Брак по расчету, или Истинных не выбирают

Глава 20. Эвелин

Эви шла к герцогине с намерением всё рассказать. Вот прямо всё как есть безо всяких недомолвок. Как она облила княжну в самолете, как они вынужденно поменялись платьями, как из-за этого платья их перепутали.

Конечно, ее светлости наверняка было невдомек, что простые девушки тоже иногда мечтали попасть в сказку, и для нее, Эвелин, поместье Кавайонов как раз этой сказкой и было.

Нет, она ничуть не заблуждалась в том, к чему это признание приведет. И не ждала, что ее светлость пожалеет ее и отпустит на все четыре стороны. Герцогиня просто обязана будет обратиться в полицию. Но лучше, если это произойдет сейчас, чем после того, как Эви выполнит просьбу графа Реверди.

Ее щеки снова запылали, стоило ей только вспомнить, о чём ее попросил ее сиятельство. Если она сделает это, то перестанет себя уважать. И уж тогда-то она точно не сможет сказать, что никакого преступления не совершала.

И как вообще он мог ее об этом попросить? Неужели он считал, что если в ее жилах не течет голубая дворянская кровь, то у нее совсем нет чести и совести? От обиды она едва не расплакалась.

Нет, она должна взять себя в руки! Иначе она не сможет толком ничего объяснить.

И всё-таки перед дверьми в апартаменты ее светлости смелость оставила ее, и она едва не повернула назад. И она пребольно ущипнула себя за руку, чтобы привести в чувство. А потом постучала в дверь.

Герцогиня была в комнате не одна — в двух шагах от нее стояла незнакомая Эви девушка. Не служанка (на ней не было униформы), но и, судя по довольно простому и совсем не модному платью, не гостья. И она, Эви, им явно помешала.

— О, ваша светлость, я не знала, что вы не одни!

— Нет-нет, входите! — воскликнула герцогиня. — Мы уже почти закончили. Это — мадемуазель Фонтане, она весьма любезно согласилась оказать мне одну услугу, — тут ее светлость немного смутилась. — А это — княжна Деламар!

Эви чуть наклонила голову. Нет, эта мадемуазель Фонтане ее ничуть не заинтересовала. Ей бы со своими проблемами разобраться. Но неожиданное препятствие, вставшее между нею и правдой, выбило ее из колеи.

Эви верила в знаки и полагала, что всё, что случается, отнюдь не случайно. И теперь, увидев, что им с герцогиней не удастся поговорить наедине, она засомневалась в правильности принятого ранее решения. Ей показалось, что сама судьба остерегла ее от необдуманного признания. А пойти ей наперекор Эви была не готова.

— О нет, ваша светлость, прошу вас, продолжайте ваш разговор, — и она попятилась к дверям. — Я зайду к вам попозже.

И она бросилась вон, теперь уже боясь, как бы герцогиня ее не остановила. Решимость оставила ее, и она вздохнула с облегчением только тогда, когда оказалась в парке.

— Диана! — тут же услышала она голос мадемуазель Кавайон. — Как хорошо, что ты вышла погулять! Я как раз хотела познакомить тебя с Беатрис Гранвиль — моей старой подругой. Она только-только прибыла из столицы и будет докучать нам своим обществом целую неделю.

Мадемуазель Гранвиль была невысокой, с аппетитными формами светловолосой девушкой. Пожимая руку Эви, она улыбнулась, но улыбка показалась той неискренней, а взгляд, которым ее наградила новая знакомая, откровенно враждебным. С чего бы так смотреть на нее девушке, с которой Эвелин прежде никогда не встречалась?

Впрочем, ответ на этот вопрос отыскался довольно скоро.

— Уверена, Беа, Арлан будет рад тебя видеть! — сказала Джоан и, взяв их обеих под руки, повела по широкой аллее. — После обеда вы сможете вдоволь наговориться.

И по тому, как покраснела мадемуазель Гранвиль, Эви без труда догадалась, почему та отнеслась к ней столь недружелюбно. Она видела в ней соперницу! И Эви не выдержала — улыбнулась. Вот уж за кого она не стала бы воевать, так это за Арлана Кавайона! Но знать об этом мадемуазель Гранвиль было совсем не обязательно.

— Сегодня вечером мы можем составить партию в вист или преферанс, — щебетала Джоан. — Или лучше устроим музыкальный вечер? Правда, боюсь, моего пиликанья на арфе вы не выдержите. Но ты-то, Беа, не разучилась играть на рояле? Я помню, ты отлично музицировала. Может быть, вы даже сыграете с Арланом в четыре руки? Ах, Диана, ты же еще не знаешь — когда-то Беа была дико влюблена в моего брата! Ты можешь себе это представить? К счастью, она вовремя одумалась.

Щеки мадемуазель Гранвиль стали совсем пунцовыми, и будь Джоан чуточку более внимательной, она бы непременно заметила, в какое неловкое положение ставит подругу своей болтовней.

— А вы, мадемуазель Деламар, на каком инструменте играете?

Конечно, новая знакомая вовсе не думала поставить ее в тупик — она всего лишь хотела переключить внимание Джоан на что-нибудь другое. Но Эвелин смутилась. Она неплохо пела, но решительно не умела ни на чем играть — даже на чужих нервах. Музыкальные инструменты стоили слишком дорого, и ее семья не могла себе этого позволить. А рояль и вовсе бы не поместился ни в одну из их комнат.

— Как, вы не музицируете? — изумилась мадемуазель Гранвиль, и торжествующая улыбка появилась на ее ярких пухлых губах.

А Эви захотелось сказать ей в ответ что-то обидное. Эти девицы из высшего общества привыкли к тому, что мир крутился вокруг них, и не желали знать, что происходит за пределами их роскошных особняков.

— Да брось ты, Беа! — фыркнула Джоан. — Это раньше считалось, что всякая девушка из благородного семейства должна непременно музицировать, рисовать акварели и слагать стихи. Это уже атавизм, моя дорогая! Так что не будь занудой и лучше расскажи, что нового в столице.

Эвелин и мадемуазель Гранвиль снова схлестнулись взглядами, но у обеих хватило ума не ссориться открыто. И Беатрис принялась рассказывать о Милаве — о выставках и театральных представлениях, которые она недавно посетила, о балах и салонах, на которые была приглашена, и о модных веяниях в дамских нарядах. Она сыпала какими-то именами и фамилиями, и от перечисления всяких светлостей и сиятельств, с которыми мадемуазель Гранвиль была знакома, у Эви разболелась голова.

Кажется, и Джоан тоже устала от хвастовства подруги, потому что предложила вернуться домой, дабы переодеться к обеду.