Киллашандра Crystal Singer - 2

Глава 2

Киллашандра оттолкнулась от терминала и, балансируя на позвоночнике, вытянула руки и ноги настолько далеко от тела, насколько позволяли кости и сухожилия. Всё утро она провела, погружённая в изучение раздела «Оптерианский» в «Галактической энциклопедии».

Как только она прошла путь от первоначального отчета об исследовании и оценке до разрешения на колонизацию планеты Змееносца и высокопарного языка ее устава – «основать колонию Человечества в полной гармонии с экологическим балансом принятой им планеты: обеспечить распространение на ней Вида в его чистой, неискаженной Форме», – она все ждала, когда же появится ложка дегтя в сиропообразной бочке меда Оптерии.

Офтерия была древней планетой в геологическом смысле. Почти круговая орбита вокруг стареющего солнца обеспечивала умеренный климат. Сезонные изменения были незначительны, поскольку осевое «колебание» было незначительным, а оба полюса покрывали скромные ледники. Офтерия чрезмерно гордилась своей самодостаточностью в цивилизации, где многие планеты были настолько в долгу у торговых спутников, что с них практически взималась плата за окружающую их атмосферу. Импорт Офтерии был минимальным… за исключением туристов, стремящихся «насладиться более утончёнными удовольствиями старой Терры в совершенно естественном мире».

Киллашандра, читая с прицелом на скрытые смыслы, остановилась, обдумывая последствия. Хотя её опыт знакомства с планетами ограничивался двумя – Фуэрте, её родной планетой, и Баллибраном, она достаточно хорошо знала, как устроены миры, чтобы ощутить железный идеализм, который, вероятно, лежал в основе оптерианской пропаганды. Она нажала на вопрос и нахмурилась, услышав отрицательный ответ: Подписавшие Хартию Оптерии не были проповедниками какой-либо религиозной секты, и Оптерия не признавала федеральную церковь. Многие миры были колонизированы как ради идеалистических форм правления, религиозно или светски ориентированных, так и из чисто коммерческих соображений. Руководящий принцип основания пока не мог считаться необходимым критерием успешной субкультуры. Слишком много было задействовано переменных.

Но в статье ясно говорилось, что Оптерия считается эффективно организованной и, благодаря своему значительному положительному галактическому платёжному балансу, надёжно управляемой планетой. Запись завершалась утверждением, что Оптерия определённо стоит посетить во время её ежегодного Летнего фестиваля. В этом безликом замечании она уловила некий намёк на иронию. Хотя она предпочла бы попробовать экзотические и изысканные удовольствия, доступные тем, у кого достаточно кредитов, она чувствовала, что могла бы стерпеть «естественные» развлечения Оптерии в обмен на внушительную плату и длительный отпуск в Баллибране.

Она подумала о нерешительности Ланзецкого по поводу задания. Можно ли обвинить его в фаворитизме, если он предложит ей другое задание вне планеты? Кто вспомнит, что она отсутствовала во время ужасных пасхальных бурь, не говоря уже о том, где именно? Траг безапелляционно похитил её, запихнул на лунный шаттл и, не имея ни малейшего представления о странностях «Трандомукс», волей-неволей доставил к флотскому самодержавию, чтобы справиться с неотложными задачами по установке чёрных коммуникационных кристаллов стоимостью в миллионы кредитов для кучки скептически настроенных спартанских пионеров. Задание было отнюдь не синекура. Поскольку Траг был единственным, кто знал о нём, неужели он был возражающим? Он вполне мог бы, как административный сотрудник, но Киллашандра не думала, что Траг мог повлиять на Мастера Гильдии Ланзецкого, или повлиял.

Вслед за этой мыслью тут же возникла вторая безумная мысль. Есть ли в Гильдии Хептитов оптерианцы, которым можно было бы поручить такую работу?.. В Гильдии Хептитов оптерианцев не было.

За десять лет работы в музыкальном отделе Культурного центра Фуэрте Киллашандра была знакома со всеми тонкостями работы органов чувств Оптерии. Энциклопедия расширила картину, заявив, что музыка на Оптерии – всемирная мания, и жители соревнуются в планетарном масштабе за возможность играть на органах чувств. В такой обстановке Киллашандра нашла весьма странным, что Оптерия не выпускает кандидатов с абсолютным слухом, который был обязательным требованием для поступления в Гильдию Гептитов. А учитывая соревнования мирового масштаба, разочарованными окажутся тысячи. Киллашандра кисло сочувственно улыбнулась. Наверняка кто-то ищет альтернативы за пределами планеты.

Её любопытство разгорелось, и Киллашандра проверила другие гильдии. Оптерийцы не работали в Космических службах или галактических торговых предприятиях, а посольства, консульства и легаты Оптерии не числились в дипломатических регистрах. К счастью, она обнаружила одно уточнение: поскольку планета была практически самодостаточной, и ни один оптерийец не покидал свой родной мир, в подобных услугах не было необходимости. Все обычные запросы об Оптерии следовало направлять в Управление внешней торговли и коммерции на Оферии.

Киллашандра замерла в недоумении. Планета, столь идеальная, столь любимая своими жителями, что никто не решался покинуть её поверхность? В это было очень трудно поверить. Она вспомнила статью о планете в энциклопедии, ища кодекс о натурализации. Да, гражданство было доступно всем желающим, но не могло быть аннулировано. Она проверила Уголовный кодекс и обнаружила, что, в отличие от многих миров, Оптерия не депортировала своих преступников: всех рецидивистов помещали в реабилитационный центр.

Киллашандра содрогнулась. Так что даже идеальной Оптерии пришлось прибегнуть к реабилитации.

Углубившись в историю и предысторию Оптерии в достаточной степени, чтобы удовлетворить своё любопытство, она обратилась к исследованию процедуры, необходимой для замены сломанного мануала. Установка не вызвала явных проблем, поскольку брекетинг был удивительно похож на тот, что требовался для чёрного коммуникационного кристалла. Настройка была бы сложнее из-за широкополосного переменного выходного сигнала оптерианского органа. Инструмент был похож на ранние терранские духовые органы, с четырьмя мануалами и терминалом с сотнями регистров, но исполнитель на оптерианском органе читал партитуру, содержащую обонятельные, нейронные, визуальные и слуховые ноты. Кристаллический мануал находился в постоянном взаимодействии с мультиплексным демодулятором, кодером синаптической несущей и сетями терминалов преобразователя. По крайней мере, так говорилось в руководстве; никакой схемы в запись не было. Она также не могла вспомнить ни одного из своих дней в Музыкальном центре Фуэрте.

Преданные Оптерианцы целыми жизнями аранжировали музыку, украшая и гармонизируя её для восприятия различными органами чувств. Искусный Оптерианский органист мог быть не только музыкантом, но и психологом масс, политиком, а воздействие любой композиции, исполняемой на полностью аугментированных инструментах, имело столь далеко идущие последствия, что исполнители и сами музыканты подчинялись федеральной дисциплине, равно как и художественному праву.

Учитывая это, Киллашандра задумалась, как руководство могло быть повреждено, не говоря уже о том, чтобы одновременно убить исполнителя, тем более что этот человек был единственным на планете, кто мог его починить. Может быть, на яблоке Эдема Оптерии есть пятнышко гнили? Это задание могло быть интересным.

Киллашандра отодвинула кресло к пульту управления и попросила визуального контакта с офицером по путешествиям. Баджорн был высоким, худым мужчиной с тонким лицом и тонким носом со сжатыми ноздрями. У него также были неестественно длинные, тонкие пальцы, но многое искупалось веселой улыбкой, расплывшейся на его узком лице, и его полной готовностью разобраться с самым сложным маршрутом. Казалось, он был в самых теплых отношениях с каждым капитаном транспортного или грузового корабля, когда-либо приземлявшимся на лунной базе Шанганах или приближавшимся к ней.

«Трудно ли добраться до Оптерианской системы, Баджорн?»

«Сейчас это долгое путешествие — не сезон для круизных лайнеров на этом маршруте. Летний фестиваль будет только через полгода по галактическому календарю. Так что, путешествуя сейчас, вам придётся сделать четыре пересадки — Раппахо, Кунджаб, Мелорику и Мир Бернарда — все на грузовые суда, прежде чем получить место на полноценном лайнере».

«Вы уверены, что в курсе событий».

Баджорн ухмыльнулся, его тонкие губы почти касались отвислых ушей. «Ещё бы. Ты уже пятый, кто обращается ко мне по поводу этой системы. Что случилось? Не знал, что оптерианцы увлекаются такими трюками, которые нравятся певцам».

«Кто остальные четверо?»

«Ну, нет никаких правил, запрещающих рассказывать. — Баджорн сделал сдержанную паузу. — И раз уж все спрашивали, нет причин, почему бы вам не рассказать. Вы, — и он загибал пальцы, — Борелла Сил, Консера, Гоббейн Текла и Римбол».

«В самом деле. Спасибо, Бэйджорн, это очень мило с твоей стороны».

«Римбол тоже так говорил». Лицо Баджорна печально вытянулось. «Я стараюсь удовлетворять командировочные требования Гильдии, но так удручающе, когда мои старания критикуют или принижают. Я ничего не могу поделать, если певцы теряют память… и последние остатки элементарной вежливости».

«Я запишу тебе вечную вежливость на свою персональную кассету, Бэйджорн».

«Я буду очень признателен. Только сделай это сейчас, хорошо, Киллашандра, пока не забыла?»

Верно пообещав, Киллашандра повесила трубку. Ланзеки сказал, что есть список. Неужели там всего пять имён? Борелла Сил и Консера были ей знакомы и не прочь исключить их из задания; Гоббейн Текла был ей совершенно незнаком. Римбол успешно резал, причём в тёмных тонах, как и предсказывал Ланзеки. Зачем ему такое задание? Значит, четыре человека были достаточно заинтересованы, чтобы проверить Тревел. Были ли ещё?

Она запросила список неназначенных певцов, проживающих в штате, и список оказался удручающе длинным. После некоторых имён, включая её собственное, мелькнула заглавная буква «I» – «Неактивный». Возможно, она неразумно удалила их, и у неё всё ещё оставалось тридцать семь возможных претендентов. Она лениво вертелась в кресле-качалке, размышляя, какой именно критерий был решающим для назначения на Оптерию. Ланжецкий не упомянул столь незначительных деталей в том немногом, что он раскрыл. Судя по тому, что она уже знала о планете и механизме её установки, любой компетентный певец мог бы справиться с этой работой. Так что же перевесит чашу весов в пользу одного певца?

Киллашандра пересмотрел список своих известных соперников: Борелла и Консера уже давно выступали. Гоббейн Текла, когда она нашла своё место в основном составе, был относительным новичком; Римбол, как и Киллашандра, был новичком. Расспросив, она узнала, что каждый из них был либо лишним, либо неудавшимся музыкантом. Возможно, это было необходимым условием. Конечно, имелось в виду, что у инсталлятора был инструментальный опыт. Она перефразировала свой вопрос, чтобы он относился ко всем тридцати семи доступным вокалистам. Девятнадцать подходили под эту категорию.

Ланзеки, казалось, не хотел предлагать ей это задание, но она не должна была его винить. Она прекрасно помнила о прошлых уступках своего Гильдмастера. Она не имела права ожидать прерывания потока льгот только потому, что он решил разделить с ней ложе. И она решила, что не будет ставить под угрозу их отношения, снова упоминая это задание. Ланзеки, возможно, делает ей одолжение, не рекомендуя её. Она должна была твердо помнить об этом аспекте ситуации. Возможно, она не в восторге от отпуска в четырёх системах, куда её вели её доступные кредиты, но это было ещё одной полосой её печальной удачи. Она отдохнёт от кристалла, и это было необходимым условием.

Разбушевавшийся аппетит напомнил ей, что с завтрака прошло уже несколько часов. За обедом она решила, куда направиться. Когда же, отдохнувшая и полная сил, она вернётся к своим трудам для Гильдии Хептит, то найдёт новую жилу чёрного кристалла и доберётся до планеты Максим.

Прежде чем она успела подробно спланировать отпуск, Антона позвонила ей из лазарета. «Ты поела, Килла?»

«Это приглашение или профессиональный вопрос? Потому что я только что очень плотно пообедал».

Антона вздохнула. «Мне бы хотелось пообедать в твоей компании. Сейчас здесь, внизу, мало что происходит. К счастью».

«Если вам просто нужна компания во время еды...»

Антонина улыбнулась с неподдельным удовольствием. «Да. Мне не нравится постоянно есть в одиночестве. Не могли бы вы сначала зайти сюда? Вы всё ещё числитесь неактивным, и вам нужно изменить этот статус».

Спускаясь на уровень госпиталя, Киллашандра сначала забеспокоилась, а потом упрекнула себя за опасения, что просьба Антоны может быть чем-то большим, чем просто обновление досье. Возможно, это никак не связано с её пригодностью к работе на Оптериане. И не было бы благоразумием намекнуть, что она знала о наличии такого задания. С другой стороны, Антона наверняка знала больше о возможностях соседних миров.

Медицинская формальность не заняла много времени, после чего обе женщины проследовали в зону общественного питания на главном этаже здания Гильдии.

«Здесь так удручающе пусто», — тихо сказала Антонина, оглядывая тускло освещенные части здания.

«Мне было гораздо более тоскливо, когда все остальные праздновали хороший улов», — мрачно сказала Киллашандра.

«Да, да, пожалуй, так и будет. Ох, черт!» Антона быстро увела Киллашандру в тёмную сторону. «Борелла, Консера и этот простак, Гоббейн», — пробормотала она, поспешно сворачивая.

«Они тебе не нравятся?» — позабавилась Киллашандра.

Антонина пожала плечами. «Дружба зарождается, когда делишься событиями и мнениями. Они ничего не помнят, и, следовательно, им нечем поделиться. И меньше тем для разговоров».

Антона без предупреждения схватила Киллашандру за руку и повернулась к ней. «Сделай себе огромное одолжение, Килла. Запиши всё, что ты пережила до сих пор, каждую деталь, которую можешь вспомнить из экспедиций, каждый разговор, который у тебя был, каждую шутку, которую ты слышала, запиши всё», – когда Киллашандра изобразила удивление, Антона болезненно сжала её руку, – «и да, я имею в виду «всё», в твоё личное досье. Что ты сделала. Что ты сказала, что ты чувствовала», – и яростный взгляд Антоны бросил вызов Приватности, – «как ты любила. Тогда, когда твой разум будет таким же пустым, как у них, ты сможешь освежить свою память и найти что-то, что поможет тебе восстановиться!» Выражение её лица стало глубоко печальным. «О, Килла. Будь другой! Сделай, как я прошу! Сейчас же! Пока не стало слишком поздно!»

Затем, вернув себе привычное самообладание, она отпустила руку и, казалось, вернула себе прежнюю напряжённость. «Потому что, уверяю вас, — сказала она, делая последние шаги в зону общественного питания, — что как только ваше блестящее остроумие и остроумные ответы станут такими же банальными и злобными, как у них, — она ткнула большим пальцем в сторону молчаливой троицы, — я поищу другую компанию за обедом. Итак, — сказала она, занеся пальцы над терминалом общественного питания, — что вы будете заказывать?»

«Ярранское пиво», — сказала первое, что пришло ей в голову, слегка ошеломленная неожиданной вспышкой Антонины.

Антонина приподняла брови в притворном удивлении, затем быстро набрала номер для заказа.

Их быстро обслужили, и они отнесли подносы в ближайший банкетный зал. Пока Антона с аппетитом уплетала еду, Киллашандра потягивала пиво, переваривая её замечательный совет. До этого у Киллашандры не было возможности оценить точку зрения коллеги, которая не теряла память из-за профессиональной травмы. Киллашандра упрямо предпочитала забывать некоторые эпизоды своей жизни. Например, неудачи.

«Ну, тебе недолго ждать новой порции забитых мозгов», — наконец сказала Киллашандра, промокая пивную пену с верхней губы и откладывая разговор на потом, остановившись на тревожном совете Антонины.

«Новый класс? Как просочилась эта конфиденциальная информация? Ты только что из лазарета. Ну, тебе не разрешат провести инструктаж, если ты это имел в виду, Килла».

"Почему нет?"

Антона пожала плечами и, прежде чем ответить, изящно попробовала свою аппетитно подрумяненную запеканку. «У вас нет никаких повреждений, которые можно было бы выставлять напоказ. Это важная часть брифинга, понимаете? Видимое, неоспоримое доказательство быстрой регенерации тканей, которой наслаждаются жители Баллибрана».

«Неотразимо!» — Антония бросила на Киллашандру острый взгляд. «О, Антония, я не буду жаловаться. Гильдия может гордиться своей продуманной программой набора».

Антона пристально посмотрела на неё и отложила вилку. «Киллашандра Ри, Федерация Разумных Планет не разрешает Гильдии Гептитов «вербовать» свободных граждан для столь опасной профессии. Только добровольцы…»

«Только добровольцы настаивают на том, чтобы представиться, и многие из них обладают чрезвычайно полезными навыками...» Она замолчала, на мгновение сбитая с толку почти свирепым взглядом Антонины.

«А что вас беспокоит, Киллашандра Ри? Вы получили огромную пользу от… процесса отбора».

«Несмотря на мое неожиданное включение».

«Несколько странных вещей все же проскальзывают, как бы мы ни были осторожны», — слишком любезно сказала Антония, и глаза ее заблестели.

«Не волнуйся, Антона. Я бы не стал обсуждать эту тему ни с кем другим».

«Особенно Ланжецкий».

«У меня вряд ли появится такая возможность», – сказала она, размышляя, знала ли Антона об их отношениях или подозревала ли она об этом. Или её совет помнить любовь и эмоции был лишь общим предостережением, чтобы учитывать весь опыт. Захочет ли Киллашандра вспомнить спустя десятилетия, что они с Ланзецки недолго были любовниками? «Посоветуй мне, Антона, к кому из наших ближайших пространственных соседей мне стоит спланировать короткий отпуск?»

Антона поморщилась. «Можно было бы выбрать название наугад, ведь они такие разные. Единственное их преимущество в том, что они достаточно далеко от Баллибрана, чтобы дать вашим нервам необходимый отдых».

В этот момент их окликнул веселый голос.

«Килла! Антона! Как я рад видеть ещё кого-то живым!» — воскликнул Римбол, ковыляя из тени. Он ухмыльнулся, увидев кувшин с пивом. «Можно присоединиться?»

«Конечно», — любезно согласилась Антония.

«Что с тобой случилось?» — спросила Киллашандра. Щёки и лоб Римбол были щедро украшены свежими шрамами.

«У меня были сани, которые перелетели через перегородку».

«Это так?»

«Ты не знала, что это я?» — Римбол скривила губы в притворной досаде. «По тому, как вела себя Малейн, можно было подумать, что я этим рывком поставила под угрозу половину будущих вокалистов».

«Вы переделали сани так же креативно, как и свое лицо?»

Римбол сокрушённо покачал головой. «Он сломал себе нос, а мой был только в крови. К тому же, чинить сани займёт больше времени, чем заживать моей ноге. Слушай, Килла, ты слышала про контракт с Оптерианом?»

«За сломанное руководство? Этого хватит на ремонт».

«Ой, мне это не нужно», — и он махнул рукой в знак отказа.

«Почему бы и нет?»

Римбол сделал большой глоток пива. «Ну, у меня есть заявка, которая сейчас очень выгодна. Офтерия далеко отсюда, и меня предупреждали, что из-за долгого отсутствия я могу потерять путеводную нить».

«И поскольку ты вспомнил, что я не вырезал ничего, что стоило бы упаковать…»

«Нет», — Римбол подняла руку, протестуя против обвинения Киллашандры. «То есть, да, я знала, что тебе в последнее время не везло…»

«Как вы думаете, кто разрезал белый кристалл, чтобы заменить сломанное оптерианское руководство?»

«Ты сделал это!» Лицо Римбола озарилось облегчением. «Тогда тебе тоже не нужно уходить». Он поднял стакан в радостном тосте. «Куда ты планируешь отправиться за пределы планеты?»

«Я еще не решила...» Киллашандра увидела, что Антония занята подачей на стол остатков запеканки.

«Почему бы вам не попробовать «Максим» в системе Бардери?» — Римбол с нетерпением наклонилась к ней через стол. — «Я слышала, что это что-то сенсационное. Я когда-нибудь туда доберусь, но мне бы очень хотелось услышать ваше мнение. Я не верю этим сообщениям. Я бы вам доверяла».

«Это надо запомнить», — пробормотала Киллашандра, искоса взглянув на Антону. Затем, заметив вопросительный взгляд Римбол, она мягко спросила: «Что ты рубила в последнее время?»

«Зелёные», — ответил Римбол с большим удовлетворением. Он скрестил пальцы. «Если только ущерб от шторма будет минимальным, и, возможно, потому, что жила находится в защищённом месте, я, возможно, даже догоню тебя по Максиму. Видишь ли…» — и он продолжил подробно рассказывать о своих перспективах.

Пока Римбол болтал в своей забавной манере, Киллашандра размышляла, не притупит ли кристалл заразительную доброту Скартина и его память. Даст ли ему Антона такой же настойчивый совет? Наверняка у каждого из новых певцов кристаллов есть какое-то уникальное качество, которое нужно беречь и поддерживать всю жизнь. Вспышка Антоны была вызвана долгим разочарованием. Скольким певцам за десятилетия своей работы в Гильдии она давала тот же совет и находила его проигнорированным?

«...Итак, я пришел с сорока зелеными», — говорил Римбол с видом человека, добившегося успеха.

«Это чертовски хорошая резка!» — ответила Киллашандра с соответствующим пылом.

«У тебя нет проблем с освобождением кристалла?» — спросила Антонина.

«Ну, в первый раз я так и сделал», — откровенно признался Римбол, — «но я вспомнил, что ты сказала, Килла, о том, чтобы ты собиралась сразу же, как только свернёшь. Никогда не забуду, как ты застыла в кристальном плену, прямо здесь, в шумном, переполненном зале. Доброе и своевременное мудрое слово!»

«О, ты бы вскоре это понял», — сказала Киллашандра, чувствуя себя немного смущенной его благодарностью.

«Знаете, некоторые никогда этого не делают», — заметила Антония.

«Что происходит? Они замирают, словно окаменев, до наступления ночи? Или до сильного шторма?»

«Неспособность высвободить кристалл — это не шутка, Римбол».

Римбол уставился на Антону, и его подвижное лицо потеряло прежнее выражение веселья. «Ты хочешь сказать, что они могут быть настолько очарованы, что ничто не сможет разрушить их чары?» Антон медленно кивнул. «Это может быть смертельно. Так и было?»

«Были такие случаи».

«Тогда я вдвойне обязан тебе, Килла», — сказал Римбол, поднимаясь, — «так что этот раунд за мой счет».

Они завершили этот раунд, отдохнувшие после еды, напитков и бесед.

«Из этих четырёх, думаю, ты предпочтёшь Рани в системе Пенджаби», — сказала Антона Киллашандре на прощание. «Еда там лучше, а климат не такой суровый. У них также есть чудесные минеральные горячие источники. Не такие эффективные, как наша лучистая жидкость, но они помогут снизить резонанс кристаллов. Тебе это нужно. Всего через час в твоём обществе от твоего голоса у меня волосы на руке встают дыбом. Видишь?»

Киллашандра обменялась взглядами с Римболом, прежде чем они изучили доказательство на вытянутой руке Антоны.

Антонина ободряюще рассмеялась, нежно положив пальцы на предплечье Киллашандры.

«Совершенно нормальное явление для певца, который больше года безвыездно служил в «Рейнджерс». Ни на кого из вас это не повлияет, но, поскольку я не пою в хрустальном алтаре, я пою. Привыкайте. Это то, что отличает певца в любой точке Галактики. Но горячие источники Рани значительно ослабят этот эффект. Как и время, проведенное вдали от этого места. Увидимся».

Наблюдая, как Антония входит в лифт, Киллашандра почувствовала, как рука Римбола нежно скользнула по ее руке.

«Ты мне нравишься», — сказал он, и его голубые глаза заблестели от веселья. Затем он почувствовал, как она напряглась и подавила желание отстраниться. Он опустил руку. «Личная жизнь — прости, Килла». Он отступил назад.

«Даже и вполовину не так жаль, как мне, Римбол. Ты этого не заслужила. Спиши это на другой побочный эффект поющего кристалла, который они не включили в это полное раскрытие информации». Она выдавила извиняющуюся улыбку. «Я так взвинчена, что могла бы транслировать».

«Не волнуйся, Килла. Я понимаю. Увидимся, когда вернёшься». Затем он, шатаясь, направился в жёлтый квадрант, к своей каюте.

Килашандра смотрела ему вслед, раздражаясь на себя за свою реакцию на случайную ласку. С Ланжецки у неё такой реакции не было. Или проблема была в этом? Она была очень задумчива, медленно направляясь к своим покоям. Верность была болезнью, которую она вряд ли могла подхватить. Ей определённо нравилось заниматься любовью с Ланжецки, и он определённо питал к ней невероятную страсть. Ланжецки чётко разделил свою профессиональную жизнь и личную.

«Рани, ага», — пробормотала она себе под нос, приложив большой палец к дверному замку. Она вошла в комнату, закрыла за собой дверь и прислонилась к ней.

Теперь, в отсутствие фоновых звуков, она слышала резонанс в своём теле, чувствовала, как он каскадом разливается по костям, пульсирует в артериях. Шум между ушами был подобен бурлящему потоку реки во время разлива. Она протянула руки, но помехи, по-видимому, не действовали на неё, носительницу, или она исчерпала это явление в себе. «Минеральные ванны! Наверное, пахнут серой или чем-то похуже».

Она тут же услышала первое «флюгг», когда радиантная жидкость начала поступать в резервуар в гигиенической комнате. Недоумевая, почему компьютер включён, она открыла рот, чтобы прервать процесс, но тут из динамиков раздалось её имя.

«Киллашандра Ри?» — басовитый голос несомненно принадлежал Трэгу.

«Да, Траг?» Она включила зрение.

«Вы восстановлены в активном списке».

«Я улечу с этой планеты, как только смогу организовать транспорт, Траг».

Траг, как всегда, бесстрастно посмотрел на неё. «Для певицы вашего статуса есть выгодное задание».

«Оптерианский справочник?» Когда Траг склонил голову, Киллашандра сдержала удивление. Почему Траг приближается к ней, если Ланзецкий определённо не хотел, чтобы она его брала?

«Ты в курсе подробностей?» Впервые Траг выказал проблеск удивления.

«Римбол мне рассказал. Он также сказал, что не будет его принимать. Он был вашим первым выбором?»

Траг пристально посмотрел на неё. «Ты была логичным первым выбором, Киллашандра Ри, но ещё час назад ты была бездействующей».

«Я был первым выбором?»

Во-первых, вы в любом случае отправляетесь за пределы планеты и не обладаете достаточными навыками, чтобы пройти дальше ближайших обитаемых систем. Во-вторых, медицинский отдел рекомендует длительный отпуск. В-третьих, вы уже приобрели необходимые навыки для установки белых кристаллических брекетов. В-четвёртых, ваше резюме указывает на наличие скрытых преподавательских способностей, так что подготовка замещающих техников на Офтерии вполне соответствует вашим возможностям.

«Ничего не было сказано о подготовке технических специалистов. У Бореллы и Консеры гораздо больше опыта преподавания, чем у меня».

«Borella, Concera и Gobbain Tekla не проявили ни такта, ни дипломатичности, необходимых для этого задания».

Киллашандра была удивлена, что Траг добавил Гоббейна в список. Баджорн рассказал Трагу, который спрашивал о транспорте в Офтерию?

«Есть еще тридцать семь активных членов Гильдии, которые соответствуют требованиям!»

Траг дважды медленно покачал головой. «Нет, Киллашандра Ри, это ты должна пойти. Гильдии нужна информация об Оптерии…»

«Тактично и дипломатично? На какую тему?»

Почему правительство Оптерии запрещает своим гражданам межзвездные путешествия.

Киллашандра издала восторженный вопль. «Ты имеешь в виду, почему, при всей их одержимости музыкой, в Гильдии Гептитов нет ни одного оптерианца?»

«Это не относится к делу, Киллашандра. Федеративный Совет Разумных будет обязан, если представитель Гильдии выступит в качестве беспристрастного наблюдателя, определить, пользуется ли это ограничение всеобщим признанием…»

«Нарушение свободы выбора? Но разве это не вопрос для…»

Траг поднял руку. «Запрос содержит просьбу о беспристрастном мнении относительно общественного восприятия ограничения. FSC признаёт, что отдельные лица могут выражать недовольство, но Исполнительный совет Федерации художников подал жалобу».

Киллашандра тихонько присвистнула. Сами Стеллары протестовали? Что ж, если бы в деле были замешаны оптерианские композиторы и исполнители, Исполнительный совет, конечно, выразил бы протест. Даже если бы им потребовались десятилетия.

«И поскольку представитель Гильдии, безусловно, будет контактировать с композиторами и исполнителями в ходе выполнения задания, да, я был бы более чем готов добровольно взять на себя эту функцию». Именно поэтому Ланжецкий был против её поездки? Чтобы защитить её от железного идеализма провинциального Оптерианского Совета? Но, как член Гильдии Гептитов, которая гарантировала ей неприкосновенность перед местными законами и ограничениями, она не могла быть задержана ни по каким обвинениям. Дисциплинарные меры к ней могли быть приняты только её Гильдией. То, что любая форма искусства могла быть ограничена законом, было анафемой. «Оптерианские органы существуют уже давно…»

«Расследуется вопрос о признании общественностью».

Траг не собирался отклоняться от официальной формулировки запроса.

«Хорошо, я понял!»

«Вы примете это задание?»

Килашандра моргнула. Неужели ей показалось, что в голосе Трага сквозило нетерпение, и напряжение внезапно исчезло с его лица?

«Трэг, ты мне кое-что не рассказал об этом задании. Предупреждаю тебя, если всё окажется как в случае с Транди…»

«Ваша осведомлённость об элементах этого задания позволяет предположить, что вы уже провели значительное расследование. Я сообщил вам о запросе FSC…»

«Почему бы тебе не оставить это мне на некоторое время, Траг, — сказала она, изучая его лицо, — и я подумаю. Ланжецкий дал мне ясно понять, что мне не следует подавать заявку».

Вот. Она не ожидала такой реакции. Траг был встревожен. Он намеренно соблазнял её, используя самую тонкую лесть, какой ей когда-либо приходилось испытывать. Её уважение к административному офицеру достигло нового уровня, ведь она никогда бы не подумала, что он настолько коварен. Он был так беззаветно предан Гильдии и Ланжецки.

«Ты спрашиваешь меня без ведома Ланжецкого?» Она не упустила из виду, как внезапно раздулись ноздри Трага и как напряглись его челюсти. «Почему, Траг?»

«Ваше имя было первым в списке квалифицированных певцов».

«Заткнись, Траг. Почему я?»

«Ваше согласие будет наилучшим образом отвечать интересам Гильдии Хептит», — в голосе Трага послышались нотки отчаяния.

«Вы возражаете против отношений между Ланзеки и мной?» Она не могла знать, как Траг приспособился к симбионту Баллибрана или как он выразил мысль, что такое уважение требует дополнительных проявлений. Если ревность побудила Трага устранить соперника…

«Нет», — отрицание Трэга сопровождалось дрожью лицевых мышц. «До сих пор он не позволял личным соображениям влиять на свои суждения».

«Как он это сделал?» — Киллашандра была искренне озадачена. Траг не жаловался на то, что Ланзеки поручил ей ещё одно ценное задание. Он был встревожен, потому что не сделал этого. «Я вас не понимаю».

Трэг так долго смотрел на нее, что она подумала, не сломался ли экран.

Даже если ты просто поедешь к Рани, это будет недостаточно далеко или недостаточно долго. Ланзеки давно пора на экскурсию, Киллашандра Ри. Из-за тебя. Твоё тело настолько полно резонанса, что он смог отложить. Но твоего резонанса недостаточно. Если тебя не будет, ему придётся снова огранить кристалл и омолодить своё тело и симбионта. Если ты действительно уважаешь этого человека, иди. Сейчас же. Пока не стало слишком поздно для него.

Килашандра пристально смотрела на Трага, пытаясь осмыслить все возможные последствия – прежде всего осознание искренней привязанности Ланзецкого к ней. Она почувствовала волну ликования и нежности, которая на мгновение захлестнула её. Она никогда не рассматривала такую возможность. Как и следствие: Ланзецкий не хотел бы гранить кристалл, потому что мог забыть о своей привязанности. Человек, проработавший в Гильдии так долго, в Хребтах мог бы значительно пострадать от потери памяти. Неужели он настолько хорошо изучил свои обязанности Мастера Гильдии, что эти знания укоренились в нём так же глубоко, как правила и предписания в мозгу Моксуна, помешанного на кристаллах? Внезапно её мысли завладели не лицом Ланзецкого, а перекрещивающимися следами старых хрустальных шрамов на его теле, необъяснимой болью, от которой время от времени темнели глаза. Загадочное признание Антоны о певцах, неспособных разорвать хрустальный плен, эхом отозвалось в её голове. Она озадачилась разнообразием впечатлений и вдруг поняла. Она откинулась на спинку и подлокотники кресла, ища поддержки. Она тупо подумала, не были ли Траг и Антона в сговоре. Разве тема кристального рабства всплыла бы в тот обеденный перерыв, даже если бы Кимбол не пришёл?

Киллашандра почти не сомневалась, что Антона знала о положении Ланзеки. И она сомневалась, что женщина знала об их отношениях. Она также сомневалась, что Траг упомянет столь личный аспект дел Мастера Гильдии. Почему Ланзеки не мог быть просто певцом, как она сама? Почему он должен был быть Мастером Гильдии и при этом слишком ценным, слишком важным, чтобы подвергать себя опасности из-за необузданной привязанности?

Да, ситуация имеет все признаки оперной трагедии! Настоящая трагедия с одним решением, где и герой, и героиня оба проигрывают. Ведь теперь она могла признаться себе, что так же сильно привязана к Ланжецкому, как он к ней. Она закрыла лицо обеими руками, прижимая их к похолодевшим щекам.

Она вспомнила совет Антоны отложить всё, включая любовь, и Киллашандра заерзала на стуле. Антония не могла знать, что Киллашандре так скоро придётся принимать столь эмоциональное решение. И это, как поняла Киллашандра с иронической усмешкой, должно было быть как можно быстрее и как можно глубже похоронено и забыто.

Одно было ясно: каким бы долгим ни было путешествие в Офтерию, его не хватит, чтобы забыть все чудесные мгновения, проведённые с этим человеком, Ланжецким. Она зажмурилась, чтобы не столкнуться с ним по возвращении и, возможно, не найти в его тёмных глазах никаких воспоминаний о себе. И не почувствовать его губ на своей руке…

«Киллашандра?» — голос Трага напомнил ей о его присутствии на экране.

«Теперь, когда я знаю о последствиях этого задания, Траг, я вряд ли смогу отказаться». Её легкомысленный тон был искажен слёзами, катившимися по её щекам. «Ты пойдёшь с ним, чтобы освободиться от рабства?» — спросила она, когда её горло снова раскрылось настолько, что она смогла заговорить.

В любое другое время она бы сочла испуганный взгляд Тэга знаком победы. Возможно, если бы она нашла кого-то, с кем можно петь, она бы тоже нашла такую же страстную и непоколебимую преданность. Она должна помнить об этом.

«Когда следующий шаттл до Шанганаха, Траг?» Она с нетерпением вытерла щеки. «Скажи Ланжецкому… скажи ему… меня на это подтолкнул резонанс кристаллов». Вскакивая со стула, она услышала собственный смех, граничащий с истерикой. «Это же правда, правда, правда?» Движимая потребностью что-то сделать, она начала запихивать вещи в свою сумку-переноску.

«Шаттл отправляется через десять минут, Киллашандра Ри».

«Это здорово». Она с трудом застегнула застёжки на раздувшемся мешке. «Ты увидишь меня снова на борту, Траг? Похоже, это твоя особая обязанность – возить меня на шаттлах в Шанганах для необычных заданий по всей галактике». Она не смогла удержаться от насмешки над Трагом. Он был причиной её страданий, а она проявила силу и целеустремлённость в момент глубокой личной жертвы и утраты. Она взглянула на экран и увидела, что он тёмный. «Трус!»

Она распахнула дверь. Решив, что хлопать ею — пустая трата времени. У неё оставалось как раз достаточно времени, чтобы добраться до шаттла.

«Выйди, Киллашандра. Тихо. На сцену!»