Варлорд. Политика войны

Глава 18 Северный ветер

Всего через два часа полета на «рейсовом» бомбардировщике DC-2 в сопровождении четырех «кобр» советники обалдевали от авиабазы в Йанере. Там их изо всех сил приветствовали капитан Идальго и его вечный спутник Петро, а еще через час Пабло и Паблито познакомились с Дуррути.

Машина остановилась у широкой лестницы, пятеро часовых на верхней площадке отсалютовали мне сжатыми кулаками, а вот советников не пропустили, пока не примчался дежурный и не оформил пропуска.

— Ого, у вас тут серьезно! — дернул щекой Пабло.

— Стараемся. Проходите, не стойте.

Несмотря на холодный ветер с Бискайского залива, окна в большой клубной комнате распахнули настежь, иначе с табачным дымом не справиться. Здоровенный модельный стол, на котором год назад ребятня и заводская молодежь собирали модели планеров, застелили склеенной из двух десятков листов топографической картой. Чтоб не сдуло, ее прижали грузиками — уж чего-чего, а металлических обрезков на тракторном, то бишь уже танковом заводе, хватало.

— Добрый день, товарищи! Это наши советники, полковник Пабло Фриц и капитан Паблито, прошу любить и жаловать!

— ¡Hola compañeros! ¡Buenos dias! ¡Hola! ¡Salud! — посыпались приветствия.

— ¡Salut! — тряхнул руки приезжим Дуррути и с широкой улыбкой добавил: — I forca al canut!

В задних рядах прыснули.

* ¡Salut I forca al canut! — традиционное каталонское пожелание здоровья и силы в продолговатом предмете. Формально — в цилиндре для хранения монет, неформально — в мужском органе.

— Товарищи все равно пока не понимают, но попрошу от шуточек воздерживаться.

— Не понимают? А! ¡Rusos! — и тут же из всех углов понеслось: — ¡Viva Union Sovietico! ¡Viva Stalin!

Дуррути при последней здравице сморщился, а я подвел советников к столу:

— Ну что же, коли вас раскусили, можно сразу приниматься за планирование. Хосе, введи товарищей в курс дела.

— Для начала расскажите, какими силами вы располагаете, — вопреки несколько застенчивой интонации, Пабло вполне решительно раздвинул собравшихся и продвинулся к карте.

— У нас в ополчении, — начал Дуррути, — около пятидесяти тысяч человек, к ним два регулярных полка, в мятеже не участвовали.

— Не густо… И вы точно считаете, лучшего времени не будет? — повернулся полковник ко мне.

— Хосе, давай перейдем в комнату поменьше, здесь сквозит.

Действительно, весь дом буквально народный — не протолкнутся. Во всех отделах комитета полно людей, в самых диких сочетаниях военной и гражданской одежды. Командиры, муниципалы, просители и делегаты колонн с вечными требованиями — бойцов, патронов, винтовок, пулеметов, орудий, танков, пайков, самолетов, грузовиков и черта лысого в придачу. Счастье, что для парагвайской экспедиции пришлось создать отдел логистики, он-то и принял на себя почти всю тяжесть снабжения Северного фронта. Без малого половина управленцев Grander Inc перекочевала в Комитет, некоторые разрывались между обороной и заводами, не давая им остановиться. Рабочие-то во множестве ушли в ополчение, а продукцию вынь да положь! В цехах осталось старшее поколение, женщины и свежие выпускники училища, которых приходилось чуть ли не за шкирку удерживать от бьющего через край желания удрать на фронт.

Спокойное место сыскалось только у радистов, по соседству с шифровальщиками Панчо, но и там пришлось на входе поставить охранников — такое впечатление, что все ждали именно этого момента, чтобы потребовать чего-нибудь у меня или Дуррути.

За стенкой постукивал телеграфный аппарат, трещали телефоны, а мы снова уселись за карту. Начал Панчо:

— Пабло, по нашим данным, к концу года в одной только Наварре поставят под ружье двадцать-двадцать пять тысяч рекете. Мятежники объявили мобилизацию, намерены в Леоне, Галисии и Кастилии призвать сто тысяч. Плюс итальянцы, плюс добровольцы из Португалии. Республиканское правительство объявило о создании полутора десятков регулярных бригад, но это не раньше февраля, а то и марта. Сейчас Северному фронту, включающему баскские силы, противостоят около сорока тысяч солдат, фалангистов и рекете.

— У нас нет иного выхода, — обвел я взглядом друзей и товарищей, — либо мы их бьем сегодня, пока они слабы, либо нас дожмут.

Полковник тяжело вздохнул и скривился, отчего складки на щеках стали еще глубже:

— Ладно. Что у нас с артиллерией?

— Есть 105-миллиметровки Виккерса и Шнейдера, около пятидесяти штук, много шнейдеровских 75-миллиметровых орудий, есть два десятка САУ, тоже семьдесят пятых.

— Насколько обучено ополчение?

В мое отсутствие в северной зоне времени не теряли, если в Мадриде бойцы постигали воинскую науку прямо в бою, то здесь систематически и неуклонно обучением занимались «астурийцы», «парагвайцы» и вообще все, кто имел мало-мальский военный опыт. Переведенное с немецкого «Наставление по пулеметному делу» допечатали тиражом в пять тысяч экземпляров и раздали в колонны, а часть перекинули в Мадрид. Боевое крещение почти все ополченцы за редкими исключениями получали в стычках на перевалах, но главный экзамен еще предстоял.

Я оставил командиров разрабатывать план, а сам прошелся по Комитету, на ходу отбиваясь от просителей и требователей:

— Все потом, дайте понять, что вообще происходит!

Капитан Паблито, которому планирование фронтовых операций не по чину, увязался за мной. Первым делом мы зашли в продовольственный отдел — голодный солдат плохой солдат, а с едой у нас не все слава богу. Но Ося преподнес мне офигительный подарок: хитрый мистер Шварц, он же барон Шварцкопф 12-й, развернул в Америке программу помощи «голодающим испанским детям» и для начала убедил вписаться в нее Марджори Пост с мужем, Хаттона-старшего и моих родителей. Очень помогли рассказы Барбары — очевидцу всегда больше веры. Начался сбор помощи, в Хихон, Сантандер и Бильбао стабильно потекли американский рис, зерно, яичный порошок, бобы и консервы.

Ну хоть один вопрос с плеч долой.

— А вы товарища Мигеля Мартинеса давно знаете? — улучив момент, тихо спросил Паблито.

— Кольцова? Так с первого приезда в Россию, то есть Советский Союз, лет семь уже.

Паблито удивленно присвистнул:

— Вы бывали в Союзе?

— А как же, в Москве и Питере.

— И товарища Сталина видели?

— Нет, только товарищей Куйбышева, Триандафиллова и Калиновского, — я не удержался и расхвастался.

— Ого! И как вам у нас?

— Слишком бедно, очень мало техники.

— Это да, — опечалился Паблито, но тут же воспрял духом: — Ничего, мы строим заводы, лишь бы никто не помешал!

— Помешают, обязательно помешают. Впереди большая война, здесь только первые выстрелы.

— Насколько большая? — Паблито по-военному переключился от эмоций на факты.

— Как бы не больше мировой. Так что готовьтесь лучше, учитесь военному делу настоящим образом.

Мы прошлись по коридорам и комнатам Народного дома, сильнее всего Паблито дивился радиостанциям и вообще организации связи. Это покамест лучший из отделов Комитета обороны, с остальными дела обстояли по-разному: если разведку, шифрование и комендантскую службу тянули люди Панчо, а тыл, логистику и финансы сотрудники Grander Inc, то с топографией, строевым учетом и тем более с оперативным планированием у нас швах.

Что мне и вывалил полковник Фриц:

— Это авантюризм, надежда на авось.

— Это Испания, тут многое делается именно так. Вы думаете, мятеж координировали и направляли? Как бы не так! Были просто генералы-участники, в назначенное время каждый действовал на свой страх и риск.

— Но как же…

— А вот так. Где рабочим раздали оружие или где республиканцы заранее подготовились, как в Овьедо, Севилье и Барселоне, там мятеж с треском провалился.

Пабло хмыкнул, покрутил карандаш и проехался им по зубам:

— Понятно.

Через неделю наша артиллерия у Миранды-дель-Эбро открыла бешеный огонь по франкистам. Да, теперь мятежников можно с полным основанием называть франкистами — генерал пролез в генералиссимусы. Не всем это понравилось, но Мола сидел у нас, Фанхуля грохнули при мятеже в Мадриде, Годеда в Барселоне, Кабанельяса в Сарагосе, Аранда сидел вместе с Молой, кто там остался-то? Кейпо де Льяно? Не смешите, к этому поцу и хаму даже свои относились с брезгливостью. Саликет? Вояка без претензий на государственную власть. Разве что Варела, но он слишком монархист, к тому же, смотрит в рот Франко — во всяком случае, пока. Мог бы Антонио Примо де Ривера, да он тоже сидел в тюрьме в Аликанте.

Вот и получается, что другого подходящего лидера сравнимого калибра, чтобы противопоставить Франко, не нашлось. А раз так, надо торопиться, пока Франко не прибрал вожжи, пока идет естественный период «разброда и шатания» при смене руководства.

После артподготовки Северная армия предприняла атаки в направлении Бургоса, баски таким же образом двинулись на Памплону, а Гвадаррамский фронт поддержал атакой на север. День мы выжидали — сработает или нет?

Сработало! Наши слухачи из Бургоса передали, что Саликет принял это за генеральное наступление и начал стягивать резервы, чтобы прикрыть свою «столицу».

За линию фронта ушли партизаны, едва-едва подготовленные Фабером, атаки прикрывала вся наша авиация. Даже Сева, Маресьев хренов, рвался летать несмотря на несросшиеся толком переломы, но я усадил его диспетчером на радарах, рулить воздушным боем с земли.

Разработчик всей операции Пабло Фриц, Дуррути и я куковали у радиостанций в штабной палатке посреди Сьерра-де Кодес, куда горными дорогами стягивали технику и наши лучшие части для первого удара на Эстейю и Логроньо. Место для него Пабло выбрал на участке без сплошного фронта, с тем расчетом, что даже в случае неудачи мы сможем отрезать хотя бы Памплону.

Последние часы перед началом меня трясло от напряжения — получится или нет? Вроде у нас все готово: есть снаряды и бензин, люди замотивированы по самое немогу, даже Диего Ривера ездил в части на митинги. Заготовлены тонны листовок на баскском, чтобы внести сумятицу в Наварре. Господство в воздухе, особенно на этом участке — абсолютное. Мы обернули на пользу даже дефицит табака — бойцам обещаны премии американскими сигаретами, которые идут в счет поставок.

Колонну Махно и Мадридский танковый батальон «вывели на отдых» под Сарагосу, нас разделяло всего сто пятьдесят километров по прямой. Наступление спланировано вдоль магистрального шоссе и железной дороги, по заветам Триандафиллова.

Вошел Панчо, тоже изо всех сил сохранявший спокойствие:

— Мост на шоссе Бургос-Логроньо взорван.

— А между Эстейя и Памплона?

Панчо неопределенно пожал плечами:

— Взорвут, куда денутся.

Блин, опять ждать, а если франкисты всполошатся?

— Ждать не будем, — решил Пабло. — Радист, команду на атаку.

Дуррути вышел к ударной колонне.

Над горами взвились зеленые ракеты.

От минометной позиции донеслось «Выстрел!» Минометчики дружно присели и закрыли уши руками, тут же бахнуло, труба на треноге вздрогнула, и по крутой дуге медленно-медленно взлетела мина.

Секунд через тридцать грохнул далекий взрыв.

— Недолет! — прокричал наблюдатель. — Плюс двадцать!

Скрипнуло колесико наводки.

— Выстрел!

— Есть накрытие!

Минометчики открыли беглый огонь по редким окопам франкистов, через несколько минут замешательства в ответ заговорила артиллерийская батарея.

— Полкилометра южнее Десохо, — доложил по рации воздушный наблюдатель.

— Ага, так и думали, — Пабло подчеркнул значок на карте, ухватил трубку полевого телефона и скомандовал «Огонь!»

Бахнул залп наших крупнокалиберных пушек, потом еще один, после третьего с неба доложили:

— Есть накрытие.

Еще два залпа — и приказ Пабло атаковать нашим самодельным «штурмовым группам» при поддержке САУ.

Бронированные коробки скинули маскировку, с ходу преодолели небольшую речушку и выкатились перед позициями франкистов, поддерживая огнем гранатометчиков и пулеметчиков. Следом в пыли и дыму поспевали ополченцы.

Внезапный удар, быстрое подавление артиллерии и, в особенности, САУ потрясли врага — через полчаса атакующие взяли первую линию окопов, а через час введенные в прорыв танки и мотоколонны на грузовиках перерезали шоссе Логроньо-Памплона.

— Мост за Эстейей взорван, — буднично доложил Панчо.

К вечеру, преследуя бегущих франкистов, передовые отряды вошли в Логроньо и небольшие городки Лодосу, Аусехо и Лерин, к утру Дуррути сообщил, что выбил франкистов из Эстейи.

Я повеселел — все идет по плану! А Пабло, наоборот, смурнел все больше:

— Что-то больно легко все получилось.

Ну как сказать, у Сарагосы, наоборот, застопорилось.

Застопорилось и у нас — к исходу третьего дня мы взяли Калаорру и Марсийю, но противник не дремал и подтягивал к нашим флангам подкрепления. От Памплоны давили «наваррские бригады» полковника Солчаги, Логроньо пытались отбить части 6-й органической дивизии, посланные Саликетом. И что хуже всего, из Бургоса пришли известия, что первую итальянскую дивизию, «Черное пламя», перебрасывают то ли в Сориа, то ли в Сигуэнсу. Если в Сориа — это по нашу душу. От таких новостей Панчо вернулся в Овьедо — держать руку на пульсе.

Пабло, стиснув зубы, пытался перегруппировать силы и пополнить ударный кулак горючим и боеприпасами.

Длинная кишка снабжения — бензовозы, грузовики с едой, снарядами и патронами — растянулась вдоль шоссе на три километра. Слишком заманчивая цель для авиации, но среди грузовиков двигались четыре серийных ЗСУ и еще несколько импровизированных — в кузовах смонтировали «эрликоны», снятые с танков при замене на 47-миллиметровые пушки.

А на горку у Прадехона встал кунг с решетчатой антенной, где сидел неугомонный Сева, так и не снявший гипса и повязок. Сидел прямо на ящике со взрывчаткой, с приказом взорвать все к чертовой матери, но ни в коем случае не допустить попадания радара в руки франкистов.

Итальянцы и прочая пехота — это долго, а вот авиация — быстро, и чем дальше, тем ее больше. Такое впечатление, что на аэродром Бургоса перекинули всю пополненную авиацию итальянского экспедиционного корпуса, самолетов пятьдесят. И лучших, блин, пилотов.

Первая стычка у Аусехо стоила нам поврежденной «кобры» — патрульная двойка по наводке Севы спикировала на пять CR.32, свалила одного с ходу и покорежила второй, но в собачьей свалке три оставшихся крутились как ужи на сковородке и ушли, только исчерпав боезапас. Наши тоже вернулись на аэродром Витториа-Гастейс, чиниться.

Сева тут же сел мне на уши, требуя передвинуть радар в Логроньо — франкисты базировались на Бургос и летали как раз мимо, их можно засечь на полдороге, а за то время, что они доберутся до нас, как раз успеет прибыть эскадрилья из Виттории. Расчет тактически верный, но я жутко стремался ставить радар так близко к фронту, практически на передовую. Лучше уж пусть на обратном пути ловят, чем так рисковать.

Сева, гад такой, сумел проехаться по ушам Дуррути и Пабло, и на меня навалились уже все трое. Я держался, но следующая большая сшибка над нашей линией снабжения переубедила.

В небе творился сущий бедлам: носились чужие и наши, в глаза рябило от черных андреевских крестов и белых Ⓐ, то и дело из круговерти вываливались дымящие самолеты. Три бомбера воткнулись в землю, два с дымными хвостами ушли со снижением на запад, наши сбили семь или восемь бипланов, но потеряли пять самолетов и двух летчиков.

Купола парашютов медленно приближались к земле, бойцы ударной колонны азартно попрыгали в «Атлантико» и помчались ловить или спасать летунов, а Сева неистовствовал в эфире, требуя от меня срочных действий.

Через полчаса привезли первого — нашего, с вывихнутой ногой. Следом двоих испанцев, а потом целый грузовик итальянцев — десять живых, трех мертвых.

Как уж там ребята Панчо потрошили сбитых, не знаю, но подтвердили, что в Бургосе было почти шестьдесят самолетов и даже особая группа Fiat, куда включили лучших пилотов.

Да, пожалуй Сева насчет радара прав.

— Черт с вами, двигайте в Логроньо. Только возьмите охраны побольше.

Загипсованный пилот-лихач оказался кругом прав: в очередной налет франкисты бросили все, что сумели собрать, но предупрежденные за десять минут колонны рассредоточились, а зенитчики, наоборот, подготовились к встрече и завалили три самолета. Эскадра отбомбилась куда бог послал и развернулась восвояси, вот тут на нее и спикировали наши под руководством Билла Келсо, который не утерпел и примчался в Витторию из Мадрида, чтобы не пропустить такое веселье. Никаких драк на виражах, строго пикирование и уход — ведомая Диким Биллом эскадрилья посчиталась за все наши потери, вогнав в землю еще десяток самолетов франкистов.

Скверная погода прекратила налеты, дав и нам время зализать раны и подлатать технику. Дуррути долбился в оборону городка Милагро, прикрытого с двух сторон реками Эбро и Арагон, всего пятьдесят километров оставалось до передовых частей Сарагосского фронта, тоже завязших после первого броска.

Я всей кожей ощущал кризис сражения — либо мы доломаем противника, либо сломаемся сами. Времени оставалось в обрез, итальянцев уже засекли в Сориа… Блин, неужели все годы подготовки насмарку? Неужели опять, в двух шагах от вершины — обрыв и вниз?

Пабло обгрызал уже третий за день карандаш:

— Надо прекратить штурм Милагро. Передайте Дуррути, пусть выходит из боя.

— Как выходит? Мы отступаем?

— Обратной дороги нет, — зло отрезал Пабло. — Влезаем глубже. Подтянется ополчение, займется городом, а мобильные части должны двигаться! Дожать противника!

— Jefe, — аккуратно тронул меня за плечо радист. — Срочная радиограмма от сеньора Вильи.

Я не глядя схватил листок, развернул его и прочитал «Тетя все». Желание немедленно обматерить Панчо, нахватавшегося от Оси дурацких шуточек чуть не реализовалось, но на третьем шаге в радиорубку до меня дошло.

Крезен грохнул Франко.

Блин, да это лучшая моя инвестиция за всю жизнь! Мать моя женщина, какая ирония — я строил заводы, делал самолеты и танки, но в критический момент помогли не они, а обычный киллер!

— Жмите! Пабло, дорогой, жмите изо всех сил! Сейчас у них будет шок, я обещаю!

При таких известиях Махно тоже пошел на риск — нащупал разрыв в линиях франкистов и в лучших своих традициях бросил в рейд по тылам свой аналог LRCG. Десятки грузовиков с пулеметами и минометами рванулись в обход, сбивая слабые заслоны и взрезая тылы.

На Мадридском фронте тоже, словно по команде, устроили диверсии на дорогах в Сориа и Сигуэнсу. Судя по всему, то немногое, что я успел рассказать Фаберу, пошло в ход — за шестьдесят лет подрывное дело сильно продвинулось вперед, меня в армии учили некоторым не совсем очевидным для нынешних вещам. Видимо, Фабер испытал их на практике и убедился.

К вечеру фронт мятежников треснул. Мобильные группы рвались вперед, Сева потребовал организовать налет на аэродром Бургоса и добился своего. Вторым темпом бомберы DC-2 засыпали Наварру дождем листовок. В них монархистам предлагали настоящего короля — Борис I Андоррский готов принять Наварру под свой скипетр.

Радио Овьедо вносило свое, разгоняя панику фейковыми и не очень известиями, Euzko Gudarostea взяла Ирурсун — город в двадцати километрах от Памплоны…

Колонны Дуррути и Махно встретились в Туделе.