(не) Зайка для Волка (СИ)

Первый рабочий день

Ана открыла планшет, привычно отодвинув уведомления Академии, и почти случайно заметила новое письмо. Хозяева кафе «Вишнёвый мёд» подтверждали, что она принята на вечернюю должность официанта. Оплата почасовая. Смена с 18:00 до 22:00. Униформа предоставляется. Просили быть пунктуальной.

Она стояла, не зная, что чувствовать, облегчение или волнение. Это было её решение. Она хотела независимости. Денег. Пусть и маленьких. Заработанных своими руками. А теперь всё становилось реальностью.

— Ты уверена? — Лея, разумеется, уже знала. Она смотрела на Ану с тревогой и чем-то вроде гордости. — Это нелегко. Ты и так весь день в Академии. А вечера…

— Я справлюсь, — коротко ответила Ана, собирая волосы в хвост. — Хочу, чтобы у меня был выбор. Пусть даже и через усталость.

Ана убрала планшет, стараясь скрыть то, как быстро у неё билось сердце.

— Пока ещё никто не знает, кроме нас. И пусть так и будет.

Лея, разумеется, через полчаса проболталась Мэри из группы по поведенческой адаптации, а та, скорее всего, уже передала дальше. Но было неважно. Эта работа — её собственный выбор. И путь к свободе, к независимости от любого альфы, любой иерархии и любого долга.

***

До пяти она успела побывать на трёх парах, прослушать лекцию по трансформации и пробежать через весь кампус, потому что снова перепутала корпуса D и E.

В половина шестного она стояла на пороге кафе. Оно оказалось именно таким, как Анна представляла, тёплым, уютным, пахнущим вишней, карамелью и свежим тестом. Заведение находилось на границе Академии и центрального района города, и вечером сюда приходили студенты, преподаватели и жители окрестных домов.

Интерьер был оформлен с любовью. Деревянные стены, расписанные вишневыми ветвями, витражи на окнах, мягкий свет ламп и чугунная печь, в которой трещали угли. Каждый стол был покрыт вышитой скатертью. В углу стояло пианино, которое по выходным оживлял старик по имени Мило.

— А ты точно заяц? — усмехнулась хозяйка кафе, крепкая женщина в переднике с золотыми пчёлами. — У тебя огонь в глазах. Мне это нравится. Держи поднос и фартук. Начнём с простого. Столы пятнадцать-двадцать твои. Запоминай заказ, улыбайся, и не урони ничего на клиентов.

Ана надела фартук, взяла поднос чуть дрожащими пальцамии и пошла в зал.

Сначала всё было сплошной неразберихой.

Пожилая пара, которая попросила «вишнёвый чай, но не слишком горячий». Девушка-магистр, изучающая свитки с тремя пирожными подряд. Мужчина в очках, жалующийся, что булочка недостаточно мёдовая. Ана бегала между столами, запоминая лица, пробуя на ходу ориентироваться в кухне, на ходу записывая заказы.

К семи её ноги гудели, как струны, а в голове путались слова: «латте», «какао с пенкой», «вафли без сахара» и «ещё один мёдовый ликёр». Но она не сдавалась. И в какой-то момент поймала себя на том, что ей... нравится.

Это было тяжело, глупо, безумно, но по-настоящему. Каждая мелочь, каждый заказ — это была часть мира, в котором она могла быть собой. Без статуса. Без ролевых игр. Просто Ана.

Смена близилась к середине. Ана только что вернулась с кухни, когда услышала знакомый звук двери, лёгкий металлический звон. Затем шаги, мягкие, уверенные, а после почувствовала знакомый запах.

Она обернулась.

В дверях стоял Томас. Он тоже остановился.

Мгновение они просто смотрели друг на друга.

Взгляд его скользнул по ней, медленно, как прикосновение. Фартук. Запястья. Поднос в руке.

Ана не шелохнулась. Не опустила поднос. Просто смотрела. Томас тоже. Он склонил голову, как всегда делает, когда изучает что-то неожиданное.

— Добрый вечер, — сказал он, заходя внутрь.

Она поставила поднос и взяла блокнот.

— Привет. Ты здесь по делу?

— Нет. Случайно проходил. Искал место, где можно согреться.

Она ему не поверила.

— Ты знал, что я здесь?

— Догадался. Когда услышал от одной болтливой белки, что ты нашла подработку официанткой.

Он сел за стол у окна. Молча. Не как альфа, не как покровитель. Как клиент. Она вздохнула и подошла.

— Что будешь заказывать?

— Зачем ты устроилась на работу?

— Я не обязана перед тобой отчитываться.

Он откинулся на спинку стула. Под его пальцами тонко скрипнула резьба дерева.

— Ты упрямая, Ана.

— Это плохо?

— Это восхищает и пугает. — Он посмотрел на неё искоса. — Знаешь, не каждая омега пошла бы работать в кафе, чтобы носить тарелки после того, как весь день провела в Академии.

— Я не каждая омега.

— Очевидно. — Томас сделал паузу, затем добавил, тихо: — Принеси мне что-нибудь, что ты любишь. На свой вкус.

— На мой?

— Да, хочу знать, что тебе нравится.

Ана ушла на кухню и вернулась через 10 минут. Принесла ему вишнёвый тарт с тёплым мёдом, чай с лимоном и пряностями.

Когда она поставила перед ним поднос, он не притрагивался к еде, смотрел только на неё.

Она смутилась.

— Я не хочу, чтобы кто-то владел мной. Ни ты. Ни Таррен. Ни даже моя семья.

— Ты хочешь быть своей.

— Да.

Он кивнул.

— Я тебя понял.

Кафе стало тише. Остальные клиенты разошлись. Ана вытирала стол, пока Томас сидел с чашкой в руках и смотрел, как она двигается.

— Я не буду читать мораль о том, что это место тебе не подходит, — сказал он, вставая.

— Тогда зачем пришёл?

Он подумал, затем ответил:

— Чтобы увидеть, как ты выглядишь, когда являешься собой.

Томас ушёл, оставив чаевые больше, чем стоил заказ, но его запах ещё долго висел в воздухе, не давил, не обжигал. Просто был.

Когда дверь за Томасом закрылась, звонок колокольчика утих, а в кафе остались лишь два последних клиента в дальнем углу, Таррен стоял у фонаря, недалеко от выхода с аллеи. Он не собирался никого искать. Он просто шёл. Или думал, что просто. Но в груди было это глухое ощущение, как будто он кого-то упустил, что-то проморгал.

Он остановился, когда заметил Томаса, вышедшего из кафе.

Леопард шёл медленно, с руками в карманах. Его походка, как всегда, была расслабленная, но под кожей пружинила сила.

— Поздновато гуляешь, — сказал Таррен, когда они поравнялись.

— А ты слишком рано злишься, — с улыбкой отозвался Томас. — Или ты просто чувствуешь, когда я рядом с ней?

Таррен сдвинул брови.

— С кем?

Томас остановился. Повернулся лицом, в его взгляде плясали огоньки насмешки.

— Неужели ты не знаешь? Зайка устроилась на работу. В кафе. Подаёт чай, пироги и вишнёвый ликёр с медом. Очень, знаешь ли, атмосферно. И не сказала тебе ни слова.

Он сделал шаг ближе, с ленцой, но намеренно.

— Ты ведь уверен, что она твоя игрушка? А она не только не поклонилась тебе, она даже не посчитала нужным предупредить. Забавно, правда?

— Ты преследуешь её?

— Я зашел в кафе, она там работает. Всё остальное совпадения, — с усмешкой ответил Томас. — Не обижайся, Таррен. Просто кто-то не умеет удерживать тех, кто не хочет быть удержанным.

***

Ана вернулась в общежитие.

Душ принимала молча, долго стояла под струями воды, будто смывая с себя усталость, чужие взгляды, липкий сахарный сироп, запах карамели и фразы «ещё одно капучино» и «а можно с соевым молоком».

Когда она, уже в пижаме, с растрёпанными волосами, вошла в комнату, Лея тут же подпрыгнула на кровати.

— Как всё прошло?! Ты не уронила ничего? Никто на тебя не кричал? Ты не сгорела от стыда, когда неправильно подала поднос?!

— Столько вопросов сразу, — усмехнулась Ана, опускаясь на кровать. — Нет, не уронила. Хотя думала, что у меня отвалятся руки после первых тридцати минут.

— Ну? Рассказывай!

— Сначала всё было трудно. Я путала столы, роняла ложки. Один парень сказал, что его булочка «недостаточно мёдовая», и я чуть не вцепилась ему в глотку.

Лея захохотала.

— Потом стало легче. Приятно. Уютно. Там пахнет, как дома.

Она вытянулась на кровати, раскинув руки.

— И знаешь что? Там я чувствую себя настоящей.

— Боже. Ты звонишь в колокольчики моей души, — прошептала Лея, сжав подушку. — Я тоже хочу работать в кафе!

— Нет. Тебе нельзя.

— Почему?

— Потому что ты будешь съедать всю выпечку до того, как поднесёшь её к столику.

— Неправда! В меня не влезет столько сладкого.

Обе засмеялись.

— Ах да, — вдруг вспомнила Ана. — Томас был там.

Лея села как пружина.

— Томас?

— Он самый.

— И что? Сказал тебе что-то?

— Ничего такого. Просто был. Смотрел.

Лея обняла подушку крепче.

— Теперь я еще больше хочу работать в кафе. Подавать Томасу еду, вытирать за ним стол...

Ана прищурилась.

— Ты ему уже влюблённо вытираешь стол?

— Нет! — задохнулась Лея, покраснев. — Я просто… может… чуть-чуть… завидую тебе.

Ана улыбнулась и подтянула подругу за руку.

— Не волнуйся, может он ещё заметит тебя. Вот тогда и посмотрим, кто кого будет отговаривать от поедания всех пирогов на кухне.

А в это время в другом конце кампуса Таррен стоял на краю крыши башни. Ветер трепал его волосы. Кулон на цепочке, тот самый с цветком в янтаре, бился о грудь с каждым вздохом. Он не знал, что раздражало сильнее, что Ана скрыла от него про работу или что она вообще не нуждалась в его разрешении.

— Ты уходишь из моих рук, зайка, — пробормотал он. — Но я всё равно тебя догоню.