Аспирант. Москва. 90-е

Глава 24

Классическая фраза: доживем до понедельника! — так и втемяшилась в меня. Как шенкель в коня, наверное. Стимул, разгар души. Нетерпение. Нет, разумеется, я и виду не подал. Был по обыкновению спокоен, сдержан, заставил себя заняться делом. Правил рукопись. Случайно встретил Вадима. Он клятвенно заверил, что печатная машинка будет в понедельник-вторник, не позже… Это хорошо, но и без машинки я потрудился на славу. Хоть нетерпение и припекало, я заставлял себя работать педантично, кропотливо, читать, перечитывать и править. Сознавая, что время терять нельзя. И вообще по жизни и в данном случае.

Да, конечно, это во мне жил и говорил итог многолетнего опыта. Он научил: ни одну секунду отпущенного тебе времени нельзя тратить впустую. Даже если прилег отдохнуть днем. Это нужно, полезно, дневной отдых отличная вещь — ляг, закрой глаза, поразмышляй о сути бытия, о главных задачах, стоящих перед тобой… Выработай планы.

Так я и делал. Мне ведь выпал уникальный шанс: судьба сомкнула молодость и опыт, то, что у людей разнесено по разные стороны жизни. А мне достался немыслимый подарок — и одно, и второе. И сознавая это, я старался не потерять ни секунды. С главной задачей на ближайшие дни мне было все ясно, все определено, поэтому релаксируя на кровати, я не то, что размышлял. Если угодно — я пытался заговорить, «заколдовать» понедельник. Чтобы сложилось все так, как мне надо. Чтобы все наши догадки оказались верны. Что мы раскололи хитрые заморочки негодяя-умника, мнящего себя злым гением, посланцем Люцифера в мир, что ли. Вот и возьмем его, тварь, за хобот! И на зону. Черт его знает, вылезет ли ему вышка по нынешним временам, но на зоне, я надеюсь, и администрация, и з/к ему такого Люцифера покажут, что сам в петлю полезет.

Я настолько ярко представлял себе картину взятия этой паскуды, что постепенно разгорелось сильнейшее желание прямо сейчас рвануть в Кусково. Побродить по аллеям, незаметно присматриваясь к прохожим. Если этот гаденыш — что не исключено! — тоже бродит там, упиваясь острым чувством своей исключительности, тайной славы: это он, тот, о ком говорит вся Москва, и никто на всем белом свете не знает этого!.. Да, могу представить, насколько это греет, свербит, выворачивает наизнанку от гордости его душу. Да по одному этому я узнаю его в первый же миг, как увижу. Незримые флюиды наведут меня на него, как торпеду на цель.

Все это привело к тому, что я силой воображения попытался представить облик маньяка. И даже нечто стало возникать, смутная фигура соткалась из ничего… Вернее, из потаенной ткани внутреннего мира. Она есть у всех нас! Это такой дар человеку от природы, на то мы и люди, а не просто существа, чтобы это тонкое поле исходно жило в нас. Другой вопрос — что каждый из нас с этим даром Вселенной сможет сделать…

Вот я и попытался. И что-то даже получилось, хоть и не на оценку «пять», что уж там говорить. Пока, по крайней мере. Мне казалось: вот-вот, чуть-чуть… Но нет. Не взлетело. Не соткалось. Призрачная фигура не превратилась в полноценный образ, оставшись тенью в тумане.

По ходу этих действия я на миг уснул-не уснул… Нечто вдруг открылось мне. И я не успел поймать это нечто. Сон мигом отлетел. Минут десять я лежал, продолжая осмысливать случившееся. И пришел к выводу: завтра мне кровь из носу надо быть в Кусково. Что случится, то случится, пока не знаю. А если вправду этот гад туда припрется, я его не упущу.

Решив так, я ринулся звонить Гриневу.

Еще в субботу, расставшись, мы с ним договорились держать связь. То есть, я звоню ему.

— Не стесняйся, — поощрил он. — В любое время. Дело, сам понимаешь, какой важности.

И я позвонил из вестибюля.

— Андрей?.. Это Юрий. Слушай, пусть это тебе не покажется нахальством, но я хотел бы завтра поучаствовать в операции. Как ты считаешь?

Я отчетливо услышал, как старлей хмыкнул на том конце провода.

— Считаю положительно. Двумя руками «за»…

Сказал-то он по смыслу позитивно, а вот интонация была сложной. Я так и понял, что с данным вопросом не так все просто. Союз «но» прямо повис в сказанном, хотя и не был произнесен.

Тут Андрей призадумался. И решительно сказал:

— Вот что. Я к тебе завтра подъеду утром. В районе девяти. Годится?

— Запросто.

— Только не прямо возле общаги вашей… Выходи на Рязанку, ладно?

— Тоже не вопрос.

И мы быстро сориентировались по точке встречи.

— Все остальное на месте, — с заметным облегчением объявил Гринев. — Отбой!

Я отключился и пошел было к себе… Но по ходу ощутил, как разбирает меня сумрачный драйв. Хотелось пришпорить время: пусть помчится вскачь, скорее донесет меня до завтрашнего утра, а там может и тормознуть. Там события станут подгонять, скучно не будет. А сейчас…

А сейчас я, конечно, нашел способ управлять потоком секунд, минут и часов. Забежал в блок, оделся, прихватил деньги — и к ларькам.

В газетном киоске управлялась Катя. Увидав меня, расцвела, сделала знак, чтобы я подзадержался. Я и остановился, разглядывая журналы. Дождался, когда покупатели отчалят.

— Привет! — Катя улыбнулась. — Я к тебе загляну сегодня?

— Кать… Ну что за вопрос? Моя дверь всегда открыта для тебя! В любое время дня и ночи.

Девушка слегка вздохнула:

— С ночью сегодня не выйдет. Света грузит…

— Насчет меня?

— Нет, что ты! Она тебя, кстати, знает. Ты ей понравился. Хороший, говорит, парень. Если ты с ним… дружишь, говорит, то это нормально. Я, говорит, рада.

— Хм.

Видно, в этом междометии Кате почудился сплав сомнения с иронией. Она пустилась горячо развивать данный тезис — что сестра относится ко мне с симпатией, приветствует нашу дружбу и т.п. Но я и не сомневался. Хмыканье носило иной смысл: я уже заглядывал вперед, прогнозируя последствия наших с Катей отношений. А тут, понятно, есть над чем задуматься…

Впрочем, пока имелись задачи более крупные и насущные. Что же до нагрузки со стороны старшей сестры, то это касалось генеральной приборки. Светлану торкнуло на тему вычистить грязь и пыль из затхлых углов, отодвинуть диваны, кровати, холодильник… Мысль, в принципе разумная, не поспоришь. А Света, по словам Кати, человек такой, что если какая мысль заскочила в голову, то уже не выскочит, пока Света это не сделает. Ну, слава Богу, мысли типа:

— решить теорему Ферма…

— слепить финансовую пирамиду типа МММ Мавроди или «Властилины» Валентины Соловьевой…

— включиться в цепочку наркотрафика из Центральной Азии в Европу…

старшую сестру не посещали. А вот учинить на ночь глядя приборку с веником, тряпками и тому подобным оборудованием — это легко. Поэтому Катя запланировала краткосрочный визит ко мне, а получив порцию жизненных витаминов — вприпрыжку бежать Светлане на помощь.

Договорились.

Я дошел до ларьков, приобрел две крохотные стограммовые бутылочки армянского коньяки — в просторечии «мерзавчики». Хватит, больше не надо. Ну, и продукты, фрукты… Припер это все домой, ублажил себя ароматным напитком. Захорошело. С удовольствием поработал над диссером. Начало смеркаться. Заявилась Катя. Отъ*бнулись. Тоже здорово.

На десерт Катя любовно расцеловала меня и ускакала мести, мыть и драить свою жилплощадь. А я остался лежать в состоянии приятного расслабона. Память по инерции продолжала рисовать недавние картины нашего соития и никак не могла отцепиться от этого… Я и не возражал. Закрыв глаза, мысленно крутил и крутил данное эротическое кино, и прекращать его желания не было.

Пока вновь не захотел есть. Тогда со вкусом, с толком, с расстановкой поужинал, попил чаю и завалился спать.

Утро неожиданно подарило чудесную погоду. Прямо такую редкую редкость этой ненастной осенью. В светло-голубом небе безветренно застыли редкие белые облака. Яркое, но нежаркое Солнце вдруг щедро залило светом Москву, в чем я увидел добрый знак. Ну полил бы дождь? Так этот изверг, глядишь, и не высунулся бы из дома… Хотя, черт его знает! А вдруг наоборот? Взял бы зонтик и пошел в горделивом одиночестве в парк гулять: вот вам, менты, выкусите!..

Ладно. Что есть, то есть. Нет, солнечный день — это привет от мироздания. Все будет хорошо!..

И без десяти девять я выбежал из общаги.

Андрей в «шестерке» уже ожидал меня на Рязанском проспекте.

— Привет! — я плюхнулся на пассажирское сиденье.

— Здорово.

Я пожал руку с боевым перстнем и с места в карьер спросил:

— Когда планируют начать патрулирование?..

На что получил совершенно конкретный ответ:

— В десять.

— Так.

Этот четкий ответ словно включил во мне таймер. Не могу объяснить, но я стал иначе ощущать время. Не как нечто абстрактное, безликое — а точно незримое излучение, бегущее сквозь меня и уносящее жизнь миг за мигом. Значит, все верно! Я не ошибся. Нашел центр мишени. Попал, куда надо, решаю именно ту задачу, что надо — и эта нечисть не уйдет от меня.

И все вокруг сделалось необычайно четким, резким: предметы, звуки, запахи, словно я стал видеть все завитушки в каждом облаке, слышать рабочий шум Рязанского шоссе чуть ли не до самой Коломны, чуять дыхание осени с далеких северных земель…

Я и себе-то до конца не мог этого объяснить, тем более не стал говорить Андрею. Да и надо ли объяснять? Есть то, что понял — и храни в себе. Потом когда-нибудь кому-нибудь расскажешь. Или нет.

— Короче, — деловито произнес старлей. И раскрыл суть.

В МУРе долго и старательно прорабатывали операцию. Отобранным сотрудницам — реально симпатичным, привлекательным, молодым девушкам — тщательно создавали образы с помощью подбора одежды и макияжа. Делали так, чтобы все были друг на друга не похожи, но каждая по-своему броская, такая, чтобы мужские головы поворачивались к ним как стрелки компаса. Дернули каких-то педагогов сценического мастерства из ГИТИСа. Те свое дело знали: попытались на скорую руку привить милиционершам навыки не то, чтобы совсем уж девиц легкого поведения… Но скажем так, игривого. Отправившихся на улицу в поисках приключений. Ради интереса: а что будет?.. И вот эти девушки-приманки должны по графику курсировать по парку, сменяя друг друга. У посторонних людей даже и подозрений не должно возникнуть в том, что разные легкомысленные особы, флиртующей походкой прогуливающиеся по аллеям, на самом деле есть связанные меж собой звенья одного плана…

— А силовое прикрытие? — спросил я.

Андрей кивнул:

— Обязательно.

И рассказал, что оперов, прикрывающих девушек, тоже поднатаскали по актерскому мастерству, хотя их жизнь и без того учила быть артистами еще теми. Но в данном случае им постарались придать вид не гопников или «братков», а обычных, нормальных, средних парней. Ну, пришел такой прогуляться в Кусково — ничего странного.

— А тебя туда не включили?

— Нет, — мотнул головой Андрей. — Посчитали, что раз он местный, так хрен его знает, может меня и встречал, как здешнего опера. Ну, в этом есть резон, я спорить не стал.

Теперь я кивнул, понимая перестраховку МУРа. Согласен: маловероятно, конечно, что искомый вдруг опознает старшего лейтенанта Гринева. Но не исключено. Увидит — и конец всему, всей операции. Поэтому лучше перебдеть, чем недобдеть.

Тут старлей вздохнул так глубоко и значительно, что я понял: сейчас будет нечто важное. И верно, оно тут же прозвучало:

— Слушай, Юр! Я одну вещь задумал…

Задумка Гринева была рискованной в том плане, что являла собой сугубую самостоятельность. Фактически ведь старший лейтенант оказался отстранен от операции, пусть и вполне под толковым предлогом. Тут никаких интриг, никаких подковерных игр, один-единственный здравый смысл. И только. И Гринев, как дисциплинированный офицер, конечно, подчинился приказу.

Но принять участие ему страшно хотелось. И он нашел выход. Заслать на горячую точку своего агента, о котором никто не знает. «Апреля». То есть, меня.

— … Оно, конечно… За самодеятельность могут по шапке так прислать, что мало не покажется. Но я-то в тебя верю! Понимаешь⁈

«Понимаешь⁈» было произнесено с глубоким выражением, даже как-то с пафосом, что ли. И дальше Андрей поспешил развить мысль:

— Я надеюсь, что ты его узнаешь. То есть… Ну, может это показаться странным…

Но мысль не развилась. Андрей попросту не решился ее высказать. А я четко сформулировал:

— Ты надеешься на мою интуицию? Что я просто угадаю этого гада, если он появится?

Гринев сосредоточенно помолчал пару секунд.

— Да! — выпалил он. — Именно на это и надеюсь. Объяснить не смогу, не спрашивай. Но я вижу в тебе такую способность. А что она вообще бывает, в разных людях… так я это просто знаю, и все тут. И никаких гвоздей. Жизнь сама сказала, показала так, что поверил раз и навсегда. Сейчас твердо знаю. Есть люди, которые могут.

— И я такой?

— Вот и проверим.

Я невольно ощутил, как от этих слов во мне пронеслась музыка восторга и азарта. Андрей говорил по сути то же самое, что я чувствовал про себя. А значит, так и есть! В точку. Значит, сегодня — судный день. Отсчет пошел! Я — ракета, заряженная на цель. Старт!..

Все это, однако, не выжгло во мне критического мышления.

— Согласен, — сказал я. — Но вот вопрос: мне что там, с утра до сумерек околачиваться? Я уж не говорю про то, что ноги чуть не отвалятся. Это как раз можно пережить. Но я же могу примелькаться. Это странно: парень бродит и бродит восемь… или сколько там?.. девять часов. Меня твои же коллеги первого и заподозрят. И возьмут под белы руки: так, а ты, молодой человек, кто таков?..

Андрей поощрительно усмехнулся:

— Толково мыслишь. Тоже думал про это. Вариант: берешь книгу, сидишь на скамейке, читаешь. Самое то: молодой интеллигентный человек, аспирант. В кои-то веки погожий денек выпал… Почитал, прогулялся, еще почитал. Но при этом…

— Ясно, — прервал я. — Незаметно и зорко веду наблюдение. Ладно, это в самом деле мысль. Вопрос: какую книгу взять?

— Ну, тут надо что-то продвинутое. Даже выпендрежное. Чтобы в образе быть.

Я подумал.

— Набоков пойдет?

Андрей чуть сдвинул брови:

— Это… который «Лолита»?

— Да. Только не «Лолиту». Слишком затаскано. Есть у меня «Дар». Отличная вещь.

Старлей отмахнулся:

— Решай сам. Эх, поздно я про книгу подумал, вчера тебе не сказал!.. Ну да ладно. Ты оделся тепло?

— Ну… Как сказать…

— Понятно. Утеплись. Не май месяц.

— И даже не сентябрь, — я усмехнулся. — Тогда я быстро за книгой и за утеплением.

— Давай. Я тут жду.

…Через сорок минут я был на месте. Утро понедельника — не тот момент, когда парк полон людьми. Тем не менее, прогуливались. Бабушка интеллигентного вида провела на поводках целый выводок мелких собачонок разных пород. Прошагали два паренька, на вид — старшеклассники, о чем-то оживленно беседуя. Почему не в школе?.. Еще какие-то люди прошли, они у меня никакого интереса на вызвали, мой внутренний радар на них не отреагировал.

Между делом я взялся читать «Дар». Проза, конечно, шикарная, но признаюсь, читал вполглаза. Остальные полтора отслеживали обстановку.

Народу потихоньку прибавлялось, я даже стал удивляться тому, насколько много праздных гуляк в Москве. Как-то раньше не задумывался об этом… Рабочий день вроде бы! Откуда столько обоеполых порожняков самого цветущего возраста?.. Ну да что там! Столица. У нее свои привычки и причуды.

Я по прежнему ощущал в себе особый режим работы организма. Зрение, слух, обоняние — все это работало на порядок острее, чем обычно. И чуйка, вот что главное! Мне чудилось, что контакт между мной и миром обострился, вот сейчас я мысленно прикажу: обернись! — кому-то из прохожих, и он обернется… Но я, конечно, этого не делал. Наоборот, старался как бы пригасить себя, чтобы не дай Бог, никто не догадался.

Конечно, я быстро научился распознавать подсадных девушек среди гуляющих. Но признаюсь честно: если б не знал, что они подсадные, ни за что бы не подумал. Подумал бы, что в самом деле вышла пофланировать, себя показать и мужика подцепить. Если получится…

Постепенно поджимал голод. Но я решил потерпеть. Перемучиться. Ну и прогуляться по центральной аллее. Не восемь же часов сидеть. Захлопнул книгу, поднялся и…