Нить в прошлое

Глава 17

Проведя встречу с представителями сёгуната, Санька отправился с визитом вежливости в Поднебесную. Он заходил в каждый, разрешённый для посещёния иностранным судам порт: Шанхай, Нинбо, Фучжоу, Амой[1] и Кантон[2] оставляя тамошним властям послание с пожеланием здравия правителю и с просьбой принять посольство. В трёх последних городах он обращался к лидеру восстания тайпэнов Хун Сюцюаню уже захватившему южные окраины Циньской империи.

Когда через двадцать дней корабли Александра вернулись в Шанхай, его ждал ответ от столичных чиновников о невозможности встречи с императором, из-за отсутствия оного в столице. Тогда Санька двинулся прямиком в залив Бо Хай, или, как называли его китайцы, Бохайское море. Там, из кормовых доковых камер пяти Больших Десантных Кораблей проекта 1174 «Иван Рогов» выгрузил пять десантных катера проекта 21820 «Дюгонь»: «Атаман Платов», «Денис Давыдов», «Иван Карцов», «Мичман Лермонтов» и «Лейтенант Римский-Корсаков» и, находясь на первом, повёл за собой десантную группу вверх по реке Луанхэ прямо к Горному Убежищу от Летнего Зноя[3].

Именно там находился двадцатилетний император Айсиньгьоро Ичжу, опасаясь восстания тайпиней, начавшегося этим летом и к августу захватившим южное побережье. Тайпиней поддержали британские и французские купцы, снабжавшие восставших оружием и боеприпасами. Помня, по рассказам, первую опиумную войну, император сразу переехал в горную резиденцию.

Быстроходные катера, передвигавшиеся по мутной глади реки со скоростью тридцать пять миль в час «долетели» до Императорской резиденции за три часа. Джонки, спешащие по своим делам, выбрасывало волнами на берег. В каждом катере поместилось по четыре БТР-80 с десантом из семи человек, которые выехали на берег реки и стройной колонной переправились через озеро и выехав на остров, где находился дворец, окружили его.

Выбежала дворцовая стража с мечами и копьями и попыталась отогнать стальных чудовищ. Однако стальные пришельцы лишь водили из стороны в сторону своими пушками. А то, что это пушки, одно из чудищ продемонстрировало, выстрелив гору, расположенную в пятистах метрах за Императорским озером.

Со стороны оставшихся на берегу реки катеров прозвучали пулемётные очереди, но вскоре стихли.

Возникла пауза. Санька спокойно сидел в одной из машин и ждал.

Из-за стены прозвучали выстрелы. По алюминиевой броне застучали свинцовые пули. Саньке не хотелось проливать кровь и он выжидал, но от скуки решил устроить хоровод. Бэтээры друг за дружкой двинулись вокруг дворца. На четыреста метров периметра приходилось по пять машин на сторону.

Колёсные вездеходы двигались не разбирая дороги, ломая деревья и небольшие постройки, оказывающиеся на их пути. По ним изредка постреливали из-за стен из фитильных, как оказалось, ружей.

— Карамультуки, мать их, — не выдержав, сказал командир машины, глядя в перископ. — Постучаться бы к ним в ворота…

— Постучимся, если не откроют, — хмыкнув, согласился Санька.

И вот на десятом круге перед Санькиной машиной, обозначенной кроме флотского белого флага с синим косым крестом, ещё и солнечным, распахнулись ворота и БТР, не сбавляя хода в них въехал. Остальные машины остались снаружи.

Александру, с его способностями растворятся в воздухе, опасности выйти не было ни какой, а потому, он спокойно вышел, отряхнул с всё с того же костюма невидимые пылинки и, надев шляпу, отправился вслед за евнухами во дворец.

Император сидел на троне весь в жёлтом. Только круглая, вроде тюбетейки, шапочка на его голове была чёрной.

— Что ты хочешь, чужеземец? — спросил молодой Император. — Зачем ты приехал на своих железных повозках и уничтожаешь мои трёхсотлетние сосны. Их садили мои предки. Первое дерево посадил основатель династии «Цинь». Я девятый император, а ты, называющий себя правителем Уссурийского королевства, какой по счёту в своей династии?

— Хм! Значит ты читал мои послания? — спросил Санька. — Это очень хорошо. Меньше придётся говорить. Я, — первый, и это очень почётно быть в своей династии первым императором. Ты ведь чтишь своего предка Нурхаци, основавшего твою империю. Вот и меня будут чтить. А что сделал ты, для своего государства? Спрятался в горах? Когда Тайпени захватывают твои города? И ведь они придут в Пекин и разрушат тот летний дворец, в котором ты родился.

— Они не смогут.

— Смогут. Им помогают британцы. Да и британцы скоро официально объявят тебе войну. По надуманному предлогу. И, в конце концов, тебя свергнут.

— Ты говоришь так уверенно, будто ты знаешь это точно.

— Я знаю точно, что британцы на плечах восставших готовят вторжение и остановятся только тогда, когда ты разрешишь им свободно торговать. Ты, или какой-то другой император. И да, я знаю будущее. Хочешь я покажу тебе его? Хотя нет. Я покажу тебе, как восставшие расправляются с маньчжурами.

И Санька взял из матрицы видеоряд с недавними событиями в районе села Цзиньтянь, где собралось десять тысяч восставших, вооружённых современными европейскими ружьями.

Император вздрогнул. Его глаза округлились. Он глубоко задышал и попытался подняться из кресла. Евнухи бросились ему на помощь, а несколько человек кинулись к Саньке и попытались его заколоть копьями. Но копья разрубили и проткнули воздух на том месте, где он только что стоял.

Появившись возле трона, он отшвырнул евнухов и приблизился к императору вплотную.

— Я мог бы прямо сейчас свернуть шею этому цыплёнку, — сказал Санька, щерясь, показывая зубы, глядя на воинов и поднимающихся с пола евнухов. — Но у меня другие планы. Мне нужны жизни британцев и французов. Поэтом я пока на твоей стороне.

Санька «выдернул» из воздуха своё королевское кресло и уселся на него.

— Ты… Ты… Ты Хэй Бай Учан? Дух смерти? — спросил, заикаясь, император.

Его стража и евнухи, тем временем, попадали на колени и спрятали головы, прикрыв их руками.

— Нет, — скривился Александр. Ему не нравился этот театр, но что делать. Это был самый короткий путь к его цели.

— Я, скорее, — Тудигонг — опекающий дух твоей империи и тебя лично. Можешь считать меня духом своего дедушки. Но это не совсем так. И это не важно, чёрт побери! Слушай меня внимательно. Я пришлю тебе современное оружие и заряды к нему. Оставлю тебе своих воинов и боевые машины. Ты должен вернутся в свой летний дворец и организовать свои войска к подавлению восстания. Понятно⁈

Сяньфэн кивнул. Глаза его были всё ещё распахнуты.

— Я, под твоим флагом с драконом, стану топить все иностранные корабли, не взирая на принадлежность. Надо лишить британцев флота, а повстанцев оружия. Скоро у них закончатся боеприпасы и восстание, без поддержки извне, стихнет. Ну, год, ну два, но не десять же лет! Понятно? Ты не против такого хода событий?

Император покрутил головой. До него стало доходить сказанное пришельцем.

— Значит ты — воплощение моего предка? — спросил он.

— Не совсем так, — хотел сказать Санька, но передумал.

— Да! Я воплощение основателя империи Цинь — Нурхаци. Я основал её, а ты мог привести её к разрушению. Но сейчас всё разрешится.

— Так вот почему ты ломал святую рощу, — задумчиво произнёс Император. — Ты посадил деревья, тебе и ломать…

— Не заморачивайся, — махнул рукой Санька.

— А я ещё думаю, почему ты так хорошо говоришь на нашем языке?

— И ещё… Ты не против, если я пока возьму себе северные земли? На них все засматриваются, а у тебя не получается их защитить. Отнимут их у тебя, а они мои.

— Ты станешь жить там?

— Я живу везде. Я дух. Но это моё тело будет жить там.

— А если мне нужен будет твой совет…

— Я тебя услышу и приду. Не беспокойся. И убери от себя это стадо.

Санька пренебрежительно указал на стражников.

— Мои люди защитят тебя.

— Они приехали с тобой? В этих повозках? — Глаза Саньфэна снова округлились.

— Да. Их не так много, но они смогут тебя защитить. Можешь, не торопясь, собираться. Завтра мы отъезжаем. Да… И хорошо корми их, они не такие духи, как я. Хотя и моё новое тело требует человеческой еды. Мы можем пообедать, а то я проголодался, нарезая круги вокруг твоего замка.

— Да-да, конечно. Я тоже, почему-то, проголодался. Э-э-э… А покажи, как ты исчезаешь…

— Хэ! — хэкнул Санька, покрутив в удивлении головой, но уважил потомка Нурхаци, имя которого присвоил.

Исчезнув, он появлялся то там, то там, и в конце концов проявился целиком и полностью снова в своём кресле.

— Давай уже обедать, внук! Кстати, вот договор на передачу мне Уссурийских и Амурских земель. И, кстати, Гонконг тоже передашь мне.

— У нас с Британцами договор, — потупив глаза, сказал юноша.

— Да-да… Я забыл… Но это не страшно. Я сам отберу у них эту землю. Это и будет повод к войне. Казус, мать его, бели. Пошли в твой сад. Там поедим.

И они вышли из личных императорских покоев во внутренний императорский сад. В летней лёгкой униформе, но в бронежилетах, касках и средствах защиты колено-локтевых суставов, Санькин десант выглядел необычно и устрашающе, словно какие-то насекомые.

— Откуда они? — спросил император.

— Если я тебе скажу, что они из будущего, ты мне поверишь?

— Тебе? Поверю! — решительно сказал «Санькин правнук». — А можно я его потрогаю?

— Можно, только не сильно. Он не любит мужских пощупываний.

Император почему-то зарделся.

— И тут замешана гомосятина, — подумал Санька, вздохнул и понял, для чего тут евнухи и как они поднимаются по карьерной лестнице.

— Да-а-а… Всё через жопу, — подумал он.

После того, как «Сын Неба» изъявил желание отобедать, несколько десятков евнухов вынесли в сад семь столов разного размера, а затем расставили на них пищу. Главные блюда ставились на два стола, отдельно накрывали столы с рисом, кашами, сдобой и соленьями.

Абсолютно на каждом блюде, в каждой чаше лежала серебряная пластинка, которая помогала определить, не отравлена ли пища. Кроме того, перед подачей любого блюда, его сначала пробовал евнух.

Перед императором поставили около двадцати первоклассных блюд, к остальным же, находившимся подальше, Сын Неба не притрагивался и не рекомендовал пробовать Саньке.

— Они были приготовлены за день, или за полдня и всё время грелись на кухне, ожидая подачи. То есть уже «несвежие» и «перепрелые».

— А зачем они тут? — спросил Санька.

— Чтобы были. Для красоты, — ответил император.

На столе было очень много блюд: нарезанное кубиками мясо и утятина, приготовленные на пару с вином; курица с жареной китайской капустой; ласточкины гнёзда с красной и белой утятиной; ласточкины гнёзда с измельченной курятиной; жареная утка; жареный цыпленок со свежими побегами бамбука; омлет; курица с оленьим хвостом, приготовленная на пару; нарезанная кубиками курица с миндалём; хлеб в форме слоновьих глаз; булочки с начинкой из утятины; пельмени с курятиной в горячем супе с лапшой; четыре серебряных блюда с мелко нарезанными свежими огурцами, соленьями, солониной, тушеным фазаном с дыней, рисом, супом с кусочками курицы.

Договор подписали после обеда, обставленного с высокомерной чопорностью, и очень вкусного.

— Нормально питаются императоры, — подумал Санька, тяжело отдуваясь, и подписывая договор, который ещё недавно, как фокусник, вынул из воздуха. Причём император только улыбнулся на его жест. Он ещё за столом обратил внимание, как некоторые продукты исчезают прямо со стола. Особенно «несвежие». А Санька, увидев его понимающий взгляд, только улыбнулся и продолжил хитить блюда.

Когда подписали договор о передаче в вечное пользование земель согласно приложенной карте и указанной на ней границы, император сказал:

— Ты можешь всегда пользоваться моей кухней. Хочешь, я отдам тебе некоторых поваров. У меня их много.

— Спасибо. У меня всего достаточно. И мои повара не хуже. Я тебе тоже передам кое-какие продукты. Тоже, кстати, из будущего.

— Так в будущем будет империя Цинь?

— Будет, — соврал Санька.

Хотя… Может быть и не соврал. Цынь, не цынь, какая разница? Главное — империя существует.

Мао Цзэдун, между прочим, назвал восстание тайпэней первым коммунистическим восстанием в мире. И в чём-то он, по мнению Саньки, был прав, а он, Санька был вынужден его подавить. Почему? Да потому, что его организовали британские масоны и иезуиты. И цель у них была — не благо трудящихся, а банальный развал страны. И они своего добились.

Правда и Санька не был кристален в своих помыслах. Думая о будущем, он внаглую на карте прочертил границу не по Уссури, а от сворота Амура на восток по прямой линии к устью реки Туманган, прирезав к Приморскому краю ещё половину такого же куска земли и оставив Уссури в полном своём владении, как и кусок Сунгари длинной сто пятьдесят километров. Для этого, Саньке пришлось переместиться в один из миров, где у него имелась запасная база с компьютером и принтером формата А-3 и изменить условия договора и саму карту.

И смотрел ведь император на эту карту, водил пальцем по границе, произносил названия китайских городов, которые отходили под Санькину юрисдикцию. Правда в договоре император самолично подписал, что заключает договор, воодушевлённый советом духа своего предка Нурхаци и призвал сей факт засвидетельствовать евнухов, которые тоже приложили свои иероглифы и печати к договору. Здесь в горной императорской резиденции, оказалось, присутствуют все наивысшие правительственные чиновники и они все были свидетелями, что с Императором разговаривал не какой-то чужеземец, а именно дух, назвавшийся Нурхаци. И замечали, как сей дух хвалил кушанья и бесстыдно хитил их прямо с императорского стола.

Потом Санька с императором некоторое время гуляли без сопровождения слуг, но под охраной спецназа ТОФ. И Санька дал пострелять императору из бэтээровской пушки. Всего-то императору нужно было нажать кнопку гашетки, а радости, когда стрельнуло и на горе взорвалось, были «полные штаны».…

— Я тебе дам пострелять из гранатомёта. Вот это, я понимаю. Но не здесь. В летний дворец переедем… Хотя…

Санька задумался.

— Здесь в горах тихо, — подумал он. — Мне и в мыслях не приходило, что у меня получится так легко убедить его подписать договор передачи земель. Случайно я вспомнил про этого, э-э-э, Нурхаци. А как удачно вышло! Так, может его здесь пока оставить, и здесь тренировать его спецназ, учить обращаться с нашим оружием.

Немного поразмыслив, Санька сообщил Саньфэню об изменении своего решения.

— Я подумал и решил, что тебе пока нужно остаться здесь. Здесь безопасно. А мы пока подготовим твоих воинов. Вон там, что за земля?

Санька показал в сторону гор на огромную, и вроде бы пустующую долину.

— Это место, где я охочусь, — сказал Саньфэнь.

— Отлично. Я покажу тебе, как стреляет наше оружие на охоте. Сегодня вечером и пойдём.

— У нас сейчас послеобеденный сон. Меня не поймут, если я нарушу традицию.

— Согласен. Давай отдохнём.

— Тебе выделили один из дворцов…

— Не беспокойся за меня. Я ещё покажу тебе, где отдыхаю я.

Санька едва договорил, как растаял в воздухе. Император улыбнулся своим мыслям, облегчённо вдохнул-выдохнул и зашагал в свой дворец.

[1] Чжанчжоу

[2] Гуанчжоу

[3] Бишу шаньчжуан — официальное наименование летней усадьбы китайских императоров династии Цин к северу от Пекина, в городском округе Чэндэ провинции Хэбэй.