Лед Апокалипсиса 3

Глава 19 Действие к результату

— Я уже говорил тебе, что такое безумие, а?

Безумие — это точное повторение одного

и того же действия.

Раз за разом, в надежде на изменение.

Это есть безумие.

Когда впервые я это услышал,

не помню, кто сказал эту хрень,

я, бум, убил его. Смысл в том, окей, он был прав.

И тогда я стал видеть это везде.

Везде, куда ни глянь — эти болваны.

Куда ни глянь, делают точно одно

и то же, снова и снова, и снова, и снова.

И думают: 'Сейчас все изменится.

Не-не-не, прошу.

Сейчас все будет иначе'.

Ваас Монтенегро из игры Far Cry 3

Чинарь успокоился. Он каким-то жабром понял, что мы не собираемся его бить, убивать и вообще люди не злые. И он начал говорить. Глаза его сделались хитрыми.

— Я понимаю, ребят, вы тут не местные, не всё знаете. Но ситуация такова, что мне известно не только это место, его потенциал, его ценность, его ресурсы, открытые и временно недоступные. Поэтому нам надо обсудить кое-какие гарантии и дополнительные выплаты, положенные такому ключевому участнику ситуации, как я. Преференции…

— Прехуенции, — недовольно буркнул Кипп.

Я же взял листочек со стола, большой карандаш и стал рисовать. Чинарь продолжил что-то говорить, стреляя глазками то на меня, то на Киппа, его губы время от времени вытягивались в сладкую улыбку.

А я рисовал.

Художник от меня от слова худо, но…

Я рисовал старый добрый мем.

Когда картинка стала узнаваемой, повернул рисунок к Чинарю.

— Турки, Георгий, говорят примерно следующее: «Ты не знаешь, с кем говоришь и поэтому ты говоришь глупости».

Чинарь заткнулся и попытался осмыслить одновременно картинку и мои слова про турок.

— Смотри… — вкрадчиво продолжил я, отложив карандаш. — Есть я, весь из себя обманчиво вежливый и не склонный к внезапным убийствам.

— Ага, не склонный, — съязвил Кипп.

— Ну, убил я твоих приятелей, чего ты обижаешься? — шутливо отреагировал я.

— Кого… его… каких приятелей? — тряхнул головой Чинарь.

— Общину одну, я тебе потом расскажу. Не будем отвлекаться. Есть у меня концепция. Для неё нужен промежуточный лагерь возле безымянной реки. А отсюда триста метров.

— Какой реки?

— Ты просто всю оттепель в сугробе просидел… Мне подходит эта локация. Тебе я готов предложить стать частью общины, но не элитарием каким-то, не дворянином с преференциями… У нас ты или лопатой работаешь, или ты под снегом, в силу разных причин. Поэтому… У меня, как у Кощея на картиночке, есть план, идея. И не факт, что она всем понравится. И тем не менее, концепт будет доведён до реальности. Я не говорю, что для этого пристрелю тебя, родное сердце, которое вообразило, что настал его звёздный час.

— Я такого не говорил.

— В любом случае, давай не будем строить из себя вождей индейцев, на чьей земле есть нефть. Тем более что вожди при таких раскладах долго не жили. Хочешь — участвуешь, становишься одним из нас. Не хочешь — вот тебе скромная корзина печенья и бочка варенья, ты сидишь, молчишь. Ты отдельно, мы отдельно, никто никого не обижает. Ну и само собой, если надумаешь устроить диверсию, я тебя убью. Всё так же вежливо и без излишней жестокости, просто за то, что ты пошёл против меня. Итак, что ты выбираешь?

— То есть получить что-то за то, что вы заполоните мой дом, мои владения, мне не удастся? — его плечи опустились.

— Ну, как… Совсем обижать тебя я не намерен. Хочешь личный самовар и литр самогона? Не золотые горы, конечно, но кое-что.

— Прямо самогона? А можно два?

— Нет, литр. Самовар старый, но действующий, мой личный. И я не торгуюсь, Чинарь. Просто раскидал тебе варианты.

— Я человек не ленивый, но пожилой, — возраст Чинаря не угадывался, настолько он был грязен и потрёпан, однако можно было поверить, что ему хорошо за полтинник. Правда иные мужики так могут выглядеть и в тридцать.

— Речь о работе на износ не идёт. Давай конкретно, какой вариант ты выбираешь?

— Ну, я умею сосуществовать с людьми, работать в команде.

— В банде? — прокомментировал Кипп.

— Это не было доказано в суде, — уклончиво ответил Чинарь.

— Ответ, — настаивал я. — Гражданин Чинарь, мне нужен чёткий пацанский ответ, а не рассуждения о прекрасном.

— Я согласен быть частью вашей общины. Первый вариант.

— И поехать на юг? Или потусуешься с нами, ручкой помашешь и привет? Это тоже допустимо и не осуждаемо.

— Поеду, конечно. Там же тепло?

— Сейчас нигде не тепло, там просто не так холодно за счёт моря.

— Всё равно согласен. Я с ума схожу в этой котельной. Иногда мне кажется, что стены поют старые советские песни и задают мне вопросы на разные голоса. Но я не поддаюсь, не отвечаю им… обычно.

— Ладно, раз согласен, тогда покажи свои владения.

Чинарь развернул сложенные в несколько раз ватман А2, снабжённый пометками, его личную карту. Карта явно составлялась давно и здорово истрепалась. Рисовать он умел ещё хуже меня, однако начерченные норы-туннели в снегу определённое представление давали.

— Климентий? — я достал свой планшет из нагрудника.

Чинарь с беспокойством зыркнул на Киппа, в глазах его читался вопрос: «А этот его Климентий сейчас с нами в одной комнате?».

Кипп не отреагировал, но это было и неважно. Через пару секунд планшет ожил. Я навёл окуляр на карту и какое-то время держал.

— Что он упустил?

Климентий сформировал свою карту, грубую и схематичную, на основании спутниковых снимков и наложил на ней рисунок туннелей.

Я показал всем результат на экране.

— Очевидно, что в юго-западном направлении есть прямоугольное строение «почта», а ещё дальше квадратное строение без описания. До него от многоэтажки порядка восьмидесяти метров.

— А что там?

— Информации нет.

— Но это ближе к реке? — поскольку это было очевидно, Климентий не стал на этот вопрос отвечать.

— Кроме того даже в ближайшем окружении есть восемь объектов на карте, до которых можно проложить туннели без особых усилий.

Село называлось Великописаревка и оно было небольшим. По сводке Климентия тут жило полторы тысячи человек или около того, неподалёку проходила трасса, что ничего нам не даёт, а единственное предприятие — кирпичный завод, уже шесть лет как обанкротился. Люди жили огородиками или ездили на работу в город. Словом, интересного тут ничего не было. И тем не менее, под базу подходила и многоэтажка, и тот квадрат, если, конечно, там не химический склад.

— Пошли погуляем по туннелям, посмотрим на твою вотчину, наметим фронт работ.

— А вы мне дадите фонарик? — спросил бывший сиделец.

— Я запасной дам, — Из бокового кармана рюкзака я достал для Чинаря небольшой, но достаточной яркий китайский фонарик. — Пошли?

— А мы втроём будем готовить промежуточный лагерь? — задал вопрос Кипп.

— У Иваныча пока нет толпы желающих, что с одной стороны хорошо, мороки меньше. А с другой — некого озадачить рабочими моментами.

Я не собирался начинать с прокладки снежных туннелей. Чинарь водил нас по своим норам, причём кое-где приходилось двигаться чуть ли не ползком. Всё как он говорил. Докопался до гаражей.

Гаражи — штука мужицкая, там бывало как барахло, так и нечто ценное. Тут же был и генератор, который Чинарь нашёл. Нашёл, но не дал ему ладу. Обвинять его в этом трудно, потому что топлива он тоже не нашёл, а без него никакой генератор работать не будет.

Вот и жил с керосиновой лампой и свечами, причём даже их он жутко экономил, керосина был всего ящик (теперь уже три бутылки), свечи тоже кончались.

Любопытно было бы знать, как выживал подснежный Робинзон, но, в любом случае, наши методы его удивили и где-то даже восхитили.

Вот он докопался до гаражей. Вообще-то они были неподалёку от пятиэтажки и скорее всего принадлежали её жителям. Но копал к ним он со стороны котельной и туннель был почти в сто метров.

Для целей раскопок у него была снеговая лопата и тачка.

— Повозишь? — спросил я Киппа, тот согласно кивнул.

Я стал пробивать туннель с арочным потолком вбок первоначального туннеля и Чинарь вообще не понял, что я творю.

Согласно карте Климентия до Пятиэтажки было всего каких-то десять метров. Путь мне преградил забор из вмёрзшей в смесь льда и снега рабицы, но мне она показалась ценной самой по себе, я отрезал кусок и отдал Киппу.

Мы вообще не смотрели на гаражи, пока не докопались до стены пятиэтажки и ушло у нас от силы двадцать минут.

Скорость прокладки туннелей Чинаря удивила. Ещё его удивило то, что когда я добрался до какого-то балкона на первом этаже, то не стал мудрствовать лукаво, а кувалдой выбил кусок балкона, соорудив из обломков вход-лестницу.

Так мы попали в одну из квартир в доме, на первом этаже.

И тут меня ждал первый сюрприз. Квартира была не разграбленной.

— Гражданин Чинарь! — громогласно обратился я.

Сам сиделец и Кипп, копошась, забирались в квартиру следом за мной.

— Можно просто Чинарь, а то звучит как-то казённо, словно Вы из администрации ИК.

— Можно. Короче, скажи мне, а почему это скромное жилище, которое, как я погляжу, принадлежало некой усопшей старушке, — я показал на выцветшие фотографии на стене. — Не было тобой разграблено?

— Понятно же почему, — обиделся Чинарь. — Потому что не смог его вскрыть.

— А много ты вот так вот… не смог вскрыть?

— Больше половины. Причём и в тех, что смог, были всё больше неполезные вещи.

— Кхе. Учтём.

Я прошёл сквозь квартиру и проверил дверь в подъезд.

Дверь двойная.

Обитая кожзамом дверь не заперта, только прикрыта.

Ну да, внешняя закрывалась на ключ изнутри, то есть, чтобы отпереть её нужен этот самый ключ, которого на видных местах не было.

Другое дело, что дверь была халтурная, такие в девяностые ставили, не дверь, а скорее каркас с внешней пластиной. Но замок торчал на виду, открытый моему взору.

Задержала меня эта дверь секунды на четыре. Из них две я снимал с себя топор.

Развернув его в таран, я ударил в личинку, причем так сильно, что выбил её из двери, вытолкнув в подъезд с первого же удара. Личинка установлена в замке (в большинстве из них) так, что своим язычком блокирует движение ригеля. Изготовители делают личинку из дешёвых сортов стали, так что особой прочностью они не отличаются. Однако обычно выбить личинку невозможно вот так запросто, потому что кроме того, что она закреплена одним длинным винтом, её также удерживают всяческие накладки на двери. Кроме того, личинка утоплена в конструкцию, обычно по ней особо и не ударишь.

В данном случае дверь была прочная, но чересчур примитивная, так что — сработало.

После удаления сердцевины замка, я подцепил пальцами ригель и подвинул в положение «открыто», повернул ручку, пнул и отпер двери.

— Однако, как Вы быстро провернули вскрытие… Антон, Вы часом, не медвежатником были до всех этих событий? — спросил удивлённый Чинарь.

— Я бетонщик, а это… жизнь заставит, и не такое выучишь.

Я шагнул в подъезд и проверил, что там.

— В итоге теперь путь к гаражам проходит через квартиру номер два. Дальше. Проверяем что тут ценного в ней, но с уважением к покойной.

— На кой ляд ей наше уважение? — удивился Чинарь, но не Кипп. Тот уже привык к некоторым моим особенностям характера.

— Отношение к мёртвым в первую очередь характеризуют живых. То есть, это чтобы самим не стать животным. Катаклизм, гражд…. выживший Чинарь, обнулил достижения и грехи всех. Вы больше не ЗэКа, не заключённый каналоармеец, Вы просто человек. Это даёт Вам шанс показать себя в дальнейшем человеком или говном. Поэтому, с уважением и без глумления. А то в эту минуту Вы попытаетесь трахнуть замёрзший труп, а в следующую минуту у Вас из черепа торчит топор. И не абы какой, а топор Ледникового периода.

— Да я вообще не такой, — обиделся Чинарь.

Мародёрство тоже имело свою систему. Квартира была двухкомнатной. Киппу и Чинарю я наделил по комнате, себе оставил кухню.

Я выдвинул кухонный стол и открывая шкафчики, последовательно и неторопливо вынимал то, что было ценно и не погибло под действием зубов грызунов.

Несколько жестяных коробок с высохшими макаронами и крупами, коробок чая, стеклянная упаковка кофе, сахар в керамической сахарнице со старомодным зайцем на боку.

У бабушки были консервы, и я мысленно поблагодарил её за запасливость.

Через десять минут поисков я имел ящик продуктов, в том числе бутылку масла и бутылку уксуса, шесть упаковок соли «Илецкая», набор столовых приборов и две бутылки вина.

У бабушки были и запасы мыла, а также стеариновых свечей. Были — в том смысле что сейчас от них остались только воспоминания, куски упаковок и мышиное дерьмо. Серые твари сожрали всё подчистую.

На стене висели и всё ещё шли обычные настенные часы, которые я тоже прихватил.

Добыча моих коллег была скромнее. Чинарь нашёл деньги, отчего я вздохнул. Деньги не тронули даже мыши, настолько они не были ценны. А он лишний раз напоминает о своих криминальных наклонностях.

Нашлась кое-какая одежда, представляющая ценность и по какой-то причине не изгрызенная мышами, а также (их нашёл Кипп) столярные принадлежности, явно оставшиеся от покойного деда. Инструмент мы, само собой, взяли.

— Ну что, там есть ещё несколько квартир перспективных, которые я не смог вскрыть, сколько не пытался, — потёр руки Чинарь.

— Погоди. Первый практический вопрос — где мы оборудуем нашу стоянку?

— Я собираюсь спать в котельной. В Вечной зиме нет ничего важнее, чем котёл с горячими углями, — без обиняков сообщил Чинарь.

— Мы можем поспать в технике на поверхности, — предложил Кипп. — Хотя вообще-то до вечера первого января ещё далеко.

— Сегодня первое января⁈ — удивился Чинарь. — Что ж вы молчали?

— А что это меняет?

— Дык Новый год же! С Новым годом, с новым счастьем! Я столько просил у дедушки Мороза о спасении?!!

— Ну вот, считай, мы и прибыли. Прости, что не одеты в костюмы Снегурочек. Отвечая на твой вопрос, Кипп, сани надо готовить, пока Катаклизм не случился. Сразу решим, что по месту дислокации, потом определимся с работой. Продукты на ближайшее время, чтобы не обременять Чинаря, мы нашли.

— Э! Кушать я с вами буду, это основа основ товарищества. Спать тоже не гоню, диван большой! — испугался Чинарь.

Кипп усмехнулся гибкости взглядов Чинаря на вопросы общего и личного. Я старого сидельца не осуждал. Он просто пытался выжить и найти своё место рядом с нами, при этом понимал, что мы были сильнее и опаснее, чем он.

— Не переживай, Чинарь. И всё же… Мы видели подвал, там лагерь не оборудуешь, там просто писец как грязно, воняет и мыши с котами скачут.

— Квартиры на первом, — пожал плечами Кипп.

— Ну что же, изучение гаражей откладывается.

Для начала осмотрели квартиры в этом подъезде. Все квартиры были бабкинские. Не то, чтобы мы были придирчивы к ремонту, но там было неуютно и грязновато, всё повреждено мышами, включая мебель.

Никакого туннеля снаружи дома Чинарь не делал, перемещение между подъездами осуществлялось через подвал.

Так мы проверили первый, второй и третий подъезды.

К вящей радости Чинаря, мы нашли массы полезных вещей, вскрыв ещё пять квартир, в том числе охотничьи ружья, которые немедленно реквизировал Кипп.

Ну, не доверял штрафник бывшему сидельцу.

Нашли походный туристический «шмель», то есть портативный источник огня, нашли охотничьи ножи, спортивное снаряжение, не погрызенное мышами, в том числе отменное нательное бельё.

Много чего нашли. А вот квартиры подходящей — нет.

— Климентий, а что там за дома в системе туннелей? — спросил я планшет.

— Частные, ваш копатель пробил туда входы, — неопределённо ответил он. — Что ты хочешь от меня услышать, Антоний? Дома как дома.

Он вывел на экран схему-карту.

— В его схеме не хватает двух домов. То есть, я их вижу по карте, а туннелей туда нет.

— И снова — чего ты от меня хочешь, Антоний? — не унимался Климентий.

Ну и правда, чего я к нему пристал?

Я заткнулся, потому что не все проблемы в этой жизни можно решить разговорами, а очень даже наоборот, большинство требуют от нас — копать.

Девиз советской пехоты, разумеется, неофициальный: «Больше копаешь, больше живёшь».

Тут было что-то похожее, но в моём случае можно и смухлевать.

Я оставил Киппа и Чинаря мародёрить очередную бесперспективную на мой взгляд квартиру и вернулся в туннели. Эти кривые ходы особой геометричность не отличались и всё же Чинарь был не совсем дурак.

Когда он за несколько месяцев истратил ресурсы дома (те из них, до которых он смог добраться), то принялся искать другие строения. Искал он наощупь, но не совсем бездумно. Для начала он вообще ползал по туннелям коммуникаций с трубами как диггер. Так он добрался до котельной, где сейчас обитал. Так он добрался до ещё парочки домов и выкопал ходы от канализационных колодцев.

Бесконечно путешествовать по коллекторам ему не дала ограниченность этих самых коллекторов. Но так он стал копать, резонно понимая, что если есть улица, то по её сторонам будут дома. И он докопался до некоторых из них.

Я же решил сжульничать.

Это всё-таки село. Многоэтажка тут было вообще одна. Остальное частный сектор. Но в этой местности дома зачастую строят на двух хозяев, когда строение одно, но поделено на два хозяйства, два выхода, два двора и, по сути, представляют собой совершенно не связанные ничем, кроме единого фундамента, домохозяйства.

Прихватив кувалду, я прошёл по туннелю к дому, где жил зажиточный пенсионер.

Крошечный коридор, за ним проходная комната, откуда двери вели на кухоньку и в зал. Из зала ещё одна дверь вела в узкую спальню. В принципе всё, вот и весь дом.

Для человека, который не видит общей картины, стена зала кажется глухой. В действительности за ней второе домохозяйство.

Чинарь всё разграбил и отчасти разбил мебель и везде, где только мог, мусорил.

Так что я отодвинул отчасти разбитую «стенку» и пару раз стукнул в стену.

Стена отзывалась звонким сопротивлением, однако после десятого удара кирпич стал крошится. Он не вылетал, оставаясь в стене до последнего, но хороший удар превращал сам по себе кирпич в крошево и стена разрушалась.

Полный снос, само собой, в мои планы не входил. Когда кирпичный бой полетел уже не ко мне, а по другую сторону стены, дело пошло быстрее.

Оттуда на меня смотрела ницшеанская тьма, но меня это не смущало. Через пять минут работы, за которые я слегка вспотел, дыра была такой что в неё можно спокойно влезть.

…

— Ну что, как говорил Пётр Великий: Здесь будет город заложэн. Или не так. Что-то там про охеревшего соседа… В общем, тут мы и разместимся.

Человек, который тут жил, был хозяйственным мужиком и явно любил кирпич. Обои были в рисунок кирпича, из кирпича была сложена лестница на второй этаж (дом пенсионера второго этажа не имел) и вообще всё, что можно — было кирпичным.

А ещё тут был подвал и лестница туда (тоже кирпичная).

Всё это неразграбленное и в довольно хорошем состоянии, не повреждено мышами, то есть они просто не нашли сюда прохода.

Ничего ценного на кухне я не нашёл, но это и не удивительно. Надо копать ход в погреб.

Главное, что подвал был с высокими стенами, покрытыми ковролином и весьма приличный по размеру.

На стене висел телевизор с плейстейшн, в центре помещении стоял диван. Классика — можно сидеть на диване и играть. Ну, стартовые условия достойные. Подвал — тепло и есть вентиляция.

Теперь ручное творчество.

В новом доме нашёлся молоток и гвозди.

Я разобрал шкаф на втором этаже и грубо собрал его в подвале, но уже как своеобразный «дом из подушек», только в моём случае из элементов шкафа.

Собрал я его за спиной дивана, чтобы классическую схему «диван-телевизор-приставка» не нарушать.

Получилась такая кубическая штука. Не очень тёплая. Но это только каркас.

Сняв шторы со второго и первого этажа при помощи гвоздей, я тотально обил в несколько слоёв получившееся в центре подвала чудовище. Вот теперь у меня своего рода вигвам. На пол лег двойной матрас, высота всего чуть меньше полутора метров и эта деревянная палатка закрывалась. А вообще давно пора завести хорошую утеплённую палатку. Была одна, да куда-то подевалась.

Ну что, если на первом этаже готовить и есть, то тут можно спать. Не Канары, конечно, даже наоборот, холодно, но дуба не врежешь.