Командир

Глава 5

Самолёт, на который в этот раз мне повезло попасть, летел к городу Кобрину. Не совсем, конечно, то, что надо, но это лучше, чем добираться на поезде. Тем более, что здесь мне повезло. Местные коллеги помогли с машиной до Белостока. Правда, ехать пришлось в составе колонны, поэтому не быстро, зато безопасно.

Всё-таки выгодно в этом времени ходить в форме НКВД. Все к тебе относятся со всем радушием. Шутка, конечно, но на самом деле принадлежность к этому самому НКВД помогает на раз решать уйму вопросов как бы между делом. Не зря в начале будущей войны немецкие диверсанты будут рядиться именно в НКВДшников.

Ехать мне пришлось на эмке в компании троих почему-то неразговорчивых политработников. А так как заняться было нечем, я наконец-то получил свободное время для размышлений.

По большому счету, поездка в Москву выдалась более чем удачной. Конечно, маму жалко до слез, но от потерь близких людей никуда не деться. Грустно это всё, но жизнь продолжается. Если брат выполнит обещание, поможет с людьми и устроит всё, как договорились с охраной складов, я, можно сказать, буду в шоколаде. А если получится охранять ещё и те склады начальствующих лиц, которых я собираюсь взять за жабры, то будет совсем замечательно. При таком раскладе к началу войны можно будет многое намутить. И я точно постараюсь сделать достойные запасы. необходимые для долгосрочных боевых действий в отрыве от нормального снабжения, укрыв их в глубине белорусских лесов. Да и в части обеспечения подразделения мне будет проще, если смогу решать все по щелчку пальцев, не отходя от кассы. В общем, все в масть и в тему.

Мысли почему-то плавно перешли к навязанным мне помощникам, и в свете вновь открывшихся обстоятельств я теперь даже не знаю, как мне с ними быть. По-хорошему избавиться бы от соглядатаев, а с другой стороны, жалко, потому что они действительно толковые.

На миг я ощутил себя буридановым ослом. Как говорится, и сладенького хочется, и жужжание пчел пугает. Но, как не крути, а решать с ними придётся. Понятно, что сначала поговорю, но это, по большому счету, мало что даст. Вот не нужны мне рядом чужие люди, и все тут. Чревато нехорошими последствиями в случае начала противостояния с дядей. Но и отказаться от них я пока не в силах. Дилемма, однако.

Вот так размышляя, я снова неожиданно для себя уснул и благополучно проспал большую часть пути.

И вообще я заметил, что в этом теле сплю в любой ситуации, невзирая на комфорт, особенно, если нахожусь в поездке или в полете.

Так и проспал весь остаток пути до самого города. Когда приехали, проснувшись, я обнаружил, что на улице темно и моросит небольшой дождик. Прямо как по прилёту в Москву. Только разница в том, что здесь меня никто не встречает. В голове сразу появилась мысль: «Может к счастью? Всё-таки, в Москве сложилось все относительно удачно, может быть и здесь будет так же?»

Мои подчинённые явно не ждали моего появления так быстро.

На следующий день утром, когда я пришёл в управление и зашёл в наш кабинет, застал там полную расслабуху, приправленную чаепитием. Народ при моем появлении растерялся. Сержант вообще чай на себя пролил, а меня при этом разбирал смех. Очень уж забавно было видеть суету взрослых мужиков. Наверное, поэтому я весело произнес:

— Ну вот, меня не ждали, а я припёрся. Допивайте свой чай и не суетитесь, да и мне налейте. А попутно вводите в курс дела, что вы тут без меня успели сделать.

Старшина, который один даже не дёрнулся при моем появлении, хотя слегка и покраснел, без суеты налил из чайника кружку чая, достал из тумбочки металлическую тарелку с колотым сахаром, и пододвигая все это ко мне, начал рассказывать:

— Я побеседовал с отобранными командирами и считаю, что нам подходят все. Дополнительно с помощью начальника управления договорился в штабе армии, чтобы комодов, прибывающих после курсов, организованных при военных училищах прежде, чем распределять по частям, отправляли для собеседования к нам. С ними встречаются наши новые командиры и сами отбирают себе подчинённых. Я подумал, что поступить таким образом будет разумно.

На этом старшина замолчал, и включился политрук:

— С казармой я все вопросы решил, получил всё необходимое для устройства полевого лагеря. Проблемы были, но они решены.

— А подробнее о возникших и решенных проблемах, — попросил я уточнить, чувствуя интригу. Политрук слегка смутился и произнес:

— Тут заслуга Виктора, — кивнул он головой в сторону сержанта и продолжил: — Он на окружных складах знакомого встретил и припугнул, что в случае, если проблема не решится, то поговорит с ним по-другому, как он умеет. Вот, собственно, все и решилось.

Я с интересом посмотрел на скромно молчащего Виктора и спросил:

— Что за знакомый и чего нам стоит от него ждать?

— Он пытался заниматься у нас борьбой. Никчемный человечишка с повадками крысы. Было дело, поймали на нехорошем, ну и проучили слегка. Не думал, что встречу его тут. А когда встретил, так и напомнил, что бывает, если гадишь там, где живёшь. Он, похоже, понял.

— М-да уж, страсти у вас тут.

— Ладно, раз уж все так, как вы говорите, значит, и тянуть не будем. Я сейчас встречусь с нашими новыми командирами и сам с ними побеседую. А вы дружно езжайте на склады и получайте имущество. Сегодня и начнем переезд во временный полевой лагерь. Старшина, вызови сюда наших новых командиров, а потом подыщи рядом с городом путевое место, чтобы расположиться можно было рядом с лесом и водой. Я сейчас к начальнику управления загляну и попробую выпросить ещё одну машину, чтобы время сэкономить. А вы начинайте мало-помалу суетиться.

Начальник встретил вопросом:

— Что-то ты быстро вернулся, случилось что?

— Да нет, товарищ майор, все хорошо. Просто некогда отдыхать, надо побыстрее сформировать подразделение. Вот я и не стал задерживаться в столице.

— Хорошо, что все хорошо, — скаламбурил майор и продолжил говорить. — Я тут на тебя, Сергей, пока тебя не было, представление на награждение написал. Не знаю, правда, подтвердят или нет. Но, думаю, что не откажут. Всё-таки мы, благодаря добытым тобой сведениям, уже две банды уничтожили. Поэтому шансы на награждение есть, и немалые. Если вдруг у тебя ещё появится подобная информация, не молчи. Она и тебе, и мне на пользу пойдёт.

Я на это только согласно кивнул и ответил:

— Конечно поделюсь, мне не жалко. Тем более, что вы мне в помощи не отказываете. — Сам при этом подумал, что начальник из-под себя подметки рвёт, понравилось, похоже. Он, между тем, кивнул и спросил:

— Вот и договорились, тебе ещё какая-то помощь нужна?

— Да нет, наверное, дальше сам буду справляться. Разве только ещё одну машину выделить на день-два.

— Свои выделить не смогу, и так одну полуторку тебе отдал. Сейчас у армейцев попросим, думаю, что не откажут, — поднимая трубку телефона, ответил майор.

Как он и предполагал, не отказали. И у меня в распоряжении теперь будет две машины. Тем более, что майор попросил в штабе армии выделить полуторку на недельку-другую, сказав, что лишним не будет.

Понятно, что спорить я не стал, все в плюс. Поблагодарив и попрощавшись с начальником управления, я отправился в свой кабинет и буквально утонул в решении целого вала навалившихся вопросов и дел.

Началось все с запланированных собеседований, которые затянулись на добрые полдня. В принципе, ничего нового в сравнении с информацией из личных дел я не выяснил. Но свое мнение о каждом из новых подчинённых составил. Всё-таки при личном общении понять, с кем имеешь дело проще, чем из сухих строк личного дела.

Первым на собеседование попал лейтенант Чумак, который уже успел побывать старшим лейтенантом, а в финскую был командиром разведроты. Моложавый, сухощавый парень среднего роста с незапоминающимся лицом. При взгляде на него в голову лезла мысль, что ему надо бы с такой внешностью в шпионы записаться.

Правда, глаза у него для шпиона слишком колючие и даже, наверное, злые.

В принципе, в процессе беседы стало понятно, почему они у него такие. Он, в отличие от старшины не скрывал, за что его понизили в звании, и как с ним поработали НКВДшники после претензий, высказанных им командиру дивизии.

Говоря другими словами, он реагировал определённым образом на форму, которую теперь и ему придется носить, чему он откровенно не рад. Правда, отказываться от службы в моем подразделении он не стал. Особенно, когда узнал, что служба будет по профилю, то бишь командиром разведвзвода. Удивился конечно. Ведь в роте отдельной разведвзвод не положен, но не отказался.

В принципе, он мне показался нормальным, адекватным человеком с определёнными принципами, хоть и успевшим хлебнуть немало за свою короткую жизнь. Но при этом не озлобившимся на весь мир.

Следующим, с кем я поговорил, стал воентехник Борисов.

Этот был в чем-то попроще Чумака, но при этом на своей волне. При взгляде на него так и хотелось сказать — ботаник стопроцентный. Да и как иначе его воспринимать, если на его худой долговязой фигуре форма сидела, как на корове седло. Взгляд сквозь стекла очков казался беззащитным, а поведением он напоминал закоренелого интеллигента в хрен знает каком поколении. Только руки, похожие на грабки, намекали, что этот парень далеко не белоручка и не боится измазаться в мазуте.

В общем Борисов был из тех товарищей, которые своей внешностью конкретно вводили в заблуждение.

На самом деле, парень оказался напрочь помешанным на технике и совсем не с робким характером. В разговоре он не тушевался, на все имел свое мнение. Ему было пофиг, где и кем служить. Главное, чтобы была возможность заниматься любимым делом.

В отличие от Борисова или Чумака, лейтенант Кухлянских был этакий резкий максималист, помешанный на военной науке. Про таких как раз и говорят — человек войны. Я, в принципе, не слышал о большей части военных теоретиков, труды которых он изучал и цитатами которых грузил меня во время разговора, когда совсем уж увлекся. Я даже в какой-то момент почувствовал себя неучем в сравнении с ним. В общем, замороченный на определённой теме, увлеченный юноша с горящим взором. Из таких получаются толковые командиры, но в случае, если их слегка приземлить с небес на землю, ну, или когда горя хапнут.

Следующие два брата-акробата, как я для себя их окрестил, лейтенанты Рязанцев и Потапов, были ярко выраженными разгильдяями. Про таких ещё говорят — сорвиголовы. Парни, что называется, с шилом в непотребном месте и юношеской безбашенностью в головах. За такими глаз да глаз нужен. Но, если к ним найти правильный подход, из них могут получиться толковые, инициативные командиры. Главное, нужно следить, чтобы эта самая инициатива проявлялась в правильном направлении.

Собственно, мне именно такие командиры и нужны. Поэтому я без сомнения их оставляю, а дальше буду посмотреть, что из этого получится.

Вообще, компания подобралась очень интересная, и меня это радует. Притом, все само собой получилось именно так, как мне и надо.

Закончив с собеседованием, мы со старшиной, вернувшимся к этому моменту из поездки, наконец засели за обдумывание структуры нашего подразделения. Договорились, что я вчерне накидаю, какой хочу видеть свою роту, а он уже, исходя из этого, составит штатное расписание и в целом приведёт бумаги в порядок.

По мере моего рассказа о том, что я хочу получить в итоге, было забавно наблюдать за старшиной, глаза которого к концу моего монолога стали чуть не в разы шире в сравнении с обычным их состоянием, а степень охренения превысила все разумные пределы.

В какой-то момент я, глядя на него, даже засомневался, не слишком ли я размахнулся со своими желаниями и хотелками. Да и не мудрено, потому что я действительно не стал отказывать себе ни в чем.

Для начала я хочу иметь в подчинении полностью механизированную часть. Понятно, что о насыщении видами техники придётся голову поломать, но думать об этом будем чуть позже. Для начала хватит просто обозначить желаемый максимум.

Итак, что я хочу иметь в своём подразделении? Это, в первую очередь, три взвода мотострелков, которые в перспективе будут действовать на какой-нибудь броне.

Каждое отделение должно иметь какой-нибудь бронетранспортер, в который поместится в полном составе. Вооружение брони, как минимум, крупнокалиберный пулемёт, а лучше автоматическая пушка. В идеале этот бронетранспортер должен иметь возможность вести огонь, в том числе, и по воздушным целям.

Сама структура отделения тоже для этого времени необычная. В её составе я вижу сработавшуюся пару снайперов. Притом, один из них должен быть вооружён крупнокалиберной винтовкой, чем-нибудь по типу противотанкового ружья с оптикой. Суть идеи в том, чтобы пара могла выполнять разные задачи, по очереди работая снайпером и наблюдателем, меняя друг друга в случае надобности. Следующее, это пара пулеметчиков, вооруженных ручными пулемётами. Одного пулемета Дегтярева, который имеется на вооружении, по моему мнению, недостаточно. А заменить его пока нечем. Оставшихся шестерых бойцов и командира отделения в планах вооружить ППД.

В итоге, в составе взвода, по идее, должно быть три боевые машины. Но, во-первых, как я помню, на вооружении РККА нет брони, отвечающей моим вышеописанным требованиям. А, во-вторых, учитывая местность, на которой придётся действовать, было бы желательно, чтобы техника была ещё и плавающей. Вопрос по броне и вовсе остаётся открытым (у меня, правда, в голове есть мысли, как решить этот вопрос, но об этом позже).

Третье, и последнее по этим трём взводам. У меня есть желание усилить их ещё одним, как минимум, а лучше двумя отделениями. Но об это опять же будем думать чуть позже. Посмотрим, как командование будет реагировать на чинимые мной безобразия.

Следующее подразделение, которое я хочу видеть в составе роты, и вовсе вызовет недоумение у понимающих людей. Это разведвзвод, в составе которого будет пара таких же броневиков ТТХ, которую я описал выше, и несколько легковых вездеходных автомобилей, вооруженных крупнокалиберными пулеметами. Но над этим тоже придётся думать позже, ни о чем подобном я здесь пока не слышал.

Дальше в составе роты, как это сделано у немцев, хочу иметь ремонтное подразделение, притом, достаточно эффективное, а значит, и не маленькое. Оно тоже будет как бы не взводом. Но тут уже многое будет зависеть от технического оснащения, которым удастся снабдить это подразделение.

Уже на этом моменте моего монолога старшина отметил:

— Командир, у нас уже получается совсем даже не рота.

Я на это замечание только кивнул и продолжил:

— Принципиальный вопрос иметь отделение связи, укомплектованное действительно грамотными спецами. В плане по максимуму использовать радиосвязь…

На пожелании иметь ещё и батарею восьмидесятимиллиметровых минометов, состоящую из четырех стволов, нас перебили. В кабинет заглянул начальник управления и произнес:

— Сергей, ты перед поездкой в Москву просил у меня пару человек, знакомых с определенным видом деятельности, я тебе ещё адреса нужных людей давал. Сейчас, если есть желание, с одним из них ты можешь поговорить. Он здесь рядом находится. Если интересно, поднимись ко мне через пару минут, я расскажу, где вы встретитесь и как вам опознать друг друга.

Понятно, что я не стал говорить, что проблему уже решил. Рассудив, что местные спецы по наружке лишними не будут, я возжелал с одним из них встретиться. Поэтому сразу после того, как майор покинул кабинет, я сказал старшине, чтобы он подумал самостоятельно о службе обеспечения подразделения.

Человек, которого порекомендовал начальник управления, оказался старым евреем с морщинистым лицом и живыми хитрыми глазами. Звали его Аарон Моисеевич, фамилию он не назвал. Этот с виду безобидный дедок не стал, подобно своим соплеменникам, вести словесные кружева и сразу перешел к делу, спросив:

— За кем следить будем?

Видя, что я не отвечаю (я в это время пытался для себя понять, с кем в принципе имею дело), он после паузы добавил:

— Вы не думайте, молодой человек, моя семья испокон веков занимается добычей нужной информации для некоторых кругов. Сделаем все в лучшем виде, если, конечно, договоримся об оплате.

— Хорошо, что Вы хотите получить в качестве оплаты?

— Это зависит от того, за кем придётся наблюдать, и только ли одним наблюдением мы ограничимся?

Ну, еврей не был бы евреем, если бы не оговорил мельчайших подробности сделки, поэтому я только хмыкнул на это и ответил:

— Наблюдение нужно установить за двумя командирами. Один из них — командир саперного батальона, второй имеет довольно немалый чин в интендантской службе.

Дедок хитро улыбнулся и прокомментировал:

— Не самая сложная работа. Неудобная, но не сложная. Мы возьмемся. Что вы можете предложить по оплате? Можно деньгами или материальными ценностями. На крайний случай, устроит определённое покровительство.

Я, немного подумав, спросил в ответ неожиданно даже для себя:

— А не подойдет Вам в качестве оплаты жизнь вашей семьи?

— Молодой человек угрожать изволит? — невесело улыбнулся еврей.

— Да боже упаси. Я, наверное, неправильно сформулировал вопрос о возможном способе оплаты. Я имею в виду некую информацию, которая способна будет сохранить вашу семью от огромных неприятностей. Тем более, что эта информация, полученная сильно заранее, поможет избежать большей части неприятностей без особых потерь.

В этот раз старик, глядя на меня внимательным взглядом, ответил очень серьезно:

— Если эта информация действительно настолько значима, то она подойдёт в качестве оплаты и даже загонит нас в долги. Только каким образом определить её значимость?

— Знаете, Аарон Моисеевич, я сейчас поделюсь этой самой информацией, не требуя от вас ничего взамен, а вы сами определите, стоит она того или нет. Вашу работу я оплачу продуктами длительного хранения, о количестве которых мы договоримся отдельно, но информацией все равно поделюсь. Только давайте договоримся следующим образом. Когда вы убедитесь в правдивости этой информации, продукты вернёте в точно таком же объеме, как я передам вам в качестве оплаты.

Дождавшись от собеседника утвердительного кивка, я начал говорить:

— Вы, наверняка, осведомлены о судьбе ваших соплеменников, проживавших в Германии и Польше. Так вот, через год начнется большая война, и мы на первом её этапе вынуждены будем отступать до определённого предела. Белосток окажется в зоне оккупации немцами и выжить здесь евреям будет невероятно сложно. Стоят ли эти сведения чего-либо, решайте сами. Но как по мне, зная за год о том, что может случиться, можно совершенно безболезненно и без потерь избежать большой беды. Разве нет?

Задумавшийся старик не торопился отвечать, вместо этого спросил:

— Вы можете предсказать этот самый предел, на который придётся отступать?

— Нет конечно, я же не господь бог. Но я бы на вашем месте увёз семью куда-нибудь восточнее Москвы.

— Даже так? — Без всякой иронии спросил старик и без паузы добавил: — Сомневаюсь, что кто-либо из моих соплеменников счел бы эту информацию достойной платой. Но я почему-то думаю, что это выгодная сделка. Поэтому, да. Мы возьмемся за работу и сделаем её на совесть. Мне от вас нужны данные людей, с которыми надо работать. И да, если информация подтвердится, я гарантирую возврат оплаты продуктами.

Умный всё-таки старик, все он понял, как надо. Да и на первый взгляд нежадный в отличие от своих соплеменников. Может быть, и в дальнейшем с ним ещё поработаем. Жизнь она ведь может выдаться длинной, и мало ли как все сложится в дальнейшем?

Об этом я и сказал старику прежде, чем озвучить, за кем ему предстоит следить, и каких результатов этой слежки я жду. Также попросил не распространяться о моих предсказаниях или, по крайней мере, не рассказывать об источнике, откуда получены сведения о будущей войне.

На вопрос, не боюсь ли я делиться подобными сведениями, я ответил с улыбкой и тонким намеком:

— Нет не боюсь. Многим ведь хочется оклеветать командира НКВД. Чего только не придумают, чтобы кинуть грязь на кристально чистую репутацию.

Старик согласно покивал головой и ответил, внимательно глядя мне в глаза:

— Приятно иметь дело с понимающим человеком. В принципе, я хоть и по-любому не прогадал, заключая эту сделку, но чувствую, что оплата продуктами в ней не главное.

— Не прогадал, и жизнь покажет, чего стоят мои предсказания.

Старик встряхнул головой, как будто прогоняя наваждение, и произнес:

— Хорошо, поживём — увидим.

Собственно, на этом разговор мы и закончили. Я озвучил ФИО и места службы интересующих меня людей. На этом мы распрощались, предварительно договорившись о вариантах связи на случай, если срочно понадобится друг друга найти.

Распрощавшись, я, глядя на уходящего еврея, задумался, пытаясь понять, что это было.

— Какого хрена я вообще начал распинаться о будущей войне? Тем более перед посторонним человеком, которого впервые вижу? Что это вообще было, и как это понимать? Нет, сейчас как-бы ничего страшного не произошло. Нет пока истерики с небезызвестным «не поддаваться на провокации», пока немцы не начали сосредотачивать у границы свои полчища. Соответственно, и переживать за сказанное нечего. Но сам факт наличия такого неразумного, да и не свойственного мне поведения, навевает на нехорошие мысли. Мне сейчас только юношеской порывистости не хватает. И так веду себя на грани разумного, а тут ещё и это.

Ещё довольно долго я сам себя напропалую песочил, а когда чуть успокоился, махнул рукой и отправился трудиться. Известно же, что работа и труд все перетрут.

Если бы я знал, чем закончится этот незапланированный вброс информации евреям, то, наверное, потерял бы всякий покой.