Лед Апокалипсиса 3

Глава 3 Как завести друзей и оказывать влияние на людей

'Хороший друг поможет тебе переехать.

Но лучший друг поможет

тебе перевезти мёртвое тело'

Джим Хейс

— Это вы те, которые от Игорёхи? — спросил человек в глубине помещения.

— От Игоря Игоревича. Прибыл на переговоры и ищу Барса, — я всё ещё смотрел на обращённый в мою сторону ствол немецкого пистолета Люгер.

— Как зовут-то тебя? Крысюн, ты давай, убери ствол, видишь, люди пришли побазарить.

Человек, названный Крысюном, выглядел будто сбежал из дешёвого фильма ужасов. Уродливый, перекошенный, с несколькими плохо зажившими шрамами, синяками под выпученными глазами. Такому человеку до катаклизма никто бы оружие не доверил, даже бандиты. И что пугало, в глазах этих было не только безумие, но и толика разума, способности мыслить и принимать решения. Например, нажать на спусковой крючок Люгера.

Крысюн пару секунд подумал, но пистолет всё-таки убрал.

— Проходите, будьте как дома, всё такое, — продолжил главарь, церемонно откидывая идеально выстриженную чёлку назад. — Я и есть Барс. Центурион Барс!

В помещении хаотично стояли кресла, мебель, валялся мусор, пустые коробки, бычки, а по середине царствовали потухший ростовой кальян и столик. Мы присели на два кресла рядом друг с другом и так, чтобы вход был за спиной. Кипп аккуратно устроил рюкзак у своих ног, я положил на колени увесистую спортивную сумку.

Напротив, навстречу нам, уселись шесть боевиков. Барс был явно окрашен в блондина и был одет в сложный костюм из шкур, словно человек из каменного века. Ну такой, который брал материалы из дорогих женских шуб, преимущественно норковых. Кроме него в подобные составные шубы были одеты ещё два боевика, то есть такое снаряжение у них распространено.

Я неторопливо и незаметно осмотрел помещение, а по результатам лишь удовлетворённо хмыкнул. Тут не было вентиляции и окон. Это хорошие новости.

— Так какое у тебя погоняло, малой? — спросил меня Барс.

— Язон Динальтов меня зовут.

— Язон… Слишком сложно. Будешь у нас Озоном, типа как магазин.

Кипп скептически вздохнул. Вероятно, он понимал, что озон — это вовсе не название интернет-площадки, а трёхатомный кислород. Фамилия так вообще, лёгкий намек на «Мир смерти». Кипп, пока сидел, получил право на чтение книг. Книги ему передавал Август, причём самые скучные. А Кипп их, ввиду отсутствия альтернатив, с искренним интересом читал. Так что он был не просто убийца и маньяк, но ещё и довольно-таки эрудированный убийца. Впрочем, нынешний реальный апокалиптический мир убил всех маменькиных пирожков. Остались только те, кто покрепче.

— Озон так Озон, нет проблем, Барс…

— Центурион Барс! — горделиво поправил меня чужак и зло оскалился. Тоже мне, «КАПИТАН Джек Воробей».

— Да, прошу прощения, центурион Барс… Так вот. Мы представляем интересы отряда сто двенадцать.

— Давай на этом месте ты притормозишь, Озон. Со мной бакланил твой этот, как его…

— Директор.

— Я думал, директоров всех отменили. Хэ. Что вы там за отряд такой? Типа ОМОН? Типа вояки? Или там — партизанский отряд?

— Нет, отряд — это структурная единица в составе агрохолдинга, мы занимались… Как объяснить? Механическое оборудование, растениеводство, переработка зерна.

— То есть, у вас есть зерно? — моментально вычленил главное для себя Барс.

— У нас оборудование и техника.

— Какая? — несмотря на расслабленную позу, он следил за каждым моим движением, словом и жестом.

— Ну как, — я положил на колени сумку и достал оттуда сверток. Некоторые из боевиков смотрели на мои движения со внимательностью гадюки, которая собирается прыгнуть и сожрать грызуна. Неприятный такой взгляд, угнетающий.

Я приподнял свёрток, показал всем и достал оттуда шоколадку, дешевый Alpen Gold и, привстав, положил сверток, в котором таких шоколадок было пять штук, на столик в центре. Кипп посмотрел на шоколад с завистью и некоторым вожделением. Ещё бы, он в свою бытность заключённым даже вкусного не пробовал, а уж о шоколаде так вообще мог только помечтать.

— Просто шоколад. Просто гостинец, дань уважения, — кивнул я.

— Дань мы любим, — в отличие от боевиков, Барс не обратил на это особого внимания. — Так что у вас там за техника?

— Два десятка грузовиков, сейчас от них нет толка. Трактора, сеялки, автоматические опрыскиватели.

— А вездеходы есть?

— Нет. Нам такое было без надобности. Есть большой беспилотник самолётного типа, для мониторинга полей. Крупный, четыре метра размах крыльев.

— Работает? Летает? — заинтересовался барс.

— Проверяли, электроника пашет, но для взлёта ему нужна полоса.

— Сколько метров?

— Зачем вам?

— Ты на вопрос отвечай, а не умничай, — резко одёрнул меня один из боевиков.

— Примерно двести-триста метров, по сравнительно ровной поверхности. У нас это был асфальт. Ещё до Катаклизма. Не новый, но такой…

— Ладно, это мы отвлеклись, — покачал головой Барс. — Итак, вы не спецура, а скорее, колхозники?

— Современное сельское хозяйство — это уже давно не колхоз.

— Да похрену. Сколько вас в колонии?

— Тридцать девять семей. Точную цифру не назову.

— А мужиков сколько?

— С Вашего позволения, Барс, на этот вопрос я не стану отвечать. Мы здесь не для того, чтобы об этом говорить.

— Ну, говори тогда, что хотел.

— Мы бы хотели откупиться от вашей группировки. Заплатить вам, чтобы вы к нам не приезжали. Можем мы заплатить деньгами? У нас есть четырнадцать миллионов.

— На кой ляд мне твои бабки, баклан? — раздражённо отмахнулся Барс. — Ты видишь тут магазины? Или, может бары? Давай предлагай что-то посущественнее.

— У нас есть четыре цинка патронов на семь шестьдесят два. На старые калаши. Подходят и для пулемётов.

— Не густо. Откуда они?

— У военных выменяли.

— Оп-па. Что за военные?

— Возле нашей базы была часть, до Катаклизма. В первые дни у них приказ был, эвакуация. Но пока суть да дело, мы у них по мелочи…

Я закашлялся, так что на некоторое время замолк.

— Ты болеешь, приятель? — с неискренним любопытством спросил Барс, немного отклоняясь назад.

— Льды не очень полезны для здоровья, так что, да. Короче, мы поменяли у военных списанное оружие, боеприпасы, некоторое количество мин.

— А саму часть после их ухода обшаривали?

— Врать не буду, — поскольку вся моя история была выдуманной от начала до конца, то тут я тоже импровизировал, — обыскали. Краску нашли, два грузовика не на ходу… Бушлаты гнилые, броники старые. Оружия они нам, увы, не оставили.

— Базарь дальше, — Барс выглядел откровенно разочарованным.

— Ну вот. Мы можем вам предложить четыре тонны зерна, отборная пшеница. Половину наших запасов. Можем её перемолоть в муку. Или частично перемолоть.

— Что ещё? — боевики распаковали и поделили шоколадки, почти моментально сожрав.

— Солярку дадим, — загнул палец я.

— Сколько?

— Бочка автозаправщик на базе КАМАЗ, на одиннадцать тонн.

Кипп непроизвольно бросил на меня удивлённый взгляд. Топливо было дефицитом, а у колонии никогда не было топливозаправщика. Впрочем, он промолчал, а это главное.

— Заберём вместе с бочкой, — безапелляционно заявил Барс. — Что ещё?

— А разве этого мало?

— Зерно, бензовоз, горстка патронов? Не убедительно, Озон.

— Можем дать ещё четыре трактора на ходу, шестнадцать ружей, ящик витаминов, тридцать литров самогона.

— Скучно.

— Барс, у нас нет тонн гамбургеров и пельменей, нет наркотиков или сигарет, золота или вертолёта, который долетит до Гавайев.

— Центурион Барс! Ну и зря… В общем, нам надо подумать над вашим предложением… Сколько, ты говоришь, Озон, до вашей базы?

Я встал.

— С Вашего позволения, Центурион Барс, я не стану отвечать. Подумайте над нашим предложением. Мы тоже подумаем, что можем предложить в обмен на вашу благосклонность. Мы пока пойдём. Я сказал своё слово, надеюсь, вы меня услышали.

— Так-то оно так, но я не говорил, что ты можешь идти, — хищно подался вперёд Барс и сделал жест своим подельникам, которые лениво встали, чтобы схватить нас, а Крысюн снова достал свой Люгер.

Кипп мягко отпустил рюкзак, и я боялся, что он неосознанно будет им прикрываться, потому что моя просьба бросить его была достаточно расплывчатой.

Я уже стоял и снова сунул руку в сумку, сцапав ручку того, что там находилось и стряхнув сумку так, чтобы она упала, а доселе спрятанный в ней предмет остался у меня в руке, после чего я моментально развернул его в направлении живота Крысюна. Это был отечественный многозарядный гранатомёт.

В это же время Кипп развернул в автомат, отнятый до этого у боевика.

Наши партнёры по переговорам не остались в долгу, ощетинившись стволами.

— Тише, гости дорогие! — Барс мягко встал и в притворном миротворческом жесте раскинул руки. Впрочем, в одной из рук появился револьвер, словно он ковбой. — Нас больше. Опустите оружие, и мы поговорим как цивилизованные люди.

— Хер тебе. Ваши пукалки не канают против моей, — возразил я и снова закашлялся, что не мешало мне продолжать выцеливать Крысюна.

— А что у тебя, друг?

Вообще-то в глазах у всех было понимание, что это гранатомёт и что как только я выстрелю, история каждого здесь закончится, громко и больно. Конечно же, включая меня самого.

— Гранатомёт, конечно. ГМ — девяносто три дробь девяносто четыре. Кое-что мы у военных всё же нашли.

— А вы любопытные колхозники, Озон.

— Не то слово. Так вот, я если выстрелю, всем кабзда. А вообще, если подумать… Хера вы стали, петухи гамбургские, стреляйте, давайте глянем, что получится? Сроду не лупил термобарическим зарядом в замкнутом пространстве.

Кипп выцеливал боевика и в какой-то момент отшагнул от рюкзака ближе ко мне.

Мои слова, хотя и останавливали их, но в целом ситуация патовая.

— Климентий, — я громко обратился к середине комнаты, словно там стоял невидимка. — Ты это… Дай чуточку музыки своей, что ли?

Голос Климентия в моём ухе немедленно отозвался.

— Секунду.

В комнате была максимально напряжённая атмосфера. Шестеро, включая собственно Барса, выцеливали нас. Мы уравновешивали ситуацию угрозой применения тяжёлой артиллерии. И не было ничего более неподходящего в такой ситуации, чем телефоны, которые зазвонили одновременно у всех боевиков и Барса.

На все лады разрывались мобильники, смартфоны и аппараты попроще. Что характерно, хотя наши партнёры этого не заметили, звенели только их телефоны.

— Ну уже возьмите кто-нибудь трубку, твою мать, — прошипел центурион и…

Я знаю этот звук. Да и на самом деле никаких звонков Климентию не нужно, это просто его какой-то сложный ИИшный стёб над «кожаными мешками». Он мог включить свирель без всяких предварительных ласк. Но один из боевиков наконец-то взял трубку и все телефоны синхронно «выдали»…

Свирель. Чудесный, мать его, звук. Вообще-то применение свирели не было частью основного плана, предполагалось, что мы спокойно уйдём, разве что рюкзак было крайне желательно «случайно» забыть.

Воющий свист. Пульсирующий неравномерный писк, словно пищал комар размером со всю многокилометровую сетку московского метрополитена имени Ленина. Разрывающий сознание, самый раздражающий звук во вселенной. Звук был как великанский кованый сапог, который прижимает твой организм к грязному бетонному полу, чтобы раздавить как вонючего таракана. Сердце неистово зашлось в истеричной скачке, захотелось упасть.

Но… У меня ж опыта больше⁈

Я согнулся, оскалился и увидел, как боевики падают сбитыми кеглями. Кипп, этот злодей, даже потеряв остатки сознания, ухитрился выпустить очередь в боевика напротив. Выстрелы из АК были единственным доступным пониманию звуком.

Учитывая, что от того боевика отлетали куски плоти, было понятно, что мой штрафник попал.

Безусловно, Кипп — моральный урод и злодей. Но он злодей, стреляющий в моих врагов, а это что-то да значит.

У моего гранатомёта был скомканный ремешок, который я накинул на шею, распрямился и сцапал падающего Киппа за плечо.

Киппа трясло, он держал автомат и то приближал его к себе, от отдалял, причем происходило это со скоростью пару движений в секунду, его колотило как вибрационную платформу и автомат пару раз врезал ему по лбу.

Вместе с этой трясучкой я оттолкал его к двери и фактически выбил её его неосознанным телом, выкинув в столовую. После чего закрыл дверь, чтобы весёлая какофония осталась по эту её сторону, а Кипп пусть и на грязном бетонном полу, но зато вне зоны действия убивающего звука.

Теперь, когда мои руки были свободны, я потратил несколько секунд, чтобы достать из большого кармана броненагрудника свой старый верный Вальтер. На глазах наворачивались слёзы, причём не ностальгические, по временам когда я столкнулся с этим звуком впервые. Мне было физически больно.

Задрав голову Крысюна, я на секунду поймал его полубезумный взгляд. В следующую секунду негромкий ба-бах моего Вальтера вышиб ему мозги.

Я мельком глянул на рюкзак, брошенный Киппом. Мешок, что называется, «парил», то есть от него шёл дымок и это хорошо, это правильно. Хороший дымок.

Теперь я подошёл к Барсу, забрал из рук и с пояса два револьвера, висящие там как у ковбоя, сунул в карманы и, поймав его колено, на секунду зафиксировал чтобы, прижав пистолет, выпустить заряд ему в середину сустава. Потом повторил то же самое, прострелив второе. Пуля, выпущенная прямиком в коленный сустав, превращала его в месиво из разбитых сухожилий, костей, частей сустава… который никогда не срастётся, уж точно никогда в реалиях мира ледникового периода.

Ещё несколько движений — удары рукоятью в челюсть превратили красавчика Барса в беззубое изувеченное существо.

Мне было плохо, свирель доставала и меня, однако тот факт, что мои уши заткнуты гарнитурой, чуточку помогал. Да и мощность подана неполная.

Я потратил ещё три секунды, чтобы забрать три автомата, по секунде на ствол, у боевиков и рванул к спасительной двери.

Выскочив оттуда, я начал падать, ноги от свирели меня начали подводить, но тут уж меня поймал бледный как моль Кипп. По лицу его, несмотря на холод, обильно струился пот.

— Что это, блять, было??? — спросил он меня.

— Пора валить, крутить педали, — ответил я, стиснув зубы. За моей спиной захлопнулась дверь, там же остался и этот чудесный звук.

Я навалился на Киппа, и мы попёрли к двери, к выходу из столовой. Мы не дошли до неё каких-то пять шагов.

Время было выбрано неслучайно, в Орде почти все спали и даже хаотичные выстрелы не могли это поменять.

И всё же нам навстречу выскочило два автоматчика и прежде, чем я что-то предпринял, Кипп сделал длинную очередь и срубил обоих. Продолжая служить мне опорой, он перезарядил автомат, сняв магазин с одного из автоматов, которые я навесил на себя как на новогоднюю ёлку и потащил нас в коридор.

К счастью, коридор нам удалось пройти спокойно, а где-то на середине я уже смог идти самостоятельно, хотя гул в ушах стоял невероятный и здорово подташнивало.

Тогда же я сунул руку в карман и как полоумный дед на свадьбе, стал раскидывать конфеты, простые сосательные «леденцы», лихо кидал их вперёд и назад по коридору.

Кипп скользнул вперед, к двери, ведущей на лестницу и вниз, наружу.

Когда мы вышли на улицу, то, наверное, можно было бы просто идти и идти. Орда была слишком многочисленна, а также вооружена и одета, кто во что горазд, то есть мы запросто могли сойти за своих.

И когда из соседнего здания бодро вывалился десяток боевиков, они не посмотрели на нас, как на источник угрозы. Может быть, они бы вообще не обратили бы на нас внимание, они просто выскочили по тревоге.

Может быть.

Но я не стал проверять, что у них там за благие намерения, тем более что в руках у меня по-прежнему был гранатомёт. Три заряда в магазине, один в стволе. Вот этим одним я в них и шарахнул. Прямо в середину замершей на миг толпы.

Бахнуло знатно, по моим ощущениям взрыв был вообще двойным. Может быть, так и должен действовать термобарический заряд.

Враги горели. Нестройный вой людей, оглушённых, раненых, горящих заживо. Эта картинка мелькнула у меня перед глазами на долю секунду, потому что Кипп, скрипя зубами как колесами трамвая о рельсы, дёрнул и потащил меня вперёд.

— Найди бензовоз, — глухо попросил его я.

— Что? — выпалил он.

— Бензовоз. Клим говорит, их должно быть один или два, — я с трудом перезарядил гранатомёт.

— На кой они тебе… А, вот он! — он развернул меня по направлению к бензовозу и я, замерев на пару секунд, чуть подёрнув ствол вверх, со всей своей пролетарской ненавистью бахнул.

Не просто бахнул, но ещё и попал.

— Да как так-то⁈ — ошеломлённо просипел Кипп и мой горизонт начал заваливаться. Я успел упасть на грязный снег, а почти одновременно с этим рвануло.

Жирное пламя обуяло длинномер-грузовик, пару раз что-то взорвалось уже в процессе горения.

— Вот ведь жопа, соляра так детонировать не должна. Бодяжат, химики херовы, — некстати развеселился я.

Кипп, матюгаясь даже не через слово, а подряд, помог мне встать, причём я всё это время держался за свою палку-стрелялку.

— Побежали, Странник, пока зрители не собрались.

Я не стал спорить с очевидным. Были приятно посмотреть, как техника возле полыхающего бензовоза детонирует, вспыхивая от высокой температуры и как жирный поток дыма стремится вверх, украшая собой утро.

Но мы спешили к краю этой специфической парковки.

Когда прыгнули в кабину, я проверил по датчикам температуру в кожухе и сразу же завёл двигатель.

— Убери, пожалуйста, гранатомёт, и эти трофейные стволы. Потом распределим, — я скинул тяжёлое оружие на него.

— Куда? В ящик тот, что за сидением?

— Ага, — я резко тронулся. Грейдер не та техника, на которой участвуют в гонках, но я выжимал из него всё, что мог.

Он открыл ящик и стал грузить туда оружие, при этом присвистнул.

— Тут ещё есть оружие. Тут американский, как его… Ар-пятнадцать… с оптикой.

— Ага. Пригодится ещё.

Я разогнался и топил по тем же следам, которые оставил, когда приезжал.

— Странник, может расскажешь, что это за херота? Какого лешего? Что за звуки? И вообще, что мы теперь делать будем?

— Слышу в голосе лёгкий драматизм.

— А что, у нас разве всё хорошо?

— У нас, Кипп, всё хорошо. Это у них плохо.