Эфир Терра 12

Глава 5

«Ночные пожиратели», — мелькнуло в голове. Чёрт, только не это. Неужели они есть и в этом мире?

Я волок Ульриха, как мешок с костями. Мужик, худой на вид, оказался на удивление тяжёлым, будто в его тощих конечностях были спрятаны чугунные гири. От него разило перегаром и блевотиной. Аромат, который даже мой привыкший ко всему нос воспринимал как личное оскорбление.

— Ульрих! — рявкнул я, тряхнув его так, что его голова мотнулась с такой силой, словно вот-вот оторвётся. — Очнись, ублюдок!

— Не… хчу… буууу… — из его рта вылетело облачко зловонного перегара, от которого завяли бы цветы, если б они росли в этой проклятой пустыне.

— Твою мать, — процедил я, продолжая тащить эту пьяную тушу. — Именно сейчас, когда нужна трезвая голова, ты решил надраться, как свинья.

Звон колокольчика становился громче. Ближе. Настойчивее. Я ускорил шаг, волоча ботинки по песку и оставляя за собой извилистую полосу, напоминающую след гигантской змеи. Ночь вокруг сгущалась, а ветер, холодный и злой, швырял в лицо горсти песка, словно пытался остановить.

Я знал эти звуки. Знал, что они означают. Видел это раньше. В другом мире, в другое время.

Тот мир был крохотным и умирающим. Скорее планета, чем полноценная реальность. Оркан, улыбаясь своей фирменной отеческой улыбкой, которая всегда предвещала неприятности, похлопал меня по плечу: «Просто разведка, Марк. Смотри, не убей там всех по привычке».

Когда я прибыл, мир уже был на последнем издыхании. Города стояли пустыми, как склепы. Двери нараспашку, вещи разбросаны в панике бегства. Кровавые разводы на стенах, дорогах, одежде. И повсюду эти звуки.

Я шёл по городу, и было тихо. До заката.

Сначала зазвонил один колокольчик — где-то далеко, на окраине. Потом второй, третий… пока весь проклятый город не начал звенеть, как спятивший оркестр. Тогда я и увидел их.

Они вырвались из разлома на западе, тёмным облаком закрыв полнеба. Саранча? Комары? Только размером с хорошую овчарку и в количестве, затмевающем звёзды. Их крылья издавали сухой треск, как будто кто-то одновременно разрывал тысячи листов бумаги.

А впереди летела Матка — огромная, размером с небольшой грузовик, с жалом длиннее моей руки и дюжиной красных глаз, светящихся в темноте, как угли.

Именно она издавала тот самый звон.

Они кружили над городом, как стервятники, выискивая добычу. Тогда я понял: они чувствуют магию. Чувствуют меня. Стая сделала вираж и ринулась в мою сторону, как единый организм.

Я едва успел создать купол из эфира, закрывшись, словно черепаха в панцирь. Твари не могли пробиться внутрь, но и не отступали. Сотни, тысячи существ бились о мою защиту, как волны о скалу. Отвратительный звук — словно кто-то скрёб ногтями по стеклу, только в тысячу раз громче.

Через час они начали дохнуть. Без магии, которую могли бы высосать, без энергии, которой питались. Их тела падали на землю сплошным ковром, образуя отвратительный слой из хитина и полупрозрачных крыльев.

Когда рой отступил, я вышел из-под купола. Земля была покрыта слоем мёртвых тварей толщиной с моё предплечье. Некоторые всё ещё дёргались, их лапки царапали воздух в предсмертной агонии. Но Матки я не нашёл — она улетела, унося с собой тех, кто выжил.

Три дня я провёл в том мире, изучая следы бойни. Эти твари появились недавно — мутанты, возникшие после контакта местной фауны с монстрами из разлома. Они питались магией, высасывали её из людей, а когда магия заканчивалась — принимались за плоть.

На четвёртый день я нашёл убежище выживших — подземный бункер с толстыми стенами, экранирующими магическую энергию. Люди там были похожи на высушенные мумии — кожа да кости, обтянутые тонкой плёнкой. Они рассказали: ночные пожиратели появились два месяца назад. Сначала немного, потом всё больше. К моменту моего прибытия они опустошили почти весь континент.

Я хотел помочь. Мог бы помочь. Но Оркан связался со мной на пятый день: «Уходи, Марк. Этот мир обречён. Мы закрываем все проходы».

И я ушёл.

Через неделю Оркан сообщил: мир пуст. Никто не выжил.

Звон колокольчика превратился в вибрирующий гул, от которого глохли уши и ныли зубы. Я почувствовал движение за спиной — точно так же, как тогда. Песок вздулся, словно под ним проходила невидимая волна.

Потом взорвался фонтаном. В воздух взметнулись тысячи песчинок, а следом — они. Крылья, как у стрекоз, только больше. Хитиновые тела, словно у богомолов. Длинные изогнутые жала. Такие же, как в том, другом мире, только… другие. Приспособившиеся к пескам Сола, к его жаре. Их хитин был цвета охры, почти сливаясь с окружающим пейзажем. Глаза — чёрные, блестящие, как маслины.

— Твою мать! — не сдержался я.

Пустил эфир в мышцы, ощущая, как они наливаются силой и твердеют, словно камень. Перекинул тушу Ульриха через плечо, как куль с мукой, и рванул вперёд. Мои ноги, напитанные магией до предела, оставляли в песке глубокие следы. Я бежал, выжимая из тела максимум.

Пожиратели кружили сзади, их механический стрекот наполнял воздух, проникая в мозг, как сверло. Я не смел обернуться, зная, что увижу чёрную тучу, закрывающую звёзды.

Колодец, вон он — тёмный провал в песке, в двадцати метрах, в десяти…

Твари настигали. Я чувствовал, как движение воздуха от их крыльев касается шеи. Уловил резкий запах — смесь ржавчины и тухлятины, от которого к горлу подкатила тошнота.

Одна из тварей, особо резвая, почти вцепилась в свисающую руку Ульриха. Я резко крутанулся всем телом, уходя от атаки, и её жало прошло в миллиметре от моего уха.

Ещё рывок, последний, на пределе сил.

Я замахнулся и швырнул Ульриха прямо в колодец, как мешок с отбросами. Но вместо глухого удара раздался звук, которого я не ожидал — вопль удивления, чавкающий хруст, словно кто-то раздавил арбуз, а потом сдавленный стон.

Не раздумывая, прыгнул следом. На лету формировал купол эфира над головой, отсекая от чёрной массы тварей, которые уже ныряли за мной, как хищные птицы.

Удар о землю выбил воздух из лёгких. Я приземлился на корточки, широко расставив ноги для устойчивости. Купол мерцал над головой, отделяя от остервенелых тварей, бившихся в него снаружи, как мотыльки в стекло.

Ульрих валялся в паре метров от меня, скрючившись, как креветка. Его тело, судя по всему, собрало все ступеньки, которые он создал для нашего подъёма. Каменные выступы частично обрушились под его весом, превратившись в острые обломки.

Сквозь серебристый купол я видел, как твари кружат над нами. Но странно — они не спускались в колодец. Может, не могут маневрировать в узком пространстве? Или, что более вероятно, предпочитают охотиться под открытым небом? Впрочем, сейчас это не имело значения.

Расширил купол, накрывая им и себя, и Ульриха, который тихо скулил, как раненая собака. Эфир забурлил, охватывая пространство серебристым сиянием, отбрасывая блики на стены колодца.

— Заткнись, — прошипел я, видя, как Ульрих открыл рот для очередного стона. — Если бы я тебя не выбросил, тебя бы сейчас высасывали насухо эти летающие мешки с дерьмом.

— Ты мог бы просто сказать, — просипел он, придерживая правую руку.

— А теперь заткни пасть и дай мне сосредоточиться. Если этот купол упадёт, твоя пьяная тушка будет первым, до чего доберутся твари.

Ульрих зло зыркнул на меня своим единственным глазом, но заткнулся. Он привалился к стенке колодца, шипя от боли, и закрыл глаз, словно собирался всхрапнуть. Что ж, его право. А мне предстояла долгая ночь бодрствования.

Я держал эфир всю ночь.

Твари, сообразительные суки, придумали новую тактику. Сбрасывать камни в колодец. Булыжники барабанили по куполу, тестируя его на прочность, как артиллеристы проверяют стены крепости. Один особо крупный булыгань даже прорвался сквозь истончившийся участок защиты и угодил Ульриху прямо в лоб. Тот взвыл от боли, проснувшись, но почти сразу отключился снова, словно выключили рубильник.

К рассвету пожиратели отступили. Они растворились в первых лучах солнца, как кошмарный сон. Я опустил купол, чувствуя, как от усталости дрожат руки и подкашиваются ноги.

Ульрих проснулся спустя час после восхода. Солнце уже вовсю пекло, а я сидел, привалившись к стене колодца, не в силах шевельнуться. Глаза слипались, мышцы ныли.

Мужик сел, держась за голову и нелепо озираясь, будто не понимал, где находится. Всё его тело было покрыто синяками и ссадинами всех оттенков от зелёного до фиолетового. На лбу красовалась здоровенная шишка с запёкшейся кровью, похожая на третий глаз.

— Какого… хрена? — он уставился на меня здоровым глазом, в котором читалось полное недоумение. — Где это мы?

— В колодце, идиот, — буркнул я. — Там же, где и вчера.

— А почему у меня болит… — он ощупал свою голову и взвыл, нащупав рану. — Аййй! Это что, кровь? Какого чёрта, Марк? Ты меня ударил?

— Нет, мать твою, это на тебя камень свалился! — я поднялся на ноги, чувствуя, как внутри всё клокочет от ярости. — Пьянь ты подзаборная! Какого хрена случилось в той таверне?

Ульрих моргнул, глядя на меня мутным взглядом, который медленно прояснялся. На его лице промелькнуло виноватое выражение, смешанное с болью. Он продолжал ощупывать свой лоб, морщась каждый раз, когда пальцы касались шишки.

— Ну, я выпил с мужиками, — промямлил он, облизывая пересохшие губы, покрытые белыми корочками. — Чуть поболтал. Нельзя отказываться — обидятся. Местные традиции, всё такое…

— Правда? — я оскалился, подходя ближе. — А про те условия, что предлагал этот жирдяй, Брозд, ты тоже «чуть поболтал»?

— Ты согласился на условия? — Ульрих вдруг встрепенулся, его глаз расширился от испуга. — Хотя, если мы тут, то нет. Нужно было соглашаться! Плевать на все эти клятвы!

— Да что ты говоришь! — я сжал кулак так, что ногти впились в ладонь до боли. Хотелось размазать его физиономию по стене колодца.

— У них тут культ слова, — Ульрих аккуратно разлеплял слипшиеся от крови волосы, морщась при каждом движении, как от зубной боли. — Слово — это всё. Дал слово — держи, иначе станешь изгоем. Никто не будет иметь с тобой дел.

— Слова? — я вспомнил сцену на базаре, когда Брозд договаривался с мясником. — Да, что-то такое было.

— Они доверяют друг другу просто по обещанию, — кивнул Ульрих, тут же схватившись за голову от боли. — Никаких магических клятв. Ну, ещё рабские ошейники используют, чтобы не обманули, но это другое. Пошли бы в ту банду, покивали головой и дальше занялись своими делами.

— Я не даю обещаний просто так, — отрезал я, отворачиваясь.

— Так ты из этих? — Ульрих расплылся в улыбке, которая тут же сползла с его лица, когда он заметил мой взгляд. — Человек чести и прочая чушь?

— Типа того, — буркнул я.

Ульрих с трудом поднялся на ноги, держась за стенку колодца, как пьяный за фонарный столб. Его шатало из стороны в сторону, и я даже не мог понять — от вчерашней выпивки или от удара камнем.

— Ладно, плевать, — махнул я рукой. — Зато мы пережили ночь. Знаешь, что это значит?

— Мы прошли, — кивнул Ульрих, потирая свою шишку с таким видом, будто пытался вправить себе мозги. — Теперь к нам будут относиться по-другому. Никто не станет приставать. Мы официально можем оставаться в Соле, и никто даже слова не скажет. Только нужно зайти за разрешениями.

— Куда?

Ульрих медленно поднял голову. Он улыбнулся, и эта улыбка на его изувеченном лице, с одним глазом и огромной шишкой на лбу, выглядела как гримаса боли, смешанная с безумием.

— К Виконту.

Выбираться из колодца оказалось тяжелее, чем я ожидал. Ульрих, вчера так лихо создававший каменные выступы, теперь был слабее новорождённого котёнка. После нескольких неудачных попыток сформировать хоть что-то, напоминающее лестницу, он сдался, привалившись к стене.

— Ты как хочешь, а я пока посплю, — пробормотал мужик, прикрывая свой единственный глаз рукой. — Разбуди, когда выберемся.

— Ты просто… — я не сдержал возмущения. — Нет, ты невероятен! Сначала напиваешься, потом чуть не становишься кормом для летающих тварей, а теперь хочешь спать⁈

— Ну да, — он пожал плечами, морщась от боли. — А что такого?

Я сдержался, чтобы не врезать по этой наглой роже. Пришлось собственноручно формировать из эфира выступы-ступеньки, тратя драгоценную энергию. Не люблю расходовать силы на такую ерунду, но выбора не было. Взбираться наверх пришлось, практически волоча на себе Ульриха, который то и дело норовил отключиться и съехать обратно.

Наконец мы выбрались на поверхность. Я щурился от яркого солнца, как крот, впервые вылезший из норы. Успел уже забыть, как печёт в этой проклятой пустыне. Воздух дрожал от жары, песок блестел на солнце, словно крошки золота.

— Что за погода тут такая? — я вытер рукавом пот со лба. — Ночью чуть не помер от холода в этом морозильнике, а теперь будто в адском котле!

— Это Сол, — пожал плечами Ульрих, щурясь здоровым глазом. — Тут всегда так. Привыкай.

Мой компаньон шёл по улицам Сола с высоко поднятой головой, словно король, вернувшийся из изгнания. Спина прямая, походка уверенная, несмотря на синяки, ссадины и шишку размером с куриное яйцо. Его единственный глаз сиял триумфом, и было от чего — я замечал, как смотрят на нас местные. С удивлением, почтением, даже со страхом.

Мы прошли мимо рынка, где вчера едва не пустили Ульриха на шашлык. Торговцы кланялись, когда мы проходили мимо, как будто мы были не измождённые путники, а принцы крови. Какая-то женщина в ярко-оранжевом платке даже протянула нам корзинку с сушёными фруктами — бесплатно, просто в знак уважения.

— В Соле высший почёт тем, кто пережил ночь, — пояснил Ульрих, жуя какую-то сладкую дрянь из корзинки, источавшую запах переспелых яблок. — Ещё бы, мало кому это удаётся без крыши над головой. И магию тут использовать… непросто.

Я это заметил. Эфир внутри меня двигался странно, словно преодолевая сопротивление. Будто весь воздух в Соле был напитан какой-то вязкой субстанцией, тормозящей свободное течение магии.

— Эй, пустой! — раздался знакомый голос, и я невольно скривился.

Наш путь преградила знакомая туша — Брозд собственной персоной. Жирный ублюдок, вчера так радостно предлагавший мне вступить в его клан, а Ульриха пустить на мясо, теперь смотрел на нас с нескрываемым уважением. За его спиной маячили те же двое подручных, что и вчера. Их лица выражали смесь удивления и недоверия.

— Выжили? — Брозд покачал головой, как будто не веря своим глазам. — Без крыши над головой? В ночь песчаных тварей?

— Сами в шоке, — ухмыльнулся я, скрестив руки на груди.

— Значит, ты и вправду силён, как говорят, — Брозд оглядел меня с новым интересом, словно оценивал редкий товар. — Моё предложение ещё в силе, пустой. Вступай в клан. Будешь свободным членом, никаких цепей и ошейников.

Я улыбнулся, не торопясь с ответом.

— Подумаю, — наконец ответил я, стараясь звучать нейтрально.

— Если тебе понравилась та ручная собачка, — Брозд понизил голос до интимного шёпота, — то сможешь выкупить её из клана Кровавой Луны. Драть её хоть на улице. Плата за проживание, так сказать.

Я поморщился, чувствуя, как в животе поднимается волна отвращения. Вспомнил рыжую официантку с ошейником из таверны. Её глаза, полные ненависти и боли. Руки сами сжались в кулаки, ногти впились в ладони.

— Я сказал, подумаю, — отрезал я, делая шаг вперёд. — А теперь с дороги. У нас дела.

Брозд помедлил секунду, но отступил, пропуская нас. Его люди тоже расступились, хотя в их глазах читалось недовольство. Пусть злятся сколько влезет, мне плевать.

После получаса блуждания по узким, извилистым улочкам Сола, где каждый дом был похож на следующий, как песчинка на песчинку, мы оказались перед внушительным зданием из песчаника.

Строение окружала высокая стена, на воротах — символ, напоминающий силуэт песчаной бури, закрученной спиралью. Стражники в лёгких доспехах с такими же символами на груди стояли по обе стороны от входа, словно статуи. Я ощутил магию, исходящую от них.

— Это штаб клана Песчаной Бури, — тихо пояснил Ульрих, словно опасаясь, что стражники услышат. — Самый могущественный в Соле. У них больше всего земли, рабов и влияния. И да, во главе стоит тот самый Виконт, которому я продал свой глаз.

Я прищурился, внимательно изучая здание и охрану. Прикидывал в уме: если придётся действовать напролом, сколько времени потребуется, чтобы пробиться внутрь? Сколько охранников на моём пути? И главное — насколько силён сам Виконт?

«Ладно, сначала зайдём, осмотримся, — решил я. — А там определимся, как забрать кровь и основы духа. Если придётся убивать, так тому и быть».

— Идём, — кивнул я Ульриху. — Только держи свой рот на замке, пока я не скажу обратного. Ясно?

Стражники узнали Ульриха. Это было заметно по их реакциям. Смесь удивления и презрения промелькнула на их лицах. Они переглянулись, но препятствовать не стали. Видимо, человек, переживший ночь в Соле без крыши над головой, заслуживал хотя бы аудиенции.

Внутри здание напоминало смесь восточного дворца и средневековой гильдии. Просторный зал с высоким потолком украшали фрески, изображающие сцены из жизни Сола. Охоту на монстров, караваны в пустыне, битвы с тварями, похожими на ночных пожирателей.

Вдоль стен стояли массивные деревянные столы, за которыми сидели люди. Кто-то скрипел перьями по пергаменту, другие изучали странные артефакты, третьи просто пили, громко обсуждая свои дела.

Я заметил, что почти у всех в этом зале была магия, притом достаточно мощная. Не буду скрывать мне интересно как пустые вырывают кристаллы души и оставляют магию себе.

Ульрих, не сбавляя шага, направился к массивной стойке в дальнем углу зала. За ней восседала женщина, при виде которой я невольно присвистнул. Мускулистая, с бритой головой, покрытой татуировками, похожими на карту звёздного неба. Она возвышалась над столом, как осадная башня, глядя на нас сверху вниз.

— Вы? — хмыкнула она, увидев Ульриха, и её брови поползли вверх. — Выжили, значит?

— А тут слухи быстро распространяются, — пробормотал я себе под нос.

— Разрешения на пребывание, — кивнул Ульрих, словно это было самым обычным делом.

Женщина, не говоря ни слова, внезапно схватила его одной рукой за грудки. Подняла его, как котёнка, так что ноги болтались в воздухе, притянула к себе и… впилась в его губы таким поцелуем, что я невольно отвернулся.

Ульрих не только не сопротивлялся, но, кажется, даже пытался активно участвовать в процессе, несмотря на своё подвешенное положение. Через минуту она опустила его на пол, как надоевшую игрушку, и легонько хлопнула по щеке.

— Это Тара, — улыбнулся Ульрих, поворачивая ко мне раскрасневшееся лицо, на котором шишка теперь казалась особенно нелепой. — У меня с ней было…

— Плевать! — резко оборвал я, не желая слушать о любовных похождениях этого одноглазого козла.

Тара рассмеялась так громко, что звук напоминал камнепад в горах.

— Твой друг не из болтливых, — заметила она, оглядывая меня с профессиональным интересом. — И без кристалла. Интересно.

Она достала из-под стойки странный артефакт — нечто вроде металлического диска с выгравированными по краям рунами. Поднесла его сначала к Ульриху, потом ко мне. Диск тускло мерцал, словно записывая что-то невидимое.

— Вот, — она протянула нам два свитка с красными печатями. — Ваши разрешения. Действительны в Соле и прилегающих территориях. Не потеряйте, иначе вас сочтут беглыми рабами и казнят. А это было бы… жаль, — она подмигнула Ульриху, и тот смущённо хихикнул.

Я развернул свиток, изучая его содержимое. На пергаменте был отпечаток чего-то вроде магического слепка моей ауры — серебристые линии, сплетающиеся в сложный, уникальный узор. Они запечатлели мой эфир и даже не поинтересовались, что это за магия.

Мы уже собирались пройтись по залу, чтобы осмотреться, когда дверь в дальнем конце распахнулась, и в зал вошёл мужчина, при виде которого Ульрих застыл, как статуя.

Худощавый, с зализанными назад волосами цвета воронова крыла. Тонкая, аккуратно подстриженная бородка обрамляла острый подбородок. Глаза — хитрые, пронзительные, оценивающие каждую деталь. Одет с иголочки — в костюм, явно не местного производства, сидевший на его стройной фигуре, как вторая кожа.

— Ульрих! — воскликнул он, заметив нас. Помахал рукой и направился в нашу сторону, лавируя между столами с грацией танцора.

Я почувствовал, как Ульрих напрягся всем телом, словно струна готовая лопнуть. Его единственный глаз сузился до щёлочки, и в нём плескалась такая концентрированная ненависть, что воздух между ними, казалось, мог воспламениться.

— Виконт, — прошипел он, как змея перед броском.

Мужчина подошёл вплотную, улыбаясь так, словно встретил давно потерянного друга.

— Как у тебя дела? — спросил он, оглядывая Ульриха с ног до головы, как товар на рынке. — Выбрался из тюрьмы патриарха? Молодец какой!

— Ага, — Ульрих сжал кулаки так, что кости захрустели.

— Даже отъелся немного, — продолжал Виконт, словно не замечая реакции собеседника. — Снова к нам пожаловал? Рад, рад… Наши клиенты очень важны клану.

Я наблюдал, как Ульрих напрягается всё сильнее с каждым словом. Его лицо исказилось гримасой плохо сдерживаемой ярости, шишка на лбу налилась кровью и, казалось, пульсировала в такт ускоряющемуся сердцебиению.

— Итак, что ты хочешь? Домой? — Виконт покачал головой с видом притворного сожаления. — Да уж, так опустился… А ведь когда-то был важной птицей. А теперь? Слабый, немощный старик. Твоя империя, знаешь, кому досталась? Алирику. Представляешь? Ха-ха-ха!

Его смех, мелодичный и издевательский, разнёсся по залу, привлекая внимание окружающих. Головы повернулись в нашу сторону, глаза наблюдали с нескрываемым любопытством. Кто-то предвкушал зрелище, кто-то даже делал ставки, перешёптываясь со своими соседями.

Ульрих не выдержал. С яростным рыком, больше похожим на вой раненого зверя, он замахнулся, целясь Виконту прямо в лицо. Его кулак просвистел в воздухе… но цели не достиг.

Виконт легко уклонился, словно участвовал в танцевальной постановке, а не в драке. В его движениях читалось мастерство, отточенное годами практики.

— Ай-яй-яй, — он театрально покачал головой. — Всё такой же горячий.

Виконт щёлкнул пальцами. Звук был тихим, почти неслышным, но эффект оказался потрясающим.

Невидимая сила подхватила Ульриха, как пушинку, и швырнула через весь зал. Он пролетел над головами присутствующих, сметая на своём пути столы, кружки и тарелки, и врезался в дальнюю стену с такой силой, что с потолка посыпалась известняк. Тело скользнуло вниз и осталось лежать безвольной кучей тряпья.

В зале повисла тишина. Все взгляды теперь были прикованы не к Ульриху, а ко мне и Виконту.

— А вы, молодой человек? — мужик повернулся ко мне, словно ничего особенного не произошло. Его глаза сканировали меня. — Слышал, вы сильны. Давайте к нам в клан.

— Марк Эфир, — представился я с лёгким кивком. — Не интересует.

— Разве? — Виконт приподнял бровь, и его улыбка стала шире, обнажая идеально ровные зубы. — А я думал, очень… Судя по тому, что я знаю, вы от Берульды. Хотите забрать мою кровь для кирмиров и даже основы духа.