Кондитер Ивана Грозного 2

Глава 8

— Показывай, Гелий Далматович, — велел сотник.

«Ристалище» для тренировок у нас в поместье есть: огороженная жердями околокруглая просторная арена. Рядом, у частокола, чтобы нечаянно кого не задеть, соломенные чучела для тренировок стрельбы из лука. Чтобы жизнь медом не казалась не только вынужденному учиться защищать себя мне, я прописал работникам двухчасовые тренировки с луком дважды в неделю. Ежели придут враги, будем все вместе со стен отстреливаться.

На нас с «тренером» укрепленные войлоком, специально для тренировок пошитые тегиляи, поверх которых старенькие — парадный доспех-то жалко — защитные элементы, от панциря до наручей. Удары палок через такую снарягу совсем не чувствуются.

Только что сотник показал мне простенькое «комбо» на три удара — начинаем сверху, затем, перенаправляя инерцию, добавляем справа, а в конце — слева. Связка призвана «перефехтовать» вчерашнего крестьянина, а еще развивает нужные мышцы. Как ни маши палкою, а все одно на пользу пойдет!

Я «показал», а Дмитрий конечно отбил все удары, с каждым стуком не забывая добавлять: «Добро́», после чего велел:

— Давай быстрее теперь.

Я попытался, получив очередную порцию «Добро».

— Быстрее!

И еще раз. И еще раз. И…

— Быстрее не получится, Дмитрий.

— Добро́! — не смутило сотника и это. — Давай теперича другому приёму учиться, а потом попробуем оба сразу повторить…

Спустя два часа тренировки я пропотел как мышь, запыхался и ощущал нытье мышц во всем теле. Одышка беспокоит меньше всего — я же «легкоатлет», по утрам бегать не переставал, но сил у меня, как бы грустно это признавать не было, маловато. Ничего, за годик наращу «раму» и научусь размахивать своим полуторником аки перышком.

Данила уехал сегодня утром и увез с собой мое письмо Государю. Начиналось оно, ясное дело, с «пишет тебе верный холоп твой…». Содержало благодарность за подарки и извинения за то, что не написал сразу. В качестве объяснения этого вполне чистосердечные предположения того, что у Царя и без моей скромной персоны «головняков» всех уровней хватает. Далее — благодарность за понимание моего желания «стоять наособицу» от уважаемых людей Руси. Сигнал — плачу за такое сторицей, и дальше собираюсь делать так же, ежели трогать меня не будут. Чисто утилитарным письмо в эти времена быть попросту не может, поэтому я не поскупился на четыре заполненных убористым почерком листочка бумаги, расписав на них свои мысли о Руси, людях ее населяющих — здесь с персоналиями, описал всех знакомых, коих счел этого достойными — и, по просьбе Данилы, высказал свои кровожадные измышления по поводу степняков.

Не думаю, что они на что-то повлияют: просто при Дворе, как рассказал Дворецкий, имеется «лобби» уважаемых людей со схожими взглядами. Да, решение очень грязное, очень кровавое, но иначе Русь будет еще пару веков страдать от разбойничьих набегов. Не абстрактная Русь, а конкретные люди, чьи жизни оказались разрушены ублюдочными беспредельщиками, которые к ведущим более высокоразвитый, оседлый образ жизни, относится исключительно как к скоту. Здесь только десятикратную плату кровью взымать за каждую попытку поживиться чем-нибудь на Руси. Не за идею татары на Русь суются, а денег заработать, и если риски станут несоразмерны потенциальной выгоде, в массе своей перестанут.

Действующую политику Кремль традиционно менять быстро не любит. Есть в этом и плюсы, и минусы — Русь уже сейчас большая, ежели ее метафорический курс часто менять, полетят за борт жители ее, не справившись со скоростью перемен. Сейчас Иван Васильевич вроде как стабилизировал Астраханское направление, и честно будет бумажки соблюдать до последнего. Вот тогда, когда проявит марионеточный хан свою гнилую сущность, может и сработает давление сторонников решительных мер. В любом случае не шибко моя проблема сие — Русь в любом случае выживет и продолжит извечный цикл от «оскудения» к очередному пику силы, а я, как и прежде, буду стараться улучшать жизнь людей, не пытаясь взваливать на себя стратегические решения — нос до них не дорос.

Середина марта, снег с полей почти сошел. Сейчас отмерзнет верхний слой почвы, немного прогреется, и начнем пахать. Прежде всего — аккуратный огненный «пал», который пожжет сухую после зимы траву, превратив ее в удобрения. После первичной вспашки случится боронение, которое «сгребет» много выживших сорняков и их корней. После по полям будут прогнаны работники с задачей собрать как можно больше той же сорной травы. Что можно, уйдет на корм скоту, что нельзя — в компост. Хорошо, что можно почти всё! Далее — еще одна вспашка, еще боронение, и еще одна охота за сорняками. После — подкормка землицы удобрениями и еще одна, финальная вспашка. Целина все-таки, а поля нам здесь сажать многие годы, поэтому лучше по полной использовать доступные мне ресурсы.

На строительство рва и вала Данила обещал прислать мне бригаду рабочих. Куски земли пожирнее, из заливаемых речушкой по весне илом мест, не поленимся перенести на те же поля. Жить мужикам придется в палатках, но в преддверии теплого времени года это не страшно: все равно не раньше начала апреля приедут.

В последний день Данилиного визита в гости заглянул батюшка игумен. Он в Москву к Митрополиту на поклон еще в декабре успел съездить, и слова мои о «скудных годах» передал. Их же я на всякий случай, опять-таки по просьбе Данилы Романовича, в письме Царю изложил. Знает он о «пророчестве» давненько уже, но из чужих уст слышанное — одно, а моею рукой писанное — другое. Ходили в гости в монастырь и мы, на службу — нравится атмосфера местного храма Даниле, прямо благостно ему в нем.

Посад нынче радуется — удовлетворив собственные «печные» нужды, мы развернули кампанию по построению в многодетных семьях «голландок с плитами». «Многодетные» здесь — от шести деток, и таких примерно треть посада. Чистая, незамутненная благотворительность, заниматься которой, по моему убеждению, должен каждый успешный человек.

Уехал Данила в сделанных для него по спецзаказу валенках. Подошва утолщенная, сверху — золоченые «нашлепки» с фамильным гербом Захарьиных. Инкрустированы драгоценными каменьями и подбиты лучшим из имеющихся соболиным мехом. Семьдесят полновесных рублей, и это еще по-божески, как «своему», почти по себестоимости.

По пути домой, где я ополоснусь и переоденусь, я миновал новую, расположенную рядом со свиным хлевом средних размеров «производственную» избушку. Мясорубка у нас есть, хрюшки — тоже, вот и крутим колбасы. В основном — для себя, но сырье для круто соленого и сушеного, пригодного для транспортировки на дальние расстояния и длительного хранения продукта уже готовится. Института «сухого пайка» на Руси в целом не существует, но войскам в походах пожрать выдают. Цель — попасть в список одобренных поставщиков для армии. Хотя бы крупы с бобами сбывать большими партиями уже хорошо, а ежели до колбаски дело дойдет…

Производим из хрюшек и полный спектр привычной Руси продукции — от сала до всевозможных вяленых/сушеных/копченых «запчастей». Без свинок в наших краях никак — растет неприхотливая зверушка чуть ли не на «подножном корме» (мы с приходом весны наших на выпас отправляем, экономия корма солидная) да отходах, а по завершении цикла откорма дает много драгоценных килокалорий.

ОБНОВЛЕНИЕ:

Даже не знаю, смог ли бы грешный я выдержать такое испытание как Великий пост, если бы остался жить в монастыре и был вынужден его соблюдать. Монастырская братия, даром что привычная, выглядит изрядно этим духовным подвигом истощенной — отродясь у них лишних калорий в организме припасено не было, а тут еще и диета архистрогая. Многие схуднули и у нас — крепка Вера в людях, и даже некоторые болевшие граждане, которые по всем канонам имеют право на нормальное питание даже в Пост, от этой привилегии отказывались.

Я в Господа верю бесконечно, а вот в Посты как-то не очень, приписывая их создание очень умным, но все же людям. Система Постов, как и многое из религиозно-этических норм, несет вполне рациональную пользу. Первое — помочь носителям Веры с «менеджментом» продуктов питания. На Руси, где сельскохозяйственный сезон короток, это особенно ценно. Второе — этакая «тренировка с утяжелителями». Посаженный на пониженную норму калорий человек-то лежать весь Пост на печи себе позволить не может, и вынужден делать все то же, что и всегда, но ослабленным. Кто бы тамм что ни говорил, а превозмогать — это полезно как для тренировки силы воли, так и для здоровья: очищает он, Пост, шлаки вредные из организма да холестерин выводит.

Третья полезная фишечка Поста звучит уже не так благостно, ибо виден в ней коварный замысел пастырей народов. Человек кушать очень любит, если у него страшной болезни сытого общества — булимии — нету. Запрети человеку его любимые блюда и продукты, посади на время на веганско-сыроедную диету, и, когда вернешь ему привилегию лопать все, что захочется, он невольно преисполнится радости и проникнется к Церкви благодарностью. Этакий «стокгольмский синдром».

Любой объект человек любым смыслом наполнить может. Голова в любую сторону работать может, и видеть везде негатив, заговоры и прочее «ущемление» умеет отлично. Я для себя уже давненько решил оценивать все через сопоставление плюсов и минусов. Плюсов — как минимум в эти времена — у системы Постов неизмеримо больше, чем минусов, особенно если учесть, что «минусы» нередко надуманы богатым пластом так называемых «просвещенных» людей, которые на основании собственного «просвещения» отчего-то решили, что имеют право презирать всё на свете. Тьфу на них, и Слава Богу, что до рождения Ницше и нашего местного движения нигилистов еще много-много лет.

Великий Пост заканчивается Пасхой. Праздник большой, светлый и очень почитаемый. В Москве порою сам Государь в него лично Евангелие читает на службах, но у нас здесь своя атмосфера. Пасха нынче выпадает на 14 апреля. Погода позволила к этому моменту засадить изрядную часть полей и кое-что в огородах, и жители Руси с чистой совестью пекли куличики и варили яйца. Последние принято красить. У богатых людей — в красный цвет, у людей попроще — красителями естественными, например отваром из луковой шелухи. Или ромашкой, которая дает нежный, пастельно-желтый цвет. Или молодыми березовыми листочками — тепло-желтый получается. Яичками здесь стараются не стукаться — их принято дарить целыми. Традиция уже сейчас старинная, и народ Пасху любит всей душой.

Начинается празднование Пасхи к исходу Страстной недели. Начинается со Всенощной. В теории я мог бы сходить в монастырь, но в этот раз решил посетить службу в исполнении батюшки Силуана. «Всенощной» это зовется в основном по инерции, а так-то «Светлая Пасхальная Заутреня». Стартует самая важная служба Православного года около полуночи, собственно с Полунощницы.

После молитв и песнопений Силуан со своими помощниками торжественно унесли изображение Христа во гробе («Плащаницу») в алтарь через Царские арата и положили на Престол. Здесь плащаница будет оставаться до праздника Вознесения Господня, символизируя таким образом воскрешение Христа.

После этого, под торжественный звон колоколов («трезвоном» зовется) мы выстроились в колонну, возглавленную батюшкой Силуаном. Вооружились крестом, Евангелием, иконами да хоругвями. Крестный ход не только в формате большого мероприятия проходить может, но и вот так, камерно, чисто вокруг храма пройтись.

В половину первого ночи началась Заутреня — мы Крестным ходом к этому времени успели вернуться к закрытым воротам храма. Символизирует камень, которым закрывали вход в пещеру с гробом Господним. Здесь батюшка с его хор спели главное Пасхальное песнопение — «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ…». Этот же «тропарь» мы сегодня еще неоднократно услышим — он лейтмотив службы.

Двери храма распахнулись, и мы с ликованием вошли в него, отметив, что пока мы бродили вокруг храма, служки успели зажечь все имевшиеся в храме лампадки и свечи. Символизирует этот акт действа вход в Царство Небесное. В новую, открытую Христом, жизнь. Внутри храма, уже все вместе, мы спели наполненный радостью и торжеством Пасхальный канон, после чего батюшка Силуан с крестом в руках поприветствовал нас многократным «Христос воскресе!», а мы отвечали неизменным «Воистину воскресе!», с каждым повтором чувствуя как оживает и радуется душа.

Далее началась Литургия. Чтение Евангелия от Ионна (первое зачало) состоялось на нескольких языках — Силуан отдувался за церковнославянский и латыни, а мне, по предварительному согласованию конечно, немного в обход регламента доверили великую честь почитать на греческом. Волновался я сильно — даже маленьким, перед школьными постановками такого мандража не было. Великая ответственность, великое сакральное значение службы, и голос мой от этого груза немного дрожал. Но — справился. Многоязычие символизирует, что Благая Весть предназначена всем народам мира.

Закончилась литургия освещением и постановкой на особое место в храме торжественного артоса — особый большой каравай хлеба с изображением креста. Будет всю Светлую седмицу здесь стоять, благодатью напитываться.

Все торжество заняло три с половиной часа, и закончили мы почти в четыре часа ночи. Батюшка Силуан после основной службы нашел в себе силы освятить куличики и яйца, которые паства принесла с собою в храм. Пока Силуан работал, я дожидался его снаружи, общаясь с желающими, а кое-кого даже крестным знамением по их просьбе осенил, но с укоризненным вздохом и красноречивыми взглядами на храм — вот он, источник благодати, прямо здесь, и человек в нем уполномоченный на благословления есть, так чего к мирянину простому лезете? Мне-то нетрудно и даже приятно, но неправильно же мирянину мирянина благословлять, притом что грешен я, пёс шелудивый, настолько, что и клейма ставить некуда. «Не сотвори себе кумира» знают все, но «кумир» раз за разом самим же народным мнением возвеличивается.

А хорошо в храмах нынче. Нет, так-то и раньше хорошо было, благостно, но теперь, с печками нормальными, гарь треклятая стены сажею не поганит и не пытается перебить положенные в храме ароматы свечей и ладана.

О, вон «артельщики» валеночные, посадские стоят. Конкуренты получается. Треплются о чем-то тихонько, и на меня стараются не смотреть — я-то ни словом, ни видом недовольство свое «подрезанием» технологии не высказал, и даже напротив радуюсь победоносной поступи валеночек по Руси, но мужики-то Православные, добрые, а значит — совестливые. Не вручал им технологии никто, а шпионским методом, походив как бы «в гости», ее они заполучили. Стыдно им, а я веселюсь, представляя на их месте стыдливо прячущих глаза конкурентов из прошлой моей жизни.

Там, где появляется «темка», тут же образуется группка людей, которые «темку» окучивают. Через это они богатеют, обретают тщеславие (ну несовершенен человек, а в любом обобщении есть место для исключений) и порой даже начинают практиковать потешный сепаратизм. Ежели дорасти до уровня региональных элит, это почти неизбежно — очень далеким кажется государственный центр, а еще он взымает налоги и — вообще кошмар! — даже смеет требовать отчетности за расходы государственных денег. «Артельщики» до такого не доросли и не дорастут, но дышать одним воздухом с односельчанами уже не хотят. И жить как раньше не хотят. Там, где раньше на окраинах посада свободное местечко было, ныне альтернативную деревеньку маленькую строят, чисто «артельную». Тоже в какой-то степени благодаря мне: производственный кластер из жилого выносить в округе я первым придумал.

Поговаривают, что часть артельщиков переезжать в новое жилье собирается единолично, оставив жен, детей и стариков в старом доме, типа «на хозяйстве». Дурно эта история пахнет — развестись де-юре в эти времена архитрудно, но де-факто никто не помешает забогатевшему и от этого словившему терминальную форму гордыни чисто от осознания собственной крутизны забить на родню, целиком посвятив себя гедонизму или вовсе собрав «гарем» из падких на подарки односельчанок. Нехорошо, но эти житейские проблемы касаются меня еще меньше геополитических проблем Руси — о последних хотя бы думать лично мне интересно, а кто там как и с кем сожительствует мне и в прошлой жизни было глубоко плевать. Не любитель я слухов и «светской хроники».

Дождавшись закончившего дела Силуана, я отправился за ним. Сначала — домой, в гости, а затем на торжественное открытие построенной на мои ресурсы школы для посадских деток. В такой светлый день последнее особенно благостно!