на Луаре редко использовалось по назначению, оно, скорее, было показателем статуса владельца — мсье Кошен выкупил замок у обедневшей ветви древнего аристократического рода и превратил в бонбоньерку-рококо.

А также в место, где можно вдали от посторонних глаз и ушей обсуждать серьезные вопросы. Здесь, под Орлеаном, в трех часах пути от Парижа сегодня собирались те, от кого зависела судьба Франции. Во всяком случае, поток оружия, которое делалось на заводах Schneider-Creusot, Hotchkiss, Renault и Brandt, обеспечивал уверенность Третьей республики в будущем.

Приехавший с утра Ося вежливо слушал пояснения жовиального владельца об истории замка с перечислением десятков громких имен из истории Франции, делал глубокомысленные замечания о пейзажах и батальных полотнах на стенах, а сам изнывал от нетерпения. Но он давно уже знал, когда надо торопиться, а когда необходимо показывать манеры и осточертевшую вежливость. За сотни переговоров, оставшихся за спиной, он привык к пустым реверансам, без которых считалось неприличным начинать, его даже перестал раздражать сигарный дым, частенько висевший над столом плотной тучей.

Утешало, что курящих предполагалось только двое — сам мсье Кошен и председатель совета директоров Hotchkiss, иначе предполагаемый многочасовой разговор вряд ли вытерпеть.

В небольшом зале с обитыми красным узорчатым шелком стенами первым бросался в глаза даже не стол, а громадный резной комод размером с виденный в Праге на Златой улице домик. Под стать ему были и массивные стулья красного дерева с бархатными сиденьями, и красный ковер во весь пол, и даже мощные деревянные балки перекрытий, от которых веяло столетиями.

Под картиной, изображавшей заседание Генеральных штатов, уже стояли двое — худой и желтоватый от почечной болезни Пьер Жуньо, технократ из Brandt, что-то тихо рассказывал седому и респектабельному до последней крайности мьсе Веберу из Hotchkiss.

Ося слегка поклонился и мимоходом оценил, что костюм у каждого стоил не меньше годовой зарплаты токаря. Поднявшуюся волну раздражения пришлось гасить, чтобы она не вырвалась наружу — слишком многое зависело от сегодняшнего разговора, буквально тысячи рабочих мест здесь, во Франции, и тысячи жизней по другую сторону Пиренеев.

— Господа, — начал мсье Кошен на правах хозяина, — надеюсь, мистера Шварца никому представлять не надо. У него есть сообщение чрезвычайной важности, которое затрагивает нас всех.

— Еще раз добрый день, господа, — слегка наклонил голову Ося. — Начну сразу с плохих новостей. Генерал Санхурхо сформировал в Бадахосе так называемое «национальное правительство», которое немедленно объявило о введении военной диктатуры. Мы полагаем, что Италия и Германия вскоре признают хунту в Бадахосе как законное правительство Испании. В этих условиях кабинет Леона Блюма, сформированный из членов партий французского Народного фронта…

На лица присутствующих набежала тень. Будь это волки, они бы оскалили клыки — впрочем, они и так волки делового мира.

— … намерен договориться с англичанами о введении эмбарго на поставки оружия в Испанию.

— Но… — поднял бледное лицо от тисненой золотом папки с бумагами Жуньо.

Ося предупредительно поднял палец.

— Вот именно. Это ставит под угрозу все наши контракты и, в особенности, платежи по ним. Это неустойки, простой и увольнения рабочих.

Ося твердо знал, что на рабочих-то собравшимся плевать с высокой Эйфелевой башни, но вот профсоюзы и угроза забастовки могли сильно повлиять на позицию собравшихся.

— Неустойки? — скривился Фабрис Буке, самый молодой из собравшихся, — Renault не будет их выплачивать, это форс-мажор!

— Не торопитеь, Буке, — мсье Кошен отечески похлопал его по руке. — Вы недавно среди нас, у договоров с мистером Грандером есть секретная часть, согласно которой действия правительства не являются форс-мажором, если их можно обойти.

Ося в который раз подивился предусмотрительности Джонни — он продавил именно такие условия при подписании контрактов, будто знал все наперед. Да если бы только это… В Германии все идет, как он предсказывал — приняты законы, определяющие, кто ариец, а кто нет. Но всем без разницы — подумаешь, евреи! Евреев и в Америке не любят, сколько раз приходилось слышать, что эти законы — всего лишь юридическое обоснование для проживания евреев в Германии. Дескать, евреи гражданами Рейха быть не могут, и надо как-то их урегулировать.

Даже если так, то цыгане тогда почему? Их же тоже за скобки? Урегулировать, надо же… Знали бы, как их урегулируют… «Германия — демократическое государство!», ага — в марте на выборах в Рейхстаг за кандидатов-наци проголосовало без малого сто процентов! Демократия, мать ее.

А Гитлер — респектабельный политик. Дороги вон строит, промышленность поднимает, Олимпиаду проводит в доказательство силы «арийского духа»…

— Мсье Шварц!

— Да-да? — встрепенулся Ося.

— Мы ценим ваш прямой подход и готовы ответить тем же, — мсье Кошен не стал ходить вокруг да около, — вы уверены, что коммерческий суд встанет на вашу сторону, если до него дойдет дело?

Ося выудил из элегантного кожаного портфеля несколько сшитых по три листов и раздал присутствующим:

— Вот предварительное заключение арбитража торговой палаты Цюриха.

Опыт не пропьешь — все сразу открыли последнюю страницу с выводами.

— Вся разница с передачей в суд лишь в том, что мы тоже понесем убытки, для вас же ничего особо не изменится. Потому-то я и предлагаю искать общее решение.

— Хорошо, если мы сумеем предотвратить эмбарго, — отложил швейцарские бумаги Буке, — то контракты с мистером Грандером не возбраняют продажи третьей стороне?

Ося приятно улыбнулся, хотя больше всего хотел расквасить породистый нос Буке. Жадная тварь, он уже прикидывал, как нажиться на войне побольше, втуливая свое оружие мятежникам!

— Мистеру Грандеру нет дела до того, кому еще вы продаете товар. Его интересуют оговоренные поставки. Но на всякий случай хочу заметить, что мятежники получают все необходимое от итальянцев и немцев.

— Чертовы боши, — прошипел Кошен, — снова они лезут со своим оружием.

— У вас есть шанс надрать им задницу, ничем не рискуя, — поддел Ося. — К тому же, мистер Грандер расплачивается сразу и наличными, а вот получит ли Санхурхо кредиты, пока большой вопрос.

Он точно знал, что ничего продать мятежникам у французов не выйдет — немцы не пустят, к тому же, если удастся отстоять грандеровские заказы, мощностей на иное не хватит.

— Господа, — встал Кошен, — предлагаю сделать перерыв, обед уже готов. Одно условие, за столом ни слова о политике и делах.

Сервированный в зале с гобеленами, под расписными плафонами потолка, обед являл гимн кулинарному искусству, но Ося все равно не замечал вкуса еды.

Разговор вился вокруг автомобилей и скачек, лучших курортов и премьер в опере, но Буке вдруг поинтересовался с несколько двусмысленной интонацией:

— Скажите, мсье Шварц, вы приехали с обеими секретаршами?

Старшие коллеги укоризненно взглянули на Фабриса — в приличном обществе такое не обсуждают, хотя сами не прочь узнать подробности. Буке же всем своим видом показывал «А что такого? Обычный рабочий вопрос».

— Разумеется, — подхватил Ося, — одна не справляется.

Кошен предпочел спрятать ухмылку за салфеткой, Жуньо за бокалом вина, а Вебер рубанул напрямую:

— А хотите, мы вас женим, мистер Шварц? Я знаю многих уважаемых людей, у которых дочери на выданье…

— Ни одна жена не выдержит моего стиля жизни, уж извините.

— А как выдерживают секретарши? — настырный Буке все тянул в свою сторону.

— Это их работа, за которую я плачу, — посмотрел ему в глаза Ося и цинично добавил: — Это обходится дешевле жены.

Ося знал, что такой цинизм оценят, и точно — собрание немедленно перешло к обсуждению семейных проблем и непомерных требований чад и домочадцев.

После кофе и перерыва на сигары, в ходе которого Ося и Буке на балкончике согласовали позиции, все вернулись к переговорам.

— Я не стал портить аппетит перед обедом, но по нашим данным…

К данным Grander Inc собравшиеся относились с уважением — корпорация частенько имела весьма точную информацию о грядущих бурях на рынке.

— … правительство Народного фронта готовит национализацию заводов Schneider в Левалуа-Перре и Клиши, а также производства танков Renault.

Буке кивнул:

— У нас такая же информация.

Кошен сжал зубами сигару, потом вынул ее и раздраженно ткнул в массивную бронзовую пепельницу.

В зале повисло тяжелое молчание. Воротилы лихорадочно считали возможные убытки или прибыли, если удастся подсунуть правительству проблемный актив.

— И на этом процесс не остановится. И мне кажется, что предотвратить национализацию и эмбарго вместе будет легче, чем по отдельности.

— Это все Блюм! — бросил Буке. — Чертов евре… Прошу прощения, мистер Шварц, я никак не хотел вас обидеть.

— Нисколько, — сладенько улыбнулся Ося, борясь с нестерпимым желанием отрихтовать Буке морду.

— Блюм упрется, как мул, — бросил Кошен. — Для него «солидарность» с Лондоном важнее национальной промышленности. Скажите, Джозеф, а что насчет ваших связей в правительстве?

Ося пожал плечами:

— Все было хорошо до смены кабинета. Мсье Фланден, который очень помог нам в деле с Банком Франции, в последнее время занимал пост министра иностранных дел и держал нашу сторону. Но сейчас пришли новые люди, к ним надежных подходов пока нет.

Парадоксально, но правые у руля могли оказаться куда полезнее для Испанской республики, чем вроде бы такие же левые из Народного фронта. Но Блюм смотрит в рот англичанам, англичане — ищут компромисс с Германией и Италией и уже начали зондаж на тему создания комитета по невмешательству.

— Рабочие, — пробормотал Вебер, нервно теребя запонку с эмблемой Hotchkiss. — Они могут стать ключом. Профсоюзы же не захотят массовых увольнений? А Народный фронт к профсоюзам прислушивается весьма чутко.

— Кстати, да, — влез Буке, — левые будут вопить о «фашистском мятеже» и требовать поддержать Мадрид, сойдутся идейные и шкурные интересы.

— Пожалуй, да, — согласился Жуньо. — Кабинет нужно поставить перед лицом нашего совместного выступления с профсоюзами.

— Что насчет лоббирования в Национальном собрании, господа? Есть же депутаты, озабоченные судьбой… национальной промышленности? Или просто нуждающиеся в средствах для предвыборной кампании?

Кошен снисходительно покосился на Осю — здесь собрались понимающие люди, совсем не обязательно вот так, в лоб, но что взять с американца?

— Из уважения к нашему гостю предлагаю говорить без экивоков, — замял неловкость Вебер и стряхнул несуществующую пылинку с лацкана. — Мы можем действовать по трем направлениям: профсоюзы обеспечат давление снизу, депутаты изнутри системы, плюс финансовые аргументы для особо упертых. Но мы должны действовать без промедления, переговоры надо начинать завтра же, если не сегодня.

Он вопросительно посмотрел на Осю — все понимали, что потребуются деньги, а предоставить их быстро могла только Grander Inc.

— Я обеспечу все необходимое, — подтвердил Ося.

— Ну что же, господа, — резюмировал Кошен, — попробуем пробить эту стену. Но главный камень преткновения не депутат и не министр, а упрямый идеалист в кресле премьера, Леон Блюм.

— Кажется, через неделю у нас будет подходящий аргумент для мсье Блюма, — Ося переложил несколько листов в своей папке, — Майорка.

— Не понял, — вытянул и без того длинное лицо Жуньо. — Да, там мятежники, но как это повлияет на Блюма?

— Там пока мятежники, — слово «пока» Ося произнес с нажимом. — Мы ожидаем, что на днях Майорку де-факто оккупирует итальянский флот.

— Перевозки в Марокко! — воскликнул Буке.

— Если бы только Марокко! — подхватил Кошен. — Чужая база прямо на коммуникациях с Алжиром, в особенности с департаментом Оран!

— Именно так, господа. Если это не убедит Блюма — я не знаю, чем еще его можно убедить. Но на самый крайний случай у нас есть еще Андорра.

— Что вы имеете в виду? — сдвинул брови технократ.

— Никто не запрещает продавать оружие в Андорру.

В Париж Ося возвращался в уверенности, что заводы Schneider-Creusot и Brandt продолжат работать на полную мощность, выпуская орудия и минометы для Народной армии, что Hotchkiss и Renault нарастят выпуск снарядов. И что шансы «невмешательства» уменьшаются — за прибыль от таких жирных заказов, да еще при диких штрафах за срыв, оружейные бароны утопят не одно эмбарго.

В городе на Сене лето, но, как порой говаривал Джонни, «не радовало оно простых парижан». Кварталы пылились и плавились, асфальт плыл под каблуками, кто мог — сбежал к морю или в деревню, остальные перемещались медленно, будто в сиропе, замирая в тени каштанов.

Густой воздух переполнен запахами нагретого камня, выхлопа автомобилей, вина и вездесущего «Дюбо, Дюбон, Дюбонне». Где-то играла музыка, в Люксембургском саду няньки дремали на скамейках, а старики в беретах цокали металлическими шарами на гравийной площадке для петанка.

Выставленные на тротуар столики бесчисленных кафе и бистро заполнялись, как только спадала дневная жара — стаканы молочно-белого пастиса, густой дым Gitanes или Gauloises, споры о новом фильме или наглеющих с каждым днем бошах.

Ося проносился в автомобиле мимо рабочих кварталов с пестрыми гирляндами белья на веревках между домами, с играющими на улице детьми, с монументальными рубщиками в дверях мясницких лавок, где под марлей сочились кровью мясо, привлекая тучи мух… Город дышал тяжело, по-летнему, стараясь не думать о надвигающейся осени и холодной зиме.

В офисе Grander Inc на авеню Опера шла обычная работа — трещали телефоны и телетайпы, ожидали решений посетители, носились курьеры и референты. Ося и секретарши поднялись на второй этаж сквозь приветствия «Добрый день, мистер Шварц!», Оставив дам пудрить носики, Ося быстро просмотрел сообщения, поставил росчерки на бумагах из папки «На подпись» и вышел.

Спокойствием во всей конторе выделялись только несколько комнат в стороне от основных помещений — вотчина Панчо. Туда стекались материалы, из которых в ближайшее время сложится «Белая книга» об итальянской и немецкой интервенции в Испании, о помощи, которую фашисты оказывают мятежникам.

Во второй комнате появилась новая сотрудница — смуглая красотка в тонком трикотажном свитере, на высокой груди искоркой поблескивал значок — серп и молот.

— Привет, пропащий, — ввалился Ося в кабинет Панчо.

— На себя посмотри, — сумрачно ответил старый товарищ, вставая из-за стола навстречу.

— Что за фемина? — показал большим пальцем за спину Ося.

— Даже не думай, — тут же набычился Панчо.

— Ты что, она же брюнетка!

Панчо расслабился, и с его лица ушло напряжение стрелка, вскинувшего винтовку:

— Вот и не лезь.

— Вот и не лезу. Ладно, что у тебя нового?

— Из плохого — пропала группа в Бадахосе, вторую неделю ни слуху, ни духу…

— Ой-вэй, найдутся, — легкомысленно махнул рукой Ося.

— Боюсь, что уже нет. Ты же знаешь, что там творилось, могли случайно…

Что именно могли случайно, Панчо не договорил — оба прекрасно понимали все риски конспирации и нелегальной работы.

— Понял, а из хорошего?

— Есть документальные подтверждения из Португалии.

— А ну-ка…

Ося зарылся в бумаги. Отель «Авис», Лиссабон… номер для полковника Техеро… не криминально… фотография плакатика на дверях номера «Вместе остановим большевизм»… тоже не криминально… показания семерых человек, направленных в этот самый номер… ага, это уже интереснее — открытая вербовка добровольцев для войск мятежников… оплата, правда, смешная, и это хорошо…

Распоряжение по таможенному управлению — итальянские и германские пароходы освобождаются от таможенного досмотра. Копия телеграммы портовым властям Авейру, Сетубала, Фигейры и Порту — отмена фрахтовых сборов для тех же пароходов. Накладные на перевозку оружия по железной дороге до Бадахоса и Виго. Запрос от приграничного аэродрома Шавес на оплату бензина и смазочных материалов для «испанских самолетов». Кредитное соглашение с банком Espirito Santo об оплате перевозок…

— Отлично, это что, все твои добыли?

— Да какое там, у меня в Лиссабоне всего три человека. Через партийные связи, — улыбнулся Панчо.

Ося тут же вспомнил значок:

— Зря она взяла моду носить серп и молот в Париже. И нам лишнее внимание ни к чему, и на придурков из Action Francaise нарваться можно.

— Да я уж уговаривал Луизу снять…

— Я себе представляю, как ты уговаривал! — заржал Ося.

Панчо надулся, но через минуту заржал тоже.

— Но бумаги хорошие. По отдельности вроде бы фигня, а вот в целом картинка вырисовывается.

— То ли еще будет, — глянул на часы Панчо. — Пошли, у нас гости намечаются.

— Что за гости?

— Нежданные.

— Нежданных гостей не бывает! Бывают хозяева, которые потеряли бдительность.

— Пошли, пошли.

Они спустились в подвал, в угол за лифтовой шахтой, где находилась «комната отдыха для персонала». Обычный стол, покрытый клеенкой, полдесятка стульев, видавший виды диван, радиоприемник, полка с книгами, картинки из журналов на стенах и главное украшение — сияющая хромом кофемашина.

Не успел Панчо еще раз глянуть на часы, как в дверь тихо постучались, и охранник впустил невысокого человека, одетого как типичный парижский трудяга: кепка, легкий пиджачок, рубашка без галстука.

— Александров, — протянул руку гость.

— Вилья.

— Шварц.

— Я знаю, — растянул губы под небольшими усиками Александров.

Через пару минут Панчо сварил кофе, и разговор начался.

Человек из бюро Кочека (которого давным-давно не было в Париже, но его фирму продолжали именовать по-прежнему) выдал главную новость: Коминтерн принял решение о направлении в Испанию добровольцев. Внешне это будет оформлено как энтузиазм мирового пролетариата, в виде комитетов помощи Испании. При этом в глазах Александрова мелькнула ирония — он прекрасно знал цену энтузиазму и цену организации. Но главная проблема — переброска людей на Пиренеи. Португалия по очевидным причинам отпадает, морем в Барселону, Валенсию и Хихон рискованно.

— Ну почему же, — возразил Панчо. — Средиземка да, там итальянский флот, а с Хихоном все проще. Вы уже слышали про «Аламо»?

— Нет, — насторожился Александров.

— Ну так слушайте.

Один из двух эсминцев, оставшихся на плаву в Ферроле, перехватил американский пароход, шедший с грузом в Хихон. Перехватил и отконвоировал на базу, но американский радист заперся в радиорубке и успел передать сообщение, пока мятежники ломали дверь.

Невезение путчистов на этом не кончилось — пароход вез исключительно пайки, в «андоррский» порт, и покупателем значилась фирма из Андорры. Джонни тут же уведомил Марджори Пост, а она, через своего мужа, близкого друга Рузвельта — американское правительство.

— В ближайшие дни Госдепартамент выступит с заявлением о пиратских действиях мятежников в нейтральных водах, — ухмылялся Панчо, прихлебывая кофе. — Портить отношения с Америкой генералы не станут, иначе займов им не видать.

Он промолчал про испанское золото в Мексике, которое весило куда больше, чем один пароход с едой, но что с ним, что без него Хихон будет избавлен от излишнего внимания.

— Ну предположим, — гость потер высокий лоб под коротко стриженой челкой. — Но мы больше рассчитываем на сухопутные коридоры.

— Ирун и Перпиньян?

— И Андорра, разумеется, — улыбнулся Александров. — Но привезти оружие гораздо сложнее, чем перебросить людей.

— Сколько людей вы собираетесь направить?

— Тридцать-сорок тысяч человек.

— Оружие не проблема, — заверил Ося, знавший о том, как готовился Джонни, и чем занимались его заводы.

— И артиллерия?

— Даже танки и самолеты, но к ним нужны обученные специалисты, — Панчо внимательно посмотрел на Александрова.

О поставках в СССР грандеровских танков и «аэрокобр» знали все трое, решение напрашивалось очевидное. Но партия и правительство в лице товарища Сталина еще не приняли решения о направлении советников, партия и правительство дирижировали московским процессом «Троцкистско-Зиновьевского центра». Страной, как оказалось, долгое время руководили презренные предатели родины, шпионы, диверсанты, прямые агенты фашистских разведок и наймиты империалистического капитала по прямой указке злейшего врага народа — иуды Троцкого.

— Об этом ничего не могу сказать, нужно дождаться инструкций, — снова потер лоб гость, — но есть основания думать, что положительное решение будет в ближайшее время.

— В таком случае, я уполномочен заявить, что мы готовы предоставить сто самолетов и сто танков сразу, а также восполнять потери по мере боевых действий, — отчеканил Ося.

— Великолепно! — обрадовался Александров. — Но пока займемся переправкой добровольцев. На неделе в Париж приедет человек, который займется координацией, я вас познакомлю.

— И еще, — добавил Панчо, — нам нужны специалисты в диверсионной и партизанской работе.

— В Испании? — притворно удивился Александров. — Которая знаменита своей герильей?

— За сто лет после герильи появились пулеметы, динамит и авиация, — не принял шутливого тона Панчо.

— Думаю, здесь будет проще, чем с танкистами…

Два профи углубились в обсуждение процедур связи и прочие конспиративные дела, а Ося расслабленно следил за тараканом, который вылез из-под журнальной девицы и шевелил усами в раздумьях, куда направиться дальше.

А ведь раздавить Зиновьева и Каменева оказалось не трудней, чем прихлопнуть вот этого таракана. Ося уже устал удивляться прозорливости Джонни, он просто перевел взгляд на Александрова и думал — ведь через год-два его наверняка отзовут в Москву, пришьют бирку «американский шпион» и грохнут, если он не догадается соскочить раньше.

— Это довольно рискованно, — чуть громче обычного возразил Панчо.

— Риск — наша профессия, товарищ Вилья. В конце концов, у вас уже налаженные связи на границе, а чиновники везде одинаково любят деньги.

Молчаливо предполагалось, что деньги эти — грандеровские. Конечно, они открывали многие двери и заставляли многих молчать, но такой самоуверенной наглости Александрова, легко повесившего расходы на партнеров, Ося удивился. Он даже начал привычно подсчитывать грядущие убытки, но вовремя спохватился — это же не бизнес, это работа на большую цель…

Панчо ушел первым, а гость встал и тихо, но значительно обратился к Осе:

— Иосиф Маркович…

Никто и никогда в жизни не называл Осю по имени-отчеству — в Америке это просто не принято, а в России… ну кто бы стал так величать мальчишку-еврея?

— Иосиф Маркович, меня просили передать вам привет от вашего брата

— Вот спасибо так спасибо! — расцвел Ося. — Только у меня нет братьев.

— От вашего брата, Марка Спектора, — с нажимом повторил Александров. — Вы же не Джозеф Шварц, а Иосиф Маркович Спектор…

— А вы такой же Александров, как я — английский король, и что? И не делайте мне невинность на лице!

Александров усмехнулся в усы:

— Ну нет, так нет, не настаиваю. Но если бы вдруг нашелся, что бы вы ему передали?

— Этому поцу? Да чтоб при встрече на другую сторону переходил, пока я руки с карманов не повытягал!

После ухода Александрова Ося устало сел на диванчик и, бездумно перебирая журналы, вспоминал молодость. Батарею Шнейдера, сабельные атаки, грохот пулеметов «люйсистов» Батьки… Брат, надо же…

За стенкой загрохотал лифт, Ося вздрогнул — гул подъемной машины слишком уж походил на отдаленный гул артподготовки.