Дочь мольфара

Глава 6

— З..зд..дравствуй, й..Янко, — заикаясь, то ли от волнения, то ли от всегдашней болезненности своей, тихонько поздоровалась Каталина.

Она смотрела на своего жениха с потаённой болью и замершим сердцем. Янко уже был настоящим мужчиной в её глазах, молодым и сильным, почти всемогущим. Даже более всемогущим, чем отец Тодор, чем даже Отче, которому Каталина усердно молилась и днями, и ночами. И все молитвы её, какими бы словами ни изрекались, всегда в думах слыли об одном — о скором замужестве, о новом доме и новом добром покровителе, который заберёт Каталину из чадного мрака и дарует новую жизнь, лучшую.

— И тебе здравствовать, Каталина, — отвечал Янко, ни разу не глянув в подобострастные глаза, направленные к нему и наполненные истовым восхищением.

— Г..говорят, в б..бл..лижнюю суб...б..боту гу..гу..гуляние будет, — с трудом объяснила девушка, не теряя надежды хоть на секунду перехватить взгляд своего жениха.

— Будет, — нехотя подтвердил Янко.

Не хотелось ему ни гуляний, ни праздников, ни других веселий. Потому что невесело сталось его сердцу. Совсем невесело.

Сколько ни ходил он прошлый месяц к ручью, Агнешку так и не свидел. А самому дойти к мольфару духу так и не хватило. Он клялся себе, что назавтра, как пить дать, пойдёт и не шёл. Потому что Шандор дал безмолвный завет следить за каждым шагом Янко, не подпускать и близко к выселкам. До водопада ещё можно было дойти окольной тропой, но далее к Штефану дорога вела всего одна. А на той дороге всё, как на ладони. Да и встретить там можно было кого угодно.

Разве что ночью, под покровом темноты пробраться, постучать в окно. Но впустит ли Агнешка? Выйдет ли? Этого Янко не знал, а проверить боялся.

Он без интереса рассматривал товар мясника. Не нужна ему была ни колбаса, ни сало. Совсем ничего нужно не было. Только чтобы Каталина больше не казалась на глаза и не пробовала завести беседу.

— А..а...отцы наши о з..з..зареченьи уг..говор держали, — улыбнулась дочь священника робкой натужной улыбкой.

Впрочем, Янко не заметил ни робости, ни натужности. Ничего не заметил.

— Знаю, — сказал он.

— Т..ты в..в..волн..нуешься?

Янко тяжело вздохнул и не дал никакого ответа.

Взгляд Каталины погас.

Так уж ей хотелось о многом спросить своего милого, своего ненаглядного. Лишь бы голос его слышать — такой звучный и такой бархатный, словно сталь калёная в замшевых ножнах. Так хотелось и совсем не моглось. Янко отвечал нехотя, односложно. Глупо было и мечтать, чтобы он спросил о чём-нибудь ответно Каталину. Но, может, и хорошо, что ничего он не спрашивал. Стройно ответить у девушки всё равно бы не вышло.

Она не отчаивалась, хотя отчаяться было в самую пору. Каталина утешалась тем, что Янко не уходит и не гонит её. А дальше ведь стерпится-слюбится — так говорила Ксилла. И после заречения, что выпадет на Покров день, дай бог, Янко совсем остепенится.

— А я в..в..волн..нуюсь… — сказала Каталина смущённо, всё же надеясь, что жених её разделит хотя бы эти чувства.

Янко не разделил. Он хмурился и молчал, не желая поведать о том, что бередит его душу.

— Ты ышо тута бродишь?! — ворвался в нестройный разговор яростный крик.

Каталина и Янко повернулись на возмущённый мужской голос. Бранился лавочник, что торговал сластями. Он рубанул по воздуху увесистой дубиной, но никого не зацепил. А по рыночной толпе уже разносились иные голоса:

— Мольфарова дочка!

— Нечистая!

— Ведьма!..

«Агнешка…» — догадался Янко, но увидел лишь промелькнувшую среди людского скопища сгорбленный силуэт, закутанный в серую шаль.

Он бросился вдогонку, сию же секунду позабыв и о Каталине, оставшейся у мясной лавки с глазами, полными слёз, и о том, что должен был купить домой сала, как велела мать, и том, что голова Шандор оторвёт его собственную голову, когда сельчане доложат о произошедшем на базаре.

Он бежал и бежал. Бежал, расталкивая гудящих боровчан. Бежал с единственной мыслью, что любимая его наконец здесь, рядом. Ещё чуть-чуть — и Янко вновь сможет увидеть её глаза. Он знал, что миг этот однажды настанет, и вот настал. Надо только успеть нагнать её до водопада. Или хоть когда-нибудь.

Агнешка свернула на окольную дорогу, кинулась прямиком в лес.

Сельчане побаивались тут шастать даже по светлу. А уж в вечер тем более носу не казали. Все знали: кто с тропки сойдёт — того мавка приберёт. Но сколько ни бродила теми лесами Агнешка не встречала ни мавок, ни вештицы, ни доброго Чугая. Может, и правда нечистая сила её берегла. Жаль, что сама Агнешка никакой силы не чуяла.

Она бежала быстро, потому что ноги её были крепки, да сама жизнь преподала урок, что если бежать — то быстрее всех. Иногда это единственный выход, что остаётся.

— Агнешка! — закричал Янко, выскочив среди дубравы и поняв, что окончательно потерял след и больше не знает, куда бежать. — Агнешка! Отзовись, любимая! Отзовись!

Она не отзывалась. Слышать-то она слышала Янко, но какой прок от такого слуха?

— Агнешка! — не сдавался он. — Агнешка, с места не сойду, коль не покажешься!

И пусть не сходит. Пусть хоть до скончания века стоит в холодной сырой тьме, напуганный и страдающий собственной же подлостью. Поделом.

— Агнешка, прости меня! — молил Янко. — Знаю, что ты тут! Знаю, что обидел тебя! Прости!

Разум не велел, а сердце требовало. Сердце выло и стонало отозваться. Кому теперь верить? Вот она — тьма, неподкупная, непреступная, всё мрачнее и мрачнее в стылом осеннем лесу. Солнце еле блещет за деревьями. Скоро оно потухнет. Может, тогда и боль сердечная уймётся? Может, тогда и легче станет?..

Не стало.

Агнешка вышла из-за широкого дуба и поглядела на любимого.

— Агнешка! — кинулся он к ней навстречу.

Но та выставила вперёд ладонь:

— Не подходи.

— Чаму ты так? — дохнул студёным облачком пара Янко.

— Тому, как предатель ты, — ответила Агнешка, потуже кутаясь в шаль. — Текай к своей Каталине и будь счастлив.

— Не хочу я к Каталине. Я к тебе хочу. Скучаю по тебе очень. К ручью несчитанные разы ходил.

— И дальше ходи, коли дел никаких нет.

Янко понимал, что горечь Агнешки сильная, и не просто так. Он — тому виной, и вина его неоспорима. Хотел он тогда, в церкви вступиться за любимую. Но что бы из этого вышло? Да ничего доброго. Новые тумаки от отца, да лишние косые взгляды сельчан — вот и весь выхлоп.

— Прости меня, — снова повторил Янко, каясь перед любимой чистосердечно.

И Агнешка видела, как дурно ему, как тяжело. А всё равно не прощала.

— Я подарок тебе принёс, — сказал Янко.

Он достал из-за пазухи золотого петушка на палочке — точно такого, что Агнешка попробовала сменять на вязанку луковиц.

— Ты же любишь леденцы, сама говорила. На. Это тебе, — дрожащей рукой Янко протянул девушке гостинец.

— Не нужен мне твой подарок, — гордо заявила Агнешка. — Ступай домой. Иначе голова Шандор хватится. Да и невеста тебя заждалась поди.

— Не невеста мне Каталина! — вспыхнул Янко. — Ты моя невеста! Ты и никакая другая больше в целом мире!

— Я — твоя невеста, а на заречении целовать Каталинину ленту станешь? Как же так это, Янко?

Справедливый вопрос. И жестокий. И готового ответа на него не было у Янко. Он молчал и смотрел в чёрные очи. Смотрел и наглядеться не мог, двинуться не мог, коснуться любимой не мог.

Она стояла холодна и сурова, как зима, как непреступные горы. Гордая и сильная, как вековые сосны. Родная и желанная, как солнечный луч, как глоток воздуха.

— Давай убежим, — тихо попросил Янко, зная, что некуда им бежать.

Но уж лучше бежать в никуда, чем оставаться ни с чем.

— Сам знаешь, что не побегу, — спокойно ответила Агнешка. — И ты не побежишь. Нету нам общих дорог. Так что ступай.

Она глянула на поблескивавший золотом леденец в поникшей руке. Даже этот блеск совсем померк. Солнце село. И не только над лесом.

— Прощай, Янко, — сказала Агнешка. — Не ходи за мной. Живи себе ладно.

— Постой, — слабым голосом остановил её любимый.

Он протянул Агнешке некогда оброненный ею деревянный гребень. Она улыбнулась, печально и горько.

— Себе оставь. А хочешь — брось. А хочешь — невесте подари. Мне тятя новый вырезал. Лучше прежнего. Прощай.

И Агнешка ушла. Её тонкую фигуру моментально поглотила тьма, будто никого и не стояло рядом с Янко какую-то минуту назад. А может, и правда никого. Лес-то зачарованный. Может, мавка игралась с ним и насылала видения?..

Но — нет. Была Агнешка. И была любовь к ней. И если сама Агнешка смогла уйти, то любовь не уходила. Только любовь и осталась Янко. А ещё тьма, одиночество и стылый холод.