Нить в прошлое

Глава 3

— Эх, найти бы мир, такой же, как прошлый, — думал Санька, сконцентрировав фокус своего тела на солнце. — Забраться куда-нибудь в глухомань. Например на Аляске, или в Канаде. Там красивые озёра, говорят. Да мало ли на земле красивых мест? Познакомится с индейцами. Взять бы мелкашку и патроны. Попрошу Славика, он купит, а я ему соболя добуду. Если не пить, то может и тут продержаться получится какое-то время. Может и пособолевать. Продать шкурки, закупить с помощью Устинова мелкашечных патронов, оптику…. Эта мелкашка хоть и старая, но нормальная.

Санька сидел в позе лотоса в ноосфере. В ней сила тратилась быстрее, но и энергия впитывалась тоже быстрее. Он поднялся, что бы раньше встретить солнце, повыше и теперь созерцал долину реки Люциха в сиянии аур. Ему были видна вся крупная живность. Хотя, он мог исключать на своём внутреннем «визоре» ауры определённой длины волны. Однако, оперируя функциями матрицы, он ощущал опустошение. Попойка превратила его почти в обычного человека!

Продолжая наполняться силой, Санька вспомнил, как он впервые увидел этот свой мир и возжелал в него вернуться. Вот и вернулся… Вспомнил он и то, что рядом с этим миром он видел мутные в тумане радужные оболочки. Похоже, — это были соседние миры, к которым у него не имелось доступа.

Санька предполагал, что миров не два и не три. Их должно быть множество и ему категорически нужно было попасть в тот, где имелась бы сила. Он привык раздавать свою, и мог запросто по привычке опустошить себя и тогда, чтобы «перевернуться» надо будет сильно постараться.

Санька, почувствовав достаточный прилив силы, не прекращая подпитываться, потянул за нить, которая из него исходила и терялась в дымке, и поднялся ещё выше, вошел в зону тумана и увидел впереди и вокруг себя радужные сияния больших и маленьких «мыльных» пузырей. Ему казалось, что он может до каждого из них дотянуться рукой.

— Фига себе! Словно в ванне, — подумал Санька. — Интересно, если сейчас ткну пальцем в пузырь что произойдёт?

Он протянул руку и мир, на который он указал, словно приблизился.

— Э-э-э… Как в игре «Сим сити» играл.

Мир накатится на него, пузырь впустил в себя и Санька увидел перед собой земную сферу.

— Ха-ха, — не удержался он от смеха, потому что то, что он увидел, было похоже на сферическую карту одного известного интернет-сервиса.

Покрутив пальцем глобус, Санька нашёл на нём это же место, то есть, — Люциху, и мысленно приблизил его. К его удивлению, он увидел под собой такую же Санькину избушку, но без костра и явно заброшенную.

Сместившись «левее», Санька нашёл Славкино зимовье, рядом с которым стояли машины и знакомая ему Мицубиси Делика, на которой его везли из Лучегорской больницы. Почти всё, как здесь, — сказал сам себе Санька и аж присвистнул от пришедшей вдруг мысли.

— Это ж сколько чего натырить можно, если в каждом мире взять. Ха-ха! Этих Делик, например. Натырить у богатых в разных мирах и раздать бедным в своём, ха-ха… Только где он, тот свой мир? Хм! Как, где? Да вот он! Только отмотаем сейчас… На сколько мотать-то? Э-э-э… Я ж поохотиться нормально хотел. Умху… Это значит надо перебираться в год, когда тут ещё не было цивилизации и огнестрела… В тот же шестнадцатый — пятнадцатый век? Когда тут тазы и маньчжуры с луками охотились? Наверное. Надо будет и Славика как-нибудь пригласить поохотиться.

Санька, чувствуя возбуждение, мысленно «крутанул» счётчик веков, представив какую-то интерактивную карту, пролистнув сразу несколько. «Барабан» остановился на тысяча пятисотом году.

— Оно? Ну ка что тут в округе? У-у-у… Глухома-а-ань! Ха-ха! Глухомань, говоришь?

Он покрутил 'глобус вправо, влево и только на больших речках увидел селения, состоящие из небольшого количества фанз — одноэтажных строений длинной примерно четырнадцать и шириной восемь метров, покрытых двускатной соломенной кровлей. Санька слышал про эти дома манз и других дальневосточных народов и знал, как они устроены — видел макет в музее Арсеньева. Манзы, как утверждалось исследователями Пржевальским и Арсеньевым, были оседлые китайцы, сбежавшие из Китая. Что-то типа наших казаков, не желавших подчиняться государственной власти, селившихся на окраинах и смешивавшихся с соседними народами…

— И что я тут с ними буду делать? Китайский я не знаю. А Славик знает. И Капитан знает. Капитан и английский знает. Капитан же! Та-а-ак. Одному мне тут будет не просто. Хунхузы, опятьже… Эти таёжники не мне чета. Следопыты, мать их… Чингачгуки! Да, так и есть! Чем они хуже американских индейцев? Азиатские индейцы! Поймают и скальпируют. Ха-ха! Могут не успеть, конечно. Я уже отсюда силу чувствую. О-ох, как бодрит! А раньше не понимал, не ценил. Правильно говорят, что имеем не храним, а потерявши плачем. Свят-свят-свят! Чур меня, чур от того «моего» мира.

Санька нашёл реку Сучан, это та, что в Партизанском районе, и звалась она с будущем Партизанская и, пройдя по ней в верховья, он осмотрел территорию. Пусто вокруг.

— Пусто вокруг, только не спит барсук, — пропел он, и «крутанул» время вперёд до тысяча восемьсотого года, потом, немного подумав, продвинулся ещё на шестьдесят лет. Год основания города Владивосток…

— М-м-м… Нет, — поморщился Санька и «отмотал» пять годков назад. — Вот так будет правильно. А то я с этими китайцами сума сойду. Да и мужикам будет с кем пообщаться.

Он «высадился» на песчаном берегу. Пахнуло цветущими дикоросами и, почему-то, мёдом.

Примерно в этих местах у Санькиного знакомого был дом в посёлке Слинкино. Прапрадед знакомого был единственным первопоселенцем в этом посёлке, состоявшем из одного двора и трёх жителей. Посёлок прозвали хутор Макаровский по имени Макария Петровича Сурменко.

То есть, Санька с большой долей уверенности предполагал, что в этих местах аборигенов нет, раз уж в 1908 году их не было. Приморье бохаями заселялось по большим речкам. А если вдруг кто и живёт, хе-хе, разведаем и переместимся дальше.

Почему Санька выбрал это место, а не Люциху? Тут климат немного мягче. Нижнее течение реки вообще течёт по Золотой долине, прикрытой двумя сопками от моря и с глубиной плодородного слоя до двух метров. Там всегда росло всё, что не посадишь. Так там и сейчас поля присутствовали. С просом наверное. Любимая крупа китайцев

Песчано-галечная коса захрустела под ногами, и Санька понял, что его ноги босы. Быстро вызвав мировые сферы, он нашёл по тянущейся от него нити свой мир и нырнул в него. Хорошо, что нить привязывалась к месту выхода. Удобно. Потянул за нить, и уже на месте. Санька увидел свои ещё царские, но уже не выглядевшие так, сапоги, и потянул их к себе мысленно. Сапоги оказались у него в руке. Тогда он потянул за собой ещё и карабин, патроны, куртку, ремень и топор, удочку и побирушку. Всё это ложилось в ноосфере там, куда он эти вещи клал. Интересно было наблюдать за висящими в воздухе предметами. Хотя это и не предметы вовсе были, а их голограммы. Иллюзия…

Вернувшись в мир реки Сучан, Санька разложил наследство своего мира на бережку и воспрял духом. Ему тут уже нравилось. Санька был полон сил и мог многое.

— Даже призвать кого-нибудь из помощников прошлого мира можно, или ну их? — подумал он. — Или и так справлюсь. Мне же много не надо. Избушку я и сам поставлю. Материалов в матрице скопилось достаточно. Сколько в том мире строили, цемент жгли, кирпичи делали и очень многое он хранил в матрице. Была такая возможность. Перемещать предметы и животных, ну и оставлять их там на время. Правда энергии эта функция сжирала немеряно'. Но в Саньку постоянно вливалось такое количество силы, что расхода он не замечал. Прислушавшись к ощущениям, Санька почувствовал, что трафик ноосферного «интернета» стабильный, поток мощный. Тоже интересная функция.

Санька сконцентрировался на том месте, где решил поставить «хоромину», выбрал в своей ноосфере матрицу объекта и просто принял решение «строить». Если в его матрице все элементы, из которых состоял объект имелись, объект возникал. Объект он выбрал один из простейших и стандартных. Таких он при освоении территории нижнего Дона построил тысячи. Да и себе домик в степи или в лесу «собрать на скорую руку»… А потому, у него всё, как говорится, с собой было. Хотя, сначала, предварительно, он вырубил, имеющиеся на площадке деревья и убрал землю.

Вырубка — это сказано образно. На самом деле, деревья просто исчезали из этого материального мира, как и всё остальное, что нужно было убрать. Оно: земля, песок, галька, деревья — уходило в Санькины ноосферные «закрома» и там «складировалось», доводилось до нужной кондиции и в виде стройматериалов применялось, когда возникнет необходимость.

У Саньки на глазах мгновенно исчезло, наверное, с тысячу кубометров земли и проявилась скала. Потом на скалу прямо из воздуха лёг блочный рельефный фундамент, который расположился на скале, как пластилиновый, и вскоре показалось, что он там и лежал миллионы лет. На фундамент встали бетонные блоки подвала. Причём встали так, что казалось, они слились с нижними. Потом легли бетонные плиты перекрытия со всеми нужными отверстиями. И так далее.

Матрица — это такая сильная субстанция, чтио Санька порой поражался её возможностям. Проекты строений давным-давно были согласованы, утверждены Санькой, а материалы с комплектующими, оборудованием и инструментами хранились в безмерных Санькиных закромах. За свою «царскую» карьеру он сам и его помощники понастроили столько, что любой архитектор и строитель позавидовал бы. И ведь сам добывал компоненты для цемента, разрабатывал технологии. Это сейчас оно шло, как по маслу, а ведь были времена, когда матрица строила такое, что приходилось разрушать построенное и перестраивать.

Чуть выше по течению от хоромин, буквально в течение часа встала плотина. Когда-нибудь там по проекту встанет водяное колесо, но точно не сейчас. Санька решил пока подумать, а с плотиной и для чего она ему будет нужна пака подумать. Может, лучше поставить электрогенератор. Сейчас у него открылись колоссальные возможности в плане чего-нибудь стырить из моего технологичного мира. Зачем мне проекты из, э-э-э, шестнадцатого века. Электрификацию и механизацию в массы! Хе-хе…

— Тут, туземцы, по-моему, и «современные» европейские машины примут за чудо чудное. Хотя, могут просто пожать плечами. И предметы двадцать первого века точно также, одними туземцами воспримутся с удивлением, другие и внимания не обратят. А через три месяца будут пользоваться и считать, что «так и было». Вон, механический арифмометр уже существует, между прочим. И птицы механические, что для меня намного чуднее компьютера, существовали и в более древних веках.

Хоромину о двух этажах матрица собрала за два часа. На самом деле, работал, конечно же, мой разум. Какая-то из его многочисленных частей. Уже час, как из его трубы шёл проверочный дымок контрольной топки, а банька, стоящая напротив наполняющегося водоёма, дымила давно и изрядно. Санька все эти два часа просидел в шезлонге и наблюдал, контролируя малой частью своего мозга, за возведением своей резиденции, с пивом и похищенными у мужиков крабами. Крабы исчезли со стола прямо из-под руки Устинова, а он только понимающе хмыкнул и погрозил пальцем куда-то за спину. Хотя Санька стоял рядом. Тогда «пришелец» похлопал Славика но коленке. Тот вздрогнул, но не как вчера, и попытался достать Саньку кулаком, но, само собой, промазал.

Парился я с таким наслаждением, словно не был в бане год. Санька ощущал себя на вершине блаженства. Стемнело. Он таки стащил у мужиков аккумуляторный фонарь, заряжающийся от солнечной батареи, к которому подключалась штатная гирлянда светодиодных ламп, и устроил себе на веранде световую иллюминацию. Электричество удивило местных оборигенов в виде насекомых, и они активно полетели на свет, пытаясь понять, что это за новина. Саньку насекомые даже не пытались тронуть. Конечно! Такая силища была в Саньке.

— Завтра пройдусь здешними тропками, — думал Князь. — Да и от валежника лес почистить надо.

Проснувшись, Санька сделал пробежку вокруг хором по тропе здоровья, помахал руками и ногами, искупался в водохранилище, сбежав к нему по песчаной дорожке и нырнув с мостика. Воды перед шлюзами уже набралось прилично. Видимо внутри сопок всё ещё таял лёд.

Тропа петляла едва приметная меж деревьев и кустарника, проходя то по полянке земляники, то мимо кустов, начавшей поспевать, малины, то, обходя болотинку, мимо кустов жимолости и голубики.

Санька отключил свой внутренний взор, которым мог видеть ауры животных. Ещё вчера просканировав местность, он заметил, что опасного зверя в округе нет. Отогнали его шумы, а может быть и сила, рысей, тигров, медведей и леопарда. Только одна медведица с двумя медвежатами спала вчера в своей зимней берлоге. Сегодня, думал Санька, он на неё набрести не должен.

Сейчас Санька хотел покоя и его имел. Он внимательно осматривался по сторонам, хотя сквозь густую листву разве, что увидишь? Практически, он просто гулял, знакомясь со своей территорией. Он уже вчера знал наверняка, что людей здесь нет. Что все оседлые аборигены живут по большим рекам, а охотники летом на зверя не охотятся. Он же тут не охотник, а хозяин территории, и правильно было бы ему наоборот, осматриваться через свой «визор», но ему так хотелось хотя бы притвориться охотником, что он с удовольствием эту роль сейчас играл.

Отметив места, где он сделает озёра и высадит овёс, где сделает прикормочный пост для копытных, где сделает солонцы, он гулял по своей территории долго.

Санька поставил «хоромину» на южном пологом склоне сопки, на котором можно будет высадить виноградник, под который он вчера уже освободил участок от леса и подготовил почву. Когда он изымал почву и возвращал её, то она ложилась словно бы взрыхлёная. Словно бы её высыпали ровным слоем. Сади что хочешь. Втыкай и вырастет. Он вчера и навтыкал. Времени у него был вагон и маленькая тележка. Вот он и занимался своим будущим хозяйством.

Имелись в его закромах вегетативные саженцы, полученные с виноградников Ростова и Астрахани. В его закромах любой живой продукт может храниться вечно, даже человек. Он так Салтанкула Темрюковича — брата своей жены — спеленал по рукам и ногам и посадил в «темницу». Аж на целых пять дней. И посещал его там ежедневно, мучая неизвестностью. Но это Санька Салтанкулу устроил урок, чтобы тот зарёкся против него Саньки выступать. И своим братьям заказал. Правда впрок сей урок ни Салтанкулу, ни его братьям не пошёл. Да-а-а…

А вообще-то, когда он перетаскивал по ноосфере живых существ и, в частности, людей, оказалось, что люди этого момента, то есть — существования в ноосфере, не замечают. Для них они просто перемещаются мгновенно. Так, в принципе и получалось. Это Санька в ноосфере может хоть месяц находиться, но когда снова вернётся в материальный мир, или пройдёт столько времени, сколько Санька захочет. Захочет мгновение, будет лишь мгновение. Захочет, растянет время на полную катушку. И вот тут у него есть возможность влиять на время, движущееся в материальном мире. И Санька может изменить событие, если его увидит и оно ему не понравится.

Ну, например, он увидит, что кто-то в кого-то целится. Тогда Санька может вернуться в тот момент и помешать, но второго раза вернуться уже не будет. Второй раз отмотать событие уже не получится. И тогда выходит, что настоящее можно изменить, вернувшись в прошлое. Но это только тогда, когда он сам в настоящем не живёт, а находится в тонком мире. И зачем это ему? Наблюдать, чтобы потом исправить? Но в критических моментах, функция узнавания кратковременного будущего была полезной. Не успеваешь что-то сделать — нырнул в тонкий мир, подготовился, посмотрел, что будет, материализовался и бац хук слева. Снова нырнул — вынырнул, бац хук справа. Нырнул-вынырнул бац… Или просто зарезал. Зачем издеваться над человеком? Ха-ха…

Так вот, вегетативные саженцы винограда можно было сажать хоть сейчас. Это, те, которые уже дали зелёные побеги. Их инадо высаживать, когда тепло. Что он вчера и сделал.

Посеял на взрыхлённую его способом почку овёс, рожь, посадил картофель. Силы у него теперь на десятерых, вот за десятерых и работал.

— Я — то, ладно, — думал, вкалывая, как лошадь, Санька, — Как небудь перебьюсь кормом из царских кладовых и кухонь, а лошадки стерлядь кушать не будут. Ей овёс или ячмень подавай, сено. Кстати, надо подумать, как сена заготовить. Надо привлечь к труду на моё благо здешний люд. Пусть занимается заготовками, охраной. На каждой сопке идол вкопан. Местные аборигены им дары носят, а это значит местных духов они хорошо подпитывают. Тут, чаю, посильнее будет место, чем в том мире.

— Ну и ладно, — сказал Санька, найдя в траве тропинку, и снова стал смотреть, что здесь произрастает. Да всё, что надо и произрастаеет. И кедр с листвяком имеются, и дуб с жёлудем, и орех, ясень, вяз, осина, ольха, ну и ёлка. Соболя много. Троих уже увидел. Надо капканы к зиме приготовить и путик пробить. Да-а-а…