Ведьмак с Марса 5

Глава 20

Удар пришёлся в мою ксеноброню. В следующее мгновение скрученный и обездвиженный Феликс дёргался на кровати в тщетных попытках вернуть себе свободу.

— Вот что бывает, если совсем юного симбионта засунуть в тело, — вздохнул я. — Совсем себя не контролируем…

Как я и думал, фамильяра ведьм выкрали с целью вернуть его в лоно семьи. Засунуть в носителя старого симбионта новую тварь — вполне логичный ход, вот только отсутствие опыта сосуществования и полное отсутствие самоконтроля подвели. Одна провокация с упоминанием смерти «родителя» — и клиент сорвался, выдав себя. Никакого контроля эмоций…

Прижимая к матрасу трепыхающееся тело, я раздумывал, что с ним делать. Убивать Феликса я не собирался. Вот провести над ним один опыт не помешало бы, но для этого его нужно было обездвижить. И сделать это не посредством приказа Примы.

До сих пор я пользовался Приказом исключительно словами, что само по себе на фоне возможностей симбионта по управлению реальностью выглядело как шевеление одним пальцем при наличии тысячи рук.

— Лежи спокойно, и я ничего тебе не сделаю, — проворчал я, когда Феликс предпринял ещё одну попытку освободиться.

Он меня не послушался. Пришлось спеленать его при помощи простыней и пледа. Получилась очень сердитая гусеница, прожигающая меня негодующими взглядами, зато удерживать её на месте теперь можно было всего одной рукой. Для поддержания маски пленного его слишком долго держали на седативных препаратах, и даже тело суперсолдата не могло так быстро восстановиться, чтобы оказать серьёзное сопротивление.

Чем я и занялся, предварительно заблокировав дверь, чтобы никто не отвлекал нас от важной задачи.

Что из себя представляет контроль Примы над остальными симбионтами? Насколько велики его возможности? Как далеко простираются его пределы? Когда ещё выдастся свободная минутка и враждебный симбионт, чтобы попытаться ответить на эти вопросы? Нужно было пользоваться моментом.

Почему одержимые повинуются приказу Примы? Для человека это просто слова, но для симбионта за словами стоит нечто большее, скрытое от человеческого восприятия. Некая связь между симбионтами, которая подтверждает право Примы приказывать. Однажды я уже ощутил нечто подобное, когда помогал ведьмам получить фамильяров — я почувствовал эту связь и с ними, и через них — с теми, кем они управляли.

Симбионты — по крайней мере полноценные — могут сопротивляться Приказу. Симбионт Модели не сразу подчинился, когда я приказал ему покинуть тело Медведева, какое-то время цеплялся за него в попытках сломить волю, убедить принять его, но наткнулся на полное неприятие со стороны носителя. А потом Приказ всё же сделал своё дело. Тварь сдалась и вышла навстречу своей гибели…

Это могло показаться расточительством: я убил двоих симбионтов, хотя мог бы поглотить их, усвоить весь их опыт, их знания. Возможно, где-то среди накопленного ими опыта скрывалось нечто достаточно ценное для меня. Но Медведеву нужна была окончательная гибель убийц его жены, и я дал ему то, в чём он нуждался. Хотя не ожидал ни того, насколько Приказ отключит моральные тормоза Модели, ни того, насколько бурной окажется реакция Старого Медведя.

Теперь у меня был надёжный союзник, которого не отпугнуло знание о том, что я из себя представляю. Хотя всё ещё могло измениться после того, как симбионт попытался взять над ним верх. Личный опыт — такая вещь, от которой сложно отвернуться. Это мои слова и даже демонстрацию моих возможностей можно было отметать в сторону и продолжать видеть во мне мальчишку, безусловно одарённого, очень полезного, перспективного, да к тому же настоящего Рюрика, который может стать князем. А все эти россказни про сидящую внутри тварь — ну, мало ли чем подростки пытаются произвести впечатление на окружающих?

Но сегодня Медведев испытал настоящий шок, когда светящаяся тварь проникла в него — и он ничего не смог с этим поделать. Что ещё хуже — эта тварь принимала участие в убийстве его жены. Ощущать её в себе, слышать в собственных мыслях её вкрадчивый голос — для него это было действительно ни с чем не сравнимым опытом. Как и внутренняя борьба с симбионтом, не желающим покидать его тело. Наверняка тот причинил Медведеву очень сильную боль в надежде, что я не захочу заставлять страдать значимого для меня заложника, прежде чем сдался Приказу…

Погружённый в эти размышления, я не сразу отдал себе отчёт в том, что Феликс совсем перестал сопротивляться. Моя ладонь лежала на его груди, и сквозь этот ненадёжный контакт я ощущал некое присутствие поблизости от себя. Я был Примой — бесконечно могущественным существом, и рядом со мной затихло, затаилось существо совершенно иного плана — маленькое, смертельно напуганное, прекратившее всякое сопротивление, лишь бы остаться незамеченным, не привлечь к себе внимания.

Осмысляя опыт контакта с симбионтом, пережитый Медведевым, я словно отстранился от самого себя и теперь как бы со стороны наблюдал за собственным симбионтом и за симбионтом Феликса. За их первым контактом. Прима никуда не торопился — в его распоряжении было всё время мира. Он неподвижно и молча изучал новорождённого, совсем недавно отделённого от родителя симбионта, и в этом неподвижном молчании было столько силы и величия, что я невольно затаил дыхание, наблюдая за живущим во мне созданием.

Как бы ни таился молодой симбионт, он уже был в центре внимания Примы — и знал это. Если бы это могло ему помочь, он бы уже покинул тело, но бежать было некуда, и малейшее движение вызвало бы реакцию Примы. Так что он застыл — и через восприятие Примы я чувствовал его страх, его отчаяние и желание спастись.

Я не знал, сколько длилось это исследование, но наконец Прима принял решение. Волевой посыл через установившуюся между ними связь мгновенно подавил и разрушил всякую возможность сопротивления со стороны юного симбионта. Его волю заменила воля Примы — теперь она одна имела значение. Из напуганной, дрожащей твари симбионт превратился в уверенное в себе существо, точно знающее, что ему делать, как себя вести и куда идти.

Единственным смыслом его существования стала сопричастность делам Примы, и это преображение настолько разнилось с сетью Ковена, что вызывало лёгкую оторопь. Я мог дотянуться до Феликса, не касаясь его физически, стать им, или любым другим подчинённым по иерархии, мог выстроить собственную сеть, которая включила бы в себя сеть Ковена, но была больше неё. Это наводило на мысли о почти божественной власти над всеми, кто входил в иерархию Примы. И хотя я сам не понимал, как это всё работает, я был полон решимости разобраться в принципах взаимодействия симбионтов и Примы. Симбионт ведьмы Ковена вырастал из частицы материнской особи, несколько переданных при посвящении частиц формировали полноценный симбионт, и это было единое существо во множестве экземпляров. Я же чувствовал себя так, словно у меня появилась ещё одна рука, которой я мог полноценно действовать, не задумываясь над каждым движением. И не собирался от неё отказываться.

Сёстры Салем будут очень недовольны.

Закончив с Магнусом, я покинул корабль Модели и вернулся к Медведевым. Церемония шла полным ходом, уже вручались награды, мероприятие вовсе не выглядело сорванным. Журналистская братия снимала награждение, хотя несколько особо настойчивых пытались проникнуть в вип-ложу, но им мешали «спартанцы». При моём появлении журналисты бросились было ко мне:

— Господин Марс, у вас есть комментарии по поводу несчастного случая с Миленой Саймон?

— Никаких комментариев, — с этими словами я протиснулся между охранниками и скрылся в ложе.

Значит, Медведев преподнёс случившееся как несчастный случай? Умно. По крайней мере, не вызывает такого ажиотажа, как убийство, и не нарушает хода «Золотой Кометы» — все заняты делом, получают свои подарки, а вся шумиха начнётся позднее, когда мероприятие будет уже закончено.

— Как ты? — первым делом я присел рядом со Снежкой и обнял её. Выглядела она бледно, но держалась. Её можно было понять — не каждый день на её глазах отец убивает топ-моделей. Даже таких, которые оказываются убийцами её матери.

— Всё в порядке, — шёпотом ответила Снежка.

Я коснулся губами белой макушки, девушка прижалась ко мне, и я крепче сомкнул объятия.

— Значит, несчастный случай? — спросил я у Медведева.

Тот уже совсем оправился от потрясения, выглядел уверенным, хотя и хмурым.

— Да, я решил, что так будет лучше всего. Кроме того, сделанная вами обоими запись полностью меня оправдывает, хотя шума, конечно, не удастся избежать. Но наш отдел по связям с общественностью получил запись в своё распоряжение, уже идёт работа над подачей случившегося именно как несчастного случая — непреднамеренное убийство в состоянии аффекта тоже подойдёт. Запись будет обнародована после церемонии вместе с пресс-релизом, это позволит сгладить реакцию общественности. Всё же топ-модель такого уровня… Ты был прав, я поторопился. Но сдержаться не мог, когда услышал, что она несёт… Править Солнечной системой она собралась вместе со мной! Дура…

Что ж, это был вполне подходящий выход из сложившейся ситуации. Пресс-служба подготовит сообщение о случившемся в нужном ключе, запись разговора выставит участников в соответствующем свете, и Медведев выйдет сухим из воды.

— У неё было много поклонников, — заметил я. — Вам стоит усилить охрану, наверняка будут попытки отомстить за её смерть.

— Это распоряжение я уже отдал, — заверил меня Медведев. — Что с остальными? Сколько их ещё осталось?

— С остальными будет сложнее, — был вынужден признать я. — К этим были прямые ниточки, они падали как костяшки домино, сбивая друг друга. Но остальных придётся искать… Всего их было тринадцать, четверо выбыли, осталось девять. Есть над чем работать.

— Но по словам этой Милены выходит, что она главный организатор убийства, а тот, которого ты назвал Охотником, был исполнителем? — уточнил Медведев.

— Да, — подтвердил я. — Остальные, получается, не замешаны. Что не делает их безопасными…

— Тогда, получается, ты выполнил своё обещание, — вздохнул Старый Медведь. — Слово Рюрика ты сдержал. Тогда мир вам и любовь, вот вам моё отеческое благословение… А после церемонии шагом марш делать мне внуков.

— Папа! — до корней волос покрасневшая Снежка спрятала лицо у меня на груди.

Я только улыбнулся.

У меня было ещё слишком много дел и планов.

Это собрание Унии разительно отличалось от множества предыдущих. В этот раз его инициировал Судья. Политик, чьё обезглавленное и полностью сгоревшее тело стало поводом для расследования, зашедшего в тупик, по вполне понятным причинам сделать этого уже не мог. Кроме того, собрание было внеочередным, до ежемесячного оставалось ещё много времени. Старейший по-прежнему отсутствовал, но все остальные собрались впервые за многие годы.

Все уцелевшие.

Фракцию радикалов представляли сам Судья, Журналист, Футболист и Борец. Крыло сибаритов — Певец, Актёр, Художник, Танцор и Гетера. Впервые за долгое время сибариты оказались в большинстве, и впервые их это совершенно не радовало. Радикалы вечно продвигали идеи тотального контроля над человечеством, что шло вразрез с устремлениями сибаритов, но с ними сибариты чувствовали себя в безопасности. А теперь их осталось всего четверо.

— Политик сообщил мне, что Охотник погиб окончательно, — начал Борец. — Перед этим он выдал меня и самого Политика. Мне пришлось менять тело…

— Да, мы читали новости, — голос Гетеры звучал неуверенно. — Ужасное было зрелище — размозжённое тело, и рядом розовый пушистый тапочек валяется… Такой разительный контраст…

— Хорошо, что ты успел скрыться, — поддержал Певец дрогнувшим голосом. — Но как вышло, что не уберёгся Политик?

— Он был слишком поглощён своими делами, — предположил Художник. — Наверняка эти последние переговоры, в которых он участвовал, были очень важны для него, и он решил всё-таки провести их, а потом уже скрыться.

— И не успел… — с надрывом вздохнул Актёр.

— И не успел, — эхом отозвались остальные.

— Но судьба Модели особенно потрясает, — заметил Журналист. — Такая нелепая гибель…

— Да, — поддержал Судья. — Охотник, Политик — они погибли, занимаясь тем, что больше всего любили. Есть в этом некая сумрачная красота: Охотник не рассчитал силы и стал добычей, Политик проиграл последние переговоры в своей жизни… Но Модель? Она была так красива и так любила жизнь!

— А Старый Медведь свернул ей шею, — прорычал Футболист. — Он должен поплатиться!

— Нет ли шансов, что она могла уцелеть? — спросил Борец. — Может быть, его дочь… Она находилась рядом.

— Если бы она уцелела, она бы сейчас была здесь, с нами, — возразил Судья.

— Но что на неё нашло? — нервно спросила Гетера. — Зачем она начала рассказывать о своём участии в убийстве жены Медведева?

— Может ли запись быть фальсифицированной? — спросил Актёр.

— Исключено, к сожалению, — отозвался Судья. — Запись подверглась нескольким независимым экспертным проверкам, она подлинная. Модель действительно созналась в организации убийства Полины Медведевой.

— Кто её за язык потянул? — проворчал Футболист.

— Прима, — хмуро ответил Судья. — Журналисты писали, что он был там. Её пытались предупредить, но она не отвечала на звонки и не читала сообщения, а потом оказалось слишком поздно.

— Если Прима был там, то шансов уцелеть у неё не было, — согласился Журналист. — Он убил или поглотил её…

— И это ждёт каждого из нас! — в голосе Гетеры появились истеричные нотки.

— Это вряд ли, — попытался успокоить её Судья. — В конце концов, ни у кого из нас не было прямых контактов с погибшими, следовательно, след потерян.

— Откуда тебе знать⁈ — резко возразила Гетера. — Как-то же Прима вышел на Охотника! Кто-то его навёл на него!

— Действительно, — поддержал Актёр, — мы не можем знать, что среди нас не скрывается предатель.

— Ну это уже просто смешно! — воскликнул Журналист.

— Почему же? — возразил Борец. — Это вполне вероятная версия.

— А какой смысл кому-то из нас сотрудничать с Примой? — спросил Судья. — Что это даст любому из нас?

— Возможность выжить! — истерически взвизгнула Гетера.

— Кстати, где второй Прима? — спросил вдруг молчавший до сих пор Танцор.

— Да, где⁈ — подхватила Гетера. — Нас тут убивают, а он шляется неизвестно где!

— У него наверняка есть план, — примирительно сказал Судья.

— У меня тоже есть план! — заявила Гетера. — Надо наконец показать нашу силу!

— Для этого нужно перестать истерить, — грубовато заметил Журналист. — Но насчёт показать силу полностью согласен. Нас должны бояться.

— И чем сильнее, тем лучше, — поддержал Борец. — Но что мы можем сделать⁈

— Мы можем, например, ударить по Приме ядерным оружием, — предложил Футболист.

— Для этого придётся сделать так, чтобы он оказался в нужном для нас месте, — заметил Судья. — Не можем же мы преследовать его по всей Земле и Солнечной системе и бросать в него ядерные заряды. Они не бесконечные, в конце концов. Нет, это должен быть точно рассчитанный разовый удар. Как мы этого добьёмся?

— Вариантов не так уж много, — заметил Борец. — Из очевидных и наиболее простых — пригласить его в нужное место. Скажем, на переговоры. А когда он прибудет — взорвать ядерный заряд. Какая-нибудь станция или база в космосе вполне подойдёт. Та же «Курио-3», которую Политик использовал для установления контактов с Ковеном.

— Можно передать приглашение через Ковен, — предложила Гетера. — У кого-нибудь есть выход на ведьм?

Контактов с Ковеном ни у кого не оказалось.

— Политик не успел поделиться с нами этим каналом, — с сожалением произнёс Судья. — Остаётся только напрямую выходить на связь.

— Это опасно, — заметил Журналист. — Приме хватило одной ниточки, чтобы трое из нас погибли, а четвёртому пришлось менять тело.

— Для того, чтобы отправить ему послание, не обязательно контактировать с ним лично, — возразил Футболист. — Достаточно курьера, который запомнит максимум внешность мясного скафандра.

— Который можно на время и поменять, — подхватил Танцор.

— Осталось определиться с местом удара, — подытожил Судья. — Возможно, подойдёт какой-нибудь завод одного из союзников Примы?

— Это насторожит его, — возразил Борец. — Лучше какая-нибудь нейтральная территория. Такая, чтобы не вызывала подозрений. «Курио-3» неплохой вариант.

— Жаль, что сегодня с нами нет Примы-Исполнителя, — вздохнула Гетера, которую успокоил деловой подход остальных членов Унии. — Можно было бы направить его в ту же точку, и пусть оба сгинут в ядерном пламени!

— А где он, действительно? — спросил Борец.

— Если учесть курс и скорость… — Судья на мгновение отвлёкся, чтобы произвести несколько вычислений. — Сейчас он должен проходить зону NS-3586.

Послышался озадаченный голос Журналиста:

— Но разве не там находятся «Кровавые псы»?