Наследник огня и пепла. Том ХI. Кровь вассалов

Глава 9. Кузня душ

Между магией и технологией не так уж много разницы. Если их творят люди. Но вот летающее староховидло, оставившее после себя «Костяной город», явно ломало стройную логику этого сравнения.

А то, что создают люди… да, может пугать. Огромные поршни, гулко движущиеся в такт, когда огонь и вода соединяются в пар и толкают железо, — зрелище и мрачное, и зловещее.

Источник силы и движущая основа Кузни Душ были, очевидно, иные. Может, даже принципиально иные. Но всё же — функционал угадывался.

Мы стояли у мерцающего портала, на круглой площадке, висящей в пустоте. Вокруг, вместо привычных шестерёнок, со свистом воздуха кружили колёса из бронзы и хрусталя. Казалось, мы оказались в сердце астролябии, только чудовищно увеличенной — в десятки метров. Так это виделось в обычном зрении. В магическом все пространство вокруг пестрело переплетенными нитями магии, как будто я был в середине машины, которая наматывала нити на катушку.

Сама площадка была лишена всякой красоты: строивший её Захер-как-его-там гнался за функциональностью. Жёлтые плиты пола, в центре — позеленевший от времени бронзовый шар. Рядом с порталом — пара трухлявых сундуков, распавшееся сиденье, когда-то обтянутое шкурой. На почерневших досках низкого столика — глиняные кубки и… череп.

Я подошёл и заглянул в пустые глазницы. Гард Энн. Человек сильный, уверенный в себе, и не без оснований. Это его воля и амбиции толкала вперёд Итвиса. Отпечаток воспоминаний в амулете давал лишь тени воспоминаний, которые не касались лингвистической формулы, что открывала портал. Но Гард Энн запечатлелся в памяти первого Итвиса настолько сильно, что даже попал в этот обрывок.

Забавно. Как же Итвис его убил? Очевидно — изощрённо. До того, как тот вошёл в портал. В самый неожиданный момент.

Я вспомнил Фарида. Бруно Джакобиана. Других, которых толкала вперёд моя воля. Что, если и они готовят свои ловушки? Фанго?.. Нет, не его стиль. А вот Вокула — вполне. Он умел предусмотреть варианты. И в последнее время его явно тяготили мои решения.

Я поднял ногу и сбросил череп со стола. Раздражает. Он оказался неожиданно тяжёлым — если бы не стальной сабатон, было бы больно. Череп покатился, подпрыгивая на плитах, и остановился у самого края.

М-да. Эти приступы паранойи, похоже, фамильная черта Итвис. Как и их коварство. Этому не научишься — это наследуется.

Я оглянулся на Волока. Он смотрел на меня, сжимая кинжал так сильно, что рука у него дрожала.

— Где мы, сеньор? — спросил он хрипло.

Я подошёл и положил руку ему на плечо. Он вымахал за этот год — доставал макушкой мне до подбородка, не уступая ростом большинству взрослых мужчин из неблагородных. Он смотрел на меня широко раскрытыми глазами. С искренним доверием. Ещё бы: мальчик, потерявший всё. На его глазах убили мать. Жаждущий залить невыносимую боль кровью. Он ещё не знает, что месть редко приносит облегчение. Но почти всегда помогает жить дальше.

И всё же им давно движет не только жажда мести. Во мне он нашёл отца. По крайней мере, я хочу в это верить.

Важно не спугнуть. Тут нужно как с женщиной: нельзя говорить в лоб. Надо успокоить и пообещать желаемое — но так, чтобы он сам всё сделал.

— Однажды ты спросил меня, почему Аст Инобал ещё жив, — сказал я и выдержал долгую паузу. Примитивная манипуляция, но действенная: людям трудно терпеть тишину в важном разговоре. Вот только Волок не из таких. Он молчал и терпеливо ждал. Пришлось мне продолжить: — Ты помнишь, что я ответил. Но было ещё кое-что, чего я не сказал. Мы, Итвис, бьём наверняка. Аст дважды ушёл от меня. Это… Попытайся представить, Андреан, что он был бы рядом, а потом ускользнул. Просто представь.

Волок побледнел и медленно кивнул. Похоже, проникся.

— Во второй раз эта тварь убила твою мать. Я просто не могу оставить ему шанса. Я хочу ударить наверняка. Но для этого мало войска. Мне нужен тот, кому я могу доверять, как себе. Кто готов пойти на всё, чтобы Аст Инобал и вся его семейка поплатились за свою подлую сущность.

Волок быстро взглянул на бронзовый шар.

Умный парень. Никаких лишних вопросов — он сразу понял, на кого я намекаю. И что для этого нужно. И всё же я закончил:

— И это ты, Андреан. Вот только ты должен стать сильнее.

Он встретил мой взгляд прямо и, едва я договорил, тут же выпалил:

— Я готов, мой сеньор.

Я велел ему снять всё до нитки. Сначала хотел ограничиться железом, чтобы оно не мешало магии, но потом решил — лучше перестраховаться. Я вручил ему сущность огня в одну руку, костяную шкатулку в другую. Если мои подозрения верны — в шкатулке сердце, вырванное из тела Великой Матери первым Итвисом.

С этими предметами Волок двинулся к центру, к бронзовому шару. Он шёл осторожно, но я видел, как нити опутывают его. А потом его внезапно притянуло, но не к зелёной поверхности — он взлетел над шаром, раскинув руки, и закричал.

Будь на его месте я, то вместо «Я готов» спросил бы: «А почему бы вам не стать сильнее самому, мой сеньор?»

Примерно вот поэтому. Инструкции к Кузне Душ были уж слишком обрывочны. Может, от времени часть воспоминаний выветрилась из амулета. А может, Итвис хранил кусок головоломки в другом месте.

Во многом Волок шёл первым именно потому, что я подозревал: может не получиться. Я надеялся на лучшее, да. И всё же… Если распнёт меня — кто меня спасёт?

Я захлопнул забрало, выудил из жадносумки Сперата крюк с верёвкой, предусмотрительно отложенный поближе, и начал выбирать место, откуда будет удобнее кинуть и вытащить Волока. Это заняло всего несколько секунд — я могу быть очень быстрым. Но Волок уже перестал кричать. Я окликнул его. Он молчал. Глаза закрыты. Я прислушался — дыхание ровное, будто спит.

Шкатулка и сущность огня висели рядом, окутанные магией, и вращались вокруг его тела, как спутники вокруг планеты.

Помучившись сомнениями не меньше минуты, я решил не вмешиваться. Оттенки магических потоков менялись от холодных фиолетовых до тёплых зелёных, вливаясь в тело Волока. Почти уверен — это хороший признак.

Кресло рассыпалось, зато стол ещё держался. Столешница на каменном блоке сохранилась на удивление неплохо. Я уселся и стал ждать.

Ждать пришлось долго. Я даже перекусил. А потом сияние поблекло, и Волока вышвырнуло к краю площадки. Костяная шкатулка едва не вылетела за грань, но я сначала бросился к нему. Он дышал. Я перевернул его, машинально исцеляя ссадины и проверяя раны.

Он был здоров. Очень здоров. Более чем. Он ощущался… плотнее. Будто стал реальнее.

Он пришёл в себя, и я увидел в его глазах багровый отблеск.

— Пламя внутри тебя, — сказал я. — Ты его чувствуешь.

Но мальчишка слишком переволновался. Он обнял меня и разрыдался. Ладно, придётся отложить разговор.

Я огляделся — сущности огня нигде нет. Почти наверняка теперь она внутри Волока.

Что ж, дело сделано. Жаль, что сразу вернуться в Караэн не получится. Наверняка будет праздник в мою честь.

Волок дёрнулся, открыл глаза и уставился куда-то вверх. Губы его шевельнулись:

— Что это?..

Я поднял голову и застыл. Над нами, в потолке странной пещеры, виднелся вырез — продолговатый, вытянутый, будто чьей-то рукой очерченный в форме лодки. Лодка в плане, вид сверху. Сквозь вырез сочился свет, и последние остатки магического сияния растворялись в воздухе.

Я прищурился. В вырезе что-то виднелось. Ровными шли рядами тёмные каменные колонны — как если бы сама скала проросла вверх. Узкие, многогранные, срезанные, они напоминали ступени, ведущие в пустоту. Я видел очень похожее: на фотографии из моего мира. В Исландии есть место, где застывшая лава вытянулась в идеальные шестигранные столбы. Люди назвали их «ступенями тролля».

— Камень, — ответил я невнятно, чувствуя, как язык сам спотыкается. — Просто камень…

Но это было враньё даже для меня. Потому что ступени не были просто камнем. Они складывались в узор, слишком правильный, чтобы быть случайным. И в нём проступало ещё кое-что. Как на снимке Сатурна, где шар кажется мячом, разлинованным тёмными полосами, так и здесь: колонны вдруг начинали походить на что-то большее. Свет и тень, как будто... Как будто они очень далеко.

На миг мне почудилось: это не каменные ступени, а гигантская карта. На некоторых выступах угадывались очертания — будто континенты. На темных пятнах морей. На других — белые и пушистые, словно шерсть из Адвес, облака. Я вглядывался, и чем пристальнее смотрел, тем яснее видел линии берегов, полуострова, заливы… Мир. Целый мир, высеченный в потолке пещеры.

Или видимый сквозь проем в ней.

Меня охватила тошнота. Голова закружилась, будто я смотрел вниз с непомерной высоты. Я оторвал взгляд, но в висках всё равно стучало, а перед глазами плавали блики.

Волок всё ещё смотрел наверх, губы у него дрожали.

— Сеньор?..

Я сжал зубы и, не поднимая головы, коротко бросил:

— Не смотри. Я не знаю что это. Нам пора, одевайся.

***

Можно много разглагольствовать о роли личности в истории, но я, как личность, о которой в моём мире уж точно пара раз в учебниках упомянули бы, ответственно заявляю: нельзя недооценивать мощь народных масс. В данном конкретном случае — вассалов окрестностей Бурелома.

Встретили меня здесь по-северному сдержанно. Сначала. И хотя я планировал соблюсти традиции минимально и остаться только на пару дней, очень скоро эти огненные ребята взяли меня в оборот. Огненные — не только в смысле магических талантов, но и по душевным качествам. Не сразу, но я мне стало приятно в обществе этих простых, веселых и искренних людей. Совершенно незаметно я стал оттягивать отъезд. В предгорьях всегда находилось чем заняться: на охоте встречались и обычные волки, и одичавшие горные козы, и даже варги, переселившиеся из Гибельных Земель. Последние, впрочем, были слишком умны, чтобы селиться близ людских деревень, а на многодневный поход в труднопроходимые перевалы я пока не решался. Да и пострелять диких коз оказалось на удивление увлекательно.

Попав сюда к середине осени, я понял, почему замок назвали Буреломом. В это время года в горах было много гроз. И искренняя, яркая радость людей, которые с удовольствием опустошали замковые подвалы во время раскатов грома, наполнила моё сердце теплотой и чувством уюта.

В промежутках я открыл в себе крестьянина… ладно, скорее того, кто когда-то попал сюда впервые: человека из мира науки и бухучета. Для Магна его владения были чем-то вроде водопровода для меня — если не работает, значит, раздражает и требует наказания. А для меня всё здесь было удивительным и новым. И люди это видели. Похоже, они увидели во мне рачительного господина.

Притихший, местами почти непочтительно молчаливый Фарид много времени проводил с Волоком. Или, правильнее сказать, с Адреаном, как я всегда его называл. Несмотря на разницу стихий, я обоснованно полагал, что старик сумеет поднатаскать парня в магическом мастерстве управления огоня.

Я не пытался скрывать перемены произошедшие с Волоком. Формально, пробуждение дара в его возрасте было в пределах нормы. Случалось и позже. И все же, даже дурак бы связал пробуждение магии в пареньке с его посещением Бурелома. Одной таинственной историей про выдуманный "Камень Сумерек" точно будет больше.

Будь Волок сыном барона под которым несколько рыцарей, через пару лет его отправили бы в Университет — с одной стороны, чтобы тот освоил магию хоть в каком-то виде, с другой — чтобы приобрёл знания и связи, необходимые второму сыну. Обычно таких, слабосильных или вовсе бездарных в магии, пристраивали в местные храмы жрецами. Пусть мелкие и децентрализованные культы не шли в сравнение с Культом Императора в Таэне, а тому, в свою очередь, и не снилась армированная единой доктриной мощь религий моего мира, но всё же жрецы оставались влиятельными фигурами. Особенно жрицы Великой Матери — но увы, ими могли быть только женщины.

Все эти подробности я узнал только здесь. Мне с удовольствием рассказывали, показывали нюансы, не ожидая от меня проницательности или хотя бы просвещенности в местных делах. Итвис редко появлялись в Буреломе, поэтому местные справедливо считали, что я ничего не понимаю в их жизни, разве что могу сравнивать с Караэном.

Владения Итвис вокруг Бурелома были обширны. На севере — Змеиные горы, на юге, примерно в двух днях пешего пути (около пятидесяти километров с учётом местности), границей служило пятно Гибельных Земель. Вдоль реки феоды тянулись к самому Тельтау, хотя там было несколько крупных владений других, не вассальных мне родов. На западе — река Во, вернее, множество горных речек, собирающихся в неё. На востоке — почти до самого Большого Забера, где у перевала стоял крупный город, разбогатевший на торговле и удерживающий вокруг себя обширное контадо. По моим прикидкам, территория тянулась километров на двести. А ещё здесь тихо, без пафоса, шла экспансия на западный берег реки Во.

Седой рыцарь, почему-то с типичным скорее для Железной Империи именем Ранульф, возглавлял «священный отряд» Бурелома — двадцать рыцарей, а с оруженосцами и слугами выходило почти сотня всадников. Он естественным образом был центром силы, как и его предшественники. Фактически, здесь сложилось своеобразное маленькое королевство, с выборным королем. И всех вполне устраивало, что Итвис не слишком вмешиваются в их дела.

Их главной ценностью, как и почти везде вне Караэна, была земля. Поэтому соседей здесь «подъедали». Но тихо и методично. Экспансия на запад, через истоки Во, шла куда привычнее и куда умелее, чем то, что устроил Аст. Между делом мне рассказали историю: собрав около сотни всадников и полтысячи пеших, наши переправились через верховья Во на запад и по-рыцарски «предъявили за базар» местному барону. Тот, по словам людей, «сказанул не по-пацански» — если по-человечески, заявил, что держит своё знамя над собственной башней и никому не кланяется. В принципе, вполне законная позиция. Но по рыцарским понятиям её сочли дерзостью.

Сделали всё красиво. Барону бросили вызов — сперва на групповой бой, с вассалами, по правилам и даже «благородно»: выставили равное число рыцарей. В первой схватке барон победил, уложив нескольких наших, но и своих потерял. Разумеется, тут же вышли вперёд родственники убитых и потребовали сатисфакции. Учитывая, что в гербовой книге Бурелома записано всего пятнадцать родов, тут, кажется, все друг другу родня; потому на поединки выставили самых опытных. Речной барон дрался отчаянно и выиграл дважды. Раны ему давали залечить — благородный спор, не разбой. Тем временем немаленькая армия Бурелома стояла под стенами его крохотного замка почти два месяца: Великие Семьи Варры, которым теоретически принадлежали земли западнее Во, то ли не решились, то ли не смогли собрать равную силу. К тому же вмешиваться было неудобно — формально это единичные поединки, а не вторжение. В итоге барона домучили с третьей попытки. Поступили благородно: похоронили с почестями, вдову с детьми увезли в Бурелом «под опеку», детей выдали замуж/женили «за своих». Примерно так — порой без пафоса и просто браками — они уже поглотили немало феодов на западном берегу.

Да, так растягивался на годы, если не на десятилетия. Зато это было надежно и не вызывало отчаянного сопротивления. Напротив, феодалы видели в Буреломе куда более удобного, сильного и надежного сеньора, чем в остальных.

На пятнадцать родов вокруг Бурелома приходилось пятьдесят шесть неделимых феодов; с каждого по первому требованию надлежало выставлять под знамя Итвис трёх всадников, причём во главе — минимум рыцарь-элементалист. Сколько земли они прибрали к рукам за рекой, оставалось неясно, но, похоже, немало. Точных цифр мне не назвали: формально многие земли, фактически контролируемые Буреломом, держались через браки, и сидевшие на них люди оставались одновременно вассалами одной из Великих Семей Варры. Я не стал ворошить этот муравейник.

Очевидно, что к нынешнему дню «феод» здесь — скорее условность. Благодаря отряду в Буреломе, игравшему роль одновременно королевского двора в смысле постоянной вооруженной силы, и некоему "совету благородных", тут сложилось устойчивое, практически государственное образование. Что-то вроде семейной корпорации, общины, где все всех знают. Это работало: суммарно рыцарское сословие (вместе с детьми и женщинами) насчитывало порядка трёх–четырёх тысяч душ, и про каждого всё было известно с пелёнок. Кто на коне лучший, кто в магии силён, кто просто головой думает — все качества лежали на виду, как на ладони.

Должно быть, примерно так и выглядели ранние европейские королевства в моем мире.