Непростая работа - горшки обжигать 5

Интерлюдия

Короткая вспышка сознания, и вот Бадет, ничем не примечательный тухляк (разве что не воняет и подтянут, но то объясняется видом деятельности и подвидом с уклоном на скорую трансформацию), с шумом втягивает свой первый вдох свободы (а в местах недавнего пребывания очень многое запрещено, как минимум новости с «большой земли»), который принёс за собой недавнее воспоминание о его поистине первой затяжке родимым воздухом. А если быть точным, то он был первым лишь в этом периоде между перерождениями. Сколько их было раньше — не сосчитать.

Тогда, столетие тому назад, вперемешку со сладостным запахом родных просторов, в которых плотно намешаны различные вкусы разложения (например, мускус, гной, прах и пыль), в его напрочь убитые бронхи стремительной рекой ворвалась до боли знакомая «амниотическая» жидкость Санктуария Перерождения — одна из достопримечательностей (наряду с Костей, Гранью, дрянной погодой, изысканной кухней, богатством и так далее) и гордостей всего немёртвого народа. Этакий приветственный ритуал со своими трактовками, где вкушение жидкости интерпретируется как благой знак. Впрочем, наш герой был скептичен к сим завихрениям логики. Должность обязывала, но из головы сей забавный факт не выбрасывал. Кто знает, где пригодится.

С задорным хеком Бадет закинул на плечо полупустую котомку добра, что успел скопить за время реабилитации, да выйдя с КПП, находящегося у каждого портала в их государстве, направился в сторону дома. Уйма времени пролетела с его последнего визита, коий был аккурат перед отправкой в «жизнь». Извёлся бы за то время ни один раз, но хвала предусмотрительному Косте и его механике амнезии, которая один чёрт давала порой сбои, но не критичные, отчего многими они воспринимались как «фича», де «Милосердный Константин своему верному последователю дал поблажку и ослабил негативный эффект, дабы тот с большей эффективностью исполнил свой долг и задачу». Правда, суть той задачи и долга никто не говорил, но много ли надо фанатикам и верующим.

Красивая история, но сколько в ней правды, а сколько вымысла, не известно было рядовому квириту, хотя Бадет и не относился больше к таковым, но также не был членом тех кругов, что знали многие секреты и тайны их общества. Впрочем, он из-за этого не унывал, хоть выработанная за годы трудовой деятельности привычка всякий раз возвращала его к этим думам. Надо будет — узнает, нет — так чего беспокоиться. К тому же не он, так его потомки постигнут подноготную многих загадок, что также примиряло его с действительностью.

Погруженный в свои думы тухляк, однако, не потерял связи с действительностью и зорким взглядом на автомате сканировал округу, подмечая многие детали, что так и цепляли глаз своей новизной в традиционно костном быте немёртвых. Особенно эта черта просматривалась в глубинке, где располагался дом нашего героя. То тут, то там висели забытые хозяевами (по различным причинам: авось от безалаберности, аль от забывчивости или, может быть, занятости) транспоранты с лозунгами о «Победе»; в подворотнях (чтоб не портить эстетический вид) пьяные вусмерть тела, что несвязно бормотали здравницы в адрес Самого, его закадыки и кого-то ещё, кого разобрать он не смог; лёгкий ветер гонял по изношенным тропкам переулков помятые да оборванные флаеры и листовки, в рваных фразах которых угадывались призывы к «Священной войне».

Классическая картина застывшего во времени периферийного городка. Знакомый «лай» химер только подкреплял это чувство, не хватало только наступить на «мину» их производства, а в остальном ничего нового. Разве что только на краю сознания заворочался червячок подозрений: в чью же ещё честь звучали здравницы. На Вивею, Калиго или аватаров те бормотания женского имени (а сие определялось стопроцентно) не похожи, а иных персон подобного уровня он не припоминал.

Одолеваемый столь ностальгическими разгадками Бадет неспеша прошёл по знакомым улочкам и наконец прибыл к точке назначения. Дом. Родимый. Чуть поизносился он за время отсутствия, но всё также стойко стоящий на страже уюта и быта. В оконцах брезжил тёплый свет и на лёгких занавесках порой проскакивали нечёткие тени — это скорее всего супруга хлопотала, готовясь к скорому прибытию мужа. Извещание-то о том загодя отправляется близким и родственникам, чтоб чин по чину встретили.

Подавив в себе секундный порыв душераздирающей ностальгии и тоски, вахтовик (а порой именно так и называли индивидов, что только-только вернулись с обратной стороны посмертия) дрожащей рукой толкнул скрипучую калитку, мимоходом отметив, что пришла пора её смазать, и всеми силами скрывая шаткую от эмоций походку, робко постучал в оконце.

По ту сторону засуетились, и на миг в небольшом промежутке, образованном отодвинутой занавеской, промелькнуло по-первости строгое (а ну как соседские шалопаи шкодничают), а после секундного замешательства полное радости и восторга женское лицо. Недолго простояла благостная тишина, и вот двор и округа окрест оглушил звонкий крик счастливой женщины:

— Бадет! Вернулся, родненький, — шумно выскочила она на крыльцо да схватила в охапку своих натруженных рук блудного мужа. — Цел? Здоров? Как добрался? — посыпался шквал вопросов напополам со жгучими поцелуями по лицу и столь же горячими слезами обоих.

— Цел, жив, душенька. Твоими молитвами, — ответил ей крепкими объятиями Бадет. — Вернулся. — полным различных чувств выразил он своё состояние ёмким и всеобъемлющим словом.

Пожалуй, оставим на время голубков наедине, чтобы они насладились моментом милования, и вместе с праздными зеваками-соседями отвлечёмся на любование чем угодно. Но краешком глаза всё же будем подсматривать за ними, но лишь краешком.

Например, можно оглядеть близлежащие красоты. Времени это займёт, правда, немного, всего каких-то минуты 3–4, ибо чем может зацепить взгляд типичный частный сектор окраинного городка с парочкой градообразующих предприятий? Правильно, мало чем. Разве что убранство построек и садов может усладить взор. Вот тут да, можно и залипнуть надолго. Что-что, а подобных моментов «очей очарования» в глубинке хватает вдосталь.

Меж тем пик страсти прошёл, и чувства пошли на спад. Что ж, вернёмся обратно.

— Никто не обидел? Как кормили? Исхудал-то как! — после совладания с эмоциями начала вертеть вернувшегося мужика она да причитать. — Ох и не доведёт до добра тебя служба. Вот как есть говорю, а ведь бабье слово оно всегда верное. А мне давеча сон под руку приснился. Вещий выходит.

— Полно, Уна, — с глупой (а иной в подобной ситуации и не будет) улыбкой и надтреснутым от кома в горле голосом произнёс вахтовик. — Константин уже давно объяснил, что не бывает вещих снов и стопроцентных предсказаний — мы сами определяем реальности. Собственными действиями. Оттого и не стоит верить всяким медиумам и прочим шарлатанам, — ласково погладил макушку мелко дрожащей супруги он. — Не волнуйся, долог теперь будет мой срок. Не зря же самую тяжкую ношу выбрал.

— Выбрал он, — фыркнула супружница. — Ой, — спохватилась она внезапно, — а что это я всё на крыльце-то тебя держу. В дом, в дом, — потянула за собой тушку муженька. — Неча народ смущать.

— Да кого мы смутим, — заприметил Бадет испуганно (из-за крика женщины и последующего шума) поваливших на дворы соседей и помахал им рукой. — Все свои и всё понимают.

Не без интереса к развивающимся событиям соседи ответили ему взаимно да неспешно отправились восвояси. Надо же разлучённым дать время побыть наедине друг с другом. Вот через денёк-другой можно и нагрянуть в гости да поздравить с воссоединением. А сейчас не будем их беспокоить, ибо время семьи бесценно.

— И пусть, что понимают, — смущённо подталкивала Уна своего мужа в дом. — Ты ж с дороги только. Устал небось, голоден да помыться хочешь. Вон пыль на тебе, — хлопнула она по простенькому пальтишку и выбила небольшое облачко. — Пчхи! Нет, это не дело. Иди помойся для начала, а потом уже всё остальное, — затараторила женщина, помогая с одеждой. — Банька истоплена, тебя только дожидается. Брат в том подсобил. Он тебя, кстати, всё дожидается. Как услыхал о возвращении, так и гостит. Только спать домой ходит, а всё остальное время у нас ошивается, но с пользой.

— Кум, — только-только упомянула про него сестрица, а тот уже тут как тут. — Слыхал, чего наш Костя учудил? — с чувством сграбастал в объятия тот вернувшегося, да втроём осенили себя символом веры. — Да пребудут лета его правления в спокойствии.

— Откуда? — отложил в сторону изношенные за столетие сапоги Бадет. отстегнул портупею, где висели наградной кортик, боевой нож и личный огнестрел да надел домашние тапочки. — Только-только с командировки вернулся. Сразу домой пошёл без праздных разговоров по пути.

— Хех, — лукаво сощурился шурин и забавно поиграл густыми, причёсанными усами. — И что, никто не попался под руку и никого не выпытывал за новости?

— А зачем? — принял из рук жены полотенце, пахнущее обжитым шкафом, зятёк. — Знаю, что на уши свободные и неосведомлённые присядешь, как возможность появится, вот и не стал портить тебе удовольствие.

— Эх и добрый ты мертвец, кум, — смущённо пригладил усы Вез. — Всё бы такими были. Уж тогда бы мы!

— Обожди маленько, — мягко положил на плечо родственника ладонь возвращенец. — Дай с дороги помоюсь, что ль.

— Не вопрос. Подожду, конечно, — резко поменял настрой тот. — Мытьё — это дело благое. Нужное даже, так скажу, ведь в чём его суть, — снова завёл своё помело шурин. — Ты причащаешься после или после…

— Вез. Потом, — в очередной раз прервал пространный монолог словоохотливого брата вахтовик. — Минут десять потерпи. Не больше. Под еду, — и посмотрев, что на них не обращает внимания жена, коснулся горла двумя пальцами. — И поговорим.

— Всё понял, — коснулся губ говорун, исполнив жест запирания оного на замок амбарный. — Занимайся своими делами.

На том и ушёл Бадет смывать дорожную пыль да марафет наводить.

— Ну чего ты в самом деле-то, братец? — запричитала на поспешность своего неугомонного родича хлопочущая Уна. — Али совсем скучно? Ну так я занятие тебе завсегда найду.

— Нет-нет, что ты, — мягко ответил ей Вез. — Сама же знаешь, шило у меня в одном месте.

— Нет у тебя там ничего, — как отрезала женщина, поставив на стол большую посуду с густым варевом. — Кроме обострённого чувства авантюризма, — грохотала утварью, бубня под нос, она.

— Каюсь, имеется такой грешок за душой, — не стал больше раздражать сестрицу тот да пододвинул к себе плошку простую, но с интересной резьбой по ободу да залил в неё пышащего паром варева. — Не усидеть на месте коли почую выгоду.

Уна продолжать бессмысленный и вот уже сколько раз звучащий разговор не стала. Уж пусть лучше брат рот свой займёт едой, чем присядет кому-нибудь на уши со своей пустой болтовнёй. Однако логичное смирение не подействовало на поднявшиеся эмоции, оттого и наводила лоск посуде накинутым на плечи широким полотенцем. Не стоит столь трогательный момент омрачать пустой перебранкой — повод для того обязательно подвернётся позже. Не завтра, так послезавтра.

— Сколько лет прошло, а он всё также о пустом печётся? — Вышел из умывальни хозяин дома да обхватил жену сзади, уткнувшись носом ей в макушку, да жадно вдохнул тот запах. Сколько бы не прошло перерождений, а сей запах во время «жизни» он помнил постоянно. Ну как помнил… Смутно догадывался о нём. — Я дома.

— Дома он, — буркнула Уна, смутившись хоть и привычному ритуалу, но всё также внезапному. — А ничего, что дети отца родного не видели уже сколько веков? Ещё и хозяйство подзапустилось, — дабы скрыть подлый румянец, она пошла в атаку привычным для её рода-племени (того, что с Венеры) способом. — Вон порог избился уже, крыльцо покосилось, ножи не точены, калитка не смазана…

— Полно тебе, душенька, — под потупившийся тактично взгляд шурина нежно провёл по волосам суженной Бадет. — Сама ведь знаешь — служба. К тому же не с пустыми руками, а с получкой и трофеями. Сейчас состряпаю прошение, повышеньице выбью да землицы али квадратов приращу. Будет нашим охломонам великовозрастным с их семьями где кости бросить, да дочам приданое богатое дам, а сей домик приведу в порядок. Будь спокойна в этом. А там, глядишь, и новых настругаем.

— Ох, охальник! — всплеснула руками жена да, поняв, что сражение она проигрывает, предприняла единственно верное решение: «тактическое отступление с перегруппировкой». — Ладно, ведите свои важные мужские разговоры, но только смотри, без беленькой.

— Да как можно, — честным взором посмотрел муж в её очи. — За кого ты нас принимаешь?

— За алкашню пропащую, — также честно ответила ему та. — В общем, я сказала — ты услышал.

С тем и покинула она кухню, оставив двух мужчин наедине друг с другом.

— Эх, — вздохнул Вез, не выдержав и пяти секунд тишины. — Суровая она.

— Зато внимательная и добрая, — поправил его Бадет, усаживаясь за стол. — Что ж. Давай, банкуй, — выудил он из-за пазухи фляжку офицерской настойки. Не беленькая же, значит, не нарушил слова. — Помело.

— Во-о-от, — протянул задорно собеседник и также полез в нагрудный карман за стопочкой телескопической. Дыхнул в неё, протёр да подставил под горлышко фляжки. — Теперь совсем другой разговор. Вздрогнем, — резко крякнув, опрокинул шурин в себя настоечку да занюхнул её краюхой тускло-серого (ибо растёт на земле мёртвой) хлеба да надсадно произнёс. — Ну так слушай, как говорится, «Дело было в степях Херсонщины»…

— Спустя долгие дебри рассказов, что в последние годы звучали за каждым столом во владениях Константина —

— Эко он, конечно, завернул, — удивлённо цокнул Бадет, уминая за обе щеки нажористый супчик.

— А то ж! — наконец нашедший девственные (в плане информации) уши Вез занялся излюбленным делом. — Наш Глава тот ещё удалец!

— Полно тебе, полно, — чуть охолонил раздухарившегося от чувств шурина недавно прибывший. — Ты лучше вот чего поведай, — обмакнул он в жижу пышный хлеб и со смаком его употребил. — Не за просто так ведь примчался аккурат под возвращенье моё. Выкладывай, чего гложет.

— Вот не зря личное знатейство-то тебе дали да семью разрешили создать за службу справную, — проявил Вез одно из своих особых свойств, а именно «Большое ухо». Обо всём умудрялся он узнавать самым первым. Как? Неизвестно, но всегда в курсе событий.

— Да чего там со знатностью-то, — вяло отмахнулся собеседник от слов родича. — Статус Семейства в основном почётный и не даёт особого состояния. Сам же получил, а не даровал барин какой. Надо теперь под кого-то идти, а из местных кандидатов достойных патронов днём с огнём не сыщешь, а коли и сумеешь, то не взглянут на выскочку без роду, племени.

— Ну кручинься понапрасну, — снизил тон Вез и чуть наклонился над столом. — Мне тут по секрету услышать кой-чего довелось. Знаешь Окса? Ну который в соседнем городке атаман рейдеров. За Грань ходит раз в квартал или на Полях Вечных Битв зависает.

— Припоминаю что-то, — нахмурился Бадет, шерша чуть потускневшую память в поисках сей личности. — Это который с дядьём твоим в армии одно время служили?

— Он самый, — закивал шурин головой. — Так вот, встретил я его как-то по случаю. Шабашит в период отдыха команды, подрабатывая инструктором по обороне. На калым копит. Нас зазывал на скорую свадебку. Вот-вот должна состояться.

— Дело хорошее, — прокомментировал хозяин дома. — Костя, да прибудет с ним доброе посмертие, — оба осенили себя символом веры, — одобряет.

— Кто ж спорит о том. Дело точно угодное Ему, — ткнул вверх перстом шурин. — Так вот, завязался у меня с ним разговор. Пока языками чесали, успели порядком накушаться, и под горяченькую выболтал он, что сосед егойный, который по матушкиной линии приходится родственником одного зело состоятельного трактирщика, услыхал как-то в разговоре шефа, как уже его знакомый, коий работает на телеграфии, краем уха задел разговор двух болтушек, у которых есть один общий знакомец, работающий в одном «секретно-секретном» заведении типа ресторации в областном центре. Так вот этот знакомец своими глазами и ушами застал разговор небольшой группы служак-ветеранов, которые на радостях за языком не уследили.

— Интересно, — отставил в сторону посуду рядовой и преданный делу служака среднего ранга в одной небезызвестной конторе, специализирующейся на разведывательно-пресекательном поприще. Чекист, одним словом.

А с шурином контакты поддерживает из-за его очень глубокой осведомлённости в делах областных. Последний всё понимает и нисколько не обижается, ведь таким образом выполняет свой гражданский долг, что зело приветствуется в его кругах, так как сам по себе торговлишкой мелкой занимается (пара лавочек в соседних деревушках и две точки в ентом городишке), и хорошие отношения с верхами и органами помогают в его деятельности. Как минимум на хорошем счету находится, и лишний раз не трясут по мелкой административке да на рейдах особо не рыскают (уголовку покрывать уже не станут). Полезный, в общем, тандем.

— Думается, про то место знаешь куда лучше, нежели я, — развёл руками Вез. — Всё же по службе положено.

— Будь уверен — я понял, о каком ресторанчике сказываешь, — коротко кивнул Бадет. — Доброе место. Репутация надёжная. Была, по крайней мере. Только для своих, то есть для личностей в кителях и при погонах. Дальше-то чего было?

— Так вот, знакомец тот, который обслугой работает, — активно зажестикулировал родич-помело, — не то официант, не то стольщик, не то винник… Неважно, в общем. Услыхал он от выпивох, де, новый отряд гвардейский готовится. Смекаешь?

— Иди ты! — ошалело выпучил зенки чекист. — Неужто нового аватара избрали? И верна ли информация?

— Хе-хе, как знал, что удивлю тебя сей вестью, — выпятил грудь усач, ибо редко ему удавалось пробить на яркие эмоции зятька. — Посему и не стал её затрагивать во время основного спича. Вам же в ясли новости не доходят. Изолированно живёте там, заново постигая премудрости бытия немёртвым. А сей весточке почитай с десяток тысяч лет прошло, и да, сведения подтверждаются иными источниками.

— Ай да весть, ай да уважил, — уже начал прикидывать, что к чему, Бадет. — Теперь же к нему на поклон можно пойти. Хотя постой, — однако вовремя его посетила другая мысль. — Коли давно та весть, то и места все заняты. Всё же тёплое местечко-то. Почитай под пазухой у Кости находишься.

— Не скажи, — лукаво ухмыльнулся собеседник да покачал пальцем. — Его Смертейшество, да прибудет он в здравии во веки веков, — снова осенили они себя знаком, и на лицах в это время, супротив ожидаемой серьёзности момента, играли простодушные улыбки, ибо до сих пор не разобрались, уместно ли желать здравия нежити или нет, высокие лбы. Но сама фраза по смыслу получается забавной, оттого и лыбу давят все её произносящие. — Предусмотрительно сослал новичка на выполнение задания одного-одинёшенького, так до сих пор и сидит. Кукует незнамо где. Корпит, значится, над ним. Вот совсем недавно третья весточка от него пришла. А так ни сном ни духом.

И, предупреждая резонный вопрос кума, Вез продолжил:

— Первая пришла, когда сбор разумистов организовал для научных изысканий да про событие поведал. Вторая — это когда он на пару сотен лет выбрался подменить прекрасную троицу нашу. История непонятная. До конца в ней не разобрался, с официальной версией сам ознакомишься. Третья же была, когда Костя, удач ему в его начинаниях, — снова провели ритуал они, — подсобил ему с битвой.

— Разве ж за то время, которое он был дома, не смогли к нему подсунуть кого надо? — метко подметил чекист. — Сдаётся, уже занято всё.

— А вот и нет, — ехидная ухмылка так и не сходила с лица шурина. — Надёжные каналы сообщили, что безвылазно сидел он в кабинете и пахал. По обычаю Его со всеми вытекающими. Пока не возвратилися прошлые сменщики.

— Добрый наследник растёт, — только и мог заключить Бадет. — Правильный. Теперь таковых трое имеется. Растёт и ширится, однако, дело Константиново, — и снова ритуал осенения в исполнении двух мужиков.

— А знаешь, что самое интересное? — продолжил разговор Вез.

— Не томи, — подобрался собеседник. — Я весь внимание.

— К нему в гвардию наш племяш угодил! — ещё шире, нежели до этого, заулыбался усач. И как только лицо его выдерживает подобную широту лыбы, иной бы давно порвался в поперечнике, а это ещё ничего держится. — Тот, что по младшему брату!

— Да иди ты! — в очередной раз дал слабину в своей психической выдержке чекист. — Брешешь!

— Что б мне пусто было! Аватарами клянусь! — побожился родич. — Повезло ему. Как есть повезло. Ибо ни с того ни с сего решил он пойти в заварушку, а там под конец молодой наследничек и удумал обзавестись своей гвардией. Уж не знаю, сколько схем в верхах он похерил, но думается, что много.

— Ну даёт племяш, — удивлённо пробормотал Бадет. — Вот так совпало, конечно. И что же, — чуть приподнял он бровь да взглянул на шурина, — предлагаешь через его хлопотание пойти в услужение?

— Можно и так. Никто не осудит за подобное, — уклончиво ответил тот. — А можно и самому на поклон пойти.

— Лучше второй вариант, — чуть подумав, произнёс зятёк, — ибо некрасиво как-то получится. Ему, поди, сейчас вся родня в ноги кланяется, дабы подсобил. Так что будем думать. И вот что меня ещё беспокоит в этой новости: как-то развязно себя вели те балаболы. Уж не спланированная ли акция по поиску криводумцев идёт? Надо бы проверить среди наших, а ну как напортачим?

— Может и так статься, — тоже призадумался о возможных сокрытых за событиями телодвижениях. — Хотя, думается, расслабились служаки, всё же место-то не для лишних ушей, да и не будет никто из немёртвых сию новость за рамки общины выносить. Максимум одним Кланом ну или Домом ограничится, если, конечно, главы сих формирований не станут языком трепать.

— Верно, да не совсем, — не согласился с ним служивый. — Забыл, где мы живём? Тут всё секрет, но ничто не тайна. Все обо всём всё знают. Ну как минимум о многом. Про Костю — обязательный (но не с точки зрения объекта культа. Дальше этот нюанс будет только отмечаться символом.) ритуал — уж так точно. Так что, думается, многие сейчас прорабатывают план для входа в состав свиты молодого аватара. Кстати, а ты сам не думаешь под его крыло пойти?

— Да вот думал, — смущённо пригладил опрашиваемый усы. — Надобно только занять немного где-нибудь, чтоб артель организовать да предоставить её в качестве подношения за вхождение к новому аватару или к молодому.

— Так в составе наследников новичков не одна штука? — искренне удивился, но не настолько ярко, как до этого Бадет. — Ну-ка, ну-ка, в чём различие между «молодым» и «новым»?

— Так ведь Костя-то наш всё с размахом делает, — махнул куда-то в сторону шурин. — Если расширять состав, то конкретно: две штуки за короткий срок. Молодой — это предыдущий, новый — это последний из известных. Возможно, больше будет их. Вон отправился на отдых, так подмял под себя мирок в смежной вселенной да привёл оттуда Бога нового и зверушку-некроманта. Ага, так и есть. Я тоже удивился, но да пустое это. Зверушка и зверушка. Эка невидаль? Оба теперь премудрости познают, чтоб потом, значится, справно работать. Плюс ещё Демиурга успел отжать и Геену к повиновению подводит. Так что и не понятно, кто из них также пополнит список претендентов.

— Ну даёт! — одобрительно цокнул чекист. — А что за персонаж-то этот Демиург? Откуда? Кто таков? Чем знаменит? У нас отродясь таковых рангов не водилось. Чуется, запахло чем-то серьёзным.

— Да рогач какой-то, — пренебрежительно отмахнулся Вез. — Правда, Кондрашку чуть не прибил, но бывало и хуже.

— Я не понял, — скептично посмотрел на собеседника служивый. — А чего там дворецкий забыл? Али решил чемпионство своё вспомнить и выступил на помощь?

— Хе-хе, — важно причесал шурин усы. — Кондрашка — это и есть аватар молодой.

— Ох и взлетел парень, — покачал головой чекист. — К нему, получается, зазываешь на поклон идти?

— Ага, — кивнул собеседник. — Ко второй-то, к Мортане, Властительнице Демонов Смерти, бессмысленно. У неё свита давно собралась и не думает меняться.

— Славно-славно, — болванчиком закивал Бадет. — Теперь вся родня в сборе выходит? М-да, — почесал свежевыбритую щеку он. — Стоило только на тысячи лет оставить дом родной, как тут такие страсти кипят.

— Это ещё что, — со знающим видом и с толикой сытости (а в два рта умять пятнадцатилитровую кастрюлю густого супа — дело не из лёгких) пригладил Вез пузо. — Последняя новость так вообще отвал башки: Костя* так взъелся на Систему, что теперь с собратьями, большей их частью, пошёл на неё войной.

— Нет слов, — поражённо поднял руки служивый. — Одни эмоции. А я-то думаю, чего у меня статус барахлит после перерождения. Решил, называется, глянуть его со скуки за столько лет, а он чего-то тупит да ссылается на какое-то обновление. Неужто грядёт новая эра?

— А мне почём знать, — отстранённо пожал плечами усач. — Это там, — тычок вверх, — решают. Мы индивиды маленькие — наше дело исполнять, а они пущай голову ломают. Но, кажись, к этому всё и идёт.

— Значит, говоришь, к Кондрашке идти надо? — спустя долгую минуту тишины и обдумывания произнёс Бадет. — Что ж, тогда пойдём. Чин по чину сделаем. Ему всяко толковый СБшник нужен будет, а я с собой ещё и товарищей подтяну, коли надобно будет.

— Главное, совсем штат не оголи, — съёрничал Вез. — Хотя может статься, что молодой-то даст добро на совместительство. Будешь его ставленником в Тайной полиции.

— А почему бы и нет, — ни разу не смутился чекист. — У нас, в смысле в организации, мало выходов на верхи, сиречь аватаров. Только официальные приказы и прошения через секретариаты, приёмные да прочие дебри, что долго и муторно, а тут раз — и напрямую обратился. Думается, руководство поддержит. Прошлые-то Его* ставленники резко против были сближения с нами.

— Боятся, видать, — выдвинул одну из возможных причин сего шурин. — Но по делу.

— Зато простой квирит жалует, — позитивно заключил зятёк. — Значит, хорошо работаем.