Дочь мольфара

Глава 28

Прямо у горного хребта, где притаился дом Космины, начинался дикий нехоженный лес. Боровчане в эту местность никогда не заглядывали, зная, что тут настоящее раздолье для разной нечисти. И если бы всё-таки нашёлся такой смельчак, что ступил бы в лесное владение, то вряд ли бы смог он поведать о своей смелости, так как выйти обратно никому этот лес не сулил.

Однако Янко намеревался не только войти, но и обязательно возвратиться. Иных возможностей он даже не рассматривал. Шёл бодро и уверенно, преисполнившись волнительных надежд. Его двухвостая провожатая и вовсе чувствовала себя в родной стихии. Оба её пушистых хвоста то поднимались ввысь, будто нащупывая верный маршрут, то опускались к земле, чтобы замести следы.

Шли долго. Уже поднялся рассвет и разлилось над горной грядой зимнее солнце. Но тут, в лесу, его свечение проникало с трудом, оставляя множество неосвещённых мест. Так что по большей части приходилось пробираться в тени высоких деревьев, то и дело обо что-нибудь спотыкаясь. Янко старался идти точно по лисьему следу, что получалось не всегда. Юстына на четырёх лапах двигалась куда быстрее, чем на двух человечьих, и мольфар за ней едва поспевал.

— Ну, погоди ты, — ворчал он, убирая с прохода очередную поломанную ветку, под которой оборотничиха проскользнула без проблем. — Дай немного дух перевести.

— Пока будет дух переводить, дух весь и выветрится, — назидательно ответила лисица. — Ещё час-другой, и света совсем не станет. Как выбираться будешь? Твои-то глаза непривычны к тьме.

— За хвост тебя схвачу, так и выйду.

— Вот ещё, — посопела чёрным носом Юстына. — Шевелись лучше, али уже передумал свою возлюбленную возвращать?

Янко скрипнул зубами и промолчал.

К сожалению, молодая вештица была права: световой день продлился совсем недолго, если его вообще можно было назвать световым. Поначалу в лесу стоял непроглядный мрак, затем этот мрак слегка разбавился молочной мутью, осветлившей небо. А после вновь пришёл сумрак, беззвёздный и безлунный.

Янко брёл почти наощупь. Он и сам порой ощущал себя настоящим диким зверем и немного завидовал вештице, что у той есть дар обращаться животным. Сейчас такой дар очень бы пригодился Янко.

— Гляди, — проговорила Юстына, остановившись вдруг. — Видишь, что впереди?

Янко внимательно присмотрелся и… обрадовался. Ведь впереди маячили яркие огонёчки, будто бы кто-то расставил по лесу горящие свечи.

— Ну, вот же, — сказал Янко. — И солнце не нужно — всё видать, как днём.

— Ой, дурак, — тряхнула головой лисица. — Это же блудички. Не смей их трогать и идти за ними тем более не смей. Берегись их света, понял?

— Понял.

Юстына побежала впереди, напрямик к скоплению световых пятнышек. Янко шёл позади. Блудичек он трогал, но совсем не смотреть на них не мог — уж больно красивые они были, притягательные. Потрогать тоже, конечно, хотелось такое чудо.

Постепенно огоньков становилось всё больше и больше. Они висели в воздухе, почти недвижимые, лишь слегка покачивались из стороны в сторону. Это завораживало. И Янко устремлял свой взгляд то на одну блудичку, то на другую. Все они были очень похожи между собой, но вскоре Янко начал замечать отличия. А прислушавшись, он различил и голоса: блудички пели! Красиво и стройно, до того очаровательно, что Янко всё-таки остановился рядом с огоньком, чтобы послушать его песню хоть немного.

Мольфар и не заметил, как ноги сами понесли его куда-то в сторону. Казалось, ничего не движется — и Янко, и волшебный огонёк стоят на месте. Но на самом деле блудичка медленно и осторожно летела, незаметно утягивая за собой юношу. Поддавшись чарам, Янко всё сильнее отдалялся от лисицы, которая уже прошмыгнула глубоко в чащу, ища обходные тропки среди болотистого затона. Юстына слишком уж усердствовала в этом деле и упустила момент, когда их следы с Янко окончательно разминулись: Юстына прыгала от кочки к кочке, чтобы не угодить в болото, а Янко тем временем зашагал прямиком в трясину.

Ещё бы шажок, и мольфар провалился бы по пояс. Но тут лисица очнулась и бросилась за ним. В прыжке она разинула пасть и, что есть мочи, сомкнула челюсти на рукавице Янко. Тот зычно выругался и заорал от боли.

— Сдурела ты что ли?!

— Лучше благодари меня, мольфар, — Юстына в придачу хлестнула его по ногам хвостами.

Янко потёр глаза и, наконец, понял, что тут случилось: прямо у его сапог чавкала чёрная болотная жижа. Её поверхность иногда бугрилась от пузырей, которые затем лопались с гадким треском, извергая в тяжёлый воздух новую блудичку.

— Что то есть? — спросил Янко, едва не поддавшись очередному искушению при виде манящего огонька.

— Пленные души Багника, — ответила Юстына. — Он заманил их к себе в царство, а теперь уж они заманивают других. Говорила же тебе — не смотри. Неужто так трудно?

Янко виновато потупил голову. Пофырчав, лисица вновь взяла след, и теперь путники двигались ещё медленней, чем прежде. Юстына всё время оборачивалась, чтобы проверить — не пропал ли снова Янко.

— А далече нам ещё? — поинтересовался он.

— Недалече. Но, чем ближе укромное место, где растёт хладная рута, тем больше Багник будет возмущаться.

И это возмущение будто бы наполнило воздух кругом, утяжелило. Дышать становилось всё труднее и труднее. Появились зловонные запахи — серные, торфяные, гнилостные. Они были одновременно и приторными, и горькими, и землистыми, и водяными. Начинало щипать глаза. Янко уже с трудом различал в темноте чернобурый лисий мех. Он вот-вот мог рухнуть без сознания, но держался из последних сил.

Меж тем Юстыне всё было ни по чём. Она медлила лишь ради Янко, хотя могла бы давно убежать далеко.

— Слухай, — сказал он, чувствуя, как силы стремительно покидают тело, — а что, если ты одна сбегаешь, а я тут тебя подожду? Без меня ты быстро справишься.

— Не справлюсь. Добежать я добегу, но сорвать хладную руту не смогу. Мне тотчас руки обожжёт.

— А что так?

Юстына изобразила на своей лисьей морде нечто вроде коварной улыбки:

— Рута чует кровь на руках и не дастся кому попало.

— Стало быть, на твоих руках кровь? — удивился Янко. — Кого же жизни лишила?

— Хлопца неверного своего, — ответила Юстына.

А Янко так и не понял, правду она ему поведала али неправду, но переспрашивать не стал.

Теперь ему думалось о том, а сможет ли он найти и сорвать хладную руту, не обжёгшись. Ведь кровь была и на руках Янко. Пусть по своей воле он никого не убивал, но из-за его нерасторопности погибли Лисия, Штефан и Агнешка. Или всё-таки Янко здесь не виноват?..

Вот бы спросить об этом у Агнешки, покаяться перед ней, повиниться. Может, она и не сердится совсем, но Янко чувствовал вину, чувствовал.

Ещё летом, у церкви он не вступился за возлюбленную. Ещё осенью перед зареченьем не хватило у него смелости настоять на своём и оспорить решение отца. Ещё недавно Агнешка была рядом живая, и нужно было утянуть её хоть силком, хоть против воли. Уехали бы в Выкшич, а там уж видно было б…

Янко вдруг остановился, как вкопанный. Даже дышать перестал, а глаза у него превратились в широкие чёрные блюдца, которые моментально остекленели. И в тех чёрных стёклах отразилось бледное девичье лицо. Было оно так же прекрасно, как и при жизни и, может, даже ещё немного краше, если не обращать внимания на мертвенную бледности кожи.

Агнешка будто бы стала немного фарфоровой, немного прозрачной, немного не собой. И вместе с тем она обрела особую привлекательность — неземную, таинственную, неуловимую.

Но главное — она была жива.

Той ли жизнью, что раньше, или какой-то иной, Янко пока не понимал. Да и было ему всё едино, потому что любая бы жизнь сгодилась, лишь бы жить её вместе с возлюбленной.

Сейчас возлюбленная стояла на одной из болотных кочек. Мягкий свет блудичек кружил над ней, точно огромные мотыльки возле горящей свечи. Агнешка была одета в простую белую рубаху, волосы её, как всегда, сплетались в две толстые косицы, а руки и ноги остались совершенно беззащитны перед сыростью и снегом. Оттого Янко первым делом захотелось обогреть любимую.

— А ну, стой! — потребовала Юстына, на сей раз вовремя заметившая опасность. — Янко, отвернись от неё! Отвернись!

— Да как же тут отвернуться?.. — пробормотал он сонно. — Это ведь Агнеш — моя невеста…

— Это не твоя невеста! — ругалась лисица. — Это мавка! Она играется с тобой! Сгубить тебя хочет!

«Так пусть губит…» — подумал Янко, улыбаясь собственным мыслям.

Он ни капли не сомневался, что перед ним его возлюбленная. Он не мог ошибиться. Не только по волосам и лицу он это определил, но и по каким-то невидимым чёрточкам, по какой-то внутренней дрожи, что немедля распространилась по телу, когда Янко заметил стоящую в лесу девушку.

Он протянул к ней руки. Она протянула ответно.

Он сделал к ней шаг. Она тоже вроде пошла навстречу.

— Янко! Дурень! — закричала Юстына. — Очнись! Очнись же!

Но было уже поздно кричать, поздно предупреждать. Да и в одиночку лисица вряд ли бы сумела остановить влюблённого мужчину, который вознамерился обнять любимую женщину. Тут уж никто был не властен.

Янко, не раздумывая, наступил в мягкую почву. Его сапог сию же секунду сцепило трясиной, а тело начало проваливаться в густую булькающую кашу. А Янко всё глазел на Агнешку, тянулся к ней. Их ладони разделяло расстояние тоньше девичьего мизинца.

Но потом с Агнешкой что-то случилось. Переменилась она резко в лице. А её прекрасный рот разорвало до самых ушей, будто треснувший шов. Изо рта выскочили длинные тонкие зубы, точно забор. А в лицо Янко пахнуло могильной плесенью вместе диким криком, который издала мавка.

Она напрыгнула на парня и вцепилась ему в шею, готовясь испить его крови. Вдвоём они стали уходить вглубь трясины. Юстына носилась по краю безопасного клочка земли, продолжая причитать и звать Янко.

Он не слышал её причитаний. Да и изменений в поведении любимой он как будто бы не замечал. Для него Агнешка осталась такой же красавицей, и новый её страшный язык он почему-то легко понимал.

— Ты голодная? — спросил Янко, когда его уже затянуло в болото за плечи. — Ну, так ешь, любимая. Ешь.

Мавка хищно завизжала, ещё сильнее раскрыла пасть, ещё глубже впилась когтями в живую плоть. Её вопль ударил по ушам страшной, оглушающей волной. Юстына вжалась мордой в снег и, как могла, прикрылась передними лапами.

— Янко! Янко, очнись! — негромко подвывала она, уже ни на что не надеясь.

— Тебе страшно? — продолжал мольфар спокойный диалог с верещащей нечистью. — Кто тебя напугал? Никого не бойся, Агнеш. Я пришёл за тобой, чтобы мы были вместе навсегда.

Мавка неожиданно замолчала и захлопнула слюнявую пасть.

Лисица аккуратно выглянула одним глазом и поняла, что Янко уже не выбраться из трясины — на поверхности остались только его глаза, всё такие же влюблённые, как раньше. Мавка смотрела в эти глаза, но больше не пыталась укусить парня. С ним вместе она погружалась в царство Багника. И если для Янко это означало верную смерть, то для мёртвой мавки — настоящий пир.

— Янко!.. — вновь тихо позвала Юстына.

Жаль ей было парня. И она неотрывно следила, как его окончательно пожирает болотная трясина. Вот и конец…

Бледная мавка удивлённо рассматривала новые пузыри, вспучившиеся на грязи, в которой только что исчез мольфар. Она будто бы о чём-то задумалась, дёрнула головой, а потом вдруг заверещала ещё пуще прежнего, что Юстыну аж смело немного в сторону.

Болотная жила начала расступаться, заелозила воронкой, уходящей вглубь. Блудички все разлетелись, а снег поднялся от странного ветряного движения.

А вскоре в центре воронки показался Янко. Болото отступало от него, потонувшее тело вновь очутилось на воздухе. Мавка схватила парня за ворот тулупа и вытолкнула к Юстыне на твёрдую землю.

Янко упал на спину. Лисица тут же кинулась к нему, дабы понять, живой он вообще или уже нет.

— Живой… — прошептала Юстына.

Она глянула на мавку. Та издала возмущённый визг, будто недовольная собственным поступком, а потом кинулась в центр воронки, и болото мигом сомкнулось обратно, поглотив в себя крикливую нечисть.