Нить в прошлое

Глава 19

Постепенно тренировочная база расстраивалась казармами, полосами препятствий, хорошо оборудованным стрельбищем. В том числе и стендовым. Императору и мужским членам его семьи очень понравилось стрелять по тарелкам из дробовиков. Удобно было то, что полигон одним краем упирался в почти отвесную гору, покрытую кустарником и редкими деревьями, что очень удобно для безопасности любой стрельбы из огнестрельного оружия.

За озером и за полем рапса имелся лес, в котором, в основном, произрастали высокие каштаны, создающие отличную тень своими широкими листьями, под которой не росла даже трава. Это было отличное место для прогулок в летний зной. Но это было и отличное место для массовых тренировок по тактической стрельбе и забегов на дальние дистанции. Всё равно травы нет. Вытаптывать нечего. Хе-хе…

Были устроены полигоны для пейнтбольной и страйкбольной тренировки и проведены первые ознакомительно-показательные игры со зрителями на трибунах, закрытых мелкоячеистой сеткой от случайного попадания. Членам императорской семьи, которым демонстрировались навыки бойцов специальных подразделений, очень понравились показательные выступления. В том числе и рукопашный бой.

Под Находкой Санька уже строил такую тренировочную базу и эта была построена по уже готовому и проверенному проекту, а потому, — очень быстро.

Постепенно Санькиных людей в городке Чэндэ становилось всё больше, и не только военных. Появились учителя со знанием китайского языка. В том дворце, который был отведён для Первого Сына Неба открыли одноимённую академию для аристократов, в которой стали преподаваться прикладные науки: военное, инженерное дело, математика, черчение, основы физики, астрономии. В городе открылась бесплатная общеобразовательная школа для простого народа с изучением русского языка.

В устье реки Луанхэ встал военный танкер-универсал проекта 1559-В «Морской простор» с неснятым вооружением в виде двух пятидесяти семи миллиметровых АК-725, и двух тридцати миллиметровых АК–630. Кроме жидких продуктов шести видов, он держал в холодильном трюме и продовольствие. Не всем россиянам китайская кухня была по душе, или, вернее, по желудку. Например, тут совсем не было гречки.

Без лёгкого корабельного вооружения и круглосуточной охраны, корабли бы давно разобрали по винтикам и гаечкам. Китайцы просились на корабль с различным товаром, но об этом не могло быть и речи. Сначала команда корабля просто сбрасывала крюки с верёвками за борт, потом рубила сами верёвки, оставляя себе трёхзубые «кошки» на память, потом стала стрелять по плавсредствам из автоматов, потом стала безжалостно топить их на дальних подходах из АК-630, не взирая на лиц в них находящихся и не предпринимая попыток кого-нибудь спасти.

Назначив ответственных за «Китайский проект», а так же попросив «Сына Неба» мне не досаждать и не злоупотреблять расходом боеприпасов, Санька вернулся в Нагасаки и убедился, что всё идёт по плану. Остров вырос вширь на двести метров в разные стороны и стал походить на крест. Пока для стоянки его флота места должно было хватить.

Санька шёл в Нагасаки ещё для того, чтобы встретиться с кем-то из посланников Сёгуна, привёзших от него письмо. Он не хотел демонстрировать свои сверхспособности японцам, а потому использовал человеческий способ перемещения.

Токасима проживал, как оказывалось, в доме, стоящем сразу за мостом с материковой, естественно, стороны. По приезду Саньки в Нагасаки, Токасима узнал по вывешенному на флагштоке вымпел-флагу «Правитель на борту» и прибыл к воротам в тот же день. Он беспрекословно уложил холодное оружие в ящик, получил от него ключи и отправился вслед за дежурным офицером в дом главы Уссурийского государства.

Александр даже не стал предлагать присесть японцу, а просто подождал, пока тот с поклоном не передаст ему послание от Токугавы. Приняв послание, как полагается, обеими руками, Санька сломал печати и пробежал послание глазами.

Убористым почерком и в цветистых выражениях была описана история Японии за несколько веков и в том числе период правления Токугавы. Потом шли пиететические высказывания и пожелания вечной дружбы с Уссурийским государством и пожелания вечной жизни его правителю. Наконец выражаласьнадежда, что Уссурийское государствоне только поможет Японии остаться в себе самой, но и поделится технологиями и знаниями. Для этого Токугава предложил открыть в Нагасаки университет, военную академию и простую школу с изучением русского языка.

— О, как! — удивился Санька и подумал. — Неужели дошли слухи из Китая? Всего, как месяц работают школы.

Дочитав до конца и сложив послание, Александр посмотрел на Токасиму.

— Что-то можете добавить словами? — спросил он.

— Сёгун подтверждает условия вашего с ним договора о военном сотрудничестве и не сердится на то, что вы расширили площадь фактории.

Санька мысленно «хмыкнул».

— Ещё Сёгун просил передать, что если Королевство Уссури продаст ему современное оружие, какое мы видели у ваших воинов, он готов снабжать вас провиантом: крупой, мясом, рыбой.

— Ага, — снова хмыкнул Санька, — Отравленным провиантом.

— Спасибо, но мы в провианте не нуждаемся. Сами готовы вас снабжать мёдом, например,

— Я не торговец, — хмыкнул Токасима.

— И я не торговец, — сказал Санька и улыбнулся. — Я могу послать к Сёгуну моих специалистов. Но сначала нужно встретиться нам. Можно здесь, можно на моём корабле в Эдском заливе. Я готов туда приплыть без эскадры.

— Сёгун ждёт тебя, Микадо Уссури, в Эдо. И я готов сопровождать тебя на твоём корабле. В Эдском заливе тоже есть остров. Сёгун хочет подарить его тебе.

Санька посмотрел на Токасиму.

— Шпионить? — подумал он и улыбнулся. — Хорошо! Завтра поплывём. Приходи, как встанет солнце.

Когда Токасима вышел и, вложив за пояс свои мечи, дежурный офицер протянул ему бумажный пакет.

— Что это? — спросил самурай.

— Подарок тебе от нашего Микадо.

— Что там? — спросил Токасима не притрагиваясь к сумке.

— Мёд.

— Мёд? Зачем?

— Вкусно.

— Я не ем мёд, но как подарок приму.

Придя домой Токасима выставил стеклянную банку с металлической крышкой на стол и попытался её открыть, но не смог. Он долго вертел её в руках и ковырял металл, пока не увидел на крышке стрелку и понял, что её надо сдвигать по кругу. Он повернул, крышка щёлкнула и в нос ударил пряный аромат гречишного мёда. Токасима сглотнул слюну. Пчёл в Японии было мало, поэтому было мало мёда и он стоил очень дорого. Самураи жили бедно. И именно поэтому Токасима не мог себе позволить мёд, а не потому, что не любил. Он и пробовал-то его не более одного раза в жизни и то в далёком детстве.

То, что написал в своём отчёте о морском походе на корабле пришельцев Токасима, не поддавалось пониманию и осознанию, того, что это может быть на смом деле, а не в сказке. В порту Эдо корабль Уссурийского Микадо был ровно через двое суток после выхода из Нагасаки. Его корабль двигался почти бесшумно, но казалось, что чайки с трудом догоняют его, так они махали крыльями.

Корабль пришельцев и внутри был необычным. Внутри везде сиял белый свет. Не свет масляных ламп, а какой-то солнечный. Токасиме показалось, что за стеклянными фонарями лежали частички солнца. И так было везде. Ему показали даже месть, где рычала машина, двигающая корабль. Это тоже было сказочное зрелище. Словно тясячи драконов сидели в железном ящике и напрягаясь крутили винты. Токасиме объяснили и даже нарисовали, как работает машина. Многого он не понял, но понял главное, что если бы у Японии были такие «машины», она бы стала властелином морей.

А комната, где его поселили… Она была чиста и имела отхожее место с водяным сливом. Это место с удобным сиденьем сияло белизной, как хризантемы в саду Сёгуна осенью. А пахло!!! Ещё в этом месте из зеркальной трубы текла вода. Текла не постоянно, а когда повернёшь красивую ручку. И в нём было прозрачной чистоты зеркало. Долго стоял возле него Токасима и рассматривал в нём и сияющий солнцем фонарь, и седло нужника, и сияющие белой краской стальные стены. А пушки…

Токугава после встречи с Уссурийским Микадо Александром, долго не мог восстановить свой дзэн. Тяжести в мыслях добавил и отчёт Токасимы. Лучше бы он вообще его не читал.

Токасима описал стрельбы по поплавку, выброшенному пришельцами за борт и пропавшему из глаз Токасимы. Поплавок был размером с большую тыкву и такого же оранжевого цвета. Когда он пропал с глаз, Токусиме дали оптический прибор, в виде двух совмещённых подзорных труб и помогли найти цель. Потом, как писал Токусима, пророкотало несколько выстрелов, слившихся в барабанную дробь, и поплавок разлетелся на мелкие куски. Расстояние, как указывал Токусима, было примерно двести или даже триста дзё[1].

А те возможности орудия, что продемонстрировал Токугаве Уссурийский Микадо здесь, в Эдском заливе, до сих пор, при воспоминании, вызывали у Токугавы дрожь. Пушка пришельцев коротко пророкотала и корабль-мишень, после взрывов на его борту и палубе, просто развалился на две неравные части.

Токугаву поразило то, что на таком расстоянии пушка смогла попасть по качающемуся на волнах поплавку. Сёгун не знал, что это был, так называемый, пристрелочный радио-буй и помазать по нему, означало завалить сдачу аттестации командиру корабля и командиру артиллерийской боевой части. Хоть один выстрел из очереди в десять снарядов должен был попасть по бую на расстоянии двух миль. А тут было всего пять кабельтов.

Саньке остров понравился. На нём и предложил Токугава построить и школу, и университет, и академию, и, при желании, посольскую резиденцию. Отсыпав, естественно, дополнительно, необходимое количество строительных площадей.

Санька за остров поблагодарил, накормил Токугаву флотским обедом, в который входили в качестве «второго блюда» роллы с разными рыбными наполнителями и хороший коньяк. После обеда они немного постреляли из пушки и ручного стрелкового оружия. И озадаченный сёгун, сев на адмиральский катер, вернулся на берег.

Кроме стреляющего оружия Токугаву, так же, как и Токасиму, поразила обстановка корабля и обилие непонятных, и, вроде как, ненужных, издающих какие-то звуки, предметов. Очень сильно Токугаву поразил луч света, сопроводивший катер до берега. Сёгуна сразу предупредили, чтобы он не смотрел на лампу, источающую этот свет и он не посмотрел. Открытыми глазами. Но и через закрытые, плотно сжатые веки этот огонь едва не сжёг мозг Токугавы. Это не был человеческий огонь. Это был огонь преисподней.

— Так кто же эти пришельцы, — думал Токугава. — Не может быть, что они были из этого мира.

Токугава видел голландские корабли, заходившие в Нагасаки и корабли англичан, пытавшихся добиться встречи с ним, сёгуном. Корабли и тех и других не на много отличались от японских. Отличия были, да, но не на много. Видел он и пушки, и ружья. Всё это было не то.

Он скептически отнёсся к сообщению о том, что китайский император призвал духа предка и он явился. Мало того, что явился. Но и привёл с собой воинов, вооружённых волшебным скорострельным оружием. Как ручным, так и корабельным. И вот теперь это скорострельное оружие Токугава увидел воочию, держал его в руках и даже сам стрелял из него!

Так и что? Получается, что Уссурийский Микадо — Первый Сын Неба? Тогда и получается, что Уссурийский край — принадлежит ему по праву и всё, что он слышал о нём — правда. Но тогда выходит, что он говорил с духом? Бред! Это живой человек! Токугава даже дотрагивался донего. Они пожали друг другу руки!

— Как же узнать? И еси это правда, то у китайского императора появился сильный союзник, имеющий возможность получать новинки из будущих времён, или иных миров. Он сказал, что выбрал путь богини солнца Аматэрасу. Император Дзиму был прямым потомком Аматэрасу. Но это было очень давно. Японское синто не отрицало множественности миров, но то были миры разных уровней ада. Никто не говорил о мирах живых существ, но значит они есть. Потому, что то оружие, которое он, Токугава, держал сегодня в руках, не может быть сделано в этом мире. Об этом и говорили его шпионы. При дворе Сына Неба шепчутся, что Первый Сын Неба принёс его из другого мира.

Токугава так и не уснул этой ночью, а Санька спал сном младенца. После перемещения в этот мир, он перестал мучится от недостатка силы и мог себе позволить множить свои сознания, деля матрицу на много-много самостоятельных разумных субстанций. Поэтому, несмотря на многозадачность его проекта, голова у него не «пухла». Матрица работала, как искусственный сетевой интеллект, поручая каждый маленький проект маленькой части бесконечной матрицы, «разбухшей» от присутствующей в этом мире энергии.

Сам бы он с таким количеством миров не управился бы. Их, соединённых с этим миром были уже сотни. Санька даже не считал, сколько он задействовал в своём проекте миров. Особенно его по началу утомила денежная проблема. Ведь надо было забрать старые рубли, закончившие хождение, из множества миров с девяносто четвёртым годом и выдать их в качестве зарплаты людям из девяносто первых — девяносто вторых годов. Да ещё из разных регионов, чтобы они не дублировались. Короче, это был ещё тот «прыг-скок». Пока Санька не додумался гнать по морю в Китай контрабандный лес. Ну, как контрабандный? Сахалинский Александров существовал во многих мирах. Вот Санька и пилил лес не в этом мире.

Ведь АИС можно на судне отключить. Придти в порт выгрузиться уйти и снова включить. То есть судно из одного мира, переходило в другой, там грузилось лесом, переходило в третий мир, ближе к нашему и без АИСа шло в порт. После выгрузки возвращалось в свой мир в ту же точку и в секунду перехода. Схема работала очень хорошо и Санька подумывал о контрабанде рыбы и крабов, которых в средних веках было столько, что черпай и черпай.

Рыбной темой заинтересовался Михаил Шелестов. Не поворачивался у Саньки язык называть почти семидесятилетнего мужика Мишаней. Так вот были у этого Михаила какие-то знакомые крутые рыбаки и краболовы, знающие толк в контрабанде. Но золотая лихорадка захватила и его.

Однако, характер у Михаила был мягкий и работничков своих он, поначалу, упустил. Хорошо, Санька вовремя «вписался», а так бы лежать где-нибудь Мишане да под ракитовым кустом с проломленным топором черепом. И это не смотря на его, какие-то там прошлые каратэковские и иные навыки. Ребята в бригаде Мишане попались ушлые и с богатым прошлым, а потому, за двадцать килограмм золота в самородках, взятого в первый день, которое Михаил приказал сдать, ухари сказали: «накося выкуси», а кто-то, зашёл «бугру» за спину и махнул топором. Миша потом, правда, говорил, что ситуацию контролировал и, как в книжке «Август сорок четвёртого», провоцировал ухарей, но Санька всё это наблюдал из матрицы и чувствовал, что Михаилу от топора не увернуться. В его-то шестьдесят четыре…

[1] Дзё — примерно три метра.