Командир

Глава 17

По дороге в Минск появилось время вспомнить события, случившиеся за последние пару с лишним месяцев после тогда разговора с Цанавой.

Теперь уже батальон я сформировал полностью, и структура подразделения приобрела свой законченный вид. Цанава, как и обещал, поспособствовал, чтобы пополнение подразделения не ограничились только двумя мотострелковыми ротами, и благодаря этому в составе батальона сейчас все устроено примерно так.

Три мотострелковые роты раскиданы по трем разным местам дислокации. Одна — в районе Белостока, вторая — у Бреста, третья — недалеко от Барановичей. Основная база батальона, где организован в том числе штаб, пока находится рядом с Брестом, и так по моим планам будет до начала войны.

В батальоне помимо трех полноценных рот так и остался разведвзвод и отдельный взвод осназовцев, который переименовали в химвзвод. Прикрывая мою задницу от неприятностей (закосячил я с ротой саперов, забив на тонкий намёк от наркома), Цанава сумел продавить включение этой самой саперной роты в моё подразделение. Мотивировал он это для начальства необходимостью строить временные лагеря в труднодоступной местности и проложить временные же дороги и переправы в болотистой местности, необходимые для оперативной переброски подразделений в случае обнаружения банд.

На самом деле саперы действительно строили базы и в будущем и вправду будут заниматься устройством дорог, которые скорее можно будет назвать направлениями. Но необходимы эти дороги будут совсем не для преследования банд. Но об этом позже.

Саперное подразделение пришлось основательно перетряхнуть, убрав из него часть красноармейцев и пополнив добровольцами из нужных специалистов: минеров, трактористов, водителей и так далее.

Пользуясь добрым отношением Цанавы, я сумел снабдить саперную роту небольшим понтонным парком. Ничего прям такого масштабного, но хотя бы теперь точно есть возможность оборудовать переправу речушки шириной в тридцать метров. Вроде бы мелочь, не стоящая внимания, но именно такие водные преграды по большей части нам и нужно будет форсировать в свое время. Но это все тоже задел на будущее для осуществления моих с каждым днем все более детальных планов на начало войны.

Помимо саперов в подразделении теперь снайперский взвод, насчитывающий двадцать снайперских пар и по два автоматчика для охраны на каждую пару.

Отделение связистов тоже выросло в полноценный взвод и сейчас насчитывает уже полсотни человек. В его составе теперь числятся и несколько шифровальщиков, в необходимости которых пришлось убеждать, что сделать было непросто.

Но больше всего, конечно, разрослась хозяйственная часть, которая сейчас называется хозяйственно-автомобильной ротой. Старшина, пользуясь даже малейшей возможностью, старался расширить вверенное ему подразделение. И да, благодаря тому же Цанаве старшину восстановили в звании, правда не полностью, но хоть что-то. Сейчас он уже как два дня старший лейтенант. Вообще в звании повысили практически всех командиров, участвовавших в нашумевшей операции по чистке Белостокского области от банд. Очень многих красноармейцев и командиров наградили. Мне тоже перепал орден Красной Звезды, а вот повышения в звании не случилось, хотя шанс на это был немалый. По словам Цанавы, нарком лично зарубил это поползновение, обосновав свое решение тем, что неразумно столь часто повышать людей, не понимающих тонких намёков.

Это он, по словам Цанавы, обиделся из-за саперов и не поверил, что инициатива по их дальнейшему использованию исходила не от меня, а от Цанавы, как тот пытался это преподнести.

Ещё одно подразделение которое я пока не упомянул, это минометная батарея, которая тоже невольно разрослась до восьми минометов. Очень уж эффективной оказалась поддержка мотострелков минометчиками, и здесь решение о увеличении количества стволов обошлось, можно сказать, без моего участия. Просто в какой-то момент, когда мы работали сразу по нескольким бандам одновременно, на одну из наших групп, задействованных в этом деле, не удалось выделить эту самую поддержку. Из-за этого штурм очередного хутора пришлось перенести, чтобы не нести ненужных потерь. Не всегда есть возможность использовать технику, и в таких случаях миномёты неслабо выручают.

Цанава, который старался все везде контролировать и активно интересовался делами подразделения, узнав об этом случае, самолично продавил и реализовал при помощи своих людей расширение батареи, сохранив при этом её название.

Появилось в составе батальона и ещё одно подразделение, которого в принципе не бывает в подобных частях, и это снова была инициатива Цанавы. Именно он продавил утверждение особого отдела в моей части, состоящего из семи человек, в который помимо Беликова и Рудого вошли ещё пять молодых сержантов, надерганных из разных особых отделов РККА. Как он все это повернул, история умалчивает, но мне передали слова Берии, сказанные им в сердцах, что у меня снова получается не батальон, а не пойми что.

Надо сказать, что без этого самого особого отдела в нашей работе, которой озадачили подразделение, было не обойтись. Очень уж многое зависело именно от оперативной работы этого отдела.

Если же говорить непосредственно о работе, проделанной батальоном за это время, то пока хвалиться было особо нечем. За прошедшее время в общей сложности мы выявили и уничтожили около пяти сотен бандитов.

На первый взгляд вроде и приличная цифра получается, но это капля в море по сравнению с количеством желающих нагадить здесь советской власти.

На самом деле этот результат нашей работы мог бы быть в разы лучше, но здесь надо объяснить, почему так не случилось.

Сразу после разговора с Цанавой, когда он ошарашил меня задачей очистить от бандитов обширные территории, я понял, что без помощи мне с этим не справиться. Такую помощь я нашёл в лице знакомого еврея Аарона Моисеевича, с которым мы заключили очередную взаимовыгодную сделку.

Он мне помогал в выявлении своеобразного подполья вроде того, что мы разгромили в Белостоке, в других городах подотчетной Цанаве территории и передавал в моё распоряжение кое-какую имеющуюся у него агентуру, с которой он сотрудничал, а я в свою очередь помогал его многочисленному семейству с переездом вглубь страны.

Место, где они будут жить, они нашли сами и устраиваться тоже будут самостоятельно, а вот сам переезд им самостоятельно осилить сложно. Для понимания, им, чтобы вывезти на новое место жительства все свое имущество, понадобится девять стандартных железнодорожных вагонов, и то не факт, что этого хватит.

Мне решить проблему переезда евреев труда не составило — опять же, с помощью Цанавы, который последнее время как-то странно на меня поглядывал при упоминании любого еврея в принципе.

Дело в том, что сразу после переговоров с Аарамом Моисеевичем я не откладывая обговорил все с Цанавой, и тот, вникнув в суть сделки, без всякого сомнения пообещал помочь. Но беда в том,что уже с середины осени на присоединенных территориях начался активный отъезд еврейского населения вглубь страны. Сначала это все происходило незаметно, как бы тоненьким ручейком, но со временем начало набирать серьезные обороты, превращаясь в бурный поток. Никто не понимал, что, собственно, происходит, но слухи о близкой войне, гулявшие среди евреев, до ушей Цанавы, естественно, дошли, вот он и озадачился вопросом, что мне об этом известно. Ведь я договаривался с ним о помощи с переездом, вот он и решил, что я что-то знал. На самом деле я подозревал, что и в этом вопросе я евреям невольно помог, но это не точно. Просто в одном из разговоров с Цанавой, когда тот в сердцах высказался об этом великом переселении народа и задумчиво пробормотал, что надо бы запретить эти переезды, я на автомате произнес:

— Может, лучше использовать это все в интересах страны и вместо того, чтобы запрещать, наоборот, помочь. Среди переселенцев уйма всяких востребованных спецов, так почему бы не отправлять их туда, где в них нуждаются?

Не могу знать, повлияли ли эти мои слова, или, может, власти сами пришли к подобному решению, но никто евреям переезжать не мешал и даже наоборот: среди них развернули самую настоящую вербовочную кампанию, уговаривая людей ехать туда, где они пригодятся более всего. После чего, кстати, сказать на меня начал странно просматривать и старый еврей тоже.

Странно сказать, но моё участие в распространении среди евреев информации о близкой войне так и осталось тайной, и меня это безмерно радовало.

Но это ладно. Главное, что наш вновь созданный особый отдел в связке с евреям пахал все это время действительно на износ. Информации они нарыли какое-то невообразимое количество, и мы, по сути, все время готовились к ещё одной серьёзной чистке территорий, проводить которую изначально планировали с появлением снега.

В этот раз в операции помимо нашего подразделения будут задействованы много других, главным образом разведчиков из частей РККА и подразделений войск НКВД. Суть в том, что одновременно придётся действовать во многих населённых пунктах, где как раз и будут работать войска НКВД. Мы, руководствуясь опытом прошлой операции, ждали массового бегства бандитов в леса, где их как раз и будут ждать разведчики с осназовцами, в задачу которых входит обнаружение беглецов, ну и мотострелки уже для уничтожения выявленных бандитских групп.

Собственно, для доклада о готовности к проведению этой, можно сказать, акции меня и вызвал к себе Цанава, который ждёт не дождётся, когда мы выдадим действительно значимые результаты. Очень ему хотелось утереть нос некоторым товарищам, которые со скепсисом относились к его предложениям создать дополнительные части войск НКВД, подобные моему подразделению.

Я к подобному докладу был готов на все сто, да и привык уже к общению с Цанавой, поэтому поездка была, по сути, рутинная. Так что мысли после воспоминаний о наших делах прошедших и будущих плавно свернули в другую сторону.

В целом к этому моменту я сделал все возможное в подготовке к войне в части комплектования подразделения. Если не случится чего-нибудь непредвиденного, и у меня получится задуманное ещё и в проведении кое-какой подготовки на местности, где предстоит воевать, то можно будет сказать, что я действительно смог воплотить задуманное в жизнь. Единственное, что огорчает, — это ситуация с противотанковыми ружьями, получить которые в свое распоряжение мне не удалось. Вернее будет сказать так: что есть в наличии, как, например, ПТР-39, наших снайперов совсем не устроило, а использовать ПТР из польских трофеев мне тупо запретили. Поэтому и получалось, что снайперские пары у меня вооружены светками.

Есть ещё один момент, который меня неслабо расстроил и, говоря по совести, обломал мне кучу планов, это отсутствие на вооружении необходимых боеприпасов с зажигательными пулями. Помню, не раз и не два читал о передвижениях немецких танков на марше с запасами топлива, которое они перевозили на броне. Это как же можно было бы попить крови немецким танкистам, будь у нас нужные боеприпасы, но не судьба.

Нет,понятно, что и так попьём, пользуясь всеми этими знаниями, но не факт, что получится так же эффективно, как могло бы быть с бронебойно-зажигательными пулями. К сожалению, даже Цанава не смог решить проблемы с противотанковыми ружьями и нужными боеприпасами, а жаль. Правда, в начале войны с первым за счет польских трофеев (благо удалось выяснить, где они хранятся) я все равно решу вопрос, но это немного не то, что хотелось бы иметь в своём распоряжении.

В подобных размышлениях я сам не заметил, как добрался до места назначения, где меня уже ждали с нетерпением.

Сам доклад много времени не занял, да и мы уже обсуждали раньше порядок действий, а вот последовавший затем разговор получился интересный.

Начал его, понятно, Цанава после того, как внимательно выслушал мой доклад.

— Вижу, капитан, что все у тебя готово. Надеюсь, что мы с тобой не ударим в грязь лицом. Нельзя нам обгадиться в этом деле. Из Москвы к нам отправлены несколько товарищей, которые будут наблюдать за ходом операции в твоём штабе и, возможно, в группах зачистки, как ты их называешь, тоже. Я, кстати, тоже приеду вместе с ними и побуду у тебя какое-то время. Так вот, вмешиваться этим товарищам в происходящее запрещено, но вот от того, что они увидят, зависит очень многое. Я очень хочу, капитан, получить хотя бы одну бригаду осназа, созданную по принципу твоего батальона. Решение о создании подобной части как раз и будет принято после подведения итогов этой операции. Поэтому наблюдателей к нам отправили серьезных и в немалых званиях.

— Товарищ комиссар государственной безопасности, но ведь мне этих наблюдателей особо негде разместить кроме как в землянках, как с этим быть?

— Капитан, сколько раз тебе говорить, если уж обращаешься по званию, произноси его полностью. А по поводу гостей не переживай, не баре, им не привыкать жить в подобных условиях. Думай лучше над тем, как не облажаться перед ними.

Ну, замечание справедливое, никак не приучусь выговаривать все эти ранги, да и звания местные бесят ужасно. Но это ладно, привык уже, что Цанава постоянно поправляет. А вот эти наблюдатели мне совсем даже нежелательны. Мало того, что будут путаться под ногами, мешая нормально работать, так ещё и не исключено, что они могут услышать или увидеть что-нибудь лишнее. Ведь работать мы планируем максимально эффективно и жёстко, а это значит, что у ответственных товарищей могут возникнуть кое-какие вопросы. У меня ведь все заточено на то, чтобы нести как можно меньше потерь, соответственно, и воевать мы будем совсем не так, как пока здесь принято. Опять же, вопрос трофеев и бандитских укрытий тоже остается открытым. Но главное — это способ ведения боя, трофеи в данном случае вопрос второстепенный.

Говоря другими словами, если будет возможность вместо штурма обойтись применением крупнокалиберных пулемётов или теми же минометами, мои люди это обязательно сделают, что может не понравиться высоким гостям. Собственно, на этом я и акцентировал внимание Цанавы, на что он ответил даже несколько резко.

— Не думай об этом. Особо впечатлительным я мозги вправлю. Ты делай свое дело, как умеешь, и помни: от действий твоего батальона зависит очень многое.

Собственно, на этом разговор и закончился.

На пути обратно я, размышляя обо всей этой новой информации, задавался вопросом: а что, собственно, происходит? Как-то странно, что к моему батальону проявляют такое пристальное внимание. Нет, я понимаю, что, вероятно, Цанава пиарится и хочет показать какой крутой он руководитель. Но даже если так, отправлять каких-то наблюдателей, как по мне, перебор, даже учитывая масштабы будущей операции. Что-то тут явно не так, и Цанава по-любому не договаривает.

В принципе мне в любом случае придётся стараться изо всех сил, чтобы показать подразделение во всей красе, поэтому для меня ничего не изменилось, но все равно на душе неспокойно. Такое пристальное внимание мало кому понравится, и я не исключение.

По возвращении я и так собирался провести что-то вроде совещания с командирами, которые к моему возвращению собрались в штабе, а в свете информации о непонятных наблюдателях оно и вовсе как никогда необходимо.

В принципе люди и так знали, что и как следует делать в присутствии чужаков, но я решил, что напомнить лишним не будет. Всё-таки все уже привыкли к определённому порядку действий, и мне совершенно не нужно, чтобы кого-то из моих подчинённых начали обвинять, например, в мародерстве. Поэтому я вдалбливал в головы прописные истины, чтобы помнили и не зарывались.

Отведенные два дня до начала операции пролетели незаметно. Подразделения вовремя выдвинулись на запланированные позиции, разведка и осназовцы ушли в леса, собственно, как и переданные нам силы. Связисты все проверили и уведомили, что со связью все будет путем, оставалось только дать отмашку на начало операции, когда появился наконец Цанава с обещанными наблюдателями.

Прибыли высокие гости под сильной охраной довольно внушительной колонной и я на миг даже засомневался, хватит ли у нас места, чтобы всех разместить. Но этот вопрос, как оказалось, был для меня не самой большой проблемой. Главной проблемой я для себя посчитал состав прибывших наблюдателей. Просто таких гостей я в принципе увидеть не ожидал.

Ностальгия по СССР — это ностальгия не по утраченному прошлому, а по утраченному будущему. Попытка

понять, а что если… Попаданец в Горбачева https://author.today/reader/388498/3585418

.