Аспирант. Москва. 90-е

Глава 17

ГЛАВА 17

Я успел заметить, насколько старлей доволен. И разговор со мной он начал не как шеф с подшефным, а совершенно на равных, как просто с сослуживцем… а лучше сказать — с единомышленником

— Ну что, Юра?.. — произнес он с легкой загадочностью, — должен тебя порадовать?..

У меня не языке закрутилось: «Ну должен — так радуй»… но я, разумеется, дипломатично промолчал. А Гринев, самую малость потомив меня неизвестностью, раскрыл карты:

— Твоя информация оказалась исключительно полезной. Можно сказать, решающей!

Далее последовал рассказ о том, как получив от меня сведения о неизвестном с татуировкой — который, возможно, приятель Катиного зятя; и возможно, сотрудник охраны «Шереметьево-2» — старший лейтенант Гринев предпринял ряд оперативных действий. По своим каналам он вышел на списки службы охраны аэропорта. Не поленился сам несколько раз под всякими предлогами сгонять туда — за тридевять земель, черт возьми, на противоположную от Выхино сторону Москвы. Не пожалел личного времени, которого у опера угрозыска всегда в обрез. Походил, посмотрел своими глазами…

— Вычислил? — сказал я почти утвердительно.

— Вычислил, — подтвердил он. — Убедился: это он. Сто процентов! Никаких сомнений.

Тут Андрей чуть прервался.

— Но уверен — это одно, — внушительно произнес он, — а взять — другое… И связи вычислить! Это главное.

Старлей доложил о своих разработках по начальству. Конечно, начальство так и ухватилось за них и, конечно, поставило в известность свое начальство — Главк, то есть Управление МВД по Москве (Петровка, 38). Там тоже, конечно, вцепились мертвой хваткой — дело резонансное, головоломное и головомойное, а тут реальный след!.. За разработку взялся МУР. Создана оперативная группа с привлечением сотрудников с «земли», то есть из районных отделений.

— Вас тоже привлекли? — спросил я.

— Нас — да, — Гринев усмехнулся. — Трех человек. Еще двое ребят из Долгопрудного. По территориальному принципу. А если ты имеешь в виду меня, то с этого момента давай на «ты».

— Давай, — я улыбнулся.

— Так вот: привлекли нас и аккуратно так дали понять, что если отработаем как надо в группе, то можем ожидать перевод в МУР. А это, сам понимаешь, другой масштаб, другие перспективы…

— Да ты что⁈ — я постарался восхититься. — Конечно! Это же взлет. Космос, можно сказать!

Старлей с трудом не выдал удовольствия от моих слов.

— М-да… Ну, поживем — увидим. А пока только дел прибавилось. От здешней-то работы никто меня не освобождает… Ты, кстати, по той задаче поработал в общежитии? Ну, о чем мы говорили?

Он невольно понизил голос.

— Конечно, — сказал я. — Но реальных результатов нет. А подозревать… Ну, это несерьезно. Подозревать можно кого угодно, хоть самого себя.

Андрей поморщился:

— Да уж… Здесь ты прав. Все это — хрень, честно говоря. От бессилия. Практически, ведь мы не знаем, кого искать. Словесные портреты?.. Да ничего, никаких примет. Мужчина среднего роста в черной куртке?.. А может, не среднего. А может, не в черной… А! — от махнул рукой. — Вот и ищем иголку в стоге сена. Здесь какой-то другой подход нужен.

Ну, как в воду глядел! Я ведь с этим другим подходом к нему и шел.

Конечно, и в этом случае на меня работал мой необычный статус «прогрессора», странника по времени. Работая в спецслужбах, я сталкивался с технологиями поиска маньяков, серийных убийц. Случалось и такое. Да, не мой профиль, тем не менее, соприкасаться с этими делами приходилось. Они дрянные, от них с души воротит, да куда же денешься.

И данный опыт я вполне мог применить к текущей ситуации.

— Слушай! — заявил я с подъемом. — Так я ж примерно с тем к тебе и шел. Есть идея.

Он внимательно посмотрел на меня, затем резко вскинул руку, глянул на часы.

— Излагай.

Без слов поняв, что время — ценность, я уложил суть в полминуты.

Нужно потолковать с психологами-профессионалами. Чтобы они, по эпизодам дела выявив примерный психологический портрет серийника, обратились к нему — да, именно к нему! — по московскому телевидению. Примерно так: «Мы обращаемся к тебе, неизвестный. Мы знаем, что творится в твоей душе. Что ты понимаешь: с тобой творится неладное. Ты порой ненавидишь себя. Тебя угнетают мысли о самоубийстве. Но ты не в силах справиться с чудовищными вспышками в себе. Казнишь себя за это. Мы понимаем, что это не вина твоя, а беда. И мы хотим тебе помочь…»

— … Ну, это по существу, — сказал я, — а какие конкретно тут слова подобрать, они лучше знают. Психологи. Ну и вот так выступить по телеку. По Москве.

Гринев скептически ухмыльнулся:

— Ты думаешь пробудить в нем совесть? Что-то человеческое?..

Я пожал плечами:

— А чем черт не шутит… Может, и так. Хотя я в это не верю. Мой главный мой расчет все-таки на другое.

— То есть? Поясни.

Я пояснил: и без психолога понятно, что этот неведомый тип — пришибленный нарцисс. В болезненной степени. О себе самом он немерено высокого мнения, которое в реальности никак не подтверждается. Ни в карьере, ни в личной жизни, нигде. Попросту он тщеславное ничтожество. При этом формальное образование у него приличное. Какой-нибудь достаточно престижный вуз, если он москвич. Не удивлюсь, если и слог у него неплохой, и он ведет тайный дневник, а может, даже, пишет нечто вроде повести о своих мерзостях. При этом пишет скорее от третьего лица, чем от первого. Не решается доверить бумаге то, что творится с ним…

Тут я почувствовал, что меня унесло совсем в зыбкую психологию. Зато по оживившемуся взгляду Гринева догадался — он поймал, куда я клоню.

— Погоди-ка, — промолвил он. — Ты хочешь сказать…

Я хотел сказать, что увидав и услыхав такое обращение к себе на всю Москву, дешевая честолюбивая натура маньяка должна возликовать. И реакция скорее всего будет такой: от напишет анонимный ответ с какими-нибудь душевными кривляниями. С самолюбованием. А еще вероятнее — затеет игру «поймай меня». То есть в тексте будут какие-то намеки на его личность и местонахождение. Типа — а ну-ка догадайтесь, кто я, где я?..

— Сыщики-разбойники, — криво ухмыльнулся старший лейтенант.

— Точно так, — подтвердил я, и сказал, что знаменитые убийцы, так и оставшиеся неразгаданными — Джек-Потрошитель в Англии и Зодиак в США — играли с полицией в эти игры. Писали издевательские письма.

— Ха! Но этих уродов так и не нашли.

— Они не нашли, а мы найдем, — возразил я.

Гринев промолчал, но по его лицу я видел, что попал в какую-то существенную точку.

— Хм… — почти повторил он, однако с иной интонацией. Совсем иной. Видно, что он уже стремительно соображает, комбинирует. — Вообще, ты знаешь, в этом что-то есть.

Он вновь бросил взгляд на часы.

— Мне на Петровку надо… — проговорил он, явно размышляя, — часа через полтора. Там… да, пожалуй, потолкую там на эту тему. Есть с кем.

И встал. Я тоже.

— Да, — сказал опер уже твердо. — Это мысль. Вот что! Завтра давай увидимся… Сможешь?

— Без сомнений.

Он кивнул.

— Только не здесь. Тоже незачем тут часто мелькать… Да и суббота завтра, как бы выходной!..

«Как бы» Андрей произнес с непередаваемой иронией.

Короче, договорились встретиться в пол-первого близ станции «Кузьминки». Совсем недалеко от офиса «Московских зорь». И распрощались.

День был довольно теплый для середины октября, но неровно-облачный, ветреный. Дождя вроде бы не предвиделось, но московский климат такой: не предвидится, не предвидится, а потом вдруг как брызнет ни с того, ни с сего…

Впрочем, я о том не думал. Думал о другом. О своих потенциальных преимуществах в этом мире, которые надо воплощать в действия. Ведь я тут некто вроде ясновидящего…

И тут меня переключило на своего рода игру, что ли. Я стал вспоминать, а что случилось в октябре 1995 года. Ну, после тринадцатого числа, конечно. Что там было?..

На память мне грех жаловаться. Жизнь отремонтировала. Что незачем помнить, и то помню.

Так что там было?..

Партия «Наш дом — Россия», давно канувшая в Лету… Правительство Черномырдина, мастера афоризмов… Его самого долго не могли утвердить, но утвердили, наконец. Хотя нет! Это позже Виктора Степаныча никак не могли утвердить, во время дефолта 1998 года. А в девяносто пятом он был полноценным премьер-министром. Да… Что еще? Наш экипаж Ил-76 все в плену у талибов. В Азербайджане, в Бакинском метрополитене случилась страшнейшая катастрофа. Пожар. Сгорели сотни — сотни!!! — людей. Ад. Но это было где-то в последних числах октября…Ну, Чеченская война, естественно. Терроризм…

Стоп. Это же как будто тогда и было⁈.. Ну да!

Дата прямо включилась в памяти, как будто кто рубильник повернул. Четырнадцатого! Да. Конечно, я не помнил, что это суббота, но сама дата четко воскресла, словно того и ждала.

14 октября 1995 года на Красной площади произошел теракт, не имевший никакого отношения к событиям на Кавказе. Какой-то придурок, вроде бы мелкий предприниматель — имя-фамилия у меня, конечно, не сохранились, да вряд ли и вообще я это знал — запутался в долгах, кредитах и решил поправить дело радикально. Изготовил муляж взрывного устройства, пришел на Красную площадь, где и ворвался в автобус с туристами. Вроде бы детьми. Взял в заложники, потрясал муляжом, требовал кучу денег и пути отхода… Естественно, а тему включилась ФСБ.

Удивительно, но требуемую сумму ему привезли. И вроде бы даже не фальшивками. А вот с путями отхода вышла труба. И навсегда. Пока потрясенный террорист разглядывал бумажки, в восторге сознавая, что жизнь наконец-то удалась, эта самая жизнь и кинула подляну. В лице спецназа. Мудак, понятное дело, утратил бдительность, вот тут его и грохнули. Ювелирно. Ни один человек не пострадал.

Память моя работала настолько неплохо, что восстановила фотографию в газете: выволоченный из автобуса труп горе-захватчика на брусчатке, на фоне Кремлевской стены и Спасской башни, почему-то без обуви, в белых носках с грязными подошвами. Поиграл в мужские игры… Еще вспомнилось, что мы тогда в общаге острили: дескать, мужик минуты полторы побыл миллиардером. «Новым русским». Ну, тоже достижение!

Под эти воспоминания я вышел на Рязанский проспект. Подумал — и решил заглянуть в «Зори». Там работенка в любой час должна найтись, а подкалымить не мешает. «Каблук», правда, остался возле общаги, но если что, смотаюсь туда-сюда. Загляну-ка на фирму!

Проехал одну остановку на метро до «Кузьминок» и вскоре был на месте. Только зашел в длинный коридор, как наткнулся на суетливого Глушко. Он не то, чтобы обрадовался мне, нет. Это слово не передаст взрыв его восторгов:

— Юра! Господи, Юра!.. Ты откуда⁈

— Странный вопрос.

— Да, да, да… Это от эмоций. Ты нам прямо как явление свыше!

— Я такой, — шутливо подтвердил я. — Что стряслось?

— О-о!.. Идем, расскажу. Вип-персона изволила обратиться к нам! Солнце снизошло на Землю, как в поэме Маяковского!..

Я попросил босса изъясняться не столь велеречиво. И узнал следующее.

В фирму с очень солидным заказом на стройматериалы обратилась супруга крупного дельца. Что называется, с подтекстом. Таких субъектов завуалированно называют «авторитетный бизнесмен» — намекая на то, что под совершенно благообразной и даже импозантной личиной успешного предпринимателя скрывается принадлежность к криминальному миру. Либо впрямую, либо опосредованно…

— … Вот именно такой, — горячо втолковывал мне Роман Владленович уже в кабинете, тет-а-тет. — Фамилия его Одинцов. Павел Евгеньевич Одинцов. Сфера деятельности — нефтянка. В основном. Конкретно сказать трудно, он какой-то крупный акционер там, сям… В нашей Капотне у него пакет акций, на заводе в Киришах под Питером. Еще где-то, в каких-то банках, что ли… Знаешь, так как-то размыто, мутно! Как бы он и везде, и нигде. Но бабло, конечно, откачивает как насос пожарный. Ну и главное…

Главное — упорные слухи о связях Одинцова с криминалом. Дескать, его функция — легализовать грязные деньги, получаемые рэкетом, проституцией, «крышеванием» и тому подобными делами. «Отмывать» на жаргоне. Якобы он умеет это делать виртуозно, абсолютно правомочно, используя дыры в текущем законодательстве.

— … Он не единственный такой, но один из ведущих. В пятерку входит. И разумеется, никакого официального основания эти слухи не имеют. Ни малейшего! На фасаде это почтенный респектабельный бизнесмен. И даже меценат. Понимаешь?

— Усвоил. А звонила его супруга?

— Да! Тоже дамочка вся из себя. У них новый дом в Митино. В коттеджном поселке. Это по Волоколамке. Охрана там, забор, все такое. Скромное обаяние буржуазии.

Так вот, эта мадам позвонила, заказала дорогие отделочные материалы: паркет из ценных пород древесины, мраморную плитку, еще кое-что в том же духе. Попросила доставить срочно. Перед ней, конечно, растеклись елеем: да-да, разумеется… в течение дня будет… Все будет…

— … и так далее. И я подумал: эх, Юру бы на доставку! Солидного экспедитора, у которого образование, язык подвешен. Самое благоприятное впечатление!.. И тут ты. Ну прямо счастливый случай. Лаки страйк!

— Слушайте, Роман Владленович… Я не возражаю никоим образом. Надо — отвезу. Правда, у меня «Москвич» у общаги, но слетаю…

— Э, нет-нет, брат! «Москвич» твой, извини, не годится. Худой гардероб. У нас «Газель» новенькая, неделю как купили. Блеск! На базе и стоит. Водилы еще нет, ну вот ты и сгоняешь! Мы — солидная фирма! Когда с солидными клиентами… Да и товару эта фуфыра набрала в аккурат тонну с лишним. Как раз. Да! Паспорт, права с собой?

— Всегда.

— Вот видно же разумного человека!.. Эх, Юра, все бы у меня такие были как ты! А то вон, Сереге Панкову разве что втолкуешь? Пенек с глазами, одно слово. Только моргать умеет… Ладно, давай, доверенность оформим. Сейчас же на базу рванем, загрузимся — и вперед. Давай паспорт!

Я вообще-то хотел спросить Глушко о другом, но он завертелся таким смерчем, что не до вопросов. Схватил мои паспорт и права, убежал, минут через десять вернулся с распечатанной цветной бумагой — доверенность.

— Держи! Ну, погнали. Только по хозяйству распоряжусь.

Он пометался по кабинетам подчиненных, поорал там что-то. Выскочил, наконец:

— Понеслись!

Сели в «Вектру», поехали. Роман Владленович, и без того с уклоном в сторону холерика, за рулем становился просто бесом. Ругал всех участников дорожного движения подряд: водителей, пешеходов, велосипедистов… Все у него были «уроды», «козлы» и «пидарасы». И еще как-то иначе.

— Ну вот куда, а? Ну вот куда этот калека лезет⁈ Кастрат, блин, евнух из гарема!..

Под непрестанное сквернословие мы докатили до базы, подъехали к ангару. И верно, рядом стояла новенькая тентованная «Газель» с кабиной темно-синего цвета. Индиго.

— Видал? — похвастал шеф. — Красота!.. Петрович! — гаркнул он в окно «Вектры». — Давай загружаться!

Алексей Петрович, выйдя из склада, порадовал босса своим обычным: грузчиков нету. Пятница, после обеда… Уикенд начинается. Но Глушко поднял такой неистовый крик, что работяги появились мигом, словно из-под земли возникли.

Пока они заполняли товаром грузовик, я улучил момент:

— Роман Владленович, я что хотел спросить: а вы уверены, что я на эту дамочку произведу впечатление?

— Сто процентов! Сто процентов! Она ведь тебе не куриная жопа какая-то. Редактор на телевидении! Интеллектуал!..

— Ничего себе, — удивился я, вмиг вспомнив вчерашний визит в «Останкино». — А как зовут?

— Зовут?.. Сейчас. Возьми бумажку, тут и адрес заодно. Вот: Лилия Кирилловна! Фамилия почему-то другая. Челяднина. Держи!

М-мать!..

Я машинально взял бумагу. Вот и думай после этого о случайностях в нашей жизни… Пять секунд в коридоре телецентра! Зачем-то это кому-то надо⁈ Каким силам?..

Конечно, я не подал ни малейшего вида. В лице не изменился. Но про себя, конечно, переваривал удивительный факт.

— Готово, — доложил бригадир грузчиков.

— Так, ну давай, — засуетился босс. — Ключи, документы… Ну и гонорар твой. На!

Я сел за руль «Газели». В новенькой кабине искусственно, но приятно пахло дермантином и ковролином. Я сунул доверенность, накладные и бумагу с адресом в бардачок, а деньги в нагрудный карман.

— Ты сейчас сразу на Кольцевую, и до Волоколамки жми, пока час пик не наступил, — напутствовал Глушко. — Ни пуха!

— К черту! — кивнул я и поехал. Повернул в сторону МКАД.

Нет, все-таки тысячу раз был прав Михаил Афанасьевич: как причудливо тасуется колода!..