Ведьмак с Марса 5

Глава 10

Я мог бы сказать Толстому, что прибыл помочь его крану выкарабкаться из той ямы, в которую они сами себя загнали. В конце концов, для родовой гордости этого клана пряник был бы куда более приемлем, чем кнут. Но у Романовых была более здоровая обстановка, им хватило той соломинки, которую я им протянул, чтобы уцепиться и начать выбираться наверх. К тому же тогда я не мог ещё выступать от своего настоящего имени. Здесь же всё было куда более запущено. Такое заявление о помощи вызвало бы только нездоровый энтузиазм, а если вспомнить о том, сколько пиявок выявил даже поверхностный анализ состояния финансов Толстых, можно было не сомневаться — любая помощь без следа и всякого результата сгинет в бездонных кошельках всех этих прилипал. Сначала нужно было очистить клан от паразитов. А делать это сподручнее кнутом.

Была среди вассальных клятв, данных Толстыми Рюрикам, одна очень полезная в этом деле… Так что можно было отбрасывать маски и выступать от лица князя.

Смятения патриарха хватило ненадолго. Стоило схлынуть первому шоку, как старика прорвало:

— Ты ври, да меру-то знай, сосунок! Рюрик он, слыхали⁈ Рюриков сотни лет как нет, и чего ты мне эти фото под нос суёшь⁈ Мало ли где ты их найти мог⁈ Думаешь, если похож, так я прямо сразу тебе в ноги упаду⁈ А я тебе скажу, почему ты похож! Потому что тебя Романовы заказали у Герега, чтобы под нас подкопаться!

Снежка прищурилась: старик откровенно хамил, но пока не ей, и повода вмешаться не давал.

Я добавил к голофото результат генетического теста, завизированный юристами компании White Case.

— Подделка! — заявил Толстой. — Даже смотреть не буду!

Я добавил результат генетического теста, тайно сделанный Александрой Герега. Разумеется, он у меня был, спасибо АЛу.

— Я же говорил! — обрадовался старик. — Да ты сам подделка Герега, от пяток до маковки, ещё и девчонке голову заморочил!

Именно о таких людях говорил нам Царь: если в семье культивируются ненависть и пренебрежение к окружающим, и при этом подчёркивается собственная исключительность, такие люди перестают воспринимать собственные ошибки и винят в них исключительно тех самых окружающих. Заставить их снять белое пальто практически невозможно. Любые доказательства будут отметаться, любые доводы — отвергаться и высмеиваться, на какие-то уступки они пойдут лишь под прямой угрозой превосходящей силы, и даже в этом случае продолжат оправдывать себя до последнего.

Именно так повёл себя старик Толстой: он наслаждался каждым моим новым доказательством, как поводом отыграться за пережитое унижение, накручивал себя и выворачивал всё на свой лад. Когда он дошёл до совсем уж завиральных теорий заговора, которым обзавидовались бы на шоу «Битва экспертов», я вздохнул и поднялся.

— Ладно, — сказал я Снежке. — Золотые рыбки так золотые рыбки. Пошли, не будем мешать орбитальному удару.

Снежка отсоединила планшет от терминала и с готовностью встала из-за стола.

— А ещё говорят, старые люди — мудрые, — скривилась она. — Иногда возраст приходит один.

У старика сделалось недоумённое выражение лица. Обрадованный возможностью всласть поиздеваться надо мной, он совсем забыл о том, что сказал ему Медведев. Его дочери он не хамил и рассудил, что той не с чего быть недовольной, более того — он открывал ей глаза на мошенника, с которым она по неопытности связалась. А тут оказалось, что все его старания пошли прахом, наследница Старого Медведя осталась недовольна визитом, и последствия будут ужасными для всего клана.

— Эээ… зачем же так торопиться? — заискивающим голосом проговорил Толстой. — Эх, молодость, вечно спешат, нет бы подумать… Я же о клане пекусь, мало ли мошенников, которые готовы отобрать последнее? Мне по положению следует быть подозрительным. Ну, полно, садитесь, нам есть что ещё обсудить.

— Есть, — я остановился, снова сел в кресло. — Почему вы сцепились с Романовыми?

— Потому что подлые они люди и всегда на нас зуб держали! — вспылил патриарх.

— Но с чего-то же это началось? Что об этом говорят ваши семейные хроники? — не отступал я. — Если, конечно, вы их храните дольше десяти лет…

— Обижаешь, — насупился Толстой. — Всё хранится, от самого основания, ещё со времён графа Льва Николаевича.

Он сел поудобнее, огладил рукава халата и задумался.

— Сам я хроник не читал, я по другой части больше трудился. Но слышал от своего деда, что прежде наши два рода дружили, были побратимами, от одного корня же пошли. Но когда пропал «Ковчег», вроде бы нашлись свидетельства, что Романовы занимались корпоративным шпионажем, и были причастны к саботажу части связанных с «Ковчегом» проектов, за которые отвечали Толстые. И вот с тех пор между нами и ними кошка пробежала, и правильно, потому что такого предательства ни забыть, ни простить нельзя.

Он недовольно пожевал губами.

— Правда, когда всё стало совсем плохо, главы решили встретиться и договориться. Но на тайной встрече Романовы по своей подлости ударили в спину. Оба главы погибли.

Я хмыкнул. Послушать другую сторону — наверняка окажется, что это Толстые вероломно напали на переговорщиков.

— А дальше всё покатилось как снежный ком, — продолжал старик. — Война на истощение отбросила оба клана очень далеко вниз. В конечном итоге столкновения прекратились сами собой — у нас просто не было ресурсов воевать друг с другом. Но как только мы смогли подкопить средств, то тут же нанесли удар по Романовым. Оказалось, правда, что они тоже не сидели сложа руки, и в результате положение стало хуже, чем было. Но и им пришлось несладко, — эти слова старик проговорил с неприкрытой гордостью.

Остальное мне было известно. То затухая, то разгораясь, война между кланами шла сотни лет, пока не исчерпала почти все их ресурсы.

— Правда, потом при посредничестве Магнусов было заключено соглашение о ненападении, и с тех пор мы стараемся восстановить своё финансовое положение, — добавил Толстой.

— Допустим, ваше финансовое положение значительно улучшится, — медленно произнёс я, глядя ему в глаза. — Что тогда?

— Как что? — старик всплеснул руками. — Конечно же, надо будет раздавить Романовых! Они пошли вверх, надо бить на опережение, пока они не ударили по нам!

— Зачем им тратить ресурсы на войну с вами, если они могут сделать свой клан процветающим? — спросил я. — К тому же у вас соглашение, зачем его нарушать?

— За тем, что Романовы — подлые люди! — вспылил патриарх. — Не будет у них никакого процветания, пока мы живы! Мы им как кость в горле! Как только наберутся сил — обязательно постараются нас уничтожить!

— А что Рюрики? — задал я вопрос. Как они отнеслись к вашей войне?

— А Рюрик был арбитром в переговорах наших глав, — важно ответил Толстой. — И Романов выстрелил в него, чтобы сорвать переговоры, и ему это удалось. Правда, привело к гибели обоих предводителей.

Я промолчал, давя поднявшуюся изнутри волну горечи и ненависти. Вот как умер Антон, мой старший брат… Я был младшим, в преемники готовили его, не меня. Я вызвался быть колонистом «Ковчега»… а теперь вынужден собирать воедино осколки былого величия Рюриков… А для Толстых ничего не значит, что род сюзерена пытался их примирить. Многовековой давности обиды им важнее, чем судьба Рюриков.

— И где ты пропадал, Рюрик? — недовольным голосом продолжал старик, вновь распаляясь. — Сюзерен должен заботиться о вассалах, если уж на то пошло, а посмотри, до чего мы докатились, пока ты где-то отсиживался? Где ты был, пока мы воевали с предателями? Это ведь ты подкинул Романовым их новые контракты? Ну, это по незнанию, кто же, кроме нас, тебе правду о них скажет…

— Только не убивай их взглядом, — шепнула мне Снежка, явно заметившая, как каменеет у меня лицо.

— Кстати о Романовых, — Толстой повернулся к управляющему. — Есть сведения об их ублюдке? Я выделил деньги на толкового частного детектива. Где результат⁈

— Эээ… — заблеял тот. — Детективы так дорого берут, а расследование так долго может длиться… Мы подумали — у любовницы вашего помощника есть сосед, а у того племянник учится на следователя…

— И берёт совсем недорого, — я дёрнул уголком рта в нехорошей ухмылке. — А разница в чей карман пошла, интересно?

— Мне нужна эта девка! — брызгая слюной, завопил патриарх. — Найти и сгноить! Чтобы даже духу её у Романовых не было!

— А гноить-то зачем? — поинтересовался я. — Можно же себе оставить…

— Чтобы у нас тут романовский вымесок ошивался⁈ — взвыл Толстой. — Хватит мне одного бастарда! Этот хоть хороших кровей…

Через порог переступил уже немолодой мужчина с усталым помятым лицом, удивлённо посмотрел на выбитую дверь, потом на нас со Снежкой, сидящих за рабочим столом, и на главу рода с управляющим на местах просителей.

— Что здесь происходит? — спросил он сразу у всех.

— Дмитрий, ты что тут забыл⁈ — взвился патриарх.

— Довольно.

Это было сказано так, что Толстой сразу замолчал, словно поперхнувшись следующим выкриком. Когда было нужно, я умел говорить так, чтобы меня слушали. И подчинялись.

— Снежка, что там у нас по предприятию «Толстой и партнёры»? — спросил я.

Моя невеста, успевшая снова подключиться к терминалу, заглянула в нужную вкладку.

— Владелец — Дмитрий Каменев, — начала она. — Стал владельцем ранее предоставленного десятилетнего срока, за весь период предприятие демонстрирует устойчивый рост прибыли, отсутствуют признаки кумовства, нет видимых свидетельств подлогов…

Я слушал, кивал и смотрел на бастарда патриарха, оценивая то, что видел. Руководство «Толстым и партнёрами» явно давалось ему не просто — или так действовала на него отравляющая атмосфера в клане? Но он мне нравился — открытый прямой взгляд, в котором читалось лёгкое удивление происходящим, уверенная осанка… Оставалось кое-что проверить.

— А вы кто будете, молодые люди? — совершенно по-отцовски спросил у нас Дмитрий Каменев, бастард патриарха.

— Фамилии сейчас не важны, — отозвался я. — Достаточно знать, что в нашей власти сделать вас главой рода. Только согласие необходимо дать сейчас.

Толстой побледнел и привстал в кресле, вцепившись узловатыми пальцами в подлокотники так, что побелели костяшки.

Каменев обдумал моё предложение — действительно обдумал! — и покачал головой:

— Благодарю за предложение, но — нет…

— Знает своё место, щенок… — проворчал, успокаиваясь, патриарх.

Я заткнул его одним взглядом и посмотрел на бастарда:

— Почему?

— Потому что род обречён, — просто ответил Дмитрий. — На нашем поколении всё кончится. Вы слишком молоды для проверяющих, рискну предположить, что вам поручили аудит в качестве практической работы, и у вас на руках расклад не только по моему предприятию. Если вы внимательно изучили данные. вы должны были увидеть, в каком состоянии дела рода моего отца… Я держу на плаву доверенное мне дело, но это всё труднее становится выполнять.

— Почему? — спросила Снежка. — У вас отличные показатели.

— Потому что слишком много сыночков и дочек, которым требуется необременительная должность с неплохим доходом, — честно ответил Каменев. — У всех отцовских предприятий чудовищно раздутый управленческий аппарат, он пожирает всю прибыль. Я пока держу оборону, но не знаю, насколько долго смогу это делать. Я как раз шёл сюда, чтобы сложить с себя полномочия — невозможно работать, обиженные родители, которым я отказал, суют мне палки в колёса. А я этому делу двадцать лет отдал, женат на своей работе — даже семьёй не смог обзавестись…

Ну надо же… Нормальный управленец, надо брать.

— Вы меня не поняли, — мягко сказал я. — Я предлагаю вам власть решать и делать всё, что вы сочтёте нужным и полезным для клана и его предприятий. Вы сами видите, что без решительных мер клан не спасти. Можете хоть на рудники отправить всех этих паразитов — убить их будет слишком просто, пусть кровью и потом отрабатывают то, что успели высосать из рода. И пока не возместят весь причинённый ущерб — никакого к ним снисхождения.

— Я не позволю! — старик снова схватился за сердце, привстал, опять рухнул в кресло. — Вы не имеете права!

— Имею, — отчеканил я, в мгновение ока превращаясь из подростка в истинного князя и давя в зародыше этот слабый бунт аурой властителя. — По праву старшей крови. По праву сюзерена, которого вы предали в час нужды. Где вы были, когда Рюрики пали? Или что вы сделали, когда Рюрики пали? Ничего. И в этом ваша вина, которую вы будете искупать за весь свой род — скажите спасибо, что не кровью. Только полным отказом от своего положения и передачей всей полноты власти в клане Дмитрию Николаевичу Каменеву. Согласно договору Рюриков с вассальными родами кланы, не исполнившие своих обязательств, теряют право на самоуправление.

Сокрушённый, сдавшийся патриарх только просипел:

— Но это же кабала…

— Или так или Старый Медведь не оставит от вас камня на камне, — безжалостно ответил я.

— Простите, — подал голос ничего не понимающий Дмитрий. — Так вы не просто проверяющий?

— Юлий Рюрик, — ответил я. — Да, настоящий. С этого момента вы работаете на меня. И начнём мы… сейчас.

Мы начали с того, что пустили Дмитрия на рабочее место Снежки. Вся отчётность за десять лет оказалась в его распоряжении.

— Это катастрофа, — резюмировал Каменев, вникнув в финансовую ситуацию. — Всё гораздо хуже, чем я предполагал. Я думал, лет двадцать у нас ещё есть, но в таком состоянии мы и десяти не протянем.

Пока он вникал, я подключился со своего планшета.

— Вошёл в систему.

— Как ты узнал мой пароль⁈ — всполошился патриарх.

Я поднял голову и молча ткнул в бумажку, висящую на мониторе, где было написано 123123123, и укоризненно покачал головой.

— Продвинутые технологии, идентификация по генетическому профилю — так ведь нет же, некоторые вещи вообще не меняются…

Я отправил на сервера несколько вирусов Департамента, которые тут же начали поиск компромата в личной и внутренней переписке. Поиск по ключевым словам в умелых руках творит чудеса, а если к этим рукам прилагается симбионт…

Каменев был прав. Это была самая настоящая катастрофа. Достояние Толстых жрали сотни и тысячи прихлебателей, совершенно не стесняясь разворовывать то немногое, что у них осталось.

Используя учётную запись Толстого, я занялся разгребанием этих Авгиевых конюшен. Для начала выдал Дмитрию полномочия кризис-менеджера с правом принятия решений, не советуясь ни с кем и ни у кого не запрашивая разрешения на свои действия. А потом занялся пиявками, присосавшимися к предприятиям Толстых. Через посредство симбионта это было гораздо проще сделать, чем разбираясь с каждым по очереди.

Каждый получил от патриарха сообщение с точной цифрой украденного, присвоенного, неправомерно полученного, в том числе на ненужной предприятию должности. К цифре прилагался выбор. Или фигурант добровольно возвращает всё награбленное, плюс отрабатывает ровно такую же сумму, или всё его имущество конфискуется как компенсация нанесённого ущерба, а он сам отправляется на рудники, в пехоту или куда сочтёт нужным глава рода.

Следующим шагом была блокировка всех карт и счетов, на которые выводились деньги с предприятий.

И почти сразу же на смарт старика поступил первый звонок.

— Николай Викторович! — женщина кричала так громко, что её было слышно всем присутствующим. — Что это значит⁈ Почему моя карта заблокирована⁈ Мне говорят, это ваше решение!

Я сверился с номером звонившей, и перед патриархом развернулась голограмма со списком покупок троюродной тётки со стороны его жены за последний месяц. Увидев итоговую сумму, старик опять схватился за сердце и дрожащими руками потянулся к столу:

— Там в ящике… Успокоительное…

Лекарство мы ему, конечно же, выдали. Пшикнув под язык из баллончика, Толстой окрепшим голосом поинтересовался, откуда у его почтенной родственницы такие деньги. На той стороне произошла некоторая заминка.

Я вывел на голограмму официальный доход дамы, который оказался в несколько раз меньше потраченного.

Произошёл короткий, но очень неприятный разговор, завершившийся рыданиями в трубку, обвинениями в потраченных впустую на благо рода лучших годах и тому подобными уловками, призванными устыдить жестокосердого старика.

Толстой просто положил трубку.

— И так — у каждого? — спросил он меня.

Я кивнул. Смарт старика разорвался сразу несколькими входящими звонками — и это было только начало готового обрушиться на него шквала.

— Не благодарите, — хмыкнул я, мысленной командой занося весь паноптикум в чёрный список.

Прошло всего несколько часов с начала операции по зачистке непомерно разросшегося административного аппарата, а графики отчётности по прибыльности предприятий едва заметно, но поползли вверх. И это ещё только нанятые управленцы не вошли в курс дела, прибавка шла только за счёт ликвидации паразитической прослойки. Но процесс оздоровления пошёл, и Дмитрий сделает всё, чтобы удержать на плаву семейный бизнес.

— Могу прислать несколько практикантов из Академии, которые заскучали и готовы стрясти жирок с тех казнокрадов, которых я просмотрел… А теперь идём мириться, — я со вздохом облегчения откинулся на спинку кресла.

Поспешил.

— С Романовыми⁈ Только через мой труп! — взвился патриарх. — Никакого мира с этими подонками!

Эта идея начала казаться мне вполне приемлемой, но я решил не торопить события. В конце концов, прибить старика никогда не поздно, а пока можно обойтись более щадящими методами.

— Дмитрий, вы помните Наталью Толстую? — спросил я.

Каменев поднял на меня непонимающий взгляд, который потом прояснился.

— Эта девочка… Единственный живой человек здесь, у которого была цель в жизни, помимо замшелых распрей. Я был рад, когда она сбежала. Хотя иногда мне хочется узнать, как у неё дела… Надеюсь, у неё всё хорошо?

Я достал смарт и набрал номер. Хвостики ответили мне с радостной готовностью, словно ждали звонка.

— Лиза? Познакомишь с родителями?