Киллашандра Crystal Singer - 2

Глава 4

Пока «Афина» погружалась к главной планете Оптерии, совершая гиперболический пролёт по искривлённой траектории, который должен был привести её к единственной обитаемой планете системы, высаживающиеся пассажиры совершали ритуал прощания со своими корабельными знакомыми. Эта странная магия путешествий, способная превратить совершенно незнакомых людей в доверенных лиц и возлюбленных, не утратила своей силы и в космическую эру.

Пока они ждали в шлюзе шаттл, который должен был доставить их на поверхность, Киллашандра болтала с Коришем о том, как им нужно встретиться и разделить свои приключения: что они не могут расстаться и никогда больше не встретиться, пока находятся на одной планете. Ей хотелось узнать, как у него сложились отношения с дядей, и она надеялась, что сможет рассказать ему о своём успехе – вторжении в музыкальную иерархию Оптерии. Конечно, подобные разговоры были в духе её роли. Киллашандру поразило то, что она говорила серьёзно.

«Это очень мило с твоей стороны, Килла», — ответил Кориш, снисходительно похлопав ее по плечу, что мгновенно вернуло ее к ее собственной личности.

«Если мне не дадут место в общежитии Музыкального центра, я пойду в Центр Пайпер», – сказала она, уклоняясь от его руки, пока возилась с застёжкой на боковом кармане своей сумки-саквояжа. Она протянула ему маленькую пластиковую карточку с кодами сообщества, выдаваемую Центром. «В путеводителе Оптерии написано, что они принимают сообщения для посетителей. Можешь оставить мне весточку там». Она улыбнулась ему с дрожащей тоской. «Я знаю, что, покинув Оптерию, мы больше никогда не встретимся, Кориш, но, по крайней мере, пока мы на одной планете, я надеялась, что мы сможем остаться друзьями». Она замолчала, опустив голову и промокнув глаза, которые, как по команде, наполнились влагой. Она позволила ему лишь мельком взглянуть на своё заплаканное лицо, хотя понятия не имела, зачем она продлевает их общение. Можно слишком увлечься ролевой игрой.

«Обещаю тебе, Килла, что оставлю тебе весточку в «Флейтисте». Кориш приложила палец к подбородку и подняла голову, чтобы взглянуть на него. У него была довольно обаятельная полуулыбка, подумала она, хотя она и в подмётки не сравнится с улыбкой Ланзецкого. От этого сравнения она выдавила ещё несколько слёз. «Не надо слёз, Килла».

В этот момент шаттл лязгнул о борт «Афины», и разговор стал невозможным из-за грохота запирающегося шлюза и возбуждённого крещендо прощаний. Затем члены экипажа услужливо приказали пассажирам перейти на левый борт шлюза. Киллашандра оказалась довольно тесно зажата между двумя крупными мужчинами и оторвана от Кориша ещё одним толчком вбок.

«Что за задержка?» — потребовала ответа одна из ее подушек.

«Они грузят какие-то ящики, — последовал возмущённый ответ. — Должно быть, что-то особенное. Они все запечатаны пломбой и пропитанной лентой».

«Я подам жалобу круизному агенту. У меня сложилось впечатление, что на этой линии людям отдают предпочтение перед товарами!»

Так же внезапно, как и началось, натиск ослаб, и все потянулись к трапу шаттла. Киллашандра не увидела Кориша среди уже сидящих пассажиров, но не могла не заметить три больших пенопластовых коробки с белым кристаллом, поскольку они занимали первые три ряда сидений по правому борту шаттла.

«Они, должно быть, невероятно ценные», — сказал первый человек с подушками. «Что бы это ни было? Офтерианцы почти ничего не импортируют».

«Именно так», — обиженно сказал его спутник. «Это печати Гильдии Хептит».

Проводник шаттла полностью контролировал рассадку пассажиров, властно заполняя ряды, пока отступал по главному проходу. Он жестом указал Киллашандре на внутреннее сиденье, и две подушки послушно расположились на двух соседних. Она мельком увидела Кориша, когда он проходил мимо, но ему досталось место с другой стороны прохода.

«Они времени зря не теряют, да?» — спросил первый мужчина.

«На параболической орбите нечего терять», — ответил его друг.

«Должно быть, не было никаких отбывающих пассажиров».

«Вряд ли. Оптерианцы не покидают свою планету, а туристический сезон ещё толком не начался».

Довольно зловещий грохот, исходивший от плит пола, напугал их. За ним быстро последовали другие металлические звуки, вызывая ещё большую вибрацию под ногами.

Два отчётливых удара возвестили о закрытии грузовых отсеков. Затем Килашандра почувствовала, как сжался воздух, когда главный пассажирский шлюз закрылся и закрепился. Сквозь обшивку корпуса рядом с собой она услышала щелчок освобождающегося захвата, и приготовилась к мучительному падению шаттла с «Афины». Её соседи по кабине не были готовы и ахнули, вцепившись в подлокотники, когда двигатели шаттла заклинили их и вдавили пассажиров в пенопласт сидений.

Переход с лайнера на поверхность планеты был относительно коротким, хотя соседи Киллашандры горько жаловались на дискомфорт и длительность полёта. Киллашандра считала посадку мягкой, но две подушки тоже нашли в этом изъян, поэтому она была безмерно благодарна, когда люк снова открылся, наполнив шаттл свежим, чистым и прохладным воздухом Офтерии. Она глубоко вдохнула, очищая лёгкие от рециркулированного воздуха «Афины». Несмотря на все современные удобства корабля, он не решил извечную проблему освежения воздуха без налёта дезодорантов.

Как только первые пассажиры вошли в зону прибытия, система оповещения начала транслировать запись объявления, прокручивая одно и то же сообщение на всех основных языках Федеративных Планет. Пассажирам было предложено подготовить проездные документы для проверки портовыми властями. Пожалуйста, выстройтесь в очередь, обозначенную соответствующим образом буквенным или цифровым кодом. Иностранцам, нуждающимся в специальных системах жизнеобеспечения или предметах первой необходимости, следует обратиться к сопровождающему в форме. Посетители с проблемами со здоровьем должны были сразу после прохождения проверки обратиться к медицинскому работнику портовых властей. Туристическое бюро Офтерии надеялось, что все посетители получат максимальное удовольствие от своего отпуска на планете.

Киллашандра с облегчением увидела, что сможет предъявить удостоверение личности в относительной конфиденциальности, поскольку инспекторы сидели в кабинках безопасности. Те, кто стоял в очереди, не могли наблюдать за процессом. Она всё время поглядывала на правый конец очереди, где должен был ждать Кориш, но его сразу не было видно. Она заметила его как раз в тот момент, когда подошла её очередь подойти к инспектору.

Килашандра подавила злобную ухмылку, просунув руку с идентификационным браслетом под видеоэкран. Выражение квадратного лица инспектора, выражавшее полное безразличие, разительно изменилось при виде Печати Гептита на экране. Одной рукой он нажал красную кнопку на терминале перед собой, а другой настойчиво поманил её вперёд. Выйдя из кабинки, он настоял на том, чтобы забрать у неё карисак.

«Пожалуйста, не суетитесь», — сказала Киллашандра.

«Уважаемый член Гильдии, — с энтузиазмом начал инспектор, — мы были так обеспокоены. Каюта, зарезервированная для вас на «Афине»…»

«Я летал эконом-классом».

«Но ты же член Гильдии Гептитов!»

«Бывают моменты, инспектор», — сказала Киллашандра, наклоняясь к нему и касаясь его руки, — «когда благоразумие требует путешествовать инкогнито». Волосы на тыльной стороне его ладони встали дыбом. Она вздохнула.

«А, понятно». И он явно не понял. Он невольно пригладил волосы обратно.

Они прошли небольшое расстояние до следующего портала, который раздвинулся, открыв приветственную группу из четырёх человек: трёх мужчин и женщины, слегка запыхавшихся. «Член Гильдии прибыл!» Торжествующее заявление инспектора оставило чёткое впечатление, будто он сам каким-то образом вызвал её появление.

Килашандра с опаской смотрела на них. Они были поразительно похожи друг на друга: одинаковый не только рост и телосложение, но и цвет кожи и черты лица. Даже голоса у них были одинакового звучного тембра. Она моргнула, думая, что это, возможно, какой-то трюк мягкого жёлтого солнца, льющегося из главной приёмной. Затем она слегка встряхнулась: все они были государственными служащими, но разве какая-либо бюрократия, будь то офтерианская или какая-либо другая, могла нанимать людей по признаку их внешности?

«Добро пожаловать в Офтерию, член гильдии Ри», — сияя, произнес инспектор, провожая ее мимо портала, который с шелестом закрылся за ними.

«Добро пожаловать, Киллашандра Ри, я Тирол», — сказал первый и самый старший мужчина, сделав шаг к ней и поклонившись.

«Добро пожаловать, Киллашандра Ри, я Пиринио», — сказал второй, следуя примеру первого.

С неизменной церемонностью Полабод и Мирбетан представились ей. Давно ли они репетировали?

«Я очень рада, — сказала она с изящным полупоклоном. — Кристалл? Он был на борту шаттла».

Все четверо посмотрели направо от неё, одновременно подняв левые руки, указывая на поплавок, появляющийся через второй портал. Нульгравитация подвесила поплавок и коробки над мраморным полом с золотыми крапинками, но для надлежащего управления, по-видимому, требовалось шесть сопровождающих, каждый из которых сосредоточенно хмурился. Седьмой направлял их, передвигаясь из стороны в сторону, чтобы убедиться, что ничто не мешает их движению. Эти жители Оптерии, что весьма обнадёживающе, не совпадали ни по размеру, ни по форме, ни по чертам лица.

«Мы четверо, — начал Тироль, указывая на своих спутников жестом руки, — будем вашими проводниками и наставниками во время вашего пребывания на Оптерии. Вам нужно лишь высказать свои пожелания и предпочтения, и мы — Оптерия — всё удовлетворим».

Все четверо снова поклонились, словно взмахнув рукой справа налево. Инспектор рядом с ней тоже поклонился. Тирол приподнял бровь, и инспектор, снова поклонившись и передав карисак Киллашандры Пиринио, формально отступил, пока портал с шипением не развалился и не закрылся. Киллашандра подумала, распространится ли эйфория инспектора на низшие породы, не принадлежащие к Гильдии, когда он вернётся к своей кабинке в иммиграционном отделе.

«Не могли бы вы пройти сюда, член гильдии Ри?» — Тироль сделал еще один из своих изящных жестов.

Когда она пошла рядом с ним, он изменил шаг, чтобы почтительно держаться на расстоянии метра. Остальные выстроились позади. Киллашандра пожала плечами, принимая протокол. Отсутствие необходимости разговаривать с сопровождающим позволило ей окинуть взглядом шаттл-порт. Здание было функциональным и украшено фресками «Жизнь на Оптерии»: главная достопримечательность Летнего фестиваля – орган – не была изображена. В сводчатом зале прибытия, похоже, не было никаких зон общественного питания, кроме одной узкой секции для выдачи напитков. Бросалось в глаза отсутствие киосков с сувенирами и диковинками. Не было даже билетной кассы. Только одна зона отдыха. У широкого выхода двери вздохнули, открывая Киллашандру и Тирола, которые быстро спустились по широким пологим ступеням к широкой, замысловато узорчатой площадке из плоских камней. Дальше была дорога, где команда только что закончила укладывать три ящика с пенопластом в большую машину с эффектом земли.

Внезапно за спиной Киллашандры вспыхнула дуга света, и раздался приглушённый сигнал тревоги. Из неприметных будок по обе стороны главного входа появились стражники и подошли к трём оптерианцам из приёмной комиссии, шедшим за Киллашандрой и Тиролом.

«Пожалуйста, не смущайтесь, член гильдии Ри», — Тирол помахал стражникам, и они отступили на свои посты. Дуга света исчезла.

«Что это было?»

«Это просто мера предосторожности».

«За то, что я покинул шаттл-порт?»

Тирол прочистил горло. «Вообще-то, для оптерианцев, покидающих шаттл-порт».

"Уход?"

«Это наш транспорт, член Гильдии», – сказал Тирол, плавно подталкивая её через каменную площадь. Она позволила себе отвлечься, поскольку было очевидно, что любой, кто покидает шаттл-порт, должен сначала войти: сигнализация сработает в обоих направлениях. Но как устройство может отличить оптерианцев от других людей? В статье Энциклопедии Галактика о планете не упоминалось ни одной мутации: весьма изобретательное устройство оптерианцев, различающее резидентов и нерезидентов. Но, конечно же, здесь становилось шумно и не по себе, когда оптериане сопровождали туристов к шаттл-порту. Или, может быть, в этом и заключалась причина этой широкой каменной площади? Ей придётся проверить правила FSP о мерах безопасности, ограничивающих доступ граждан к их планетам.

Когда её машина плавно тронулась, из неё начали выходить первые пассажиры шаттла. По команде, толстые автобусы с жильём выехали с парковки к вымощенному плиткой бордюру. Слегка вытянув шею, Киллашандра отметила, что система безопасности не отреагировала на выход иностранцев.

Корабль уже выбирался из долины, где располагались шаттл-порт и нагромождение обслуживающих зданий. Место выглядело мрачно упорядоченным и неестественно опрятным по сравнению с тем, что Киллашандра помнила о оживлённом космопорте Фуэрте. Возможно, когда начинался туристический сезон… Даже группы деревьев и кустов, смягчавшие строгие линии зданий, выглядели упорядоченно. Киллашандра задумалась, как часто приходится менять посадки. Излучения шаттла катастрофически действовали на большую часть растительности.

«Вам удобно, член Гильдии?» — спросила Мирбетан, сидя за Киллашандрой.

«Из необходимости шаттл-порт был размещён недалеко от города, — подхватил Пиринио, — но он загорожен этими холмами, которые также поглощают большую часть шума и суеты».

Шум и суета, по его тону, донесли до Киллашандры, – неприятные спутники космических путешествий. «Как мудро с твоей стороны», – ответил Киллашандра.

«Отцы-основатели Оптериана продумали всё на случай непредвиденных обстоятельств, — самодовольно заявил Тирол. — Они приложили все усилия, чтобы сохранить природную красоту нашей планеты».

Машина достигла вершины ущелья, и Киллашандре открылся беспрепятственный вид на широкую долину внизу, в которой гармонично расположились здания пастельных тонов, купола и круглые башни, составляющие столицу Офтерии, известную как Город. С этой высоты впечатляющий вид вызвал у Киллашандры удивленное восклицание.

«Это захватывающе!» — Тироль решил интерпретировать ее ответ по-своему.

«Красивый» – справедливое прилагательное, подумала Киллашандра, но «захватывающий дух» – нет! Даже на таком расстоянии в Городе было что-то слишком чопорное и благопристойное на её вкус.

«Видите ли, ни одно из местных деревьев и кустарников не было удалено, — пояснил Тироль, жестикулируя всей рукой, а не одним пальцем, — чтобы можно было сохранить естественный, нетронутый ландшафт».

«А река и озеро? Это природные объекты?»

«Конечно. На Офтерии природа не искажается».

«И так и должно быть», — добавил Полабод. «Вся долина осталась такой же, какой она была, когда человек впервые высадился на Офтерии».

«Городской архитектор спланировал все здания и жилища на пустующих территориях», — с гордостью сказал Мирбетан.

«Как невероятно умно!» Киллашандра надела контактные линзы, рекомендованные для солнечного света Оптерии, и задумалась, станет ли планета лучше, если смотреть на неё через расширенное зрение Баллибрана. И тут всё очень, очень, бла-бла! Киллашандре пришлось долго искать подходящее выражение лица, которое она тактично не произнесла. Сдержалась бы Борелла? Заметила бы она? Ну что ж, говорят, красота в глазах смотрящего! Ради Оптерии она была рада, что кому-то это понравилось.

Хотя желание отцов-основателей сохранить всю долину в том виде, в каком она была на момент высадки человека, возможно, и было похвальным, архитекторам и строителям это, должно быть, доставило немало хлопот. Здания огибали рощи, перекрывали ручьи, вплетались в валуны и уступы. Вероятно, полы на верхних этажах были ровными, но на уровне земли движение, должно быть, было неровным. К счастью, аэродинамические поверхности её аппарата справлялись с неровностями поверхности в пригородах, но по мере продвижения вглубь города езда становилась довольно тряской.

Остановившись на пересечении огромной открытой площади – открытой, если не считать множества колючих кустов и тощих деревьев, – Киллашандра не могла не заметить, что первый этаж одного углового здания образует неровные арки над отвратительно-жирными на вид кустами, чьи колючие ветви явно представляли опасность для пешеходов; это было бы неуместным ограничением природной «красоты». Она легко могла бы научиться ненавидеть Город. Неудивительно, что некоторые местные жители были беспокойны. Но как же Летний фестиваль компенсировал остаток года в Оптериане?

Миновав открытую площадь, дорога плавно поднялась к группе зданий, явно не испорченных природной красотой, поскольку они, казалось, обладали архитектурной целостностью, которой до сих пор не хватало Городу.

«Необходимо было, — приглушенным голосом произнес Тироль, — добавить хотя бы след пандуса, чтобы подняться к Музыкальному центру».

«Я бы и не знала, если бы ты мне не сказал», — сказала Киллашандра, не в силах сдержать свою шутливость.

«Надо идти пешком, — продолжал Пиринио суровым тоном, — но допускается некоторая свобода действий, чтобы зрители могли собираться вовремя». Его жест привлек внимание Килашандры к многочисленным узким извилистым тропинкам по одну сторону мыса.

Килашандра сдержала вторую шутку, спровоцированную тоном Пиринио. Опасность представляли не сооружения на Оптерии, не орган и не сама планета, а её обитатели. Неужели ей всегда придётся сталкиваться с такими нетерпимыми, непреклонными, беспощадными личностями?

«Какое местное пиво у вас есть здесь, на Офтерии?» — спросила она небрежным тоном. Если ответ был «никакого», она бронировала место на ближайшем доступном судне.

«Ну, э-э, то есть, возможно, совсем не по вкусу, член Гильдии», — поражённый Мирбетан ответил нерешительно. «Импорт напитков запрещён. Уверен, вы видели объявление в портовом управлении. Наши пивовары производят четыре различных ферментированных напитка: мне сказали, вполне пригодных для питья. Крепкие напитки перегоняются из терранских зёрен, которые нам удалось адаптировать к оптерийской почве, но, как мне сказали, они слишком сырые для образованных людей».

«В Оптерии производят отличные вина», — довольно раздраженно сказал Пиринио, бросив укоризненный взгляд на Мирбетана. «Их нельзя экспортировать, и некоторые из них, кстати, плохо переносят даже сравнительно небольшие расстояния до Города. Если вы предпочитаете вино, вам подадут несколько вин на выбор».

«Я тоже попробую некоторые из этих напитков».

«Вино и пиво?» — удивленно воскликнул Полабод.

«От певцов «Кристалл» требуется поддерживать высокий уровень алкоголя в крови, когда они находятся за пределами Баллибрана. Мне придётся решить, что лучше всего подходит для моих конкретных требований», — она вздохнула с терпеливой выдержкой.

«Меня не предупредили, что членам вашей Гильдии требуется особая диета». Тирол был явно встревожен.

«Специальной диеты нет», — согласилась Киллашандра, — «но нам время от времени требуется большее потребление определённых натуральных веществ. Например, алкоголя».

«О, я понимаю», — ответил Тироль, хотя было ясно, что он этого не понимал.

Неужели на этой отвратительной планете ни у кого нет чувства юмора? — подумала Киллашандра.

«Ага, вот мы и так скоро», — сказал Пиринио, когда машина свернула по извилистой дороге к внушительному главному входу самого большого здания на этой музыкальной высоте.

В чинном порядке, но с благопристойной поспешностью, на широких и пологих мраморных ступенях под портиком с колоннадой, защищавшим массивные центральные двери здания, собрался второй приветственный комитет. Хотя большие урны были обсажены каким-то плакучим деревом, чтобы смягчить суровую архитектуру, впечатление было скорее отталкивающим, чем гостеприимным.

Киллашандра вышла из машины, игнорируя протянутую руку Тирола. Угодливое поведение оптэрианца могло быстро стать серьёзным раздражителем.

Она только что выпрямилась и повернулась, чтобы сделать шаг вперёд, как что-то сильно ударило её в левое плечо, и она потеряла равновесие, ударившись о машину. Мягкая часть плеча слегка уколола, а затем начала пульсировать. Тирол начал бессвязно кричать, прежде чем попытался обнять её, ошибочно полагая, что ей нужна его помощь.

В следующие несколько мгновений воцарился полный хаос: Тироль, Пиринио и Полабод метались, отдавая противоречивые приказы. Толпа сановников превратилась в испуганную толпу, разделившуюся на группы, которые бежали, застыли в оцепенении или присоединили свои крики к общему шуму. Стая воздушных саней взмыла с плато и зависла над Музыкальным комплексом, разлетаясь по разным делам.

Мирбетан была единственной, кто сохранил рассудок. Она оторвала полоску от подола платья и, несмотря на протесты Киллашандры, что ей не нужна помощь, перевязала рану. Именно она обнаружила оружие, застрявшее в обивке заднего сиденья.

«Вот это деловитое злодейство», — заметила Киллашандра, разглядывая предмет с лезвием в форме звёздочки, три смертоносных лезвия которого были воткнуты в спинку сиденья. То, которым она ранила, было направлено наружу, а вдоль режущей кромки аккуратно лежала полоска ткани её рукава.

«Не трогай его», — Мирбетан протянула руку, чтобы предотвратить подобные действия.

«Не бойтесь», — сказала Киллашандра, выпрямляясь. «Местного производства?»

«Нет», — в голосе Мирбетана послышались нотки негодования и гнева. «Орудие острова. Возмутительное преступление. Мы приложим все усилия, чтобы найти виновника этого преступления».

Между первыми двумя и последними репликами Мирбетан промелькнула едва заметная, но различимая перемена в тоне. Киллашандра уловила её, но не смогла проанализировать, поскольку остальные члены комитета внезапно вспомнили, что жертвой этого «безобразия» уже стала она, и к Киллашандре обратили ещё больше внимания. Несмотря на её протесты, её внесли в сводчатый вестибюль главного здания и провели по коридору, от пола до потолка увешанному портретами мужчин и женщин. Даже при своём быстром шаге она заметила, что все улыбаются одинаково натянуто и самодовольно. Затем её проводили к лифту, пока высокопоставленные лица препирались о том, кто должен сопровождать её в ограниченном пространстве.

Мирбетану снова удалось добиться одобрения Киллашандры, положив конец ссоре. В пункте назначения их встретил полный медицинский консилиум, Киллашандру уложили на каталку и отвезли в диагностическое отделение.

В момент истины, когда временную повязку с раны благоговейно сняли, воцарилась гробовая тишина.

«Я могла бы избавить всех от лишних усилий», — сухо заметила Киллашандра, взглянув на чистый, бескровный порез. «Будучи певицей хрусталя, я очень быстро заживаю и совершенно не подвержена инфекции. Как видите».

Всеобщее смятение царило: медики ликовали, вскрикивая от боли, а другие толпились, пытаясь увидеть это чудо регенерации. Подняв взгляд, Киллашандра увидела самодовольную улыбку на лице Мирбетана, так похожую на улыбки на портретах.

«Какому источнику вы приписываете столь замечательные целебные свойства?» — спросил старший из присутствовавших медиков.

«За жизнь на Баллибране», — ответила Киллашандра. «Как вам, конечно же, известно, резонанс кристалла замедляет дегенеративные процессы. Повреждённые ткани быстро заживают. К вечеру этот небольшой порез полностью заживёт. Удар был чистым и не таким уж глубоким».

Она воспользовалась возможностью соскользнуть с каталки.

«Не могли бы мы взять образец вашей крови для анализа?» — начал старший медик, потянувшись за стерильно упакованным экстрактором.

«Нельзя», — сказала Киллашандра и снова почувствовала волну недоверия и удивления среди слушателей. Разве на Оптерии запрещено возражать? «Кровотечение остановлено. И анализ не выделит фактор крови, замедляющий дегенерацию», — продолжила она с доброй улыбкой. «Зачем тратить драгоценное время?»

Она решительно направилась к двери, решив положить конец этой интерлюдии. В этот момент появились Пиринио, Тироль и Полабод, запыхавшись от спешки присоединиться к ней.

«А, господа, вы как раз вовремя, чтобы проводить меня в мои покои». И когда последовали сбивчивые объяснения о приёмах, ожидающих преподавателях Музыкального центра и о возможном присутствии старейшин, она мягко улыбнулась. «Тем более, что мне нужно переодеться...» — и она указала на порванный рукав.

«Но тебя никто не лечил!» — воскликнул Тироль, пораженный, увидев незабинтованную рану.

«Очень хорошо, спасибо», — сказала она и прошла мимо него в коридор. «Ну?» Она обернулась к толпе очень растерянных людей. «Неужели никто не проводит меня в мои покои?» Этот фарс начал надоедать.

В коридоре тоже были свои обитатели, в основном в привычной зелёной одежде медиков. Поэтому молодой человек в тёмной тунике, с загорелыми ногами, обутыми в мягкие кожаные ботинки, выделялся среди них.

Ланзеки мог бы поклясться, что спора Баллибрана не даёт никаких психических улучшений, но Киллашандра терзалась на этот счёт серьёзными сомнениями. Она определённо уловила противоречивые эмоциональные эманации от Мирбетана, от других знатных особ, а теперь и от этого молодого человека – странную вспышку зелёного, раздражение, интерес и предвкушение, слишком сильные, чтобы быть обычной реакцией на посетителя. И это было не более чем вспышкой, поскольку Тирол и Пиринио набросились на неё, извиняясь за свою невежливость, как реальную, так и мнимую. Мирбетан решительно заняла место справа от Киллашандры, оттеснив троих мужчин и жестом указав гостю на проход. Когда Киллашандра смогла снова взглянуть на молодого человека, он шагал по боковому коридору, опустив голову и поникнув плечами, словно отягощённый какой-то ношей. Вина?

Затем её провели на лифте вниз, на гостевой этаж, в самые роскошные покои, которые ей когда-либо предоставлялись. Согласившись спуститься в приёмную сразу после переодевания, она успела лишь поверхностно осмотреть апартаменты. Её провели через большую, элегантную гостиную, подходящую для официальных мероприятий. Комната поменьше, очевидно, предназначалась для студии или кабинета. Они поспешили мимо двух спален, одна из которых была довольно современной, прежде чем её провели в главную комнату, настолько огромную, что ей пришлось сдержать смешок. Мирбетан указал на туалет и приоткрытую панель шкафа, где висела её одежда. Затем женщина удалилась.

Сняв рваную одежду, Киллашандра распахнула один из кафтанов из паучьего шёлка, который должен был подойти для любого приёма: определённо контрастировал с преимущественно белыми и бледными цветами, которые, похоже, предпочитали оптерианцы. За исключением этого задумчивого молодого человека.

Киллашандра ненадолго задержалась на нём, торопливо умываясь. Затем она не удержалась и заглянула в другие санитарные помещения. В одном стояли разнообразные ванны, массажный стол и тренажёры, а в третьем – ванна с лучистой жидкостью и несколько любопытных приспособлений, с которыми Киллашандра никогда раньше не сталкивалась, но которые производили впечатление непристойности.

Вернувшись в спальню, она услышала тихий стук в дверь.

«Я готова, я готова», — воскликнула она, скрывая раздражение за интонацией в голосе.