Корпорация попаданцев

Глава 3

Музыканты заиграли мотивчик, японцы взорвались радостными воплями. На сцену вышла Глюква: уронила в воду пам-парам… уронила в воду…' Японцы впали в экстаз, директор сорвал с шеи дорогой галстук.

Когда Глюква допела, директор от избытка чувств выхватил из вазы икебану и рванул на сцену. Вручил певице букет, а затем еще и пожал ей руку, чем смутил всех, включая самого себя, ибо среди японцев прикасаться к незнакомому человеку верх неприличия. Однако сотрудники от шока оправились быстро, дружно захлопали, поддержав молодецкую удаль руководителя.

В общем праздник прошел на ура. Японцы остались довольны.

Мы с Катей возвращались на ее машине под светом уличных фонарей. Я был доволен, во-первых, потому что Катя сияла от радости, а, во-вторых, потому что успел наугощаться закусками японской кухни, наевшись до отвала.

Поднявшись на четвертый этаж нашего лофта, Катя остановилась у двери буквально через дверь от моей.

— Вот здесь я живу.

— Соседи, фактически.

— Не хочешь пожать мне руку? — вспомнив закидон директора, Катя прыснула от смеха.

— Ну, после того как ты пообещала обнять и поцеловать, не вижу смысла понижать планку до тривиального рукопожатия.

— Не поцеловать, а расцеловать, — игриво возмутилась Катя, — Это совсем не то же самое. И не обещала, а сказала, что могла бы так сделать, если бы мы были старыми знакомыми.

— Я вычленил главное, остальное незначительные детали.

Катя показала мне язык и скрылась за своей дверью. Я пожал плечами и зашел к себе.

С удовольствием принял душ. Потом вскипятил воду в чайнике и заварил чай из найденного в моей сумке пакетика с одним кусочком сахара. Затем включил телик и послушал новости о том, что США развязали с Китаем торговую войну. Эксперт в студии пришел к выводу, что нефть по двум причинам должна подешеветь.

Потому что, во-первых, из-за торговой войны уменьшится потребление, а, во-вторых, потому что этого хочет президент Трумп. Лично я причинно-следственной связи так и не уловил. У меня сложилось впечатление, что Трумп развязал торговую войну с Китаем исключительно в заботе о том, чтобы граждане США могли покупать бензин подешевле. В такой логике стоило бы откатить человечество лет на сто назад. В те времена нефть вообще копейки стоила.

Вырубил телек, завалился на чистую постель, и выключил ночничок. Поерзал немного, привыкая на новом месте к габаритам подушки и мягкости матраса, но вместо того, чтобы сладко заснуть, встрепенулся, почувствовав чужое присутствие.

— Кто здесь? — спросил я нервно.

Восприятие сделалось тоннельным, как будто я смотрю в черную трубу. В конце трубы увидел свет, а в этом свете обнаружился Шишок, которого я отлепил сегодня от продюсера.

— Не помешаю? — спросил Шишок.

— Уже помешал, я спать собирался.

— Я пытался до тебя достучаться раньше, но ты был невосприимчив.

— Ну ладно, теперь достучался. Скажи мне спокойной ночи и проваливай.

— Спокойной ночи, — произнес Шишок таким тоном, будто я оскорбил его в лучших чувствах.

Шишок исчез, надеюсь навсегда, а я начал проваливаться в сладкую дрему, но опять не провалился. На этот раз из дремы меня выдернуло озарение. У меня же только что ненадолго включилось магическое видение. Дважды за сегодняшний день видение включалось в присутствии Шишка. Это же мой новый активатор видения, а я его прогнал.

— Шишок… Шишок… ты здесь?

Шишок не отзывался. Похоже обиделся и свалил. Обругав себя дураком, встал с постели, попил из чайника кипяченой воды и снова улегся и на этот раз уснул крепко и проспал до утра.

На следующее утро пришлось устроить полную ревизию кухонного шкафчика, но кофе в нем не нашлось. Предыдущий жилец оставил после себя только начатую упаковку зубочисток и больше ничего. Даже соли не было. Зачем, спрашивается, тебе зубочистки, если в доме жрать нечего? Прикола ради?

Вышел в коридор и постучался в Катину дверь. Она открыла почти сразу.

— Макс, привет. Я еще не готова.

— Кать, у тебя кофе есть?

— Есть. Заходи.

— А можно? — будучи одетой в халатик и тапочки, Катя имела вид, не предусматривающий прием коллег по работе. Мне стало неловко.

— Можно, можно. Макс, ты делай кофе, а я умываться.

Она скрылась в душевой, я занялся приготовлением кофе. Когда она вышла, к уже готовому кофе нарезала бутербродов с сыром и ветчиной. Поставил себе зарубку, закупиться продуктами. Один раз напроситься на завтрак еще можно, оправдав себя тем, что мол только что переехал. А превращать это в обычную практику неприлично.

— Макс, у тебя есть водительские права? — спросила Катя, когда мы поехали на работу на ее машине.

— Есть. Водить умею.

— Тогда надо будет тебе доверку выписать, чтоб на метро не мотался.

— Да ну, Кать. Мне неловко.

— А чего неловко? Машина рабочая, куплена на средства агентства. Я ее на себя оформила, потому что так проще.

— Тогда я только за.

К зданию Сансита стекались люди, кто на авто, кто на автобусе, кто пешком. Заметил, что наш жилой комплекс от работы совсем недалеко. Это на колесах надо делать приличного кругаля, а пешком тут минут десять от силы.

Доди на рабочем месте не оказалось, видимо еще не добрался. Катя достала бланчик доверенности и взялась его заполнять, списывая данные с моего водительского удостоверения. Я просто ждал.

Когда открылась дверь, мы оба подумали, что на работу пришел Додя, но это был не Додя.

— Катерина Граневская, — набатно прогремел голос Натужникова, заставивший Катю вздрогнуть, — Где вы были вчера ночью?

— Дома, — испуганно ответила Катя, — Что случилось?

— Здесь я задаю вопросы, — по ментовски грубо оборвал Натужников, — Кто может это подтвердить?

— Я могу подтвердить, — ответил я жестко, ибо не люблю, когда начинают быковать, уж тем более быковать на девушку.

— Вы сотрудник агентства и заинтересованное лицо, — отринул Натужников, — Как свидетель не годитесь.

— Да что произошло в конце концов? — в голосе Кати заплескалась паника.

— Сегодня ночью из хранилища, — заговорил инквизитор, чеканя слова словно приговор, — Был украден артефакт иллюзий. Тот самый, на который вы писали заявку.

— Но ведь вы же мне его не выдали, — попыталась оправдаться Катя.

— В том и дело, что не выдали. А вам он был нужен. На этот счет имеется ваша объяснительная записка.

— Послушайте, Пал Палыч, — снова влез я, — Мы прекрасно обошлись без вашего артефакта. Контракт с Чугунневым является тому доказательством. К тому же корпоратив был вчера вечером. Красть артефакт сегодня ночью было бессмысленно.

— За дурака меня не держите, — оскорбился Пал Палыч, — Катерина несколько раз подавала заявку на этот артефакт. Потому что у нее все время вылезают форс-мажоры. То один, то другой. И каждый раз она просит артефакт иллюзий. Ведь это же проще. Можно показать людям копию любой знаменитости.

— Так вы ни разу не одобрили.

— Конечно не одобрил. Вы хотите поставить под удар режим строгой секретности. А если кто-то увидит, как вы используете артефакт? Вся страна узнает, что здесь есть магические артефакты.

— Никто же не поверит, — возразила Катя без особой убедительности в голосе.

— Значит так, — отчеканил Натужников, — Если в течение трех дней артефакт не вернется в хранилище, я подам требование о вашей депортации.

Пал Палыч развернулся и направился к выходу, столкнувшись в дверях с Додей. Додя ойкнул, но на автомате прошел первым так, что Натужникову пришлось сначала впустить его, а потом выйти самому.

— Черт знает что! — обвинительно заявил Пал Палыч и вышел.

— Додя, ты-то куда лезешь? — расстроенно высказала Катя, — Не видишь что ли?

Додя повздыхал, попереминался с ноги на ногу и, не сказав ни слова, сел за компьютер.

— Какой-то он необщительный… я имею ввиду Додю.

— Додя интроверт, не обращай внимания, — Катя обхватила ладошками голову и уставилась в одну точку.

— Все настолько плохо? — спросил я.

— Хуже только помереть, — не поднимая взгляда, ответила Катя, — Если меня выпрут в родной мир, мне останется только одно… вернее два… выйти замуж за одного урода либо в темницу на пожизненное. Но поскольку за урода я не выйду, то на самом деле только одно… в темницу.

— Что, так просто все у них? — возмутился я, — Тупо нашли крайнего? Должно же быть какое-то расследование?

— Расследование будет, — Катя вздохнула, — Но расследовать его будут спустя рукава. Артефакт иллюзий имеет самую нижнюю четвертую категорию. Ради него инквизиторы в лепёшку не расшибутся. Поэтому его держали в обычном хранилище.

Мне стало любопытно, каким должен быть артефакт, чтоб ему присвоили первую высшую категорию, но спрашивать не стал. Вопрос прозвучал бы сейчас неуместно.

— Что за обычное хранилище?

— Что-то вроде библиотеки. Приходишь, пишешь заявку и, если Натужников одобрит, тебе выдают на несколько дней. Только на моей памяти пока ни разу никому не выдавали.

— То есть там вместо охраны библиотекарь?

— Завхран. Старичок один.

— Так, давай поговорим с этим старичком.

Мы отправились на первый этаж, где располагалось хранилище. В окошечке в самом деле обнаружился старичок-одуванчик с белыми тоненькими волосиками. Казалось, подуй ветер, и волосики облетят.

— По какому вопросу, молодые люди?

— По поводу кражи артефакта иллюзий, — сказал я, опередив Катю, уже открывшую рот, и для пущей убедительности выдал казенную ментовскую фразу, — Что можете сообщить по существу дела?

— Инквизиторы меня уже допрашивали. Полчаса назад здесь были, — старичок насупился недовольно

— Поверьте, ещё не раз допросим.

— Хоть десять раз допросите. Ничего нового не скажу.

— Инквизиторы — это одно, а следствием должны заниматься профессионалы, — сказал я веско, — Кроме артефакта иллюзий еще что-то пропало?

— Ничего больше не пропало, я же говорил.

— Уверены? Вы все проверили?

— Взломана только одна ячейка, в которой лежал артефакт иллюзий. Остальные целые.

— Угу, понятно. То есть злоумышленник, раз уж сюда залез, имел возможность украсть и другие артефакты. Но взял конкретно этот. Как думаете, почему?

— Что почему? — не понял старичок.

— Почему он не спер все? Его кто-то спугнул?

— Не знаю. Я утром пришел, смотрю, красная лампочка мигает. Я сначала подумал, ячейка заперта неплотно.

— Так, а потом?

— Потом увидел, что дверка выломана.

— Дверка выломана… серьёзная система безопасности.

— Зря смеетесь, — насупился старичок, — Я тут полвека работаю. Ни одной кражи не было.

— … до сегодняшнего дня, — добавил я, — А что, этот артефакт иллюзий очень ценный?

— Не особо. Три кворка по каталогу.

— Ну тогда, может он уникальный?

— Артефакты все уникальные. Их на конвейере не шлепают. Но артефакты иллюзий распространенные. Проще купить, чем украсть.

— Понятно. А этот конкретный артефакт имел какие-то особые свойства?

— Никаких особых свойств, — старичка удалось наконец хоть немного разговорить, — Единственная особенность, он парный.

— В каком смысле?

— Пара к нему идет. Такое бывает.

— А этот парный, тоже артефакт иллюзии?

— Это вряд ли. Парные артефакты друг друга дополняют. Скажем второй артефакт может быть артефактом вещества.

— Это как?

— Ну один творит иллюзию, второй ее воплощает в материи.

— Ого. А как выглядел этот украденный артефакт? Есть какие-то особые приметы?

— Особые приметы… — старичок задумался, — Треугольник в круге.

— Это символ какой-то?

— Может, символ. Может, знак изготовителя. Я не знаю.

— Понятно. Спасибо. То есть получается, если этот артефакт имеет особую ценность, то в паре с другим артефактом, — резюмировал я.

— Выходит так, — согласился старичок.

— Скажите, может кто-то знать, где находится его пара? Каталог какой-то существует?

— Это вряд ли. Я ж говорю, красная цена три кворка в базарный день. Кто его будет в каталог заносить?

— Вы что здесь делаете? — рявкнул над моим ухом неожиданно появившийся Натужников.

Катя сжалась от его окрика, а меня это мурло начало подбешивать.

— Вам не говорили, что подкрадываться и подслушивать невежливо? — спросил я с ледяным спокойствием.

— Учить меня будешь, мальчишка? — побагровел инквизитор, — Пройдёмте в мой кабинет. Немедленно!… а вы, — обратился он к старичку, — Этим двоим ничего не рассказывать. Понятно?

— Понятно. Я и не рассказывал, — открестился старичок.

Пал Палыч деревянной походкой двинулся к лифту. Я за ним. Катя поплелась следом.

Заведя нас в свой кабинет, Натужников буркнул, что можно садиться, и сам опустил зад в свое массивное кресло.

— Что вы там вынюхивали?

— Вы же сами сказали, что Катерине грозит депортация. Мы хотим найти украденный артефакт.

— Это не вашего ума дело, — рыкнул Натужников.

— Но кроме нас искать некому, — я решил попытаться достучаться до инквизиторского разума, — Посудите сами, Пал Палыч. Депортация Катерины проблемы не решит. Теперь каждый будет знать, что из хранилища можно воровать безнаказанно. Ваша же репутация пострадает.

Довод про репутацию заставил Натужникова задуматься.

— Я подал докладную в вышестоящую инстанцию, — сказал он.

— Мы же оба с вами знаем, что вышестоящая инстанция не будет заниматься поиском артефакта низшей категории. Вас просто сделают крайним, как вы делаете крайней Катю.

— Ошибаетесь, — инквизитор окинул нас самодовольным взглядом, — Крайним сделают охранника, пропустившего в здание вора.

— Ну хорошо, — согласился я, — Крайним не сделают. Но осадочек останется. Продвижение по карьерной лестнице может притормозиться. А вот если вы предоставите руководству изловленного вора, вас оценят.

На этот раз инквизитор молчал еще дольше.

— Что вы предлагаете? — выдал он наконец.

— Дайте нам возможность провести расследование. Вы ничего не потеряете, зато в случае успеха ваш ждет поощрение от начальства.

— Ну ладно, — Натужников заговорил так, будто делает нам с Катей огромное одолжение, — Даю вам три дня. Если артефакт не вернется в хранилище, вы оба вылетите отсюда в свои миры. И мне плевать, что вас там ждет: виселица, каторга или отравленный нож в печень. Вам все ясно?

— Яснее некуда, — я поднялся со стула, — Кстати, как зовут охранника, который прозевал вора?

— Виктор Канори, — осчастливил Натужников ценным сведением, — Свободны… пока…

Как только мы с Катей вышли из кабинета, она схватила меня за рукав.

— Макс, я тебя так жестко подставила. Не знаю, как извиняться, хотя понимаю, что извинения ничего не изменят…

— Кать, брось. Ты же не думала, что я запросто так помашу тебе ручкой на прощание? Тебя выпрут из этого мира, а я просто буду работать дальше?

— Да, но ведь ты тоже из родного мира не просто так уехал.

— Ну, меня по крайне мере «не выдадут замуж за одного урода». Если что, отправимся вместе в мой мир.

— Не выйдет, Макс. Инквизиция не станет спрашивать, в какой мир ты желаешь депортироваться. Выпнет туда, откуда пришел.

— Будем решать задачи по мере поступления. А пока надо найти охранника… как там его?

— Виктор Канори.

Мы еще раз спустились на первый этаж и подошли к посту охраны. Я спросил у бдящего возле турникета охранника, где найти Виктора Канори, и тот жестом указал на мнущегося у стеночки бледнолицего ушастика, того самого, с которым я дожидался очереди в медкабинет.

— Вы Виктор Канори? — заговорил я, и получив утвердительный кивок, представился, — Меня зовут Максим, а это Катя.

— Новое знакомство всегда приятно, но, боюсь, теперь неуместно, — Виктор поморщился, — Меня скорее всего выпрут.

— Как раз уместно. Нас тоже с большой вероятностью выпрут по той же причине, что и вас.

— А вас-то за что?

— Не поверите. Катя неосторожно написала заявку на выдачу амулета иллюзии, тем самым попала в главные подозреваемые. А меня так вовсе потянули за компанию

— Беспредел, — кратко охарактеризовал Виктор, — Я думал только нас вампиров за людей не считают. А людей тут тоже за людей не считают. Извините за каламбур. Невольно вышло.

— Давайте поговорим где-нибудь, — предложил я, тщательно пряча удивление от знакомства с вампиром. Впервые встречаю представителя этой формы жизни.

— А смысл? Что это изменит? — оптимизма бледный вампир не излучал.

— Нам дали три дня. Если к этому сроку найдем вора и вернем амулет, инквизиция в лице Натужникова обещала смилостивиться. Давайте поговорим в машине. У меня нет желания снова сталкиваться с Натужниковым.

— Давайте поговорим в машине, — согласился Виктор.