Иное начало. Книга вторая: Чертоги Душ

Глава 20

Как бы там ни было, но волки от нас всё-таки отстали. Если они разумны, но наверняка оценили ситуацию, и сделали выводы что к нам лезть, себе дороже! Не по телу рубаха пришлась, как говорится. Но осадочек от рассказа Варгона остался. Я конечно знал и понимал, что зимние волки сильно отличаются умом и сообразительностью от своих серых собратьев. Но чтоб настолько!?… В свете открывшихся нюансов, проблема с волками становилась весьма серьёзней, чем я мог подумать.

«Тьфу ты б#я… Час от часу, не легче!»

Так же не покидали мою голову и мысли об управляющем аная Драмона, Парасе! По хорошему, предъявить этому ублюдку нечего. Естественно он сделает невинную морду и будет всё отрицать, даже если притащить с собой того ублюдка из бандитов, что томится сейчас в казематах Арнагейта. Оно понятно, что не с головы же он взял имя Раса! Но вот закавыка, а не по напутствию ли добрым словом своего хозяина он это сделал? Сперва я хотел навестить на обратном пути Вирида Драмона, но сейчас передумал. Если он в теме (или даже в доле!), то нет никакого смысла тащиться в его родовой город, теряя драгоценное время и становясь, уже очевидным, врагом этого аная. Сейчас мне нужно быть крайне осторожным и не ввязываться ни в какие войны. Нет у меня ещё ни войска толком, ни снаряжения. Да и денег по сути не осталось на такие вещи. Война — дело затратное!

«Так что сцепи зубы Серый, и жди. Терпение — черта правителей с умом!»

Перейдя на закате второго дня уже знакомый мост через Янву, редкие лесочки да рощи сменились на полноценный лес вокруг тракта, сжимая его с двух сторон стеной высоченных сосен. На их раскидистых, пушистых, и вечнозелёных ветвях всё ещё сохранился снег, хоть и не выглядел уже так воздушно-пушисто как раннее, когда мы проезжали через эти места. Подтаявший, а потом снова замёрзший, он сгибал ветви под крутым углом донизу, предавая величественным соснам да елям вид устало опустившим плечи гигантов. Поначалу я удивился такой переменчивости в природе вокруг, но потом вспомнил что и в нашем мире можно было увидеть подобную картину! Например, когда в Ростове-на-Дону шёл дождь и природа вокруг напоминала затянувшуюся до самого Нового Года осень. Но стоило вам отъехать севернее, километров восемьдесят, как вы попадали словно в другой мир, в котором как и положено в данное время властвовала кругом полноценная зима. Выехав из Ростова в осенней куртке и кроссовках, уже по приезду в Гуково, что находится всего лишь в ста двадцати километрах севернее от него, ты выходил из автобуса и проваливался в снег едва ли не по колено. Я знаю о чём говорю, ибо я там жил.

Сильнидскую рощу пересекли не останавливаясь, но каждый был на чеку, с опаской поглядывая по сторонам. От оставленных подыхать в муках бандитов не осталось и следа. Кто-то меня явно осудит за такую жестокость, но мне этих ублюдков было не жаль ни грамма! Слухи о том как я поступил с ними, сродни тем, которые молва разнесла после казни Кронка, что явно послужило хорошим уроком всем горячим головам. Ну а если урок не усвоен, то клетей на всех хватит. И если потребуется, я утыкаю ими все дороги в своих землях!

Решив по понятным причинам не заезжать в Бровинку, мы пополнили кое-какие припасы в заснеженном, с огромными сосульками на крышах домов и частоколе Гродвоке, и минуя деревню Драмона, наконец вырвались на просторы родного севера. Этот суровый край встретил нас обильным снегопадом, но довольно умеренным холодом. Крупные, тяжёлые снежинки падали с неба едва ли не с тихим шелестом вокруг, завораживая взор и невольно заставляя прислушиваться — а не кажется ли?

Расслабленно покачиваясь в седле и вслушиваясь в шелест оседающего на лес снега, я даже начал слегка невольно придрёмывать… Когда вдруг раздался рык!

— Какого…

Рык повторился снова, не дав мне закончить фразу!

«Твою мать!… Тигромедведь!!!»

— Вперёд!!! — закричал я, разворачивая лошадь и активно подавая знаки каравану ускориться. — Быстрее я сказал!!!

Возничие без лишних вопросов принялись понукать лошадей. В зимней тишине лесной дороги защёлкали кнуты, словно выстрелы. Лошади под всадниками засуетились, захрапали, начали перепугано вращать глазами и коситься в сторону леса слева от дороги, прижимаясь больше к набирающим ход саням.

Снова раздалось громогласное рычание, а в лесу раздался звук ломаемых ветвей. Словно через замёрзший подлесок ломилось нечто большое и злое!

«Ещё секунду и оно появится!»

— Всё на левый край! Копья! Готовьте копья!!!

И тут оно выскочило! То, как его обрисовала в тот памятный летний день Фелани, не передавало полностью насколько этот монстр был велик и страшен!

Выскочившая из леса тварь и вправду напоминало помесь тигра и медведя. Да только вот я не помню, что бы она упоминала в описании полуметровые клыки растущие у него из верхней челюсти и чёрные, без зрачков глаза как у рахов! Из нижней челюсти этой зверюги торчали два клыка поменьше, прямо посередине между верхними, слегка расходясь в стороны не перекрывая нос. В холке эта махина была не меньше трёх метров, а широкая грудная клетка, в купе с мощными, медвежьими лапами, говорила о том, что этот зверь силён не по детски. Только стандартный медведь выглядел неуклюже на своих косолапых конечностях, а эта тварь двигалась с грацией кошки. Белая, словно чистейший снег в разгар зимы, шерсть хищника перемежалась чёрными полосками, делая его и вправду похожим на тигра переростка, только белого.

Зверь задвигался из стороны в сторону, прижимаясь брюхом к снегу, и акульим взглядом поймал в прицел ближайшего всадника, хлестнув хвостом по ветвям позади себя.

«От его взора хоть на меч прыгай!… Неужели он нападёт? Неужели его не смущает, что нас много, а он…»

Чуть подальше от него появился ещё один тигромедведь!

«…не один!» — только и успел я мысленно закончить реплику, как оба монстра ринулись в атаку!

До нас им было метров пятьдесят по ровному насту перемежающемуся редкими островками кустарника. Своё копьё я бездарно угробил в стычке с волками, и поэтому я вытащил меч.

— Не дайте им добраться до обоза! В бооой!!!

Все до единого всадники, раскидывая снег копытами обезумевших от страха, но не в силах сопротивляться лошадей, ринулись вперёд! Зверюги, чуть расходясь в стороны друг от друга и рыча как два бульдозера, устремились в тумане вздымаемого ими снега нам навстречу!…

Ещё мгновение, и мы столкнулись! Треск ломаемых копий, ржание испуганных до ужаса лошадей, крики и ругань людей, яростно рычание хищников! Всё смешалось в кучу! Первым же мощным и молниеносным ударом когтистой лапы один из них размозжил лошади Вильюра голову, но за долю секунды до этого он успел вогнать наконечник копья в холку твари. Копьё с громким звуком сломалось, а тигромедведь словно и не заметил этого. Вылетевший из седла Вильюр рухнул в снег, перелетев через хищника, и был тут же убит на месте. Тварь развернувшись просто раздавила ему голову своими мощными челюстями, и она лопнула с противным хрустом.

— Нееееет! — я дёрнул поводья в его сторону, но вторая бестия в стремительном прыжке одним ударом ламы выбила меня из седла. От неминуемой смерти меня спасло то, что удар пришёлся по большей части в щит висевший на спине. Снег ощутимо смягчил падение, и уже через секунду я стоял на ногах, резким движением утерев налипший на лицо снег. Добить меня так же как и Вильюра монстру не дал атаковавший его Варгон. Он с разгона вогнал ему в бок копьё. Зверь взбрыкнул, отскочил в сторону, оставляя на снегу красный след от крови. Нойхэ бил умело, и копьё осталось у него в руке. Едва он вознамерился повторить удар, как зверюга извернувшись перехватила пастью древко и в один прикус перекусило его, сделав бесполезным.

В это время время вторая тварь, которая убила Вильюра, ловко увернувшись от копья фенрировца, невероятно широко распахнула пасть и одним махом откусила едва ли ни половину морды у его лошади. Судорожно взбрыкнув и разбрызгивая фонтаны крови вокруг, лошадь выкинула своего седока, словно его там и не было. Хищник тут же кинулся к нему, но был сшиблен с разгона корпусом лошади другого воина. От столкновения и зверь и лошадь разлетелись в стороны как кегли. Воин, снесший зверя, едва успел впопыхах выскочить из седла. Тигромедведь быстро вскочив на лапы, развернулся к обидчику.

— Кедан! — закричал я, и рванул к нему, но чёртов снег, превратившийся по верху в лёд и проламывающийся при каждом движении, сильно усложнял бег.

Сзади слышалось злобное рычание беснующегося подранка, но его связали боем сразу несколько солдат под трёхэтажные маты Варгона. Так что я без оглядки спешил на помощь своему другу.

Кедан вытащил меч, щита у него не было вообще и защититься от когтей он не мог. С реакцией кобры увернувшись от нескольких атак всадников, зверь с окровавленной мордой ринулся на близнеца, когда вдруг прямо на него сверху рухнул Хата, сбивая твари темп. Ухватившись одной рукой за шкуру на загривке, алагат стал наносить сильные удары своим топориком по голове тварь, причиняя ей ощутимую боль. Тварь в бешенстве крутилась волчком, пытаясь достать назойливого человечишку то с права, то с лева, но варвар каждый раз пресекал эти попытки нанося удар за ударом. Из рассечённой головы зверя разлетались кровавые брызги и ошмётки шерсти, но тварь не падала. А тем временем алагат начинал уставать. Словно почуяв это, монстр вдруг наклонил голову между лап и резким движением шеи ударил затылком прямо в лицо никак не ожидавшего такого манёвра Хаты. От удара в разные стороны разлетелись кровавые брызги, и неясно чьи, но думаю что обоих. Хата перевернулся назад и мешком свалился в снег, а тварь не снижая темпа скорости повернулась и бросилась на Кедана. Был ли хата мёртв, или просто без сознания, я не знал. Но я знал точно — сейчас этот монстр убьёт Кедана!

И в это мгновения Сила проснулась! Амулет, что в процессе боя свесился наружу выбившись из под доспеха, вспыхнул ярким фиолетовым светом! Монстр вдруг сразу забыл о своей наметившейся жертве и разбрасывая снег, с окровавленной головой и жутким до оторопи взглядом черных глаз, устремился ко мне.

Прикрывшись щитом и отведя чуть в сторону и назад для удара меч, я услышал лёгкий «дзынь» над головой.

— Ну давай! Давай твааарь!!!

Распахнув пасть, зверь прыгнул, и время замедлилось на пол секунды… Шаг в сторону. Монстр приземлился, клацнув зубами в пустоту. Прямой удар щитом, подкреплённый Силой, прямо в окровавленную голову. Бам! Он ошеломлённо качнулся. Ускорение… присел, горизонтальный рубящий по передней лапе… Вжух!!! Слышу рёв, но тональность другая. Лапу не дорубил, кости толстые.

«Больно?»

Тварь вцепилась в край щита зубами. Задирает шею, пытаясь вырвать щит из рук… Отпускаю щит, и наношу удар апперкотом с зажатым в руке клинком, прямо под нижнюю челюсть, между клыков… Бух! Монстр валится на бок. Вблизи кромсать долго, нужен разгон. Ускорение… Разрываю дистанцию, поднимая массу снега и превращая его в туман. Остановка. Пространство снова приходит в норму. Зверь отбрасывает щит, и кое как встаёт. Люди вокруг замерли, всё видят.

«Ну и ладно, чего уж тут!»

Ускорение… Снова снег столбом. Зверь распахнул пасть, пытается перехватить. А неплохо у него с реакцией!… Чуть смещаюсь в сторону по ходу и в горизонтальном взмахе разрубаю мечом пасть, веду клинок дальше и останавливаюсь почти у таза. Рывок закончен!

«А всё-таки нехилые у них кости!»

Зверь оседает бесформенной грудой мяса, вываливая на снег исходящие паром кишки из разрубленного горизонтальным ударом туловища. Вокруг его туши расплывается огромная лужа крови, которая топит снег, и поверженный зверь оседает на землю вместе с ним.

Шатаясь как пьяный, оглядываюсь назад… Нормально всё, слава Роду! Мужики справились, и судя по кровавому месиву у их ног, рубили толпой и до состояния фарша. Ухэкались вон, пар ото всех столбом валит! Некоторые даже присели в снег тяжело дыша.

Осматриваюсь вокруг осоловевшим взором, словно в пьяном угаре:

— А не хило зарубились, мужики! — падаю на колени и едва успевая опереться на меч, дабы не воткнутся мордой в снег.

Спустя некоторое время, когда я вновь начал осознанно реагировать на окружение, организовали огненные похороны. Так как я был не в адеквате (вроде и Силу использовал не долго, но откат накрыл ядрёный просто!), всем процессом руководил естественно Нойхэ.

Первым делом мужики привели в чувство Хату. Алагата шатало не хуже меня, а едва его подняли, как его вырвало. Явный признак сотрясения мозга. Вся левая сторона окровавленного лица варвара превратилась в сплошную гематому. Вместо глаза видно было непонятную морщину с опухшими краями. Но в остальном алагат был в порядке. Больше всего я боялся, что тварь своим ударом размозжила ему нос, превратив его в уродца. Для красавчика алагата это был бы непоправимый урон для его самолюбия. Да любому бы нормальному мужику в принципе! Кедан подошёл и крепко обнялся с варваром, благодаря его за такой отчаянный, и безусловно храбрый, поступок. Парни то и дело подходили чтобы похлопывать варвара по плечу, отдавая должное его смелости и силе.

В этом бою мы потеряли четверых лошадей, и троих воинов: моего клятвенника, одного фенрировца, и простого солдата, которого звали Одэн. И ему было всего двадцать лет.

Из вернувшегося к нам обоза люди, с ужасом осматривали место кровавой бойни. Особенно увиденным впечатлились примкнувшие к нам тангоры. Они, пробираясь по снегу с широко открытыми глазами взирали на трупы, и что-то горячо обсуждали на своём языке, то и дело удивляясь и разводя руками. Потом всем народом нарубили дров на погребальный костёр, возложив на него сперва трупы лошадей, потом людей, а сверху положили туши убитых монстров.

— Погодите! — вставая с колен и убирая оружие остановил я пятерых мужиков, что тащили изрубленное в мясо тело зверя, которого прикончили Варгон с солдатами.

Мужики в недоумении остановились и посмотрели на меня.

— Этого, — я ткнул пальцем в тушу монстра, — завернуть в шкуры, обложив снегом.

— Зачем? — непонимающе развёл руками Беспалый.

— Заберём с собой. Я хочу его хорошенько изучить когда доберёмся в Хайтенфорт.

— Тащить с собой звергана, плохая идея! — Варгон несогласно покачал головой. — Можем привлечь внимание их сородичей.

— Его НУЖНО изучить! — снова указал я на мёртвую зверюгу. — Я хочу знать, куда надо бить эту тварь, чтобы убить сразу. А не терять своих людей, пытаясь его тупо зарубить толпой!

Варгон как всегда в своей манере пожал плечами и повернулся к ожидающим решения воинам:

— Вы слышали приказ аная. Выполнять!

Позади меня послышалось сопение и шум шагов. Я обернулся и увидел Каменюку, который щурясь от отражающегося снегом солнца пробирался ко мне.

— Я вижу тебе полегчало? — приветственно махнув ему рукой спросил я.

Под глазами тангора повисли мешки, лицо осунулось, а рыжая борода и усы топорщились в разные стороны, отчего он напоминал мне какого-то домового.

— Из-за этих ё#аных ублюдков в Арнагейте, я пропустил такой бой! — рассерженно проворчал Айтэн. — Против зверганов ни мечом и копьём надо сражаться, а молотом да булавой. Больше толку!

Я кивнул:

— Согласен. Наши мечи и копья не особо-то были полезны. Эти твари оказались гораздо крепче, чем думалось.

— Сколько? — глядя на меня из-под кустистых бровей спросил Каменюка.

— Трое. — ответил я, понурив голову и отводя глаза. — Два простых воина, и Вильюр.

Тангор с тяжёлым вздохом кивнул:

— Мне жаль, анай. Вильюр был хорошим воином.

Я подобрал щит и закинул его за спину:

— Всё они были хорошими воинами. Все!

Беда бедой, но дело никто не отменял. Дождавшись когда высокое пламя примет в свои объятия тела павших, я скомандовал трогаться в путь.

«Да будет к вам милостив Суд Совести, друзья!»

Не став рисковать, я отправил в Хайтенфорт птицу, приказывая Надайну собрать отряд и выступить к нам навстречу во всеоружии. Если прайд зверганов решит отомстить, то боюсь мы не сможем отбиться. Поэтому я решил перестраховаться и запросил подкрепления.

Впрочем, дальнейший наш путь протекал без приключений, и за день до развилки у моста из чёрного дерева, дудока, мы встретились с отрядом возглавляемым Надайном. Каково же было моё удивление, когда среди воинов я увидел свою сестру. В душе колыхнулась взволнованное чувствами желание обнять её, но я тут же его подавил. Солдаты, как и положено, первым делом преклонили колено, приветствуя своего аная, а потом стали здороваться с товарищами и простыми людьми с обоза. Братья-близнецы подошли друг к другу и крепко обнялись. Люди заинтересованно смотрели на сбившихся в кучку тангоров, но вопросов никто не задавал.

— Я вижу ты не изменяешь своим традициям! — натянуто улыбнувшись произнесла Сарана подъезжая поближе и кивая в сторону Хаты, её взгляд мимолётно пал на свежий шрам на моей переносице.

Лишь на секунду, всего-то на мгновение, я вдруг увидел ту самую Сарану, которая любила своего младшего брата, и всей душой и сердцем переживала за него!… А может быть мне всего лишь показалось впрочем.

— Рад тебя видеть, сестра. — буднично поприветствовал её я. — Что заставило тащиться в такую даль?

Не дожидаясь ответа, я коротко свистнул и взмахнул рукой, призывая народ двигаться дальше. Мы ещё далеки от дома, а день позволяет двигаться дальше.

— Думаю, что нам стоит поговорить… брат!

Я скорчил гримасу:

— Неужто?

Люди быстро заняли свои места в обозе, воины повскакивали в сёдла, и мы тронулись снова в путь.

Зная ситуацию, моё близкое окружение оставило нас наедине вырвавшись чуть вперёд.

— Зачем рисковать? — продолжил я разговор. — Могла бы и дома дождаться.

Сарана как-то неуверенно взглянула на меня:

— Мой дом далеко…

— Твой дом в нескольких днях пути отсюда! — резковато оборвал её я, но лишь потому, что меня начинало изрядно бесить её волынка о том, что она чужая в Хайтенфорте. — Решение принято, и менять я его не собираюсь.

Я хотел ещё добавить, что она вольна поступать как посчитает нужным, но вовремя прикусил язык. Зная её характер, я бы не удивился, если бы после этих слов она в одиночку рванула в Беледар. Мать бы явно не одобрила такого поведения с моей стороны, а заставлять Фелани лишний раз нервничать я просто не имею никакого права. Семья — это святое!

Погрузившись в свои мысли после моих слов, Сарана ехала молча. Она усердно делала вид, что любуется зимними красотами севера, но мне достаточно было одного взгляда, чтобы понять её смятение в душе.

— Смотрю, тут у вас прям пурга мела! — примирительным тоном произнёс я, поправляя выбившуюся штанину из хучурок (так называлась зимняя обувь из толстой кожи, обшитая мехом изнутри и снаружи, а нос которых усилен костяными вставками).

— Да, дня два мело так, словно зима не на излёте. Даже удивительно, что птица с твоим посланием сумела долететь и не погибла. — ответила сестра тем же тоном, не отрывая взгляда от вековых деревьев густого леса в округе.

— Варгон убедил меня, что зимовидки очень выносливые пташки. Поэтому их и используют в почтовых делах, — брякнул я.

Сарана прищурила глаз от яркого солнца и повернувшись ко мне с лёгкой ухмылкой спросила:

— Почта?

— Да. Так называют у нас службу, что заведует перепиской и передачей товаров от одних людей, другим. — спокойно ответил я.

Сестра, на этот раз уже искренне, улыбнулась, обнажив ровный ряд белых зубов:

— Почта… Интересное слово! — она покачиваясь в седле элегантно заправила выпавший локон чёрных волос под меховую шапку, с которой брелоком свисал через плечо хвостик зверька, из шкурки которого она была сделана. — Прости, иномирок. — тихо проговорила она. — Просто всё так…

— Погоди, — остановил её я жестом. — Поговорим нормально, когда станем лагерем. Не стоит рисковать.

«Что за резкие изменения с ней произошли за время моего отсутствия?»

— Хорошо, брат. Как скажешь.

— Как там мама? В городе, всё нормально?

Сарана усмехнулась

— О, с мамой всё в порядке! Раньше в зимнюю пору и заняться было особо нечем. А теперь она постоянно проводит время то с твоими школьниками, то с Вишной, Хвиртом и его подмастерьями, обучая их знаниям по лечебным травам. А вечерами терзает Лобеля, требуя у того отчитаться что да как в городе, и как идут дела в деревнях. Тот раз за разом повторяет почти одно и тоже, — она приподняв брови заглянула на меня, — сам понимаешь — ну что там может измениться! Однако похоже её это не волнует. Главное — что дело сделано, и она ничего не упустила. С тех пор как ты стал управлять родом, немало людей прибавилось! Само собой и хлопот тоже.

Я утёр нос запасённой тряпочкой, вынув её из кармана:

— Хлопоты, они есть, и всегда будут. Большие. Маленькие. Без разницы. А вот люди нам понадобятся, что бы выстоять.

Поздним вечером, поужинав, я как смог обустроился в одном из прицепов, в которых мы везли мешки с зерном для посевной. Не сказать что много конечно, всего пару таких прицепов забили, но уже сало! Лишним не будет. Поверх мешков постелил несколько тёплых шкурок, и пару старых плащей. Всё это дело накрыл походным «вигвамом». Правда темно как в подвале и тесновато конечно, максимум двоим расположиться более-менее, но сейчас не до жиру. Делаю сам себе скидку на то, что это первая моя зима, да к тому же в северных уделах. Я оказался к ней не готов. Совсем. Да, у меня есть вполне себе ничего так палатка, но холод от земли всё равно пробирался к телу, стоило прилечь. Даже не смотря на всякие там подстилки и кучу одёжек на тебе. На санях же всё было не в пример лучше с этим делом. Единственное что — костёр не развести! Хотя в палатке это можно было сделать, но сути дела не меняло, спать всё равно приходилось полусидя. А тут я с удовольствием всё-таки мог прилечь. Жаль только что идея пришла на обратном пути. Слава Роду, что почки не застудил по пути в Арнагейт! Хотя об этом тут приходилось думать в последнюю очередь…

«Ничегооо! К следующей я подготовлюсь уже основательно. Замучу́ себе шатёр с походной жаровней. Мебелишкой кой-какой разживусь. Такой, чтобы собрать-разобрать… И заведу себе обязательно собаку! Какого-нибудь большого пёселя, породы „мамонт“. А что? И охранник, и спутник, и просто для души!… Бррр! И чего я не воплотился в кого-нибудь из южных земель!?… О! У меня же где-то завалялось в сумке пару свечей! Прихватил на всякий случай, вдруг пригодится.»

Найдя свечу, я выглянул из шалаша:

— Эй! Парни! — окликнул я часовых. — Ну-ка принесите мне лучинку сюда! — и не дожидаясь ответа, спрятался назад. И так не жарко, а ещё и холод лишний раз пускать.

Сарана протянула руку и поводила раскрытой ладонью над ровно горящим огоньком свечи.

— Неплохо, — она окинула взглядом мою берлогу. — Сам придумал?

Я кивнул:

— Сам. В палатке холодно, и спать неудобно. А тут, — я развёл руками, — какой-никакой, но комфорт!

Она улыбнулась:

— В следующий раз, просто возьми санный фургон.

Я легонько постучал пальцем себя по лбу:

— Хорошая мысля, приходит опосля!

Пару минут разговоров не о чём, и в тесном пространстве моего бунгало начала чувствоваться напряжённость. Сарана нервничала, стараясь не встречаться со мной взглядом, и от того выглядела нелепо. Трудно так вести себя, когда сидишь с собеседником в шалашике.

Как мужчина, и как брат (пусть и младший намного), я решил начать серьёзный разговор первым:

— Что ты тут делаешь, Сарана? Я имею ввиду, на кой чёрт ты покинула Хайтенфорт и терпишь такие лишения?

Сестра как-то стушевалась на мгновение, но потом взяла себя в руки.

— Когда ты уехал, я почувствовала как как в Хайтенфорте что-то изменилось. Раз за разом проходя мимо твоей комнаты, я ловила себя на мысли, что тебя очень не хватает. Когда я ходила по городу, и думала о тебе, то всюду натыкалась на те изменения, которые ты принёс в него. От того мне становилось ещё тяжелее на душе. Даже сейчас, когда на его улицах редко кого увидишь, Хайтенфорт всё равно был… Стал живее что ли! Встречающиеся мне люди постоянно интересовались когда ты вернёшься, нет ли хоть каких-нибудь вестей. — она задумчиво поиграла пальцами руки над горящей свечой. — А потом у нас состоялся долгий разговор с матерью.

«Так и знал, что без Фелани тут не обошлось!»

— Она рассказала мне всё. О тебе, о твоей семье, о тех переживаниях, которые тебя мучают в связи с их утратой. О том, как ты любил их. Как нежно, и со всей душой, ты относился к своей родной сестре, в своём мире. Да и не только к ней, — Сарана подняла на меня глаза и улыбнулась. — У тебя и правда там было много сестёр? — она подтянула колени к подбородку и обняла их руками.

— Да. — ответил я враз поменявшимся голосом.

— И сколько? — склонив голову набок поинтересовалась она игриво.

Я немного замешкался, вспоминая имена.

— Если считать всех, то больше десяти.

Сарана удивлённо подняла брови:

— Так много?

— Угу! Только жаль, не со всеми выходило общаться так, как это положено в роду. — я вздохнул. — Жизнь раскидала нас по белому свету. Кого-то дальше, кого-то ближе. Но даже с теми кто близко, отношения поддерживать не всегда получалось.

— Ты жалеешь об этом?

— Безусловно! — пылко ответил я. — Я до сих пор не понимаю, почему мы так жили — забывая друг о друге. Повзрослев, с некоторыми я пытался наладить отношения, но… Всё как-то не выходило. — я сглотнул предательский ком собравшийся в горле.

— Но ты их всех любил?… Можешь не отвечать, я по глазам всё вижу.

И действительно, мне пришлось быстро рукавом утереть повлажневшие вдруг глаза. С возрастом, человек становится сентиментальным, а с моим отношением ко всему что касается семьи, в самом широком смысле этого слова, и подавно. Будь я разумом помоложе, возможно такой реакции и не было бы. А так…

— А братья были… есть? — поправилась тут же она.

— Семеро.

— Ничего себе! — восхищённо произнесла она. — Ваш род был велик, и вы наверное правили большим туримасом!?

Я отрицательно покачал головой:

— А вот тут ты заблуждаешься, сестра. Ничем мы не правили.

Сарана удивилась:

— Как же так?

— А вот так! Кто-то побогаче, кто-то победнее, но все жили простыми людьми. Насколько я ещё могу помнить, добиться каких-то особых высот так никто и не смог. Хоть и пытались.

— Но почему?

— Потому что жили не родом, а каждый сам по себе.

Посидели. Помолчали.

— Прости, Сергей, что так отреагировала на… На всё это. Я много не знала. Или даже сказать — не понимала. — она грустно улыбнулась. — Не каждый день узнаёшь, что твой родной брат иномирок!

Сарана вдруг подалась вперёд и нежно поцеловала меня в щёку:

— Мне жаль, что так всё вышло с твоей судьбой. Но мне радостно от того, что я удержалась на краю, и не потеряла такую братскую любовь, как твоя. Ведь так? — она заглянула мне в глаза. — Не потеряла?

Я взял её за руки и поцеловал в лоб:

— Нет. Не потеряла.

Я был с ней честен, и говорил искренне. Порой мне казалось, что во мне тлеет искорка настоящего Янко, и именно она пробуждает сильные чувства в такие моменты к, по сути, абсолютно чужим для меня людям.

— Спасибо тебе, брат. — произнесла Сарана и прильнув ко мне укрылась плащом. — Надеюсь, я оправдаю твою любовь.

Так мы и уснули с ней в обнимку. Брат и сестра.

Утро встретило нас неожиданной, и столь долгожданной оттепелью. К шуму нашего небольшого каравана добавились потрясающие звуки освобождающейся от зимних оков природы. Воздух ощутимо потеплел и стал более влажным, насыщаясь с каждым часом тонким ароматом прелой коры и хвои. Наверняка погода сменилась ещё ночью, чтобы уже утром порадовать нас теплом. То там, то тут были слышны звуки опадающего клочками снега, освобождая от тяжкого груза ветви елей и сосен. Честно говоря это нервировало, потому как ветра не было, и любая дёрнувшаяся ветка заставляла насторожиться. Мало ли, вдруг там притаился очередной зверган, который неосторожным движением выдал себя? Или притаившаяся засада романтиков с большой дороги? Хоть конечно нас сейчас и стало гораздо больше, но и врагов может быть тоже! Больше всего бесил тот факт, что совершенно было бессмысленно рассылать в стороны дозорных. В этих дебрях сам чёрт ногу сломит! Разведчик либо безнадёжно отстанет, пробираясь по сугробам, да буреломам, либо его схарчит какая-нибудь зверюга. И ведь не увидеть его будет, ибо всё сливалось в черно-бело-зелёный фон с шуршанием капели. Так что единственными дозорными были двое всадников, движущиеся примерно в двухстах метрах впереди от остальных.

Но не смотря на это досадное раздражение, настроение у меня было приподнятым. Впрочем как и у моих людей. Отдохнувшие за ночь лошадки довольно бодро мерили копытами тракт, пофыркивая и гремя упряжью. Беспокоил меня только Хата. Алагат хоть и старался не подавать виду, но синюшный отёк на его левой стороне лица распух настолько, что казалось у него растёт вторая голова. Вскоре я приказал ему перебраться в сани к тангору, потому как в один момент он едва не выпал из седла. Он попытался было хорохориться, но фенрировцы быстро стащили его с лошади и упрятали в сани.

Так мы и двигались, перешучиваясь с Сараной, подначивая Варгона, и смеясь от души над его ворчливыми отмашками. Вскоре лес начал расходиться в стороны и мы вырвались на широкое, холмистое раздолье, усыпанное снегом.

Вдруг один из передовых дозорных замахал руками, привлекая наше внимание, а потом указал куда-то вдаль и левее от дороги. На холме, на довольно приличном расстоянии от нас, замаячили белые фигуры с дубинами.

«Арданы!» — скривился я как от зубной боли. С этим зимним народом я лично пока ещё не сталкивался в бою, но наслышан о них был всякого. И самое хреновое из слухов было то, что несмотря на свою дикость и неандертальское развитие культуры, эта раса славилась отменной силой и яростью в битвах. Называть их глупыми и недалёкими, я бы не стал. Всё-таки у них хватило ума избежать стычки с отрядом Варгона, тогда, в Междуречье. Но сейчас что-то было не похоже, что они собираются на. Атаковать. Они без сомнения нас увидели тоже, но всё больше кричали и грозили оружием в сторону опушки леса вдалеке.

Я сразу дал команду обозу остановиться. Оставив десяток воинов охранять обоз, а с остальными подъехал к взволнованному авангарду.

— Нам лучше поторопиться! — хмурясь в их сторону сказал рукавой.

Я, приложив руку ко лбу и привстав в стременах, смотрел в сторону арданов:

— Не могу с тобой не согласиться, но мне интересно, что там происходит? Видишь лесную опушку на дальнем холме? Там, — я указал пальцем в нужном направлении, — которая выходит на пригорок, чуть левее и дальше от того места, где стоят арданы.

Варгон прищурился и тоже приложил руку ко лбу. Хоть солнце и находилось справа, медленно клонясь к горизонту, но свет от снега всё ещё резал глаза.

— Ну вижу. И что?

— Там кто-то е…

В этот миг раздался до мандражки знакомый вой, и из леса хлынули наши старые знакомые.

— Зимоволки! — выкрикнул один из воинов, опередив меня на секунду.

В волчьей стае было не меньше трёх десятков взрослых особей. Они неслись через ровную прогалину среди невысоких, покатых холмов, прямо на вопящих и размахивающих своими дубинами арданов, которых было около пятнадцати. По крайней мере, тех кого можно было видеть отсюда.

— Каравану полный вперёд!!! — закричал я, и лошадь подомной загарцевала, словно почуяв неладное.

Защёлкали кнуты, засвистели возничие, дёргая вожжами.

— Больше десятка остаёмся со мной! Если кто-то из них рванёт к обозу, нужно будет перехватить их в поле! Приготовиться к битве!… Сарана, уходи с обозом!

— Нет!…

— Не перечь мне! — осадил её я, еле справляясь с взбрыкивающей лошадью и подъезжая к ней. — Обоз должен дойти до города! Проследи за этим!

Сжав челюсти, сестра всё-таки кивнув, вогнала свой небольшой меч обратно в ножны, и подгоняя возничих поскакала вслед за быстро набирающим ход караваном.

— Малым ходом идём вслед за нашими! Всем быть на чеку!

А тем временем зимоволки достигли холма, на котором стояли арданы. Подпустив стаю поближе, они как по команде хлынули им навстречу, на всём ходу столкнулись у подножия… И началась жестокая схватка! Прыгнули первые волки, валяя арданов в снег и разрывая их в клочья. В ответ взмахнули своими дубинами арданы, круша черепа звероволков, да так, что даже отсюда видно было как разлетаются брызги крови и мозги хищников. Дальше всё смешалось, и превратилось в какую-то бешеную бойню! Арданы пользовались не только дубинами, но и пускали в ход челюсти, ломали голыми руками волкам лапы, топтали их ногами. Один, особенно здоровый ардан, схватил зимоволка за челюсти, и разорвал на части. Он просто вырвал животному нижнюю часть вместе с гортанью и всем остальным, разметав ошмётки вокруг себя и обагряясь кровью врага.

Шум происходившего побоища доносился даже до нас.

«Что за яростная битва! Воистину люди правы, когда завидев такое, бегут без оглядки. Не приведи Род, что бы эти создания когда-нибудь объединились! В чистом поле с ними схлестнуться — сущее безумие!»

— Уходим! — сказал я Варгону. — Кто бы не победил у них, оставшиеся могут обратить своё внимание на нас. — меня передёрнуло от такой мысли.