Командир

Глава 2

По дороге у меня было немного времени осмыслить произошедшее и подумать над сложившимися раскладами. Если до сих пор я действовал, больше положившись на интуицию, если не на инстинкты, то сейчас стоило бы разложить все по порядку и наметить хотя бы черновой план дальнейших действий.

Во-первых, перенос удался, пусть Афродита и говорила, что могут быть непонятные побочные воздействия на организм, — это хорошо и даже замечательно.

Время для жизни сейчас, конечно, не самое лучшее, но здоровое молодое тело перекрывает эту неприятность по всем статьям. Конечно, предстоящая вскоре война — это большая такая жопа и, по-хорошему, пережить её будет непросто, но кое-какой опыт по этой части в меня уже есть, поэтому шансы уцелеть тоже есть, и немалые.

Вариант не участвовать в войне даже рассматривать не буду, у меня оба деда воевали, и предать их память — это не про меня. Поступить так — это даже не подлость, а что-то вообще запредельное, поэтому участвовать буду, причём всеми возможными силами.

Единственное, что воевать буду на своих условиях, не дуром, как тут сейчас принято, а как умею, и это без вариантов. Хрен я прогнусь перед вышестоящим начальством и побегу на убой, придумаю, как быть, благо стартовые условия интересные, и при грамотной реализации возможностей намутить можно немало, тем более что наметки уже есть.

Что ещё? А, ещё главный вопрос всех попаданцев на Великую Отечественную (книг на эту тему я прочитал немало): идти к Сталину с Берией или ну их нафиг?

На самом деле передо мной этот вопрос не стоит. Просто, по моему мнению, заявить о себе, как о пришельце из будущего, — это прямой путь в дурку. Просто стоит посмотреть, сколько там всяких Наполеонов и пришельцев, и вопросов не останется.

Писать Сталину письма с предсказаниями будущих событий тоже, как по мне, лишняя трата времени. Если там, наверху, не верили своим собственным разведчикам, которые предупреждали о начале войны и даже называли точную дату, то с чего бы им верить непонятному хрену. Тем более что подобные письма вряд ли достигнут адресата.

Думается мне, что руководителю государства и без подобной корреспонденции есть чем заняться. Поэтому в этом направлении даже думать не буду.

Что касается того, как вообще в этом мире буду устраивать свою жизнь, то тут тоже пока нет смысла что-то планировать. Пока передо мной, по сути, одна задача — успеть подготовиться к войне, все остальное по мере возможностей и исходя из реалий…

За этими размышлениями сам не заметил, как доехал до города и, конечно, сразу направился к зданию УНКВД, где уже минут через десять подумал, что лучше бы я не выходил из лесов, а уже сейчас начал партизанить. Шутка, конечно, но грустная.

Дело в том, что пропажа Сергея наделала здесь немало шума и разворошила и так совсем не сонное царство (работы им хватало с лихвой). Местные сотрудники и так искали пропажу не на страх, а на совесть, а с учётом давления из Москвы и вовсе все дошло чуть ли не до маразма.

Надо отметить, что за моим предшественником так или иначе здесь присматривали и отреагировали на его пропажу не прям мгновенно только из-за уверенности, что он проведёт ночь у зазнобы, о которой местные сотрудники были осведомлены. Соответственно, все думали, что он в безопасности.

Когда он вовремя не появился на службе, первым, кто попал под раздачу, как раз и была вышеозначенная зазноба, которая, кстати сказать, тут же выложила о похищении все, что знала и что не знала тоже. Но найти иголку в стоге сена не получилось, поэтому и навело моё появление здесь шороху не меньше, чем пропажа.

Тут надо учитывать ещё и то, что на поиски были брошены действительно значительные силы, и не только относящиеся к органам НКВД или милиции, но и армейские части тоже.

В общем, даже с моим появлением это бурлящее болото угомонить по-быстрому не получилось, и это в свою очередь привело к не совсем хорошим последствиям для меня лично. Но обо всем по порядку.

Едва я вошёл в здание, дежурный развёл бурную деятельность. Не слушая меня в принципе, он поднял на ноги всех, кого только мог, от начальника управления до врачей из расположенного поблизости госпиталя. Что говорить, если он даже в Москву позвонил (был такой однозначный приказ: звонить в любое время суток при появлении каких-либо сведений о моей судьбе) и доложил, что я нашёлся. Благо этот доклад не сразу достиг ушей брата, а то я мог бы попасть в неслабый просак.

Я только каким-то чудом избежал неприятностей и не заврался со старта. Меня здесь воспринимали своим, так что дежурный лейтенант поспешил рассказать, как сильно тут из-за меня переживали и что делали для моих поисков, и только благодаря этому я не натворил глупостей.

А все потому, что я, подготавливая свою версию происходящего, не собирался сдавать любовницу. Просто через неё можно было беспроблемно выйти на некоторых контрабандистов и работать с ними по её рекомендации, что называется, на доверии. Нет, можно, конечно, организовать сотрудничество и по-другому, но через эту даму было бы все на порядок проще а у меня с этим уже были связаны большие планы.

В общем, мне пришлось, чуть не на ходу придумывать, что и как происходило, попутно перерабатывая легенду и вообще весь ход событий.

Все усугублялось ещё и тем, что события развивались действительно стремительно. Хотя была ночь, в управление чуть не одновременно прибыли медики и сам начальник этого управления вместе со своим замом. Как только медики обработали мне ссадины (сечку на брови и нос, который стал похож на распухшую картошку, да, я слегка перестарался с нанесением себе следов побоев), меня взял в оборот начальник управления.

Он по-простому сказал, что брат попросил его присмотреть за мной, и начал въедливо расспрашивать, что и как было. Тот ещё оказался дотошный дядька и, похоже, всё-таки спалил меня на некоторых неточностях, потому что в какой-то момент прекратил расспрашивать и предложил пока отложить разговор. Решил, что сначала, как я и предлагал, нужно отправить на место моего пленения следователя со взводом красноармейцев. Согласился, что там надо поскорее организовать засаду, вдруг появятся какие-нибудь подельники убитых мной бандитов.

Разумеется, мне пришлось сопровождать людей к лагерю и там увязавшемуся за нами заместителю начальника управления показывать и рассказывать, что и как происходило. Вроде все логично получилось, и мой рассказ всех удовлетворил. Главное, что они сами надежно затоптали следы, и восстановить по ним ход событий в дальнейшем стало невозможно.

По возвращении, пока начальник управления разговаривал с заместителем, мне пришлось общаться по телефону с братом.

Разговаривали мы с ним, соблюдая субординацию, — была такая договоренность с незапамятных времен для разговоров при посторонних или по телефону. Понятно, что для начала мне пришлось отчитаться о своих приключениях, стараясь сгладить острые углы. Например, находился я в момент похищения не у любовницы, а встречался с потенциальным осведомителем. В общем, я отчитался и узнал от него, что для расследования моего похищения в срочном порядке в Белосток из Минска выехала следственная группа. По большому счету, как бы ничего странного и страшного в этом нет, если бы не одно но: брат в конце произнес оговоренную ранее фразу: «ну ты давай, держись там братишка». Она обозначала ни много ни мало, а то, что от этой следственной группы можно ждать любых, самых поганых пакостей, потому что подобранные в нее сотрудники нам совсем не друзья. Все это случилось именно из-за поднятой волны, связанной с моими поисками, сверху решили разобраться, что тут у нас вообще происходит.

В общем, брат одной своей фразой тонко намекнул на возможные проблемы и как бы посоветовал вести себя осторожно. Ещё он дал понять, что с местным начальником управления дело иметь можно и нужно.

Закончив этот разговор, я сразу же попал в руки этого самого начальника, который, внимательно на меня глядя, произнес:

— Вот что, Сергей, мне не особо интересно, что ты там хочешь от нас скрыть, но так как я обещал за тобой приглядывать, давай-ка мы с тобой вместе напишем твой рапорт. Вернее, ты его напишешь, а я подскажу, как это сделать правильно.

Честно сказать, удивил он меня этим подходом, и такое отношение уж точно требовало ответной любезности. Поэтому ответил я, стараясь выглядеть максимально искренним.

— Товарищ майор…

— Давай по-простому, Сергей, не на митинге, — тут же перебил меня начальник.

— Хорошо, Пётр Андреевич, — не стал я стесняться. — В принципе я рассказал все как было, единственное, хотел немного придержать кое-что, что узнал от бандитов об их коллегах, чтобы со временем обучать на их уничтожении бойцов своего подразделения, обкатать их, так сказать, в боевой обстановке.

Начальник хмыкнул и предложил:

— Рассказывай сейчас все, а как соберешь роту, мы придумаем, где и на ком обкатать твоих бойцов.

Делать нечего, пришлось рассказывать, но при этом все равно не все, далеко не все. Например, про интендантов я молчал, как рыба об лед, собственно, как и о контрабандистах, да и о некоторых армейских командирах, которые имеют с местными кое-какие не совсем законные отношения, тоже говорить не стал. Да, много о чем умолчал, самому пригодится.

После уже более подобного рассказа мы с начальником управления сначала на словах отшлифовали рыбу рапорта, а потом отразили все подробнейшим образом на бумаге.

Занимались мы этим рапортом и шлифовкой легенды до самого утра, вернее, до прибытия следователей из Минска. Очень уж быстро они добрались, что навевает на определенные мысли. Но это ладно, пусть мне и пришлось делиться частью добытых у бандитов сведений об их коллегах, зато к приезду следователей у меня на автомате от зубов отскакивало, что и как происходило во время этого похищения.

Качественно поработали мы с начальником управления — и не зря. Очень уж въедливыми оказались эти минские гости, и за четыре дня их пребывания в Белостоке крови из меня они выпили немало.

То, что они прибыли сюда совсем не для расследования, стало ясно по итогам первого же моего так называемого опроса, во время которого проводивший его капитан всеми возможными способами пытался устроить подлянку. Например, он внаглую пытался при заполнении протокола вставить якобы сказанные мной слова или фразы, переворачивающие все с ног на голову.

— Я правильно тебя понял? Тебя чем-то ударили по затылку, и ты не видел, кто это сделал и как тебя уносили из дома любовницы? — уточнил капитан, вальяжно развалившись за столом на стуле и внимательно отслеживая мою реакцию на его слова.

— Конечно же, неправильно, и я такого не говорил. Попрошу вас не переворачивать мои слова как вам угодно и записывать мои ответы в точности так, как они звучат. Где вы в моем ответе услышали слово «любовница»? Меня похитили во время оперативных мероприятий по вербовке потенциального осведомителя и ни о каких любовницах я знать не знаю.

— А вот гражданка… — перебил меня капитан, пытаясь сказать, что говорит полячка, на что я в свою очередь тоже перебил его и произнес:

— Да мне неинтересно, что вам рассказывают какие-либо граждане, мне важно, чтобы вы, товарищ капитан, не перевирали мои слова и ответы записывали в полном соответствии со сказанным.

— Да ты не ершись, лейтенант, мы с тобой в одной лодке, и я тебе помочь хочу, ты же должен понимать.

— А вы, товарищ капитан, мне не помогайте, просто в точности записывайте мои слова без своих дополнений, и этого будет более чем достаточно.

Если говорить коротко, в самом ходе событий следователи разобрались довольно быстро и все остальное время занимались ничем иным, кроме вредительства. Ну, если оценивать их работу с моей точки зрения.

Подобные описанным выше опросы шли практически беспрерывно с небольшими перерывами на сон (не больше пяти часов в сутки) и приём пищи. Следователи меняли друг друга, заходили с разных сторон, пытаясь поймать на неточностях или случайно вставить в протокол что-то мне неподходящее типа пребывания у любовницы. В общем. всеми силами пытались так или иначе подгадить или найти зацепку, благодаря которой смогли бы перейти к другим методам получения от меня «достоверной», по их мнению, информации.

Я, в свою очередь, стоял на своём и не позволял себе говорить лишнего в принципе. Было все так, как я говорю, и точка.

Отбился от них с трудом и при этом смог сделать это без каких-либо потерь в статусе или тем более в возможностях. Правда, произошло это не без помощи брата.

Неизвестно, сколько могло бы длиться это расследование, которое, по сути, связало мне руки и не позволяло заняться исполнением моих непосредственных обязанностей, но в какой-то момент в Белостоке появился как бы по своим делам майор Васильев, который, как я точно знал, был человеком брата. Вот этот майор и начал как бы между делом задавать минчанам хитрые вопросы на второстепенные темы. Те, видимо, дураками не были и понимали, что при желании можно домахаться и до столба, наверное, поэтому они по-быстрому закруглили расследование, дали положительную оценку моим действиям во время похищения, закрыли дело и умотали в Минск.

В общем, обошлось все благополучно, и слава богу.

Правда, Васильев приехал не один, он привёз мне ещё и первых моих подчинённых, которым предстоит служить в будущей роте под моим началом. Но это формулировка майора, на самом деле брат решил перестраховаться, вот и начал суетиться.

Майор особо со мной не стал делиться характеристиками на прибывших с ним людей. Так, обозначил вкратце, кто из них кто, и на этом все. Дескать, сам разберешься.

Первым из прибывших был мой теперь уже заместитель, политрук лет двадцати пяти, Игорь Николаевич Цветков, которого отправил дядька с однозначным приказом помогать и ни в коем случае не мешать. Забегая вперед, скажу, что политрук оказался в высшей степени адекватным парнем и пришёлся, что называется, ко двору.

Вторым был старшина Владимир Борисович Якимов. Вот он оказался и правда настоящей находкой. Как выяснилось, он был из разжалованных командиров, которого брат во времена чисток неслабо выручил и спас от смерти, сначала не позволив расстрелять, а потом и выдернув из-за решетки.

Собственно, мне, по сути, прислали няньку, ну или человека, способного выполнить работу вместо меня на должном уровне.

Третьим и последним был сержант Виктор Викторович Коломоец, высокий, шкафоподобный, но при этом странно подвижный парень лет двадцати. Глядя на него, так и хотелось сказать, что он спортсмен, наверное. Очень уж гармонично он был физически развит и всем своим видом будто говорил, что он боец, и никак иначе. Да и не ошибся я в этом своём наблюдении, он действительно оказался самбистом и прибыл сюда для моей охраны.

Понятно, что это не все. Майор не постеснялся провести для меня ликбез о том, как надо себя вести на вновь присоединенных землях и о важности охраны. Говоря другими словами, пропесочил меня с огоньком и уже напоследок выдал спич, которого трудно ожидать в это время от человека из НКВД:

— Ты, Сергей, пойми одну простую вещь. Не всегда у твоего брата будет возможность прикрыть тебе спину, а врагов у него в нашей службе хватает, поэтому будь добр, веди себя осторожнее.

Нет, это и так понятно, что в главном управлении НКВД та ещё банка с пауками, но говорить об этом открыто как бы не принято, а тут майор прямо в лоб и не стесняясь в выражениях. Странно все это. Да и другие мои наблюдения, что называется, заставляют задуматься.

Как-то в своём прошлом я и помыслить о подобном не мог, чтобы какого-то старшего лейтенанта возможно было так опекать. Какими бы крутыми ни были родственники, а возможности у них все равно должны быть ограничены. Да и не стали бы, наверное, люди, занимающие тёплые места, рисковать этими самыми местами и подставляться подобной опекой. Так и хотелось сказать, что не верю я в подобное и подозреваю, что не все чисто в этом деле. Для чего-то я нужен брательнику, а скорее, наверное, дядьке. Но это на самом деле неважно, главное, чтобы до начала войны меня не трогали, а там станет не до интриг, наверное.

В общем, пофиг на все эти размышления, мне сейчас нужно сопеть в две дырки и желательно втихаря делать свое дело.

Правда, сразу со старта окунуться с головой в формирование подразделения не получилось, была ещё одна проблема, оставшаяся мне от предшественникам, которая требовала немедленного решения. Как я уже говорил, он был самым что ни на есть настоящим бабником, и у него здесь помимо полячки в любовницах числилась ещё и медсестра из госпиталя. Все бы ничего, и я как бы тоже живой человек, не чурающийся женского общества, только вот вкусы у нас с предшественником оказались совершенно разными. Мне всегда нравились хрупкие женщины, такие себе тростинки, ему же — наоборот: чем шире жопа, тем слаще. В общем, когда увидел воочию эту медсестру, только чудом не стартанул, куда глаза глядят с низкого старта как перепуганный спринтер, с трудом удержался. Нужно учитывать при этом, что я её прекрасно помнил и сам искал встречи, чтобы объясниться. Но все равно встреча выдалась незабываемой. Нет, понятно, что я ничем не выдал своего к ней отношения, но скрыть эмоции удалось с трудом.

Тем более что пришлось объясняться с ней, объяснив невозможность дальнейшего развития отношений следственными действиями. Дескать, не хочу и не буду я её подставлять и лучше бы нам сделать вид, что мы не знаем друг друга.

Благо эта дама оказалась не совсем дурой и, похоже, серьезных планов на отношения не строила, во всяком случае восприняла завуалированную отставку чуть ли не с облегчением, что меня в свою очередь неслабо порадовало.

Только размахавшись и с этой проблемой тоже, я смог маленько расслабиться и даже решил устроить что-то вроде посиделок под пять капель с теперь уже моими людьми.

Нет, понятно, что они совсем даже не мои и по-любому будут докладывать брату с дядькой о каждом моем шаге, но как бы там ни было, а мне с ними работать и хотелось бы хотя бы на косвенных прокачать, кто из них есть кто и чем дышит. Посмотреть на них, так сказать, в неформальной обстановке и определиться, как мы с ними будем дальше жить.

Для этого выделил сержанту, который начал изображать из себя телохранителя, следуя за мной хвостиком, чем изрядно меня раздражал, довольно много денег, объяснил, что нужно купить, и отправил на рынок. Сам же без зазрения совести отправился в городскую баню, благо находилась она рядом и проблем с посещением не возникло.

Я хоть и имел возможность принимать душ в течение этих четырех дней, пока шло следствие, но отказать себе в такой слабости как баня не смог. Вот захотелось мне от души попариться и все тут, да и одежду постирать как следует совсем даже не помешает, тем более что оба комплекта пропитались потом на совесть. Да, была у меня возможность и одежду сменить тоже. Следователи не зверствовали, просто пытались подловить и найти, к чему прицепиться, вот и делали все для того, чтобы я начал ошибаться, тупо не давая отдохнуть как следует.

Может, ещё и из-за желания взбодриться и как-то снять усталость мне так захотелось попариться и расслабиться, что, собственно, я и сделал с непередаваемым удовольствием. Что говорить, если я даже пивка накатил, не глядя на предстоящие посиделки, не смог удержаться.

В общем, на съемную квартиру я пришёл если счастливым человеком, то умиротворенным точно. Наверное, из-за этого и посиделки наши начал не как принято, а по-своему, неожиданно не только для участников этого действа, но и для себя тоже.

— Мужики, посидим по-простому, без заморочек и разговоров о делах. Единственное, озвучу свое мнение о вашем здесь появлении и сразу выскажусь, как я вижу наше с вами сосуществование. Я не ошибусь, если скажу, что каждого из вас прислали сюда, чтобы вы не позволили мне запороть порученное дело, ну или помочь мне его наладить, не суть важно. Главное, для чего вы здесь нужны, — это положительный результат, и это понятно. Есть наверняка и вторая причина вашего здесь появления — это наблюдение за всеми моими телодвижениями и своевременный доклад пославшим вас сюда людям о происходящем. Так вот, я это понимаю и принимаю. Более того, я не против этого самого наблюдения. Единственное, что хочу в этой связи обозначить. Прежде чем передавать сведения о происходящем, подумайте, в каком виде это сделать, ведь одно и то же можно преподнести по-разному и тем самым загубить начинания, о которых вы даже не подозреваете. Собственно, это все, что хотел сказать, остальное выясним и решим в процессе службы. Нам с вами так или иначе ещё в бой вместе идти, поэтому и не хочу, чтобы между нами были недомолвки.

— Гхм, интересное начало знакомства, — первым отреагировал политрук. — Не знаю насчет других, а передо мной поставлена конкретная задача: не мешать и помогать всеми возможными способами. О наблюдении и тем более о передаче сведений кому бы то ни было мне ничего не известно. Может, позже потребуют, — с толикой юмора ответил он.

— Мне тоже не ставили задачи наблюдать или тем более рассказывать о своих наблюдениях, да и не по мне подобная деятельность, об этом все причастные точно знают, поэтому, наверное, и не предлагали, — отреагировал старшина.

А вот сержант с хитрецой глядя мне в,глаза ничего говорить не стал, только руки развёл, как будто говоря «что тут поделать».

На этот его жест неожиданно все заржали и политрук произнес:

— Неопытный ещё, — чем, собственно, расставил все точки над и.

Понравились мне эти люди, чего уж тут лукавить. Пусть в дальнейшем мне и придётся определенным образом шифроваться от них в некоторых своих делах, но это не то чтобы и страшно. Главное, чтобы работали они с самоотдачей и не мешали мне вершить великие дела (иронизирую, если вдруг кто не понял).

На самом деле теперь, когда я знаю, кто у меня будет постукивать на сторону, у меня есть немалый шанс использовать это в своих интересах. Как минимум вовремя передать сведения о начале войны, ну или в первые самые тяжёлые дни этой самой войны отправлять реальные сводки о происходящем в этих краях. Да много на самом деле вариантов использования этого канала утечки информации, распорядиться бы только грамотно этим ресурсом.

Собственно, с этими посиделками я не ставил перед собой какие-то сверхзадачи типа расположить к себе людей и сделать их лояльными или выяснить всю подноготную каждого из них. Нет, просто решил расслабиться сам (мне это край как нужно) и просто понаблюдать за навязанными людьми в неформальной обстановке. Вель в любом случае нам с ними придётся притираться друг к другу, так почему бы и не начать это делать таким способом.

Посиделки, ну или говоря проще, пьянка удалась. Хорошо провели время и без напрягов. Народ оказался компанейским и общительным, да и выпить не дураки, поэтому душевно все получилось.

По большей части, под пять капель травили анекдоты, рассказывали всякие интересные истории из жизни. В общем, провели время как это и принято в подобном случае.

Уже засыпая, про себя подумал: «вроде все обошлось, и новая жизнь, наверное, только сейчас и начинается. Спасибо тебе, Афродитка!»

Показалось или, может, уже во сне приснилось, но тихое «хи-хи» наверняка было. Но это не точно.