Гранатовая бездна Калиройя

Глава 9. Волк безуспешно пытался доказать жене, что он не извращенец, а переодевание в овечью шкуру нужно для работы

— А как его зовут? — спросил после некоторых раздумий Моркоу. Гаспод удивленно посмотрел на него. Зачем кому-то знать, как зовут волка? — У волков очень трудные имена, — наконец сообщил он. — Они скорее описывают их натуры, въезжаешь? Никаких тебе Косматиков и Чернышей. — Понимаю. И как его зовут? — Ты точно хочешь знать, как его зовут? — Да, Гаспод. — То есть ты действительно хочешь знать, как зовут этого волка? — Именно. Гаспод неловко переступил с лапы на лапу. — Жопа, — сказал он. "Пятый Элефант" Терри Пратчетт

— Венди! Альва рожает! — послышался за дверью взволнованный голос сестры.

Я выскочила в коридор и побежала в комнату, которую занимали Альва и Сверр. Герда бежала рядом и рассказывала на ходу про отошедшие воды, и что за врачом уже послали. Она так была взволнована, что не заметила моего зарёванного лица. И слава Одину! Есть вещи поважнее… Мы заранее предупредили лучшего врача столицы, что нам понадобятся его услуги… За то время, что мой будущий муж и его Каллис жили с нами, Альва стала мне почти так же дорога, как Герда. Эта маленькая девочка, так похожая на эльфа, стала мне младшей сестрёнкой, и я бросалась на её защиту, как тигрица на защиту своих детёнышей. И, в первую очередь, как ни странно, приходилось защищать её от Сверра, который иногда пренебрегал своими обязанностями, расстраивая свою Каллис. Я заставляла его оставаться с ней дома, когда балы были не обязательными, а развлекательными. Мне пришлось учить его следить за тем, как она питается, и что бы ей было удобно сидеть, прочим мелочам, до которых мужчины редко додумываются сами. Надо сказать, Сверр достиг некоторых успехов. Как мне показалось, под моим руководством, его отношение к Альве стало более бережным и внимательным.

Альва была чудом, она заслуживала самого трепетного к себе отношения.

Мы с Гердой каждый вечер, перед сном, приходили к ней и подробно рассказывали, что мы сегодня видели и как провели день. Альва по-детски хлопала глазами, поражаясь каждому нашему слову. И если мне рассказывать было особенно нечего, так как Рунольф почти не выпускал меня из виду, то вот у Герды приключений и поклонников было хоть отбавляй. Она пользовалась невероятным успехом. И тому, в первую очередь, способствовал весёлый и лёгкий нрав моей сестры. Столица отвыкла от таких открытых, прямолинейных и добродушных девушек. За Гердой толпами ходили поклонники, и предложения о замужестве сыпались ежедневно, как из рога изобилия.

Только вот сестренка твёрдо была намерена их не принимать.

Она хотела быть единственной, как наша мама, и ни в какую не хотела делать выбор, пока не почувствует истинную тягу. Родители полностью поддерживали её решение и не торопили с замужеством. Герда также, как и я, очень привязалась к Альве, и теперь я слышала искреннюю озабоченность и тревогу в голосе сестры. Уж слишком маленькой и хрупкой была роженица. А ещё — она была человеком. А рожать ей предстояло варга. Да, ребёнок будет наполовину человеком, но всё же — на другую половину — он будет варгом. Роды — это всегда непростое испытание, а уж в случае Альвы, так вообще, мне представлялось всё очень сложным.

В этом мире мужчины на роды не допускались. Ага. Сейчас. Я схватила Сверра за рукав и впихнула его назад в комнату, из которой он собирался выйти.

— Ты будешь с ней, пока не придёт само время рожать. Только тогда, на сами роды, уйдёшь. А пока идут схватки, ты будешь поддерживать, помогать и дышать вместе с ней. И только попробуй сбежать! — зашипела я на Сверра так, чтобы не услышала Альва, а тот судорожно закивал.

Врач прибыл и был очень недоволен, что его вызвали так рано, но встретившись глазами со мной, а потом, переведя взгляд на стоящих рядом маму и Герду, мгновенно сдулся и принялся давать рекомендации, которые нас утешали и успокаивали. Не скажу, что в них было много толку, но мы им следовали. Врач заикнулся было, что отцу тут не место, но встрепенувшийся было Сверр увидел мой, показанный из-за спины врача кулак, и, взглянув на судорожно схватившую его Альву, тут же заверил, что с места не сойдёт.

Это был самый тяжёлый день в моей жизни. И в этой, и в прошлой. Я устала просто неимоверно. Схватки всё тянулись, у Альвы заканчивались силы. Близился вечер, когда врач, хмурясь, дал ей выпить какую-то настойку.

— Что это? — выведя его за дверь, спросила я.

— Это усилит схватки. У неё не осталось сил, и без этой настойки она не родит, — озабоченно сказал врач.

— Это опасно?

— Определённый риск существует, но у нас просто нет другого выхода.

Настой подействовал, и у Альвы начались роды. Сверр, получив разрешающий кивок, вылетел за дверь. Он тоже нервничал и устал, и ему, действительно, было лучше сейчас выйти. А то ещё и его придётся откачивать. Мама выразительно посмотрела на нас с Гердой. Незамужним девушкам на родах присутствовать не полагалось. Герда кивнула и вышла, а я упрямо покачала головой и села рядом с Альвой, взяв её за руку. Я чувствовала ответственность перед этой девочкой и не собиралась её сейчас оставлять без поддержки.

Роды были тяжёлые, но Альва справилась.

Я вышла в коридор, держа на руках свёрток с ребёнком. Сверр никуда не ушёл. Он так и стоял, прислонившись лбом к стене у двери. И я его окончательно зауважала. Молодец.

— Венди? — с надеждой посмотрел он на меня.

— Всё обошлось. У тебя сын. Альва справилась, с ней тоже всё будет хорошо. Ты можешь войти. Стой! Сына возьми, — улыбнулась я. — Няня скоро приедет.

— Венди, а ты знаешь, что если жена берёт на руки сына от Каллис, то она принимает и ответственность за него? — спросил Сверр, аккуратно принимая у меня сверток.

— Знаю. Мама сказала. А куда я денусь? Как назовёшь?

— Альрик.

— «Сильный», — кивнула я, — И первый слог — в честь Альвы?

— Да. Она у меня — чудо.

Я открыла ему дверь в спальню и выдохнула. Какой же сложный день! Он так отвратительно начался — с подслушанного разговора и крушения моих надежд. А закончился — появлением новой жизни и моей новой ответственностью в этом мире. Символично. И всё же, несмотря ни на что, это был хороший день.

Рождение нового и светлого. Новых целей и новых задач.

Рождение малыша Альрика позволило оттянуть мою встречу с Рунольфом на целых три дня. Я даже не спускалась на завтраки, обеды и ужины, предпочитая трапезничать в обществе Альвы. Мы вместе выбирали няню и в итоге сошлись на той, которая устроила и меня, и Альву, и маму. Герда в этом участия не принимала. Я следила за няней все три дня и, заодно, училась у неё обращению с младенцами. Наша няня явно была опытна и детей искренне любила. Мне понравилось возиться с маленьким Альриком, хотя я вообще имела смутное представление с какой стороны к детям, собственно говоря, подходят, и, по началу, боялась. Но я быстро всё схватывала. А няня всё время была рядом и подсказывала — как и что надо делать. Мы с Альвой много смеялись, и она постепенно набиралась сил после родов, что меня, признаюсь, сильно радовало.

Но, помимо действительного беспокойства за Альву и нежелания оставлять её надолго одну, всё это я проделывала ещё и с целью отсрочить встречу с Рунольфом.

Мне было необходимо время собраться, успокоиться, не наворотить дел и — самое главное — остыть. Чувства кипели и бурлили во мне, как в чайнике, и я этот чайник, в который превратилась моя голова, все три дня старательно остужала. И мне это удалось. В результате, я спускалась вниз, полностью одетая для поездки на очередной обязательный бал зимнего сезона, абсолютно спокойной и уравновешенной. И даже увидев кошмар моих последних дней во всей красе, я не дрогнула и бровью не повела. Мне отныне глубоко безразличен Рунольф и всё, что связано с его драгоценной персоной. Ну…. Почти.

Наследный Принц мгновенно понял, или, скорее, почувствовал — что-то не так.

Наверное, по отсутствующему взгляду, а может и по холодности, исходящей от меня волнами. Он уже привык видеть на моём лице тёплую улыбку, обращённую к нему, и сейчас он замер и пристально всматривался в моё лицо. Потом, видимо, пришёл к какому-то выводу и, накинув мне на плечи шубу, повёл к карете. На балу всё было как обычно. Только я отвечала односложно и следила, что бы наши руки лишний раз не соприкасались. С каждой минутой Рунольф хмурился всё сильнее. А когда я в очередной раз уклонилась от его прикосновения, он отчетливо заскрипел зубами.

С бала мы возвращались в молчании.

На следующий день я спустилась к завтраку, и ожидаемо застала там Наследного Принца. Он никак не отреагировал на моё появление, лишь показалось, что он всё время чего-то от меня ждал. Но я его ожиданий не оправдала. Всё такое же каменное выражение лица. И я отвечала только «Да» и «Нет». А сразу после завтрака я поднялась наверх, а не пошла, как обычно, с ним в кабинет, чтобы сесть в кресло и наблюдать за его работой.

Мне там больше места не было.

Сразу после обеда, Наследный Принц взял меня за локоть и резко бросил:

— Нам нужно поговорить.

Я пожала плечами. Определённо нужно всё расставить по своим местам. Чем быстрее он от меня отстанет, тем будет лучше для всех. Я прошла в его кабинет, но осталась стоять. Он облокотился на свой письменный стол и уставился на меня. Даже в такой позе он умудрялся нависать надо мной. Вот странно, мне даже представлять его волка — страшно.

— Я вначале подумал, что твоё охлаждение временное. Связано со стрессом — родами Альвы и появлением малыша, и не придал большого значения. Но похоже, роды не имеют к этому никакого отношения, — начал Наследный принц.

— Вот как? — холодно посмотрела я на него.

— Я не сразу, но сообразил, чем вызвано твоё нежелание признавать себя моей Каллис. Ты не была рождена Гранатоворождённой, а стала ею недавно. Случай? Чудо? — сейчас это уже не важно. Но важно другое. Ты воспитывалась в семье, где мать и отец любят и заботятся только друг о друге. В семье, где появление второй женщины рассматривалось бы как предательство.

— Да, это не секрет, — подтвердила я.

— Комиссия по контролю ни за что бы не допустила твоего воспитания в подобном ключе.

— Очень может быть. Не зря же они совершают свои проверки, — снова согласилась я.

— Когда мы были с тобой в храме Фрейи, ты сразу заледенела и отвернулась, стоило мне упомянуть имя моей супруги — Хильды. Не трудно сложить два и два и сделать соответствующий вывод. Ты её категорически не приемлешь. Именно это тебя отталкивает от меня.

Я снова неопределенно пожала плечами.

— Поэтому я сделал всё, чтобы Хильда не появлялась рядом с нами. И это помогло, на какое-то время. В то утро моя жена приезжала в этот дом. Рискну предположить …

— Да?

— Ты слышала и видела нас в то утро?

Я не ответила, но, вероятно, что-то промелькнуло в моих глазах, и этого ему оказалось достаточно, чтобы всё понять.

Он отвернулся от меня и вдруг резко смахнул со стола все бумаги, а потом, сжав руку, треснул по нему кулаком. Стол затрещал, но выдержал. Варги любили надёжную, способную многое выдержать мебель. Я не отпрянула и не испугалась. Я не думала, что он меня ударит. Но если бы это произошло, я была бы только рада. Это окончательно и бесповоротно отвратило бы меня от него. Поставило бы на всём происходящем жирную точку. Я смотрела на него даже с каким-то любопытством. Как раньше — разглядывала в микроскоп вещества для моих исследований. Но Наследный Принц взял себя в руки, и обернулся ко мне:

— И что мы будем теперь делать? — спросил он.

— Ну, если бы вдруг комиссия по Гранатоворождённым собиралась прямо сейчас, то я бы спокойно им сказала, что мне трудно было устоять перед натиском Наследного Принца и, пусть ненадолго, но его ухаживания вскружили мне голову. Любая бы девушка на моём месте дрогнула и поддалась на обаяние и красоту Наследного принца. Только подобное совершенно не делает меня его Каллис — непреодолимой тяги, несмотря на все усилия Его Высочества, у меня к нему не появилось. Её как не было, так и нет. И не будет! — последнее предложение я твёрдо высказала ему, глядя прямо в глаза.

— Понятно.

— Я предлагаю вам вернуться обратно во дворец и начать выводить в свет свою жену, она ведь так сильно скучает!? — с сарказмом процедила я.

— Значит, не просто увидела мельком в холе, а слышала наш разговор, — упавшим голосом сказал принц.

— Этот решение даст свободу мне, успокоит вашу дражайшую жену, и устроит всех! — снова повысила я голос.

— Нет! Меня оно не устраивает!

— Тогда вам остаётся только смириться! Я не буду вашей! Ни за что!

Я развернулась и выскочила из кабинета, напоследок громко хлопнув дверью.

Не стоит думать, что я не понимала и не принимала всех последствий. Но я чётко осознавала, что, если бы я согласилась стать его Каллис, рано или поздно, это решение меня убило бы. И не только духовно, хотя это произошло бы довольно быстро и в первую очередь. Я не способна делить мужчину с другой. Ревность и злость в итоге съели бы меня изнутри, разрушили бы моё «я».

Только вот и этого мало.

Ситуация с Альвой многое мне показала и объяснила. Каллис существо пусть и любимое, но совершенно бесправное. Все вопросы, связанные с родами, няней и ребёнком решала я, на правах будущей жены Сверра. Все оборачивались ко мне, даже в присутствии Альвы. Мне приходилось подтверждать её распоряжения няне, врачу, слугам. Альва не обращала на это ни малейшего внимания. Для неё это было естественно и нормально. Её такой контроль даже радовал, она неоднократно повторяла это. Её. Но не меня. Я бы не выдержала подобного.

Но и это ещё не всё.

Да, всем известно, что Каллис неприкосновенна. Что её холят, лелеют, о ней заботятся и её любят. И да, ей нельзя причинить вред. Только все забывают самое главное. Кто не может причинить вред? Её возлюбленный? Да, он на это не способен. Но у него есть жена. И, судя по тому, что я услышала в кабинете, Хильда меня ненавидит. И я совершенно уверена, что эта ненависть никогда не перерастёт в любовь. Хильда полностью оправдывает своё имя — борьба, битва. И она будет биться за «своё» до последнего. И кто ей помешает избавиться от меня, когда я, скажем, сыграю свою роль, и подарю Рунольфу долгожданного наследника? Да никто.

Она законная жена и вправе делать многое. Если не всё.

Вот и получалось, что все последствия моего отказа, безусловно, страшны. Только вот согласись я — они будут не лучше. Сейчас у меня ещё есть призрачные шансы попытаться бороться и если не выиграть, то хотя бы свести в ничью. Если я сдамся — меня это убьёт. Так что, я сражаюсь за свою жизнь в этом новом мире и сдаваться не собираюсь.

Как ни странно, но Наследный принц прислушался к моим словам и в тот же день переехал во дворец. И уже тем же вечером на балу он появился вместе с женой. Хильда сияла, как медный таз, и так же гремела своими драгоценностями. Я не приняла от Наследного Принца ни одной безделушки, категорически запретив ему дарить мне драгоценности. Шуба — это, как он выразился, чтобы я не заболела, и это было проявление заботы о моём здоровье, я готова была такое принять. Как и цветы, хотя и они были лишние. А вот от драгоценностей я отказалась категорически. Слава Одину, ума хватило. Хотя искушать ими Рунольф меня продолжал все эти месяцы. Но я стояла, как кремень.

Но к концу бала улыбка Хильды сильно поблёкла. Я не обращала на них почти никакого внимания. Мне они были почти безразличны. Я много смеялась и шутила с Гердой, родителями и Сверром, полностью довольная моей маленькой, но победой. Да, кавалеры шарахались от меня, по-прежнему опасаясь гнева принца, только радости моей это не омрачало. Мне вполне хватило тех двух танцев, что я танцевала со Сверром и папой. И довольная улыбка не сходила с моего лица. А вот Наследный Принц хмурился всё больше. А вместе с ним мрачнела и Хильда.

— Я думаю, что он хочет показать тебе, как всё будет, когда ты согласишься, — сказала Герда в карете.

— Нет. Слово не правильное. Никакого «когда» не будет, — помотала я головой.

Теперь, когда я не была привязана к Его Высочеству, с бала я возвращалась в компании сестры и Сверра.

— Хорошо. Но он-то так не думает. Вот он и решил продемонстрировать, какого его отношение к тебе и как он относится к ней.

— Плохая демонстрация.

— Почему? Он весь вечер хмуро стоял рядом с Хильдой и не сводил с тебя глаз. Он давал понять, что ты для него важнее. И Хильда ни разу так и не танцевала. Он даже отказался от обязательного одного танца, — не сдавалась сестра.

-Что за чушь, Герда? Кого он собирается этим убедить? Вот уж точно не меня! — фыркнула я.

— Не знаю. Но с тобой он улыбался и даже смеялся иногда. А сегодня был грозен и мрачен. К нему теперь боятся подойти. А при его должности это не очень хорошо, — покачала Герда головой.

— А может он ещё попытался вызвать твою ревность? Ну ты приревнуешь его к жене и устроишь сцену, доказав всем, что ты его Каллис? — сказал вдруг Сверр.

— А что? И в самом деле? Ты могла бы вспылить — он смог бы утверждать, что ты его Каллис, — согласилась сестра.

— А такой своей реакцией, точнее полным отсутствием видимой реакции я, выходит, ему все планы опять испортила? — весело расхохоталась я.

— Да уж. В этом ты мастерица, Венди.

Целый месяц Его Высочество держался. Уже на следующий бал он танцевал один танец с Хильдой и два со мной. Во время танцев мы не разговаривали. Он сверлил меня своим пронзительным взглядом, но этим и ограничивалось всё наше с ним общение. Я же целый месяц просто наслаждалась жизнью, ни о чём серьёзном не размышляя.

О том, что Его Высочество и не думает отступать, постоянно напоминали императорские гвардейцы, которые так и продолжали дежурить у нас в особняке. Они по-прежнему сопровождали меня, куда бы я ни пошла.

Однажды утром, спустя месяц, сразу после завтрака, дворецкий сообщил, что меня в малой гостиной дожидается Его Высочество Наследный Принц Рунольф.

— С тобой сходить? — озабоченно спросил отец.

— Нет, пап. Я справлюсь, — и я, распрямив плечи, направилась в малую гостиную.

Мы сдержано поприветствовали друг друга, и я села на диванчик.

— Я пришёл, чтобы предложить заключить перемирие, — отвернувшись, и стараясь не смотреть на меня, сказал Рунольф.

Я тоже старалась смотреть куда угодно, но только не на него.

— И в чем же оно будет заключаться? — выдавила я из себя.

— Я понял, что мне тебя не победить. Ты другая. Я был уверен, что через месяц ты не выдержишь и сама попросишь меня вернуться. Но до тебя невозможно достучаться. Ты совершенно безразлична к моему отсутствию в твоей жизни. А я схожу с ума! Мне мало тех двух танцев, и я готов к компромиссу.

Всё это было не совсем так. Да. В целом, я уже поняла, что мне просто невероятно повезло — я не чувствовала дикой потребности в Рунольфе. Нет, я скучала, меня тянуло, только разум всё равно побеждал. Я всё это время наблюдала за Альвой и Сверром и поняла, что не чувствую и половины их потребности друг в друге. А потом я присмотрелась к маме и папе, и поняла, что тут точно такая же тяга, просто их влечение я воспринимала как должное и уже не обращала на него внимания.

Да, я скучала по Рунольфу, да, мне тоже очень хотелось прижаться к нему, снова почувствовать вкус его губ, тяжесть его рук, сладость объятий, но только это желание, а точнее невозможность его осуществить, не носило характер катастрофы. И я была в состоянии сдерживать свои порывы. Герда как-то, отчаянно краснея, сказала, что Каллис и её возлюбленный могут находиться вдали друг от друга. Но только если полной близости между ними ещё не было. В противном случае даже я — не справлюсь. Очень может быть. Но проверять это я была категорически не намерена.

А может быть, тут ещё срабатывал мой не слишком удачный сексуальный опыт прошлой жизни. Ну не была я страстной и пылкой. А к сексу относилась весьма спокойно. Я и сейчас понимала их «истинную страсть» просто как «сильное влечение». А с этим я привыкла и могла бороться.

Мне было тяжело этот месяц, но я и представить не могу, что же чувствовал Рунольф, ведь ему, должно быть, в разы хуже. Но вот когда он находился так близко, было реально трудно. Представляю, как туго приходится ему. Именно поэтому мы старательно не смотрели друг на друга.

— Так что вы предлагаете? — спросила я.

— Я согласен с тем, что в этот сезон не претендую на тебя и не объявляю моей Каллис. Я готов дать тебе видимость свободы, но только на определённых условиях.

— И на каких же?

— Ты по истечению зимнего сезона не возвращаешься в поместье с родителями. Я хочу, чтобы ты осталась в столице. Я не могу тебя отпустить так далеко и так надолго.

— Я думаю, что это можно устроить. Это всё? — кивнула я.

Мысль о том, что он будет так далеко, и мы не будем видеться хотя бы мельком, признаться, и меня сводила с ума.

— Ты не выходишь замуж за этого не-до-варга.

— Сверр замечательный! И он чистокровный варг! — вспылила я, потому что было обидно за друга.

— Это лишний раз доказывает, что варги вырождаются. Если у нас рождаются вот такие заморыши, — зло выдал Рунольф.

— Я не хочу спорить, но вы не имеете права так о нём говорить!

— Хорошо. Но, по сути, ты не возражаешь?

— Сверр собирался из моего приданого оплатить налоги в казну и отремонтировать крышу, — меркантильно вспомнила я.

— Я освобожу его от налогов на пару лет. Этого хватит на починку крыши и что там у него ещё протекает? — буркнул Рунольф, а я хихикнула.

Уж больно смешно прозвучала фраза. Только это в моём мире «протекающая крыша» имеет двойное значение.

Но Рунольф впервые взглянул на меня и тоже улыбнулся.

— Теперь всё? — спросила я.

— Нет. Ещё мне нужно, чтобы ты, как и прежде, сидела в моём кабинете, пока я работаю. За прошедший месяц я не смог принять ни одного решения — всё время был вынужден останавливать себя, так как явно был через-чур суров. Когда ты рядом, мне спокойнее и думается легче. Мои заместители весь месяц от меня шарахаются. А мне работать нужно!

Последнее предложение прозвучало как-то обвиняющее. Как будто я ему мешаю? Работай себе на здоровье.

— Всё?

— Да. Только учти, если ты не согласишься, я тебя насильно отвезу во дворец и запру там. Я это сделаю, поверь. Мне будет сложно отдать распоряжение, которое может причинить тебе вред, но я это сделаю. Так что будет лучше, если ты примешь моё предложение.

Я помрачнела и посмотрела на него — брови нахмурены, кулаки сжаты. И в самом деле, запрёт. Его Высочество явно на грани добра и зла. Так ведь и сорвётся.

— Я предлагаю тебе разумный компромисс. И давай попробуем начать всё с начала?

— Не уверена, что это разумно, — покачала я головой. — Вы врали мне целых два месяца. Убеждали в том, чего нет, и не может быть. Всё то, что вы мне предлагаете — только временная мера. Проблемы это не решит. У нас с вами глубинные противоречия. И ничего начинать с начала я не буду, — твердо закончила я.

— Согласен. Но мне нужно время. Не хочешь начинать с начала — хорошо. Но я прошу тебя об этом времени.

— Зачем?

— Мне оно необходимо. И всё!

— Сколько?

— Что? — не понял он.

— Сколько вы хотите времени? Я хочу установить срок.

— Полгода.

— Четыре месяца!

— Договорились.

— И у меня тоже есть условия.

— Какие? — бросил он на меня хмурый взгляд.

— Вы не переезжаете к нам. Я больше не хочу жить с вами под одной крышей. Я буду приезжать к вам каждый день, сидеть у вас в кабинете и присутствовать на заседаниях с вашими заместителями. Но и только. Мы продолжим общаться, так же, как и сейчас. Два танца не более. И ещё… на счет прикосновений…

— Что с ними? — дернулся Рунольф.

— Только прикосновения. И не более. Никаких объятий и тому подобного больше не будет.

— Хорошо.

-Через четыре месяца я уйду. И вы не будете препятствовать.

Тут я была не совсем честна. Я была совершенно уверена, что никуда я не смогу уйти через четыре месяца. Но меня перенесло сюда чудо.

И с некоторых пор я верю в чудеса! …