Эй на Груманте

Глава 89

А у нас в королевстве во всю процветал железнодорожный бум. В процессе постройки железной дороги Кронштадт — Княжеское озеро, был вкупе с технологиями, создан и апробирован Железнодорожно-Строительный поезд, на базе которого и началось Большое Железнодорожное строительство. На Груманте были обнаружены большие залежи железных руд, а в Ливонии вдобавок оказалась натуральная Магнитка, залежи прекрасной магнитной руды с возможностью открытой добычи, возле местечка Лубена и река там была какая то, которую я переименовал в Магнитку, как и новый городок и приказал построить там металлургическое производство. Мои технари и ученые расстарались и у нас был теперь не только чугун, но и сталь, и все это в промышленных количествах. Рельсы лили из чугуна, паровозы выпускали поштучно, но постепенно переходили и на десятки.После каждых десяти локомотивов, начиналась новая серия с модернизацией предыдущей модели.

Дороги были в основном на Груманте, но в Ирландии и Ливонии тоже шло строительство (в Магрибе я решил пока погодить). Через год Железнодорожно-Строительных поездов было уже пять, причем они были вооружены. И параллельно в производство была запущена серия бронедрезин и железнодорожных артиллерийских установок. В проект была заложена возможность комплектации из них бронепоездов. Что интересно, если в Ирландии к паровозам отнеслись спокойно (паровые трактора состоящие на вооружении у Ирландских дивизий народ уже видел во время маневров), то в Ливонии у коренного населения, паровые экипажи ездящие по рельсам, местами вызвали панику и католические священники стали тихой сапой вести анти-паровозную пропаганду и тут явно чувствовалась рука Ватикана. Вот никак Папа Римский не хотел оставить нас в покое. Я не хотел лезть в религиозные дела, но Ватикан меня достал, и я скомандовал Багряной палате — «ФАС!». И на следующий день было повсеместно объявлено в наших Ливонских владениях, что за сообщение о лицах, порицающих Королевские деяния, верноподданным королевства будет выдаваться по десять золотых (а за ложный донос десять ударов кнутом) и процесс пошел… За пару месяцев враждебная пропаганда нивелировалась под ноль и совсем не дорого. Были конечно старательные идиоты, типа сообщавшие, что сосед боится паровозов, но когда выяснялось, что это был искренний патриотический позыв, я приказал в таких случаях выдавать поощрительную премию в тридцать серебрушек (такая моя шутка юмора). Сразу припомнились три миллиона доносов в Гестапо и пять миллионов доносов в НКВД, причем эти доносы писали не Сталин с Ежовым и не Гиммлер с Гитлером.

Полевая жандармерия верноподданнически вытребовала свою железнодорожную сеть на границах и бронеплощадки для патрулирования, что я благостно разрешил и приказал при Академии спокойствия (аналог академии МВД) открыть Кадетский железнодорожный факультет. Как сказал лучший друг Советских железнодорожников, кадры решают все и на учебных заведениях я не экономил. Ну и на польской границе подтвердился постулат, что любой хороший писатель является футурологом. В смысле, что повторилась история чеховского «Злоумышленника»…

Какой то слишком предприимчивый шляхтич с сопредельной стороны, подогнал к новенькой пограничной «чугунке» упряжку быков и попытался спереть рельс, но тут очень удачно проявилась бронеплощадка.ее командир, сержант Государственной безопасности Фестунов (из Цусимских кондукторов). Сержант быстро сориентировался и открыл из всех четырех митральез и штатной каронады ураганный огонь, а там подоспел кавалерийский отряд сопровождения из Оленьей бригады Пограничных сил Полевой жандармерии. Сержант Фестунов проявил инициативу и выяснив что вся личная хоругвь* Злоумышленника полегла на месте инцидента, совершил бросок к фольварку покойного шляхтича и захватил его. Я узнав об этом случае, жаловал сержанта чином лейтенанта Государственной безопасности и титулом баронета, поставив его над этим своим новым владением. Так что и границу и железную дорогу пришлось переносить, но это приятные хлопоты.

*Шляхтичи, по врожденному гонору, даже личный отряд из дюжины сабель, называли хоругвью. Хотя реальная хоругвь в среднем должна была насчитывать порядка сотни сабель.