Эй на Груманте

Глава 99

Купец Ганс Шмидт не всегда был купцом и Гансом Шмидтом он был всего несколько лет. До этого он был Куртом Холстом, профосом отряда наемников «Черные гуси», а профос у наемников, это палач во всех смыслах, и по казням, и по пыткам и вообще по любым зверствам.

Курт-Ганс кое-что скопил на черный день и уходя из отряда, подрезал казначея, на половину облегчив его сумку (профос не был дураком и часть денег подложил в вещи своего давнего недруга Миллера, которого потом сам запытал по приказу командира отряда). Потом в отряде пошли раздоры, в процессе которых командира нашли утром с перерезанным горлом.

Ганс Шмидт стал успешным виноторговцем и в Гамбурге на пал на золотую жилу, поставки Грумантских настоек. Один Ганзеец скупал на Груманте некондиционные настойки не прошедшие строжайший выходной контроль, ведь на экспорт настойка шла только в Высший свет и некондиция, под несколько измененным брендом, отлично шла на Черном рынке. Тайный приказ был в курсе, но решив, что безотходность производства дающая прибыль в казну не наказуема, чем более, что некондиция не сильно отличалась от кондиции. А Ганс, часть товара, тайком перерабатывал в фирменный контрафакт который птицей улетал из под полы, за двойную, а иногда и тройную цену. И вот к Гансу, как-то в один несчастный час, ближе к ночи, заявились три незнакомца, предъявившие бляхи инквизиции, и напомнившие бывшему профосу, о некогда запытанном до смерти настоятеле монастыря Святого Иоргена, так и не выдавшего тайник с монастырской казной ну и про контрафакт покупаемый у детей Лукавого. Купцу предоставили выбор, между костром и выполнением некоторого задания, связанного с его торговой деятельностью, и он естественно выбрал второе, хотя там просматривалось и третье… Как и было оговорено с инквизиторами, кувшины с фальшивой Грумантской настойкой, по дороге во дворец курфюрста были завезены в заброшенный фольварк, которых после последних войн прокатившихся по германии вполне хватало, где во все кувшины впрыснули некую жидкость. Ганс понял Ю, что это, но ни сколько не удивился и не испугался, уж больно шикарную сумму ему пообещали Борцы со скверной.

Баварский курфюрст Альбрехт V Великодушный, торжественно открыл Конференцию Великого Храма Господня, прочитав с кафедры длинную сбивчивую речь о смирении и доброте, после чего он поцеловал перстень у личного посланника Папы кардинала Дзанетти и вернулся в свою ложу. Ну а потом пошли выступления делегатов, ожидаемо прерывавшиеся скандалами разного уровня. Было несколько драк, а один пастор, даже укусил оппонента за ногу. Но постепенно конференция наладилась на деловой лад и к вечернему пиру все более-менее успокоились. Ведь стол ломился от яств и вин и тут была даже знаменитая Грумантская настойка на которую набросились все присутствующие. Как сказал епископ Амьенский: «Такую амброзию будут пить даже абстиненты с больным желудком».

А потом случилось страшное… все кто вкусил Грумантской настойки, а вкусили ее почти все участники конференции и большинство слуг, умерли в страшных мучениях. Питие оказалось отравленным. Купца виноторговца привезшего напитки к праздничному столу, к тому времени уже и след простыл. В гостинице где он жил, нашли грамоту Грумантского каперского шкипера. Разъезды посланные в погоню вернулись ни с чем. Слуги подававшие роковую настойку, так же пропали.

И вот по всей Европе с кафедр католических и протестантских храмов посыпались проклятия в сторону Грумантских еретиков из самозваного Северного королевства, не признанного и не освященного Святым престолом. И новая конференция, проведенная на этот раз в Риме, под строжайшей охраной и со штатом дегустаторов, приняла решение о Крестовом походе на Северных исчадий.

А незадолго до этого, в полузаброшенном грушевом саду в окрестностях Мюнхена, Купец и профос Ганс Шмидт, дождавшись когда у двух служанок и помощника повара из Мюнхенского дворца закончатся конвульсии от отравленного вина, по старой привычке наемника, на всякий случай перерезал и горла, ибо, как говорил его наставник по мастерству профоса, бывший пират Генрих Акула: «Не кусаются, только мертвые». И предался радостным мечтам, о том, как он с мешком золота уедет на ждущей его в Гамбурге шняве в Португалии. Его мечты прервал арбалетный болт пробивший затылок.