Лед Апокалипсиса 3

Глава 23 По льду

— Твой драккар на дне лежит,

Сердце пламенем горит.

И прохладны воды в море,

Но душа не знает горя.

День придёт, наступит час.

Смерть ждёт каждого из нас!

из сериала «Викинги»

Челюсть свело от зевоты. Я оторвал руки от руля и активно промассировал себе лицо.

Рядом со мной сидел как всегда невозмутимый Проводник. Так получилось, что вчера он снова появился и за лёгкий магарыч, семь килограмм сахара, согласился сопровождать нас по «своим» землям. Так как он планировал делать это не на своём снегоходе, то не встал в состав колонны, а сел ко мне как пассажир.

Мы с ним встали пораньше (а может, он и не ложился), в четыре утра, я закидал последние вещи в вездеход, проверил заряжение дрона. Потом затащили в салон разогретого вездехода его снегоход, примотали его и все крупные предметы к креслам.

Да, мы такие оптимисты, заранее закладывали вариант, что мне удастся перевернуть вездеход и заботились о том, чтобы нас не пришибло крупными предметами.

Проводник воткнул в прикуриватель портативный термос с кипятильником-подогревом. Это он так варил нам кофе из собственных запасов. Конечно, это требовало времени. Ещё одним человеком, который имел кофе и не делился с окружающими, был Кипп, который так же ехал один.

Пальцам было холодно. Пришлось размять кисти. Температура в салоне плюс четырнадцать, за бортом минус тридцать три. Ну, когда поедем и двигатель станет работать на более высоких оборотах, печка разогреет салон.

Я откашлялся. Рация снабжена как выводом на динамики салона (при необходимости), так и наушниками, которые сейчас лежали не подключёнными. К приборной панели был приклеен небольшой микрофон. Подобным образом оборудованы все «борты». Предполагалось, что все водилы будут постоянно на связи. Кроме того, в некоторых грузовиках и автобусах были наблюдатели с рациями, которые постоянно изучали горизонт.

— Так, балеруны, какого шницеля не все готовы к выходу в рейс? — на повышенных тонах спросил я рацию, включённую на общий канал.

Проводник со спокойствием старого индейца занимался кофе и молчал.

— Странник, ты не газуй, — попытался успокоить меня через радиоканал один из водителей, но я его проигнорировал. Не люблю тех, кто меня успокаивает. Напротив, это подбешивает.

— Юра, ты там как?

Юра Копатель, один из техников нашей колонии, тоже был в экспедиции и сидел за рулём снегоуборщика, совершенно особенной и крайне нужной машины.

Это был штатная городская снегоуборочная машина на базе старого советского КРАЗа, здоровенное чудовище, а не техника, со шнековой насадкой и большой секцией для посыпания дорог песком или реагентом. Самое главное, что он сам по себе имел высокую проходимость.

После моего вездехода, который мог пройти везде (но не пробить дорогу), в колонне стоял бывший мой грейдер, а за ним снегоуборщик. Снега в современном мире столько, что убрать его никак нельзя, можно только пробить узкую тропку для автобусов, если на льду будет снег.

— Юра номер три на месте, — ответила рация.

— Юра, ты номер один, почти как Гагарин, — шутливо возразил ему я.

— Странник, я про номер в колонне. Ты номер один, Дракон Сергей Викторович номер два, Бакшеев — Штрафник номер четыре, ну и так далее.

— Не Бакшеев, а Кипп, — возразил в канале бывший заключённый.

— Иваныч, — это я тоже проигнорировал и переключил радио на передачу, — пора — не пора, авангард трогается с малой скоростью вперёд.

— У меня тут проблемы с номером восемь, технического характера, его от волнения пробрало, — ответил комендант.

— Избавь меня от анатомических подробностей!

— Кто б меня избавил⁈ — возмутился Иваныч. — Ладно, трогайтесь, первые четыре номера. Кипп, в случае чего, с тебя физическая защита, номер два и три, вы не высовывайтесь. Местность вроде безопасная, Проводник с нами.

Я воткнул первую скорость и плавно, чтобы Проводник не расплескал кофе, тронулся.

…

Ближайшие три километра реки были исследованы и были просто прямой полосой льда, а вот на шестом километре от старта (я записал себе в блокнотике показатель одометра и был готов считать) нас ждал снежный нанос.

— По правому краю меньше, — высказался Проводник, и я был вынужден с ним согласиться.

— Второй, третий, четвёртый, сбросить скорость, впереди снежный нанос, высота полтора.

— Это второй. Терпимо, справлюсь со своей частью работы.

Вездеход может пройти по верху, чистить дорогу не может. Поэтому я просто проехал и обозначил «трассу».

— Длина наноса порядка сорока метров, — пробурчал я в рацию.

Нанос надо преодолеть, причём все первые четыре номера могли бы проехать его и без задержки двинуть дальше, однако автобусы и грузовики такой фокус не проделают. Собственно, это главная причина, почему был нужен зимник, полотно льда.

Грейдер у меня за спиной притормозил и ввинтился в снег. Его «нож» имел весьма ограниченные возможности по количеству отодвигаемого снега. Зато следом вклинился снегоуборщик, который врубил шнек — большую лопату, внутри которой были вращающийся «винт», отбрасывающий снег в сторону, причём довольно далеко. Двигался снегоуборщик куда медленнее, чем грейдер, зато по получившейся просеке можно было протащить черта с рогами.

Где-то позади, по ту сторону наноса пыхтел на своём внедорожнике Кипп.

На пробитие прохода снегоуборщик потратил примерно пятнадцать минут. Я прикинул, что при таком слое снега скорость, где-то два с лишним метра в минуту. Не так и плохо.

— Первый, это Комендант, что там у вас? Климентий говорит, задержка по снегу.

— Да, небольшой нанос, уже пробили путь.

— Ну, хорошо, если так. Значит, уход в небольшой отрыв, то есть, вперёд, целесообразен. Двигайте дальше. На сегодня план пройти пятьдесят километров.

— Теоретически мы можем проехать такое расстояние за час-два.

— У нас тут суровая реальность. Пройдём отметку в полтинник, тогда обсудим.

— Ладно, мы погнали дальше.

Дождавшись, чтобы остальные переместились ко мне, пройдя нанос, я плавно тронулся в путь.

У Проводника заварился кофе, и он успел разлить его по походным чашкам.

Я проверил, что рация стоит на приёме, только в канале тишина. Взял чашку и отсалютовал Проводнику.

Пристроив чашку в специальной нише (а вездеход имел массу приятных усовершенствований и фишек, способствующих комфорту), я полез освободившейся рукой в рюкзак. Там, в боковом кармане была припрятанная упаковка конфет M&M’s.

Поскольку дорога впереди была чистой и ровной, я позволил себе разделить конфеты, а было их ровно восемнадцать, на две кучки по девять штук и отдал одну из них Проводнику.

— До Катаклизма я к сладкому был равнодушен, — Проводник принял драже M&M’s и стал с большим вкусом неторопливо кушать. — А теперь… Мои пристрастия сильно изменились. Кока-кола ценность, тушёнка валюта, конфеты дороже денег. У тебя тоже так?

— Ага. Раньше колу с сахаром вообще не воспринимал. А сейчас, где найдём её замерзшую, таскаем, тем более она не пропадает. Пьём понемногу, она кажется ценнее двадцатипятилетнего коньяка. Правда, то же самое касается самого дешманского «Колокольчика» или «Буратино».

Проводник усмехнулся.

Мы пили кофе и неторопливо катились по зимнику. Да, река в этом месте петляла и Климентий честно показал это на карте, но это не было особенной проблемой, всего лишь требовало небольшой скорости маневрирования.

Следующий занос попался ещё через пару километров и там мы задержались всего минут на десять, не больше.

Потом течение реки стало более широким. То есть с нашей точки зрения ледовое поле стало шире. Тут тоже были заносы, однако они были неравномерными и позволили провести дорогу для основной колонны между заносами, по ровной ледовой поверхности.

Пока мы петляли, я заметил на пригорке тёмные коробки деревенских домов и вопросительно глянул на Проводника.

— Это Козинка. Мёртвая деревня. Там были выжившие, но…

Я молчал, давая возможность рассказать. Или промолчать, сменить тему. Мало ли что там стряслось? Может он не хочет об этом говорить и на то есть весомые причины.

— В общем, странная история. Была семья: отец, мать и двое сыновей. Они любили физическую культуру и передачи про погоду. Ну, так про них говорили. В общем, мать умерла. Опять-таки, так говорили… То есть точной информации нет, что её убил сосед-алкаш в первые дни Катаклизма. Братья убили его. Но у него были родственники, которые пришли с претензиями.

— Они убили братьев?

— Нет, братья справились. И с новыми. В какой-то момент та часть деревни, что не замёрзла, собралась в толпу, чтобы сжечь их. И не преуспели. В общем, всё закончилось лютым смертоубийством. Победило семейство, причём потом озверело и перебило всех, вообще всех.

— И куда они делись?

— Они были ранены, от ран умерли все, кроме младшего брата, который потом повесился.

— Трындец.

— Да, он самый. Вот так одно отдельно взятое поселение самостоятельно аннигилировалось.

— А кто тогда рассказал?

— Двое стариков пересидели, сбежали, рассказали. Правда, они не пережили первую зиму, так что насколько их рассказ соответствует действительности, проверить уже нельзя.

— А сам, ходил, смотрел?

— Сейчас такое время, что ресурс нужен, так что да, очень скоро пришлось отбросить сантименты и всё основательно выпотрошить. Судя по трупам, версия если не истинная, то правдоподобная.

— Тогда, — помолчав какое-то время, ответил я, — какая в итоге разница, кто, кого, за что? Я, может быть, и не сильно-то хороший человек, но по большому счёту, им всем не повезло. Конец света привёл их в отчаянье, они выместили злость друг на друге. Как говорил Иешуа из книги «Мастер и Маргарита»: «Нет плохих людей, есть несчастные».

Проводник улыбнулся одним уголком рта.

— Это ты добрый потому, что сидишь в своем вездеходе, кстати, он тебе достался от трупов, едешь по льду в сравнительно безопасной местности и в тебя никто не тычет ружьём.

— Не буду спорить. Доброту сдувает с меня, как туман при ураганном ветре, как только ситуация обостряется. И в реальных условиях я не склонен к сантиментам… Тимур Рафкатович, позволь спросить тебя ещё раз… Ты не хочешь поехать с нами «на юга»? Колонна сделает остановку ради тебя.

— И снова «нет», Антон-джан. Моя земля тут.

— И тут ты встретишь Весну?

Я показал на неопределённой формы холмы, засыпанные снегами. Деревню мы уже миновали.

— Да. И внимательно отнесусь к твоим предупреждениям о том, что всё будет чёрным гниющим болотом, с одними только мёртвыми деревьями и трупами из-под толстого слоя льда и снега.

— Который будет чертовски долго таять. После ледникового периода был какой-то там кайнозой, эпоха болот. Вроде бы.

Рация ожила голосом Климентия:

— Антоний! Колонна отстала от вас уже на двенадцать километров. По просьбе Ивана Ивановича я прошу вас притормозить. Остальные борты я предупредил.

— Двенадцать? А сколько мы прошли по твоим расчётам?

— Антоний, именно мой результат верный, и вы можете сравнить его со своим. Вы прошли уже двадцать девять километров, опережение основной группы чрезмерное.

— Ладно. Мы въедем на пригорок, осмотримся и выпустим коптер.

…

Ждать было скучнее. Единственное, чем мы развлеклись, это перекусили небольшими порциями каши из термоса и выпили чая (кофе на сегодня больше не положено), согретого прежним образом.

Коптер не показал в пределах трёх километров новых снежных наносов, так что мы просто ждали. Мы — это все четыре машины. Кипп, а его салон был нам виден из-за того, что мы стали повыше, что-то хомячил.

Зато наше ожидание было вознаграждено картиной «Прибытие колонны».

Зрелище величественное и, за счёт отсутствия ветра, дымное. Длинная, по ощущениям, растянутая на километр, колонна крупных, пугающих своим тюнингом, с большими колёсами автомобилей — грузовиков, автобусов, тракторов.

— Клим, изолируй канал связи с Иванычем.

— Без проблем, используй телефон.

— Тьфу, точно. Ты как джинн. Мол, хочу загранник, а ты отвечаешь — три тысячи баксов с тебя, хозяин.

Климентий не ответил, зато запустил на моём телефоне прямой вызов на смартфон коменданта

— Иваныч, у вас всё штатно?

— Более-менее, — ответил комендант. — Ты сам как?

— Тоже пока всё… Короче, боюсь сглазить.

— Это ты там на холме торчишь?

— Как догадался?

— Потому что нахально. Ладно, двигайте дальше. Стопудово будут ещё наносы, помяни моё слово.

…

Естественно Иваныч оказался прав. В общей сложности за день нам попалось ещё одиннадцать наносов. Зато я тоже в чём-то прав, за сутки мы прошли сто сорок один километр.

Солнце, которого не было видно из-за туч, клонилось к закату. Хотелось жрать, но всё, чем мы с Проводником утолили голод, это несколько глотков кока-колы.

— Клим, основная группа далеко?

— Семь километров.

— Связь?

— А что связь? — троллил железный мозг.

— Блин, Климентий, ну есть с ними связь? С Иванычем?

— Да, переключись на третий канал и общайся.

…

— Иваныч, уже вечер.

— Саныч, ты необыкновенно наблюдателен. А если серьёзно, ты небось спрашиваешь за стоянку?

— Да. Тут ровное пространство. Ветер нас будет продувать, зато безопасно. Либо наоборот, если проехать пару сотен метров, можно стать под ветровой защитой каменно-ледовой стены.

— Выбирай защиту, наш электронный друг предупреждал, что погода будет меняться. И всё, бросай якоря. Становимся на стоянку.

Я покатился, увлекая за собой номера два, три и четыре. Все водители, пожалуй, кроме Киппа, выдохлись, поэтому я своей властью велел им отдыхать.

— Тимур, мы не слишком далеко отъехали от твоих земель?

— Я переночую у тебя в тёплом салоне и утром распрощаюсь с вами, с тобой и Киппом, пожелаю вашей экспедиции удачи и покачу обратно на снегоходе. Заодно разведку проведу. Ты за меня не переживай.

— Я так не умею, но уважаю твоё желание проехать лишние километры и составить мне компанию. Спасибо, что проводил. Держим связь через Климентия. Ваши версии Клима работают же, да?

— Вполне. Он говорит, что никакого расщепления личности у него нет. Это всё он, не клоны, не копии, версии, а просто станции одного и того же. А так да, мы постепенно восстанавливаем телефоны, планшеты и всё такое. Думаю, как только он нащупает канал связи, то свяжется.

— Узнаю старину Скайнета. От этих всех моих странствий выигрывает только он.

— Не только. Я стараюсь быть полезен, — возмутился Климентий. Как это часто бывает, железный мозг подслушивал.

— Ну ладно-ладно, конечно, ты полезен. Вон сколько плохих людей порешил.

— Давай подышим морозным воздухом и будем ужин придумывать? — спросил Проводник. — Я там у тебя мультиварку видел.

— Всё верно. Маленькая и работает от прикуривателя, зато экономичная и должно быть вкусно.

…

Вечер прошёл в суете. Колонна прибыла, стала, правда, не в круг, как изначально планировалось, а в три прямые (условно прямые, всё равно вышло криво) линии, но на отдалении вооружённые единицы, вроде нас с Проводником. Иваныч заглянул к нам, пообщался с Тимуром, тоже благодарил.

Путешествие через его земли вышло безопасным и безболезненным. Что за земли и люди ждали нас впереди, Проводник не знал.

Техника держалась и вообще всё было настолько хорошо, что мы боялись говорить об этом вслух.

Я так вымотался, что поставил в качестве дежурного включённую систему видеонаблюдения и лёг спать.

Спать в вездеходе довольно-таки удобно. На ряд задних сидений застилался матрац, обычный такой, тканный со сбившейся ватой. У Проводника тоже был матрац, но надувной. Он его надул, и мы увалились спать, причём достаточно рано, в десять вечера.

Среди ночи я проснулся неизвестно от чего, вскочил. Сердце стучало.

Чтобы мы не замерзли и для того, чтобы раньше нас не замёрз двигатель, он всё это время работал на холостом ходу и это мерное тарахтение очень баюкало.

Проводник бесшумно открыл глаза. Он спал, как и ехал, в лёгком комбинезоне. Сейчас он хотя и не шевелился, но вопросительно смотрел на меня.

— Не знаю, Тимур. Тревожно мне.

Лагерь стоял одной кучей и только выдвинутые на сотню метров торчали машины — моя, Киппа, Дениса и Кабыра (позади). Предполагалось, что если появятся чужаки, они обратят внимание на крайние машины. При этом нас никто в дозорные не назначал. В основном лагере было полно людей, которые спали в пути, в тех же автобусах и сейчас дежурило несколько постов. Нас было принято условно жалеть.

Я переполз на переднее сидение, тронул рацию.

— Пост-один, проверка связи.

— Пост-один, замечаний нет. А кто это?

— Дед Пыхто. Странник это, кто ещё?

— Аааа… Саныч. А ты чего не спишь? Время три часа. Через два часа ранний подъём.

— Просто проснулся.

— Что-то услышал?

— Нет, в кусты природа позвала, — соврал я. — Побегу… Метафорически, конечно, так-то какие сейчас кусты?

— Ну ладно. Услышишь что, подавай сигнал.

— Ага, в Телеграме напишу.

— Что?

— Говорю, принял, пост-один. Конец связи.

Я действительно вышел на улицу.

Небо было тёмным и даже при тотальной белизне снега, мир всё равно казался громадным тёмно-серым пятном.

Постояв там пару минут, я не услышал и не увидел ничего подозрительного. Однако следом за мной вышел Проводник.

— Интуиция, Странник, немало жизней спасла.

— Мне кажется, это паранойя, — неопределённо ответил я.

— Паранойя тоже помогает, особенно если за тобой следят.

Я хотел было возразить, что никого не вижу и не слышу, а этому делу я за полтора года выживания обучился неплохо, но не стал. Прекрасно понимаю, что и сам умею подсматривать так, чтобы меня никто не засёк.

— Я бы сказал благородно, — вздохнул Проводник. — Мол спи, я покараулю, но, врать не стану. Мне завтра понадобится много-много сил и внимательности. Поэтому — я пойду спать. Будут убивать, Странник, буди лёгким покачиванием.

— Да, Клим же тоже ничего не засёк, — неискренне ответил я. — А вообще, учту. Ни в чём нельзя в нашем мире быть уверенным.