Брак с сюрпризом, или Любовь под маской

Глава 19 Монстры и их покровители

Рик

Заметив, что леди Николь вернулась в дом одна, я решил, что это отличный шанс с ней поговорить. Из всей собравшейся сегодня компании, к ней у меня имелось больше всего вопросов.

С самого начала было понятно, что наш с Викторией брак был задуман королем не просто так. И его фраза о том, как много между нами общего, с каждым днем совместной жизни раскрывался с новой стороны.

Сначала я думал, что это было сказано ради чистой формальности, как обычно делается в официальных письмах. В крайнем случае, ради утешения нерадивого меня, вынужденного первую половину жизни скитаться по свету вдали от семьи, а теперь распрощаться со свободой в угоду государственных нужд.

Затем оказалось, что мы и впрямь ведем похожий образ жизни, скрывая истинных себя за масками и псевдонимами. Лишь король всегда был в курсе всех наших тайных дел. В таком случае, его слова можно было бы расценить как предупреждение: «берегите свои тайны, иначе мне придется вмешаться».

Теперь же выясняется, что даже наши семьи когда-то вели совместные дела, и все, что есть между нами общего, тоже является следствием тех времен. Интересно, не покинь я тогда дом, могли бы мы встретиться раньше? На каком-нибудь семейном собрании или ужине вроде сегодняшнего? Может, тогда в нашей жизни все пошло бы иным путем?..

Так или иначе, узнать это уже не суждено. Но при любом раскладе все снова сводится к Дому Единорога и тайнам его бывшего главы. Сомнений быть не могло, именно он — причина всего. Его величеству нужно решить с моей помощью проблему с Обществом защиты магических существ, а его слова о сходстве между мной и Викторией — всего лишь подсказка, откуда следует начать расследование.

Нагнав леди Николь, я решил не тянуть и спросить прямо:

— Не поведаете ли мне историю вашей семьи. Она хоть и совсем короткая, но, убежден, весьма насыщенная.

Женщина не выглядела удивленной, словно давно ждала, что кто-то ее об этом спросит.

— Хорошо, — спокойно согласилась она, — только давайте найдем более уединенное место. Разговор предстоит долгий, не хочу, чтобы нам помешали.

— Конечно, — ответил я и сопроводил ее на балкон второго этажа. Пока мы здесь, нас точно не посмеет тревожить ни одна живая душа.

Балкон выходил на заднюю часть двора. Вид с него охватывал весь сад, что позволяло контролировать перемещение гостей. Отсюда хорошо было видно леди Ильзу, что предавалась одиноким раздумьям в беседке, столпившихся у фонтана женской половины рода Салстон и спешащего куда-то Дэна. А также Викторию и Вернона, мирно прогуливающихся по дорожкам и с крайне серьезным видом о чем-то беседующих.

Проследив за моим взглядом, леди Николь попросила:

— Только пожалуйста, пообещайте, что все, что я вам расскажу, останется между нами. Это ни в коем случае не должно дойти до моих детей… Особенно до них, — подчеркнула она.

Помедлив и снова взглянув на Викторию и неохотно кивнул.

Без труда угадав мои мысли, женщина успокоила:

— Не переживайте. Когда буду готова, я сама им все расскажу. Просто сейчас было бы слишком жестоко отнимать у них последние остатки светлой памяти об отце.

— Более жестоко, чем держать их в неведении?

Леди Николь не ответила. Пройдя к перилам, она со вздохом подняла голову и посмотрела на проплывающие по небу облака. Мать Виктории, казалось, не имела внешне ничего общего со своей дочерью. Ее резковатые, но яркие черты сильно контрастировали с нежной и светлой внешностью Виктории. Однако сравнив их в профиль, никто бы и не подумал усомниться в их родстве.

— Мой муж, Пьер, был выходцем из Дома Гидры, — начала леди Николь. — Но вам это и так несомненно известно. Младший наследник, предавший древний и могущественный род с долгой историей ради основания собственной безызвестной семьи. Он отказался от наследства, от долга, от денег. И все ради женщины… Раньше о нем столько говорили, что, казалось, даже крысы в темноте сырых подвалов Великих Домов не прочь были перемыть ему косточки.

Я хмыкнул про себя. Фраза леди Николь прозвучала несколько двусмысленно, но отлично отображала все то презрение, которое она питала к этим сплетникам.

— Той женщиной была я, — продолжила леди Николь. — А причиной всему был скандал, который удалось замять только при помощи предыдущего короля, отца его величества.

— Похоже, из поколения в поколения проблемы брака среди дворянства остаются для правителя Аэриса самыми приоритетными, — заметил я.

— Ничего удивительного. Разве может быть иначе, когда речь идет о Тайных знаниях?

— Хотите сказать, что и в вашем случае причина была в них?

Леди Николь вздохнула и повернулась ко мне лицом, прислонившись спиной к перилам и сложив руки на груди.

— У Пьера был старший брат. Красавец и джентльмен, гордость семьи. Никогда не принимал отказов и легко добивался желаемого — обычно в обществе эти качества ценились весьма высоко. До тех пор, пока не выяснялось, какими именно средствами пользовался всеобщий любимец…

Ее темные глаза были полны смешанных чувств, а в словах скрывалась недосказанность. Но намек был предельно ясен — этот человек, очевидно, использовал на ней свои Тайные знания, чтобы склонить к чему-то… крайне непотребному.

— В то время я была слишком принципиальна и энергична, готова была все силы бросить на то, чтобы добиться справедливости и во всеуслышание обличить негодяя в преступлении. — Она усмехнулась: — Обычно старшие зовут это глупостью. Для них важнее сохранить лицо, чем правду. Глава Дома Гидры оказался к этому не готов, не успел замять дело и слухи о происшествии дошли до ушей короля. Его решение очевидно: раз мне теперь известны Тайные знания Дома Гидры, то мне и предстоит стать частью этой семьи. Тем более, что мы оба уже достигли брачного возраста.

— А подлец получит то, чего хотел, ничуть при этом не пострадав. Разве что женой обзаведется чуть раньше, чем планировал, — закончил я за нее мысль.

Леди Николь кивнула.

— Но Пьер отлично знал, как сильно я не желаю этого брака, и вмешался. Он разругался со своей семьей и помог мне сбежать. Ему пришлось отказаться от всего ради меня… Мы поженились в маленькой деревенской часовне где-то на границе Аэриса. Нас приютил мой двоюродный дядя, он как раз в то время командовал там военным гарнизоном. А потом… Магия Пьера начала меняться.

В то время это не было большой особенностью — уже вовсю стали появляться Новые Дома. Первым был Дом Феникса, образовавшийся из боковой ветви Дома Дракона. Многие годы они служили королевской семье архивариусами и трепетно охраняли ее тайны, не участвуя при этом в политике и с каждым годом все дальше и дальше удаляясь от государственных дел. Вероятно, это повлияло на их магию. Огонь в их руках перестал обжигать, а отблески пламени становились чище и ярче, чем даже у самого жаркого костра. Так стихия огня преобразовалась в стихию света, а вместо драконов покровителями стали прежде никому неведомые птицы — фениксы.

Следующим был Дом Василиска, состоявший когда-то в родстве с Домом Грима. В результате подлых интриг и обмана врагов та семья попала в неприятное положение, но более влиятельные родственники отказались им помогать. В то время Дом Грима только что сумел заполучить небывалых масштабов расположение Дома Дракона и возглавить Тайную королевскую полицию. Они сумели забраться почти на самый верх пирамиды власти и не желали в один момент потерять все. Оказалось, что проще отречься от неудобных родственников. Скинуть балласт, что тянет на дно.

Таким образом, бывшие члены Дома Грима лишились всего: уважения, состояния, родственных уз. А их магия — древняя и грозная, но такая полезная стихия земли, — лишилась своих главных свойств, превратившись в чистый яд. Так и появилась стихия кислоты. Ночные псы также от них отвернулись, но на смену им пришли новые магические существа — не менее жуткие василиски.

Третьей семьей с изменившейся магией стал Дом Гарпии. Их историю мне следовало бы знать лучше всего, поскольку их происхождение было тесно связано с Домом Грифона. Однако то были дела давно минувших дней и теперь, как и с остальными Новыми Домами, носили характер легенды.

Все началось с конфликта. Два брата, два наследника, повздорили из-за какого-то пустяка и устроили дуэль. Оба, разумеется, были магами воздуха, и отлично знали возможности друг друга. Никто и не думал вредить всерьез. Но магия одного из братьев трансформировалась прямо во время схватки. Ветер, которым он повелевал, принес с собой грозовые тучи, безжалостно обрушившиеся на другого брата своими молниями. Эта смерть навсегда разделила семью пополам. С тех пор стихия молний стала достоянием нового Дома, а их покровителями стали женщины с птичьими крыльями, что зовутся гарпиями.

Отголоски той вражды с переменным затуханием продолжаются и по сей день, но никто уже не помнит ее причин. К сожалению, ничто не мешает придумать новые…

— Со стороны это казалось чем-то естественным, — продолжала леди Николь. — Пьер и его семья пошли разными путями, вполне логично, что его магия изменилась. В конце концов, точно так же начинали свою историю все Новые Дома. Вот только никто не знал, что на самом деле Пьер к этому готовился заранее. Все было подстроено им с самого начала…

На последнем слове голос женщины дрогнул, и она отвернулась, избегая встречаться со мной взглядом.

— Что это значит? — нахмурился я. — Хотите сказать, что тот скандал, причиной которого стал его брат, тоже был подстроен им? И все это для…

— И все это лишь для того, чтобы основать собственный Дом, — резко закончила она за меня. В ее голосе слышались отзвуки застаревшей обиды. — Он использовал меня в своих хитрых махинациях, заставил выставить себя посмешищем перед всем Аэрисом… — она тяжело вздохнула. — Ладно, это больше не имеет значения. На мертвых не обижаются. В конце концов, его задумка увенчалась успехом, а у меня теперь есть двое прекрасных детей.

Я не считал себя вправе кого-либо судить. В любом случае, это все дела прошлого. Но теперь хотя бы стало понятнее, почему леди Николь не хочет посвящать своих детей в подробности этой истории.

Спустя несколько минут молчания я спросил:

— Но как такое вообще можно провернуть намеренно? Я всегда считал, что изменение магии — это естественный процесс. Как и контракт с магическими существами. Они просто есть, к ним невозможно подготовиться.

— Вы не единственный, кто так считает. Точнее, я бы даже сказала, в то время не было никого, кто считал бы иначе. Кроме моего мужа.

— Но теперь есть и другие, — догадался я. — Люди из Общества защиты магических существ.

Женщина кивнула.

— Пьера всегда интересовали магические существа. Он увлекся их изучением еще в детстве. Его дед часто брал его с собой в экспедиции по лесам и горам, где они наблюдали за дикими волшебными животными. Вы ведь наверняка знаете, что их существует очень много разных видов. В них есть нечто магическое, но они мало чем отличаются от простых зверей. Разве что живут чуть дольше или выглядят несколько… необычнее.

На ум пришли энциклопедии и справочники, которые я любил листать в детстве. Там на картинках изображались причудливые животные, вроде баранов с телом свиньи или куриц с рыбьими жабрами. Таких существ называли химерами и, несмотря на свое явно магическое происхождение, были они полностью дикими. Таких не выведешь намеренно, не используешь в домашнем хозяйстве, а людей они избегают также охотно, как лесные кабаны или дикие фазаны.

— С магическими существами Великих и Новых Домов все обстоит совсем иначе, — продолжала леди Николь. — Это разумные существа, которые живут по своим правилам, обладают своими неповторимыми особенностями и, что самое главное, добровольно связывают себя с человеческими кланами. Приручить их против воли невозможно, а попытки подчинить силой приведут к неминуемой гибели того, кто на это решится. Они сами выбирают себе хозяев, и никак иначе. Когда-то их даже почитали как богов, но затем эти боги вдруг склонились перед людьми. Почему так? Пьера всегда волновал этот вопрос.

— И тогда он организовал Общество, чтобы найти ответы?

— Да. Но, разумеется, никто бы не позволил чужаку из другого рода просто так исследовать своих магических существ. Это как отдать в чужие руки самое дорогое, что у тебя есть, источник твоей силы и власти. Поэтому пришлось прикрыться благой целью — защитой. При каждом удобном случае Пьер намекал всем вокруг, что неоднократно был свидетелем жестокого обращения к магическим существам в своей собственной семье, чтобы убедить остальных в необходимости Общества.

— Дайте угадаю, это он распространял истории о том, как гидрам рубят головы? — с улыбкой спросил я, вспомнив этот слух.

Ни для кого уже не секрет, что эти существа размножаются делением, и, чтобы ускорить процесс, глава Дома Гидры вынужден регулярно помогать им в этом своим мечом.

Леди Николь тоже улыбнулась:

— В то время всем это казалось дикостью, беспрецедентной жестокостью. Но мой муж на свою беду умудрился популяризировать это знание, и правда раскрылась. Тем не менее, своего он добился — все больше людей примыкало к Обществу, искренне стремясь защитить своих магических существ. Они активно делились знаниями, помогая Пьеру в исследованиях. Так он и открыл взаимосвязь между стихийной магией и магическими существами. Именно она является тем самым сакральным контрактом, что связывает магических существ с их владельцами.

Мне вспомнился рассказ младшей дочери леди Салстон. По ее словам, люди из Общества угрожали отнять у Эрика его стихийную магию.

Но для чего? Это же совсем не имеет смысла!

Магия стихий передается только по наследству, она у нас в крови. Возможно, когда-то она и возвысила нас над остальными, но теперь ее все чаще используют лишь для решения незначительных бытовых задач: полить цветы, сжечь испорченный черновик письма или разогнать душный воздух в жаркую погоду. Для всего остального каждый день придумывают изобретения и совершают новые открытия в науке, тем самым стирая границы между сословиями. Кому вообще в наше время может понадобиться обращаться к давно забытой магии?

Но даже если целью головорезов из Общества является подчинение какого-либо могущественного существа. Уже прошли те времена, когда полеты на грифонах могла позволить себе лишь моя семья. На них устраивают гонки обычные люди без капли магии. И отнимать для этого чью-то кровь совсем не требуется.

Значит, дело в чем-то другом…

Я вернулся обратно к разговору:

— Хотите сказать, ваш муж что-то сделал со своей магией, чтобы отделиться от Дома Гидры и заключить контракт с новым магическим существом?

Женщина утвердительно кивнула:

— Он все рассчитал. Полностью изменить магию не получится. В конце концов, даже свет — это все еще огонь, хоть и больше не греет.

— А лед — все еще вода, просто в твердой форме, — легко подхватил я закономерность.

— Изучив разные виды магических существ, Пьер заметил, что те очень похожи на своих хозяев. Стихия влияет не только на характер человека, но и на самих магических существ. В каком-то смысле, они сами и есть воплощение той или иной стихии. Вот, например, вы, Ричард, и ваш друг Дэннис связаны стихией воздуха. Зная лишь об этом, пожилые дамы из гадальных салонов, даже не встречаясь с вами лично, без труда охарактеризовали бы вас как ветреных и склонных к авантюрам молодых людей, на которых невозможно положиться.

— О, без сомнения! Именно так они обычно и говорят!

Леди Николь мягко улыбнулась:

— Только не обижайтесь, но ведь они и впрямь недалеки от истины. Часто народная мудрость, накопленная веками наблюдений, не уступает в точности кропотливым исследованиям ученых. Просто выводы, к которым они приходят, несколько отличаются. Так же нелестно те дамы отозвались бы о представителях водной стихии: скользкие и коварные — в лицо улыбаются, а за спиной кинжал готовят.

Я усмехнулся про себя. Как-то за интеллектуальной беседой я успел позабыть, что эта женщина, имела талант по памяти цитировать все популярные гадальные журналы и сонники.

— Ладно, — вздохнул я. — Получается, что для того, чтобы изменить свою стихию, вашему мужу нужно было изменить свой характер? В таком случае, логично было бы оценить характер единорогов и равняться на него. Но вот проблема — в то время их еще не существовало.

— Вы правы. Все действия Пьера основывались на скудных знаниях из древних мифов. Он предположил, что стихия воды может трансформироваться только в лед, а единственное известное магическое существо этой стихии — единорог.

Я подхватил:

— И тогда он спровоцировал конфликт в своей семье, решив действовать от обратного. Все, что защищает и ценит Дом Гидры, он теперь должен осуждать и подвергать сомнению. — Дождавшись от леди Николь утвердительного кивка, я задумчиво постучал себя по подбородку: — Не так уж просто в одночасье поменять мировоззрение и отринуть все, чему тебя учили на протяжении всей твоей жизни. Но ему это удалось! Леди Николь, раньше я об этом не задумывался, но теперь вынужден признать, ваш муж и впрямь был выдающимся человеком…

— Нет, — внезапно возразила женщина. — У ничего не вышло.

— Что? Но вы ведь сами сказали, что магия изменилась, да и Новый Дом в итоге удалось основать.

— Мой муж жил и умер водным магом. Ему ни на секунду не удалось обмануть высшие силы. А то, что окружающие и я сама принимали за магию льда, на самом деле было всего лишь фальшивкой, жалкой иллюзией. — Женщина тяжело вздохнула и отвела печальный взгляд: — Как и вся его жизнь. Он был насквозь пропитан ложью… Неудивительно, что именно ему король даровал эти Тайные знания.

Я нахмурился, уже совершенно ничего не понимая.

— Но как тогда он смог основать новый Дом, если не было ни единорогов, ни новой магии? Разве король дает кому-то Тайные знания авансом?

Женщина понимающе улыбнулась.

— Я тоже не верила, что это возможно, но, как оказалось, бывают исключения. По словам Пьера, прежний король счел его открытие очень важным и наградил подобным образом. Как говорится, Тайные знания на то и тайные, чтобы никто не знал, кто ими владеет. Вероятно, подобные «награды» великим умам Аэриса даровались и раньше.

— Хорошо, допустим, — кивнул я, стараясь не удивляться неожиданному открытию. — Выходит, воспользовавшись техникой иллюзий, ваш муж притворился магом льда. Но ведь Виктория же… — на миг я даже засомневался. Вдруг и она все это время мне врала о себе?

К счастью, леди Николь меня успокоила:

— Виктория — первый в Аэрисе маг льда. Поверьте, его величество тоже не дурак, он бы не стал раздавать привилегии кому попало. Я забеременела еще в то время, когда мы скрывались в гарнизоне у моего дяди. А потом, едва Тори появилась на свет, всем стало ясно, что ее природа другая. Она не похожа ни на кого из нас, — Пьер ведь был истинным выходцем из Дома Гидры.

Внешние признаки и правда имели огромное значение в нашем обществе. Всему виной ритуал запечатывания магии во время бракосочетания. Поэтому чаще всего представители одного рода были как две капли воды похожи друг на друга. Спутать их с кем-то другим было решительно невозможно.

Представители Дома Гидры отличались особой бледностью. Их кожа была столь тонка, что при определенном освещении под ней иногда можно было разглядеть синие вены. А черные вьющиеся волосы и большие, будто черная бездна, глаза особенно оттеняли ее цвет.

Очевидно, белоснежная кожа была единственной особенностью, которую переняли у своего отца дети рода Дюваль.

— Как известно, дети магов довольно рано начинают проявлять свои способности, — продолжала леди Николь. — Поэтому няни и гувернантки из благородных семей, знакомых со стихийной магией, особенно востребованы в молодых семьях. Часто этим занимаются незамужние девушки, но у нас не было возможности нанять кого-то со стороны. Мне приходилось все делать самой. Так вот, уже в трехмесячном возрасте, невинно глядя на меня своими огромными голубыми глазами, Тори едва не отморозила мне палец.

Ха! Узнаю свою жену…

— Тогда всем и стало ясно, что замысел Пьера увенчался успехом. Король дал нам новую фамилию и титул, выделил земли и наказал передать потомкам Тайные знания иллюзии. Так и был основан Новый Дом.

— Но единорогов как не было, так и нет, — догадался я.

Женщина ответила мне долгим взглядом, в котором скрывалась злая насмешка — не надо мной, а скорее над ее собственным мужем.

— О нет, они пришли. Конечно, на самом деле, они были всего лишь иллюзией, но свою функцию выполняли успешно — дурили простой народ и ничего не смыслящих в магических существах аристократов. А потом среди ночи, весь окутанный лунным светом, в наш дом явился настоящий единорог. Это случилось лишь однажды, и пришел он только для того, чтобы наказать подлого обманщика.

— Так Пьера действительно убил единорог?

Леди Николь равнодушно пожала плечами и саркастично заметила:

— Оказалось, эти чистые и благонравные существа больше всего не терпят обман и подлость. Кто бы мог подумать, правда?

Солнце медленно, но неумолимо клонилось к закату. Все гости, что находились на улице, стали возвращаться в дом. Совсем скоро предстоит прощаться, поэтому и нам с леди Николь пора было покинуть свое укрытие и поскорее закончить беседу.

Но перед этим я задал главный вопрос:

— Скажите, леди Николь, знакомо ли вам имя Ника Клавиуса?

Уже собиравшаяся уходить женщина удивленно подняла брови и посмотрела на меня. А потом сказала:

— Конечно, как иначе? Это ведь был мой псевдоним.

Это признание так ошеломило меня, что я на мгновение лишился дара речи. А потом все же быстро сообразил: Ник и Николь — производные одного имени. Неужели разгадка все это время лежала на поверхности? Но она сказала «был».

Я постарался успокоиться и попросил:

— Тогда не поделитесь ли, зачем он вам понадобился? И какова вообще была судьба Общества после гибели вашего мужа?

Женщина вздохнула. Ее рука, повисшая над ручкой двери, опустилась вниз.

— Поначалу Пьер справлялся со всем в одиночку. Общество стало практически главным проектом всей его жизни, он посвящал ему все свободное время. Но вскоре дел стало накапливаться все больше, и один человек уже не мог самостоятельно разобраться со всем объемом работы. Тогда я вызвалась ему помочь. Мой муж решил, что мне не стоит лишний раз показываться на глаза остальным членам Общества — выйдет не очень солидно, если все будут думать, что единственный человек, поддерживающий его в начинаниях, его собственная жена. Вместо этого он предложил использовать иллюзорные чары.

— С их помощью вы могли сопровождать его в мужском облике?

— Да, а имя я придумала сама. — Она устало усмехнулась: — Как видите, с фантазией у меня не очень. А внешность моя была противоположна настоящей: короткие волосы пшеничного цвета, загорелая кожа, как у крестьянина, и широковатый нос.

Описание внешности сходилось с данными из досье. Выходит, следователи из Дома Грима не подозревали, что это лицо — всего лишь маска?

— А что потом? — спросил я.

— Я выполняла роль его помощника — вот и все. Вела записи и старалась помалкивать. Пьер был не настолько искусен в иллюзиях, чтобы изменить мой голос. Затем, когда я забеременела Тори, а потом и Верноном, то уже не могла выполнять прежние обязанности. И тогда мужу пришлось нанять другого помощника.

— Но он тоже был вынужден носить ту же маску и использовать ваш псевдоним, — озвучил я очевидное.

— Так было удобнее всего, — пожала плечами женщина. — Все члены общества ревностно оберегали свои тайны. Они бы не приняли нового помощника.

Я с пониманием кивнул, а потом спросил:

— Вы знаете, кто именно был тот человек?

Строгое лицо леди Николь внезапно озарилось ласковой улыбкой:

— О, это был славный малый. В то время он был еще совсем молодым, но весьма смышленым юношей. Приехал к нам на заработки издалека. Знаете, здесь у него не было ни семьи, ни друзей, но имелось огромное желание трудиться и достичь высот. Он стал нам практически как родной. Но потом, после смерти моего мужа, он перестал нас навещать. Теперь я даже и не знаю, как сложилась его жизнь с тех пор. Просто однажды он пришел попрощаться, поблагодарил за все, что мы для него сделали. И больше я больше не видела.

Хороша же его благодарность — украсть чужой псевдоним и присвоить себе результаты работы многих лет!

— Судьбой Общества, я так понимаю, вы тоже больше не интересовались? — уточнил я.

— Со смертью мужа на мои плечи легло столько забот, что мне было просто не до того. Пришлось возглавить целый Дом, заняться детьми. Сами понимаете… Кстати о них. Боюсь, мне пора найти сына и попрощаться с дочерью перед уходом. Было очень приятно с вами пообщаться, Ричард.

— Разумеется. Благодарю вас за доверие, — вежливо улыбнулся я.

— Ну что вы! Это я вас благодарю. Наконец-то нашелся человек, которому можно без опаски доверить семейные тайны. Я очень рада, что у Виктории такой замечательный муж. Вы не такой несерьезный, как я о вас думала в начале.

Я остолбенел. Не такой… Что? Она всерьез была такого мнения обо мне? Хотя какая уже разница?

Но почему-то с недавних пор мне стало важно завоевать доверие семьи Виктории. Как будто это заставит ее саму взглянуть на меня по-новому…

Мысли снова вернулись к началу ужина и обеспокоенному лицу моей жены. Что же у нее все-таки стряслось? Может, что-то произошло на фабрике? Или она до сих пор переживает из-за нашего поцелуя у стойл аэротрассы?..

Вспомнив о стойлах, я внезапно осознал, что так и не спросил имени того таинственного помощника лорда Дюваль.

— Леди Николь, постойте! — выскочил я следом за ней.

Женщина уже успела спуститься на первый этаж, но, услышав меня, обернулась. Здесь, в холле, уже снова собрались все гости, но я едва ли обратил на них внимание, тут же воскликнув:

— Имя! Мне нужно имя того человека!

— Вы о Нике? — сразу же поняла леди Николь. — Простите, он так часто использовал это имя, что, кажется, практически срастился с ним. Его настоящее имя Джерри. А фамилия… Знаете, такая необычная. Уж и не вспомню точно — неместный он.

— Тонг? — наугад бросил я.

— Да, именно! — развеселилась леди Николь. — Как вы догадались?

А я, наоборот, помрачнел. Этот негодяй… Кто бы мог подумать, что он во всем этом замешан!

— Джерри Тонг? — в мои мысли вдруг ворвался спокойный и размеренный голос лорда Генри. — Знакомое имя…

— Это же один из чемпионов грифоньих гонок! — воскликнула все та же младшая дочь леди Сюзанны. Похоже, из всех сестер она была самой разговорчивой и буквально знала все обо всем. — Правда, моим любимчиком всегда был Рик Томпсон, но этот тоже хорош! Эрик как-то говорил, что у него очень высокая рета… реста… э-э… забыла слово…

— Результативность, — машинально поправил я, невольно сжимая от злости кулаки.

Хотелось в ту же секунду выскочить из дома и телепортироваться на стойла, чтобы найти этого подонка и вышибить из него всю дурь. Знай я об этом с самого начала, столько бы времени и нервов сэкономил…

Внезапно чья-то прохладная ладонь дотронулась до моей руки. Это ласковое прикосновение мигом отрезвило, заставив вернуться в реальность.

Я повернулся. Избегая встречаться со мной взглядом, Виктория обвила мою руку своей и прильнула ко мне. На ее губах застыла радушная улыбка, но взгляд казался рассеянным, будто мыслями она и сама находилась где-то далеко отсюда. Это ее действие казалось столь обыденным, будто бы мы женаты уже по меньшей мере полсотни лет. В ответ я накрыл ее ладонь своей второй рукой, успокаивая и согревая.

— Нет-нет, я вовсе не об этом, — возразил лорд Генри и нахмурился. — Кажется, я видел это имя в каких-то документах… Ах, да! Вспомнил! — Он посмотрел на меня: — Не так давно я подписывал документы на смену управляющего аэротрассой. До тех пор, пока король не прикажет вернуть ее вам, Ричард, я вынужден следить за ее работой и быть в курсе любых кадровых перестановок. Новым руководителем аэротрассы стал человек по имени Джерри Тонг.

Очередная новость грозила выбить у меня почву из-под ног, но безмолвная поддержка Виктории дарила равновесие.

Я встретился с ошеломленным взглядом Дэна, который, по всей видимости, тоже ни о чем подобном не догадывался. Он беззвучно выругался себе под нос, и я был с ним полностью солидарен.

После этого атмосфера вдруг резко переменилась. Будто почувствовав это, гости тут же засобирались по домам. Прощания прошли как в тумане. Я что-то бездумно отвечал, кивал и улыбался, обещал в будущем обязательно приехать погостить в доме семьи Салстон и даже на бестактность бабушки Ильзы по поводу скорого появления детей ответил утвердительно.

Постойте, что она спрашивала?

— … это замечательно! Не стоит с таким тянуть. А то, похоже, привычка лезть не в свои дела — это в нашей семье наследственное. Правда, Ричард? Рано или поздно может выйти так, что просто некому будет продолжить род.

Строгий взгляд бабушки пронизывал до костей, будто мороз зимой на вершине Вильденберга.

— Что вы имеете в виду, бабушка? — спросил я. — Разве это не вы просили меня разобраться во всем? Нашу семью подставили, теперь это очевидно.

«А теперь и меня собираются в это втянуть. Даже шантажировать пытались», — хотел добавить я, но не успел озвучить эту мысль.

Бабушка меня перебила:

— Еще скажи, что казнили их ни за что. Пусть эти дуралеи и ввязались в преступную авантюру, но никто их туда силой не тащил. Сами виноваты не меньше! Тебя не было рядом много лет, ты пропустил столько возможности вмешаться и вразумить своих родителей. А теперь, когда их уже давно нет в живых, ты решил погнаться за призраками и искупить перед ними свои грехи⁈

— Но…

— Я сказала тебе об этом перед свадьбой лишь для того, чтобы напомнить об ответственности: перед страной, перед семьей и перед твоей будущей супругой. Ошибки твоих родителей слишком дорого дались нашему роду. Не допускай, чтобы твоя жена горевала о тебе так же, как ты горевал о родителях.

У меня не было слов. Все то, в чем я и сам себя неоднократно винил, бабушка просто собрала в пару фраз и опрокинула на меня, как ведро холодной воды. А то, о чем я даже думать боялся, она просто вытащила на поверхность и помахала передо мной, будто красным флагом.

Женщина перевела взгляд на мою жену и дежурно улыбнулась:

— Рада была повидаться с вами, Виктория. Можете не провожать.

С этими словами она вышла из дома. Покачивающееся в такт шагам перо на ее шляпке постепенно растворилось в темноте вечера.