Киллашандра Crystal Singer - 2

Глава 1

Зимы в Баллибране обычно были мягкими, поэтому ярость первых весенних штормов, проносившихся по стране, всегда была неожиданной. Этот первый шторм нового сезона яростно пронёсся через хребет Майлки, унося с собой на запад убегающие сани хрустальных певцов, словно мусор. Эти медлительные певцы, слишком долго сидевшие на своих притязаниях, едва могли удержать свои трясущиеся сани на курсе, стремясь к безопасности комплекса гильдии Хептит.

Внутри гигантского ангара, с поднятыми от порывов ветра перегородками, царила упорядоченная неразбериха. Хрустальные певцы пошатнулись со своих саней, наполовину оглушенные воем ветра, измученные турбулентными полетами. Команда ангара, видимо, с глазами на затылках, чудом избежала травм, сосредоточившись на главной задаче: переместить входящие сани с пола ангара на стеллажи для хранения, расчищая путь для беспорядочно приземляющегося потока въезжающих машин. Рев сирены прорезал даже вой шторма, когда двое саней столкнулись: одни перелетели через перегородку и приземлились носом вниз на пластобетон, а другие, потеряв управление, словно плоский камень, прыгающий по воде, резко остановились у дальней стены. Тягач промчался, чтобы закрепить захваты на перевернутых санях, и снял их всего за несколько секунд до того, как другие сани проскользнули над перегородкой.

Сани чуть не повторили пикирование, резко взмыв в воздух в последнюю секунду и проскользив по полу ангара, чтобы остановиться всего в нескольких сантиметрах от шеренги грузчиков, несущих драгоценные коробки с кристаллами на сортировочную станцию. Это был всего лишь случай, но даже те, кто едва избежал травм, не обратили на него внимания.

Киллашандра Ри выбралась из саней, приняв за добрый знак то, что её сани затормозили так близко к сортировочным депо. Она схватила за руку следующего грузчика, проезжавшего мимо, и решительно направила его к грузовому люку, который тут же распахнула. Кристаллов у неё было немного, поэтому каждая отрезанная крупинка была ей дорога. Если на этот раз она не заработает достаточно кредитов, чтобы выбраться с планеты… Киллашандра стиснула зубы, торопливо занося коробку в сортировочный депо.

Когда человек, которого она наняла, благополучно поставил её коробку в конце ряда контейнеров, стоявших у ангара, терпение Киллашандры лопнуло. «Нет, сюда!» — крикнула она. «Не туда! На сортировку уйдёт целый день. Сюда!»

Она подождала, пока он не поставит её коробку в указанный ряд, прежде чем добавить свою. Затем она вернулась к своим саням за второй погрузкой, по пути прихватив ещё двух свободных грузчиков. Только после того, как восемь коробок были разгружены, она позволила себе ненадолго остановиться, справляясь с многочисленной усталостью, которая наваливалась на неё. Она работала без остановки два дня, отчаянно желая нарезать достаточно кристалла, чтобы уйти с Баллибрана. Кристалл пульсировал в её крови и костях, не давая ей покоя во сне, отдыха днём, как бы она ни пыталась утомить своё тело. Единственным её отдохновением было погружение в сияющую жидкую ванну. Но никто не резал кристалл из кубической ванны! Ей нужно было покинуть планету, чтобы унять тревожный гул.

Более полутора лет, с тех пор как пасхальные бури разрушили старую заявку Кеборгена, она неустанно искала подходящий участок. Киллашандра была достаточно реалистична, чтобы признаться себе, что вероятность найти новый участок, столь же важный и ценный, как чёрный кристалл Кеборгена, крайне мала. Тем не менее, она имела полное право рассчитывать найти какой-нибудь полезный и достаточно прибыльный кристалл в Баллибранских горах. И с каждой безрезультатной поездкой в эти горы кредитный баланс, накопленный ею за первоначальный разрез участка Кеборгена и установку чёрного кристалла в Трундомукс, уменьшался из-за постоянных сборов, взимаемых Гильдией Гептитов даже за самые незначительные услуги, оказанные певцу кристаллов.

К осени, когда все её знакомые – Римбол, Джезерей и Мистра – сумели покинуть планету, она продолжала трудиться, не имея возможности заявить о себе ни в одном цвете. Мягкой зимой она упорно охотилась на Хребтах, возвращаясь в Комплекс лишь для того, чтобы пополнить запасы продовольствия и окунуть своё измученное кристаллами тело в сияющую жидкость.

«Тебе действительно стоит провести неделю или две на базе Шанганах», — сказал Ланзеки, перехватив ее во время одного из ее коротких визитов.

«Какая от этого польза?» — ответила она, почти рыча от досады. «Я всё равно буду чувствовать себя кристально чистой, и мне придётся смотреть на Баллибран».

Ланзецкий испытующе посмотрел на неё. «Ты не хочешь мне верить», — и он помолчал, чтобы убедиться, что она обратила на него внимание. «Но ты снова найдёшь чёрный кристалл, Киллашандра. Тем временем, Гильдии срочно нужны кристаллы любого оттенка, который ты только сможешь найти. Даже та роза, которую ты так презираешь». В его чёрных глазах зажегся блеск, а голос стал печальным, когда он сказал: «Уверен, ты будешь огорчён, узнав, что пасхальные бури разрушили и место Моксуна».

Килашандра пристально смотрела на него, прежде чем чувство нелепости происходящего взяло верх, и она рассмеялась. «Я безутешна!»

«Я так и думал». Его губы дрогнули от сдерживаемого веселья. Затем он наклонился и вытащил пробку из светящейся жидкости. «Ты найдешь еще кристаллы, Килла».

Именно это спокойное и уверенное заявление поддерживало её упавший дух на протяжении всей следующей поездки. И оно было вполне уместным. На третьей неделе, проигнорировав два участка с розовым и синим, она обнаружила белый кристалл, но чуть не пропустила жилу. Если бы она не подбадривала себя возбуждающей арией, заставляя вершину под её рукой резонировать, она могла бы пропустить этот робкий белый кристалл. Как и следовало ожидать от её долгой череды неудач, жила оказалась неуловимой: сначала качество жилы ухудшилось, а затем в какой-то момент она полностью исчезла с поверхности, появившись на поверхности в полумиле от неё раздробленными осколками. Ей потребовались недели, чтобы расчистить разлом, раскопав половину хребта, прежде чем она добралась до пригодного к использованию кристалла. Только тот факт, что у белого кристалла было такое разнообразие потенциально прибыльных применений, поддерживал её.

Предупреждённая о весенней буре благодаря симбиотической адаптации к споре Баллибрана, Киллашандра рубила в бешеном темпе, пока не охрипла настолько, что не могла направлять звуковой резак на кристалл. Только тогда она остановилась, чтобы отдохнуть. Она продолжала рубить, пока первые ветры не начали приносить опасный кристаллический звук с Хребтов. Безрассудно она выбрала кратчайший путь обратно к Комплексу, рассчитывая, что станет последней певицей с Хребтов, которая сможет защитить свои права.

Она чуть не свернула с пути отступления: двери ангара с грохотом захлопнулись, укрываясь от ревущего шторма, как только её сани миновали заграждения. Её ждал выговор от лётного офицера за безрассудство. И, вероятно, от мастера гильдии за игнорирование штормовых предупреждений.

Она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, собирая достаточно энергии, чтобы сделать последний шаг, необходимый для покидания Баллибрана. На последнем вздохе она схватила верхнюю коробку и понесла её в Сортировочную, поставив на стол Энтора как раз в тот момент, когда старый Сортировщик направился к сараю.

«Киллашандра! Ты меня напугал». Взгляд Энтора переключился с обычного на дополненное зрение, ставшее его адаптацией к Баллибрану. Он нетерпеливо потянулся за коробкой. «Ты снова нашёл чёрную жилу?» Его лицо исказилось от разочарования, когда пальцы не нащупали никаких ощущений, характерных для бесценного, неуловимого чёрного кристалла.

«Не повезло», — голос Киллашандры дрогнул от усталого отвращения. «Но я искренне надеюсь, что это будет достойный разрез». Она полуприсела на стол, опираясь на него, чтобы удержаться на ногах, и наблюдала, как Энтор распаковывает кристаллические блоки из пластиковых коконов.

«В самом деле!» — голос Энтора зазвенел от одобрения, когда он извлек первый белый кристаллический стержень и с подобающим почтением положил его на рабочий стол. «В самом деле!» — Он подверг кристалл пристальному изучению своих аугментированных глаз. «Безупречный. Белый цвет так часто бывает мутным. Если я не ошибаюсь…»

«Вот и настал тот день», — пробормотала Киллашандра себе под нос, ее голос дрогнул.

«Никогда о кристалле». Энтор бросил на неё взгляд исподлобья, моргая, чтобы привыкнуть к нормальному зрению. Киллашандра лениво подумала о том, что Энтор видит в человеческой плоти и костях в дополненной реальности. «Полагаю, моя дорогая Килла, ты предугадала рынок».

«У меня есть?» — Киллашандра выпрямилась. «С белым кристаллом?»

Энтор вытащил ещё несколько тонких сверкающих хрустальных стержней. «Да, особенно если у вас есть одинаковые группы. Это хорошее начало. Что ещё вы вырезали?» Все как один, они вернулись на склад, каждый прихватив ещё одну коробку.

"Сорок четыре - "

«Ранжирование по размеру?»

«Да». Волнение Энтора вселило надежду в Киллашандру.

«Сорок четыре, с полусантиметра —»

«По сантиметру?»

«Полсантиметра».

Энтор лучезарно улыбнулся ей с таким же энтузиазмом, словно она принесла ему еще черного кристалла.

«Твоя интуиция поразительна, Килла, ведь ты не могла знать о приказе от Оптерианцев».

«Группа органистов?»

Энтор жестом попросил Киллашандру помочь ему разложить белые древки на верстаке.

«Да, конечно. Целый учебник был раздроблен». Энтор наградил её ещё одним из своих лучей. «Где остальные? Быстрее. Принесите их. Если найдётся хоть один с облаком…»

Киллашандра повиновалась, наткнувшись на вращающуюся дверь. К тому времени, как кристалл засверкал на столе, она уже дрожала и вынуждена была держаться за скамью, чтобы удержаться на ногах. Энтору потребовалось столетие, чтобы оценить её рану.

«Ни одного мутного кристалла, Киллашандра». Энтор похлопал ее по руке и, взяв свой маленький молоточек, прислушался к чистым, сладким звукам, которые каждый нежный стук извлекал из кристалла.

«Сколько, Энтор? Сколько?» Киллашандра с трудом держалась за стол, приходя в сознание.

«Боюсь, не так много, как чёрный». Энтор набирал цифры на терминале. Он потёр нижнюю губу, ожидая изменения на дисплее. «Всё же, 10 054 кредита — это не шутка». Он поднял брови, предвкушая довольный ответ.

«Всего десять тысяч…» Колени у неё подгибались, икры болезненно сводило судорогой. Она крепче вцепилась в край стола.

«Конечно, этого достаточно, чтобы увезти вас с планеты».

«Но недостаточно далеко и недостаточно далеко». Тьма застилала ей глаза. Киллашандра отпустила руку со стола, чтобы потереть глаза.

«До Офтерии будет достаточно далеко?» — раздался сухой, насмешливый голос позади нее.

«Ланзецки...» — начала она, поворачиваясь к Мастеру Гильдии, но ее поворот обернулся вращением вниз, в темноту, от которой больше невозможно было уклониться.

«Она приходит в себя, Ланзеки».

Килашандра услышала эти слова. Она не могла понять их смысла. Предложение и голос эхом отдавались в её голове, словно произнесённые в туннеле. При самом тихом повторении понимание вернулось.

Голос принадлежал Антоне, главному врачу Гильдии Гептит.

Чувствительность вернулась, но ограничивалась ощущением чего-то под подбородком и фиксацией плеч. Остальное тело было лишено чувствительности. Киллашандра судорожно дёрнулась и почувствовала вязкое сопротивление лучистой жидкости. Она была погружена в воду – это объясняло необходимость поддержки подбородка и фиксации плеч.

Открыв глаза, она не удивилась, оказавшись в помещении с резервуарами в лазарете. За ней находилось ещё несколько таких же резервуаров, два из которых были заняты, судя по головам, видневшимся над краями.

«Итак, ты снова присоединилась к нам, Киллашандра!»

«Как долго ты меня мочишь, Антон?»

Антона взглянула на дисплей резервуара. «Тридцать два часа и девятнадцать промываний». Антона предостерегающе погрозила пальцем Киллашандре. «Не перенапрягайся, Килла. Ты истощаешь ресурсы своего симбионта. Такие злоупотребления сейчас могут вызвать проблемы с дегенерацией в будущем. И именно позже тебе действительно понадобится защита. Помни об этом!» Безрадостная улыбка тронула классические черты лица Антоны. «Если сможешь. Ну, хотя бы запиши это себе в память, когда вернёшься в свою комнату», — добавила она, вздохнув по капризам певицы.

«Когда я смогу встать?» Киллашандра начала извиваться в резервуаре, проверяя свои конечности и общую реакцию своего тела.

Антонина пожала плечами и набрала код на терминале резервуара. «О, сейчас в любое время. Пульс и давление в норме. Голова ясная?»

"Да."

Антонина нажала кнопку, и подбородочная опора и плечевые ремни освободили Киллашандру. Она ухватилась за борт резервуара, и Антон протянул ей длинный халат.

«Мне нужно говорить тебе, чтобы ты поел?»

Киллашандра криво усмехнулась. «Нет. Мой желудок знает, что я не сплю, и урчит».

«Ты же почти на два килограмма похудела, знаешь ли. Ты помнишь, когда последний раз ела?» — голос и взгляд Антонины были острыми от раздражения. «Бесполезно спрашивать, да?»

«Ни капельки», — беззаботно ответила Киллашандра, вылезая из резервуара. Сияющая жидкость стекала с её тела, оставляя кожу гладкой и нежной. Она натянула халат. Антония подняла руку, чтобы помочь ей спуститься по пяти ступенькам.

«Насколько сильный резонанс кристалла ты сейчас ощущаешь?» Антона поднесла пальцы к маленькому терминалу резервуара.

Киллашандра внимательно прислушалась к шуму в ушах. «Только слабый след!» Дыхание вырвалось из ее уст со вздохом облегчения.

«Ланжецкий сказал, что ты отрезал достаточно, чтобы отправиться за пределы планеты».

Киллашандра нахмурилась. «Он сказал что-то ещё. Но я забыл, что именно». Но Киллашандра знала что-то важное.

«Он, наверное, расскажет тебе ещё раз, когда придёт время. Поднимайся в свою комнату и поешь». Антона предостерегающе сжала плечо Киллашандры, прежде чем отвернулась, чтобы проверить остальных пациентов.

Поднимаясь с уровня «Безопасность», глубоко в недрах Гильдейского комплекса, Киллашандра размышляла над этим провалом в памяти. Её уверяли, что у большинства певцов память не ухудшается десятилетиями, но не было никакого быстрого правила, определяющего начало. Ей повезло, что Переход Майлки завершился полной адаптацией к споре Баллибрана, адаптацией, необходимой для обитателей планеты Баллибран. Такой Переход имел множество преимуществ, не последним из которых было избежание тягот переходной лихорадки, и, как предполагалось, подразумевал более длительный период ненарушенной памяти. В данном случае она, пожалуй, могла с полным правом списать это на усталость.

Когда дверь лифта открылась в пустынном вестибюле главного этажа, где располагалась певица, там не было ни одного певца. Шторм утих. Она остановилась, чтобы заглянуть в обеденный зал, и увидела лишь одного одинокого посетителя. Плотнее закутавшись в халат, она поспешила по коридору в синий сектор, где располагалась её квартира.

Первым делом она проверила свой кредитный баланс и почувствовала, как сжимавший её внутренности узел растворяется, когда на экране появилась рябь на цифрах 12 790. Она долго смотрела на итоговую сумму, а затем набрала важнейший вопрос: насколько далеко от Баллибрана её хватит на эту сумму?

На экране появились названия четырёх систем. В животе у неё заурчало. Она раздражённо заёрзала на стуле и попросила рассказать подробнее об удобствах в каждой системе. Ответы были не слишком впечатляющими. В каждой системе планеты терранского типа были чисто промышленными или сельскохозяйственными, с, в лучшем случае, лишь скромными возможностями для отдыха. Из подслушанных разговоров Киллашандра поняла, что из-за близости местные жители уже достаточно насмотрелись на своих соседей из Баллибрана и, как правило, либо жадно грызли кредиты, либо были грубы до такой степени, что готовы были драться на дуэли.

«Единственное, что в них хорошего, — с отвращением сказала Киллашандра, — это то, что я там ещё не была».

Киллашандра подумывала провести свой давно ожидаемый отпуск на Максиме, планете удовольствий в системе Бардери. Судя по всему, что она слышала, в изысканных парках развлечений и домах гедонистического Максима будет очень легко забыть о резонансе кристаллов. Но у неё ещё не было достаточной репутации, чтобы позволить себе эту прихоть.

Она в раздражении потерла ладони, заметив, что толстые мозоли от вибрации резака размягчились за долгое пребывание в воде. Многочисленные мелкие царапины и порезы, профессиональные риски певицы, зажили, превратившись в тонкие белые шрамы. Что ж, эта функция её симбионта работала эффективно. А белый кристалл обеспечивал ей своего рода внепланетный отдых.

Белый кристалл! Энтор что-то говорила о сломанном руководстве! Органы чувств оптеров использовали белые кристаллы Баллибрана, и она вырезала сорок четыре кристалла толщиной от полусантиметра и выше с полусантиметровым градиентом.

Ланжецкий задал ей вопрос.

«До Офтерии будет достаточно далеко?» Слова, произнесенные его глубоким голосом, пришли мне на ум.

Она с огромным облегчением улыбнулась, услышав этот вопрос, и повернулась к экрану, чтобы ввести код.

«– Килла?» Ланжецкий поднял руки над своим терминалом, удивление было видно по приподнятым бровям. «Ты не пользовался пунктом питания». Он нахмурился.

«О, запрограммировано следить за этим, да?» – ответила она с искренней улыбкой, вспомнив об их любовном союзе до её первого путешествия в Хребты. По возвращении из системы Трандомо они провели вместе всего несколько дней, прежде чем Ланзецкий оказался завален работой, и ей пришлось снова отправиться в Хребты. С тех пор она возвращалась в Комплекс только для того, чтобы пополнить запасы или переждать шторм. Поэтому их встречи были краткими. Было приятно осознавать, что он хотел знать, когда она вернётся.

«Это казалось идеальным способом связаться. После тридцати двух часов в резервуаре ты, должно быть, ужасно голоден. Я присоединюсь к тебе… если можно…» Когда она кивнула в знак согласия, он быстро набрал сообщение на пульте и отодвинул стул, улыбаясь ей. «Я тоже голоден».

В качестве дополнительного подтверждения своей неповреждённой памяти, Киллашандра без труда вспомнила вкусы Ланзеки. Она улыбнулась, заказывая пиво «Ярран». Хотя желудок нетерпеливо урчал, она так давно не испытывала желания есть, что была рада прислушаться к предпочтениям Ланзеки.

Она как раз накидывала на голову халат в яркую полоску, когда дверь издала сигнал о входе. «Войдите!» — крикнула она. По той же голосовой команде автомат для кейтеринга выдал её заказ. Аромат блюд разбудил её и без того ненасытный аппетит.

Она не теряла времени, достала из автомата дымящиеся тарелки и приветливо улыбнулась Ланзецки, когда он присоединился к ней.

«Комиссар попросил меня высказать несколько тщательно подобранных жалоб на внезапную моду на пиво «Ярран», — сказал он, ставя кувшин и стаканы на стол. Он сел и наполнил оба бокала. «За ваше восстановление!» Ланжецкий поднял бокал в тосте, и в его выражении лица было что-то вроде упрека за эту необходимость.

«Антона уже отругала меня, но на этот раз мне пришлось нарезать достаточно товарного кристалла, чтобы выбраться с планеты».

«С этим белым цветом вам определенно удалось добиться успеха».

«Разве я не помню, чтобы ты говорил что-то об Оптерии, когда я потерял сознание?»

Ланжецкий сделал глоток пива «Ярран», прежде чем ответить. «Вполне вероятно». Он положил себе щедрую порцию жареных бобов мальвы.

«Разве оптерианцы не используют белый кристалл в своем многофункциональном органе чувств?»

«Они делают».

Поэтому Ланзеки предпочла быть неразговорчивой. Что ж, она могла быть настойчивой. «Энтор сказал, что целое руководство было сломано». Ланзеки кивнула. Она продолжила: «И ты спросил меня, достаточно ли далеко до Оптерии?»

"Я сделал?"

«Ты же знаешь, что это так». Киллашандра не унималась. «Ты никогда ничего не забываешь. И у меня сложилось впечатление из твоего загадочного комментария, что кто-то, и, как я поняла, это я», — она прижала большой палец к груди, — «должен был пойти туда. Я права?»

Он пристально посмотрел на неё, выражение его лица было непроницаемым. «Недавно ты дала мне понять, что не возьмёшься за ещё одно задание за пределами планеты…»

«Это было до того, как я застряла на этой проклятой планете…» Она заметила злобный блеск в его глазах. «Значит, я права. На инсталляцию обязательно должен попасть кристальный певец!»

«Это был шокирующий инцидент», – робко произнес Ланзецкий, накладывая себе ещё мальвы. «Исполнитель, повредивший орган, погиб от разлетевшихся осколков. Он был единственным человеком на планете, способным справиться с таким серьёзным ремонтом. Как это часто бывает с таким чувствительным и дорогим оборудованием, ремонт инструмента – дело планетарной срочности. Он самый большой на планете и необходим для проведения престижного Летнего фестиваля Оптерии. Мы заключили контракт на поставку не только хрусталя, но и специалистов». Он сделал паузу, чтобы откусить кусочек хрустящей белой фасоли. Киллашандра поняла, что он явно её поддразнивает. Она прикусила язык. «Хотя в списке квалифицированных специалистов есть и ваше имя…»

«На этот раз дело не в кристалле», — сказала она, когда он намеренно не договорил. Она наблюдала за его реакцией. «Белый кристалл — это активный, отражающий звук…»

«— Среди прочего, — добавила Ланжески, сделав паузу.

«Если дело не в кристалле, то что же тогда случилось с оптерианцами?»

«Моя дорогая Киллашандра, задание еще не выдано».

«Наградили? Мне нравится, как это звучит. Или нет? Не удивлюсь, Ланзеки, что ты втянул меня в ещё одну работу, вроде той инсталляции Трундому».

Он поймал её палец, которым она негодуя грозила ему, и потянул её руку через заваленный яствами стол к своим губам. Знакомая ласка вызвала знакомый отклик в глубине её паха, и она попыталась использовать своё раздражение, чтобы нейтрализовать его воздействие.

В этот момент её напугал звуковой сигнал. С мимолетным раздражением на лице Ланжецкий поднял наручный модуль, чтобы подтвердить вызов.

Из устройства доносился басовитый, едва слышный голос Трага. «Я должен был сообщить вам, когда предварительные испытательные станции дадут результаты», — сказал административный сотрудник.

«Есть ли интересные кандидаты?»

Хотя Ланжецкий говорил неуверенно, даже слегка скучающе, странное напряжение в его губах и глазах насторожило Киллашандру. Она сделала вид, что продолжает есть, вежливо игнорируя этот обмен репликами, но не пропустила ни слова из ответа Трага.

«Четыре агронома, эндокринолог из Теты, два ксенобиолога, физик атмосферы, три бывших космонавта» — Киллашандра заметила легкое расширение глаз Ланзеки, которое она интерпретировала как удовлетворение, — «и обычная ерунда, у которой нет рекомендаций от Испытаний».

«Спасибо, Траг».

Ланзецкий кивнул Киллашандре в знак того, что перерыв окончен, и доел блюдо из жареных бобов Мальвы.

«Так в чём же проблема с заданием Оптериана? Какая-то мизерная плата?»

«Напротив, такая установка установлена в двадцать тысяч кредитов».

«И я тоже буду за пределами этого мира». Киллашандра была весьма впечатлена той свободой действий, которую ей давал такой кредитный баланс, чтобы забыть о кристалле.

«Тебе не дали контракт, Килла. Я ценю твою готовность взяться за это задание, но есть определённые аспекты, которые должны учитываться как Гильдией, так и самим исполнителем. Не бери на себя поспешных обязательств». Ланзецкий был искренен. Он пристально посмотрел на неё, и тревожная складка на бровях подчеркнула его предостережение. «До Оптерианской системы путь долгий. Ты будешь отсутствовать в Баллибране почти целый год…»

«Тем лучше...»

«Ты так говоришь сейчас, когда тебя переполняет кристальный резонанс. Ты, должно быть, ещё не забыл Каррика».

Его воспоминание вызвало в памяти яркие сцены из жизни первого кристального певца, которого она встретила: Каррик, смеющийся, пока они плавают в морях Фуэрте, затем Каррик, охваченный ломкой, и, наконец, бездеятельная громада человека, разрушенная звуковым резонансом.

«Со временем, я не сомневаюсь, вы испытаете это явление», — сказал Ланжецкий. «Я не знаю певца, который бы не пытался довести себя и своего симбионта до предела своих возможностей. Главный недостаток контракта с Оптерианом заключается в том, что вы потеряете всякий смысл в своих претензиях».

«Как будто у меня есть достойное место среди всех», — фыркнула Киллашандра с отвращением. «Розовый никому не нужен, а синий выцвел после двух дней рубки. Даже белая жилка прыгает и скачет. Я срезал лучшее из доступной жилки. С таким везением, как мне везло, шторм, вероятно, превратил участок в настоящий кошмар. Я не собираюсь — повторяю, нет — тратить ещё три недели на работу с лопатой и корзиной. Не для белого. Почему исследовательский отдел не может разработать эффективный переносной экскаватор?»

Ланжецкий слегка склонил голову набок. «Исследовательский центр твёрдо убеждён, что любой из девяти эффективных, портативных и прочных, — многозначительная пауза, — экскаваторов, уже прошедших полевые испытания, должен выполнять задачу, для которой он был разработан… разве что в руках певца. Исследовательский центр считает, что единственные два вида оборудования, не требующие больших усилий от певца, — это его резак (хотя Фишерман с этим не согласен) и его сани, и вы уже слышали раздел и абзац от бортинженера на эту тему. Разве нет?»

Киллашандра несколько мгновений спокойно смотрела на него, а затем вспомнила, что нужно жевать то, что было у нее во рту.

«Подслушала», — сказала она с ехидной ухмылкой. «Не пытайся отвлечь меня от этих оптерианских дел».

«Я не против. Я довожу до вашего сведения несколько очевидных недостатков задания, которое подразумевает длительное отсутствие в Баллибране за, возможно, в долгосрочной перспективе неадекватную компенсацию». Выражение его лица слегка изменилось. «Я бы предпочёл не вступать с вами в профессиональные разногласия. Это мешает моей личной жизни».

Его тёмные глаза поймали её взгляд. Он потянулся к её рукам, губы изогнулись в той однобокой улыбке, которую она находила столь трогательной. Она больше не делила стол в хижине своего гильдмастера с Ланзецки. Эта перемена радовала её. Много раз, бессонными ночами в горах Майлкей, она с нежностью вспоминала их любовь. Теперь же, сидя напротив харизматичного Ланзецки, она обнаружила, что её аппетит к чему-то большему, чем просто еда, полностью восстановился.

Ее улыбка ответила на его улыбку, и они вместе встали из-за маленького столика и направились в спальню.