Осколок Демиурга. Пробуждение (СИ)

Глава 16. Тени старого города

Марек Тарин открыл глаза задолго до рассвета, как делал уже двадцать восемь лет своей пекарской жизни. В кромешной темноте он безошибочно нашел огниво, зажег свечу и потянулся, разминая затекшие плечи.

С тех пор как произошло то странное происшествие в Академии три дня назад, сон не приносил отдыха. Марек сам не мог объяснить почему, но просыпался с ощущением, словно всю ночь выполнял тяжелую работу. И еще эти сны... Синее пламя, танцующее между звезд, голоса, шепчущие на неизвестном языке, звуки, похожие на разрываемый шелк, но громкие, как гром.

— Блажь какая-то, — пробормотал пекарь, натягивая рабочую рубаху. — Меньше слушать надо байки пьяных стражников.

Затопив печь, Марек принялся за работу. Замесил тесто для первой партии утреннего хлеба, привычно разделил его на большие шары и оставил подходить, накрыв влажной тканью.

Прихватив обрезок свечи, он спустился в погреб за мукой. Когда вернулся, что-то в пекарне было не так. Марек замер на пороге, пытаясь понять, что именно изменилось.

Тесто. Оно двигалось.

Не обычным движением — постепенным увеличением в объеме при брожении, а так, словно в нем копошилось что-то живое. Пекарь медленно подошел к квашне, затаив дыхание.

Поверхность самого большого шара теста колыхалась, образуя странные узоры, похожие на лица, которые появлялись и исчезали, словно призраки. А вот другой шар вытянулся кверху, напоминая... змею? Дракона? Существо с гибкой шеей и вытянутой мордой.

— Проклятье, — прошептал Марек, осеняя себя защитным знаком, которому научила его бабка.

Он схватил деревянную лопатку и ткнул самый активный ком теста. Тот немедленно опал, превратившись снова в обычную массу. То же самое произошло с остальными.

«Может, приснилось? Или глаза обманули в полутьме?» — Марек хотел убедить себя в этом, но понимал, что лжет сам себе.

Последние три дня весь город сходил с ума. Сосед-кузнец рассказывал, что металл иногда отказывался принимать форму, которую он пытался ему придать. Травница с соседней улицы жаловалась, что её сушеные растения посреди ночи источают странное свечение. А дочь портного, восьмилетняя Лизи, рыдала, уверяя, что её тень делает вещи, которых она не делает.

Марек нервно выглянул в окно. На улице начинал брезжить рассвет, но небо выглядело неправильным — слишком бледным, с зеленоватым оттенком. И эта проклятая трещина, похожая на рану в небесах, стала еще шире.

Что-то привлекло его внимание на улице. Стайка птиц, вьющихся над крышей дома напротив. Обычные городские воробьи, но... Марек протер глаза. У некоторых из них перья переливались синим и пурпурным, словно у экзотических птиц с далеких островов. А у других виднелись странные выросты, похожие на дополнительные крылья или щупальца.

Металлический звон заставил пекаря отпрянуть от окна. По улице неторопливо шел патруль — два обычных стражника и с ними представитель Дома Каз в сопровождении троих людей, чья одежда выдавала в них недавних Культистов Бездны, теперь открыто служащих Дому.

Марек прищурился, вглядываясь в их лица. То, что он увидел, заставило его отшатнуться. Глаза представителя Дома Каз и его культистов светились изнутри — мягким, но неестественным светом, словно кто-то зажег свечи за глазными яблоками. Кожа приобрела странное свечение, как будто под ней текла жидкость из расплавленного жемчуга.

— Первые Просветленные, — прошептал Марек, вспомнив распространившееся по городу название для тех, кто добровольно подвергся странным ритуалам Дома Каз.

Патруль остановился в десятке шагов от пекарни. Аристократ что-то спрашивал у одного из обычных стражников, тот отвечал с явным страхом, часто кивая. Культисты смотрели по сторонам с выражением превосходства на лицах. В их движениях было что-то чудовищно неправильное — плавность, не свойственная человеческому телу, словно их конечности имели дополнительные суставы.

Один из них повернул голову и, казалось, посмотрел прямо на Марека. Пекарь застыл, парализованный ужасом. Однако в следующее мгновение патруль двинулся дальше.

Дрожащими руками Марек принялся заново замешивать тесто для хлеба. Мир, который он знал всю жизнь, разваливался на части.

— Еще раз проверь защитную руну, — я указал на один из символов на самодельном амулете. — Этот элемент должен соединяться с основной линией, иначе при первом серьезном энергетическом всплеске вся конструкция распадется.

Нила кивнула, осторожно подправляя тончайшей кисточкой начертанный узор. Вокруг нас в тесном подвале доходного дома кипела деятельность. Профессор Кайрн с двумя помощниками изучал карту города, отмечая изменения в расположении патрулей и энергетических аномалий. Селена проверяла оружие — настоящее и магическое. Лириана и Элинор над импровизированным столом обсуждали план особняка Дома Каз, внося коррективы.

«Необычно видеть тебя в роли учителя рунного мастерства», — мысленно заметил Эрин внутри нашего общего сознания.

«В своё время я создал больше половины рун, используемых сейчас в искаженном виде», — ответил я. «Хотя признаю, что наблюдать, как первобытные принципы магии эволюционировали в человеческих культурах, весьма познавательно».

С того момента, как моё сознание вернулось из межпространственного лимба, ощущение слияния с Эрином усилилось. Мы всё ещё оставались отдельными личностями, но граница между нами истончилась. Воспоминания перетекали свободнее, эмоции и мысли одного мгновенно становились доступны другому.

— Готово, — Нила подняла на свет законченный амулет. Металлический диск размером с монету был покрыт тончайшей вязью символов, состоящих частично из рун Академии, частично из демиургических знаков, которые я воссоздал по памяти.

— Превосходная работа, — я кивнул, принимая амулет и проверяя его энергетическую структуру. — Этого должно хватить, чтобы скрыть нашу истинную природу от случайных наблюдателей. Даже от Просветленных, если мы не привлечем их внимание.

— Просветленные, — фыркнула Селена, проверяя заточку кинжала. — Какое самодовольное название для тех, кто отказался от своей человеческой сущности.

— Но точное, — тихо заметил я. — Они действительно "просветлены" — если считать свет Бездны настоящим просветлением.

Нила изготовила еще пять амулетов, каждый настроенный на конкретного человека. Когда последний был закончен, я собрал всех для финального обсуждения плана.

— Повторим ещё раз, — я развернул карту Аркхейма на столе. — Селена и профессор Кайрн с двумя помощниками создают диверсию здесь, — я указал на северный рынок. — Это привлечет внимание патрулей и даст нам возможность проникнуть в особняк Дома Каз через южную садовую стену.

— Как только патрули будут отвлечены, вы четверо, — Селена кивнула на меня, Лириану, Нилу и Элинор, — проникаете в особняк и находите вход в древние тоннели. Элинор использует свою кровь для открытия родовых замков.

— Если всё пойдет по плану, мы встретимся через сутки в хижине лесника у Северного тракта, — продолжил профессор Кайрн, указывая на точку за пределами города. — Если кто-то не приходит в течение двух дней, остальные продолжают путь к Кристальным пещерам.

— А если планы изменятся? — спросила Лириана.

— Коммуникационные кристаллы, — Селена протянула каждому небольшой прозрачный камень, наполненный мерцающими искрами. — Примитивно, но эффективно. Сожмите в ладони и представьте лицо того, с кем хотите связаться. Предупреждаю сразу — дальность около пяти миль, и каждый заряжен только на одно использование.

В комнате воцарилась тяжелая тишина. Каждый понимал, что эта миссия может быть последней.

— У меня новости, — в подвал спустился молодой мужчина, один из оставшихся в городе союзников. — И не самые приятные.

— Говори, — кивнул я.

— Дом Каз объявил награду за вашу поимку. Ищейки прочесывают Нижний город. А еще... — он замялся. — В Академии началось что-то странное. Оттуда выводят людей, а внутрь заносят какое-то оборудование. Большие кристаллические конструкции.

— Они строят еще один фокус для ритуала, — прошептала Нила. — Более мощный, чем предыдущий.

— Тем более нам нужно торопиться, — сказал я. — Выступаем через час, с началом вечерних сумерек.

Когда остальные разошлись по подвалу, готовясь к предстоящей операции, Лириана подошла ко мне, пока я задумчиво изучал древнюю карту туннелей под городом.

— Ты беспокоишься, — заметила она, не спрашивая, а утверждая.

Я поднял взгляд, слабо улыбнувшись: — Тысячелетиями я наблюдал за этим миром, зная, что у меня есть вечность впереди. А сейчас каждая минута кажется драгоценной. Каждое решение — потенциально фатальным.

Лириана села рядом, наши плечи соприкоснулись. — Это и значит быть человеком, — тихо сказала она. — Жить, зная о конечности существования. Принимать решения, не имея полной информации.

— Я начинаю понимать, почему многие Демиурги предпочитали просто наблюдать, не вмешиваясь, — я покачал головой. — Чем больше ты привязываешься к смертным существам, тем больнее осознавать их хрупкость.

Её рука накрыла мою ладонь — теплая, живая, настоящая. — И тем более ценной становится каждая минута рядом, — закончила она мою мысль.

Наши взгляды встретились, и я ощутил одновременно замешательство Эрина и свой собственный трепет — эмоцию, которую тысячелетиями считал недоступной для Демиурга.

— Если... когда мы прекратим всё это, — продолжила Лириана, — когда найдем способ закрыть Трещину и остановить Малфориана... ты задумывался, что будет дальше?

— Для мира или для нас? — спросил я.

— Для обоих, — Лириана слегка наклонила голову, обычно сдержанная, сейчас она выглядела почти уязвимой.

Я задумался. Тысячелетиями меня заботили лишь Многомерье, баланс сил и гармония творения. Личные привязанности казались неуместными для существа моего порядка. Но сейчас...

— Если нам удастся создать новый баланс, — медленно начал я, — я бы хотел... увидеть, как этот мир выбирает собственный путь. Без диктата Демиургов. Без вмешательства Бездны.

Я переплел свои пальцы с её: — И я бы хотел увидеть это с тобой рядом.

Хранитель Памяти, лежащий рядом с картой, внезапно засветился мягким золотистым светом, реагируя на эмоциональный всплеск. Лириана улыбнулась: — Артефакт согласен с твоим выбором.

Наши лица были так близко, что я мог видеть золотистые искорки в карих глазах Лирианы. Её пальцы слегка сжали мою руку...

— Прошу прощения, — в дальнем углу подвала деликатно кашлянула Селена, привлекая наше внимание. — Но уже почти время.

Момент был разрушен, но я чувствовал, что нечто незримое установилось между мной и Лирианой — обещание вернуться к этому разговору, когда появится возможность.

Улицы Аркхейма в вечерних сумерках выглядели пугающе пустыми. Комендантский час, введенный Домом Каз, загнал большинство жителей по домам. Лишь патрули стражников и редкие прохожие с особыми пропусками нарушали безмолвие города.

Мы с Лирианой, Нилой и Элинор пробирались к особняку Дома Каз через лабиринт переулков Ремесленного квартала. Все четверо были одеты в простую неприметную одежду, а амулеты, созданные Нилой, свисали у каждого на шее, скрытые под одеждой.

— Что-то неправильное в воздухе, — прошептала Нила, поднимая взгляд к небу, где Трещина Небосвода пульсировала тревожным светом. — Энергетические потоки перекручиваются. Как если бы само пространство начало деформироваться.

Я кивнул, ощущая то же самое. Ткань реальности истончалась. Не только в небе, но и в самых неожиданных местах — я видел крошечные разрывы, похожие на царапины в воздухе, из которых сочилась энергия Бездны.

— Быстрее, — прошептал я. — У нас может быть меньше времени, чем мы думали.

Мы повернули за угол и оказались на небольшой площади с фонтаном. Внезапно со стороны северного рынка донесся приглушенный грохот, а затем в небо взметнулся столб разноцветного дыма.

— Селена начала диверсию, — Элинор кивнула в сторону дыма. — Мы должны быть у южной стены через десять минут.

Мы двинулись дальше, когда я заметил группу стражников, бегущих к северу. Среди них были двое с характерным свечением глаз — Просветленные.

— Замрите, — прошептал я, и все четверо застыли в тени дома, активируя защитные амулеты.

Стражники пробежали мимо, но один из Просветленных замедлил шаг, поворачивая голову в нашу сторону. Я почувствовал, как усилилось давление на защитный барьер амулета — существо словно пыталось проникнуть сквозь маскировку, используя чувства, недоступные обычным людям.

Затем из-за угла появился еще один стражник: — Господин! Командир требует всех на северный рынок! Там какое-то чудовище выбралось из канализации!

Просветленный неохотно отвел взгляд от нашего укрытия и присоединился к остальным.

— Чудовище? — шепотом спросила Лириана, когда опасность миновала. — Селена не упоминала о таком в плане.

— Импровизация, — я почувствовал невольное восхищение. — Она всегда умела адаптироваться.

Мы продолжили путь, но не успели пройти и сотни шагов, как в узком переулке нас остановил окрик: — Эй! Вы! Что делаете на улице после комендантского часа?

Перед нами стоял плотный мужчина в фартуке пекаря, с тяжелой скалкой в руке. Его глаза расширились, когда он разглядел наши лица: — Это вы, — выдохнул он. — Вас ищет вся стража. Ваши лица на каждом углу.

Мы с Нилой приготовились к защитным заклинаниям, но пекарь неожиданно опустил скалку: — Быстро, идите за мной. Тут патруль через каждые пять минут проходит.

Не дожидаясь ответа, он открыл неприметную дверь в стене и поманил нас внутрь. После секундного колебания я кивнул, и мы последовали за странным помощником.

Мы оказались в маленькой пекарне, наполненной запахами свежего хлеба и корицы. Мужчина поспешно закрыл дверь на засов и задернул шторы.

— Марек Тарин, — представился он, нервно вытирая мучные руки о фартук. — Городской пекарь, и да, я знаю, кто вы.

— Откуда? — настороженно спросила Элинор.

— Весь Нижний город гудит слухами, — пекарь указал на скамью, приглашая нас сесть. — Одни говорят, что вы хотите уничтожить город. Другие — что вы пытаетесь спасти его от того, что делает Дом Каз. Я склоняюсь ко второму.

Я внимательно изучал человека перед собой. В нём не чувствовалось магической силы, политических амбиций или тайных мотивов — обычный горожанин, втянутый в водоворот событий, выходящих далеко за пределы его повседневной жизни.

— Почему ты решил помочь нам? — спросил я.

Лицо Марека помрачнело: — Моя дочь, Инна. Ей двенадцать. Три дня назад, после того происшествия в Академии, она начала... меняться.

— Меняться? — подалась вперед Нила.

— Её тень двигается сама по себе. Она может зажигать свечи, просто указав на них. А вчера, — его голос дрогнул, — я заметил, что её глаза начинают светиться, когда она спит.

Марек поднял на меня взгляд, полный отчаяния: — Представители Дома Каз обходят дома, ищут таких детей. Забирают их для "особого обучения". Но соседский мальчик, которого забрали пять дней назад, вернулся вчера... совсем другим. Его глаза... они похожи на глаза тех Просветленных. И он говорит странные вещи о "новой эволюции" и "благословении Бездны".

В пекарне воцарилась тяжелая тишина. Наконец я спросил: — Где твоя дочь сейчас?

— У сестры в Западном квартале. Я отправил её подальше от нашего района, где активно ищут детей с признаками... изменений.

Я переглянулся с Лирианой и Нилой, затем вытащил из своей сумки небольшой кристалл с вырезанной на нем защитной руной: — Дай это своей дочери. Пусть носит не снимая. Это не остановит изменения полностью, но замедлит их и защитит её разум от влияния Бездны.

Марек принял кристалл дрожащими руками: — Спасибо. Правду говорят, что вы пытаетесь всех спасти?

— Мы пытаемся восстановить баланс, — ответил я. — Найти путь, который позволит миру измениться, не разрушаясь.

— Южная стена особняка Каз, — вдруг сказал Марек. — Вы туда направляетесь, верно? Я поставляю хлеб для их кухни десять лет. Знаю, где стража меньше всего внимательна.

Следуя указаниям Марека, мы в конце концов оказались у глухого участка садовой стены особняка Дома Каз. Стена, выложенная из темно-серого камня, возвышалась не менее чем на пятнадцать футов, а её верх был утыкан острыми металлическими шипами.

— Здесь не должно быть прямого наблюдения, — прошептала Элинор. — Это часть сада, используемая для медитаций. Обычно пуста после заката.

— А защитные чары? — спросила Нила, ощупывая стену легкими пассами рук.

— Стандартные сигнальные заклинания, но... — Элинор нахмурилась, — чувствую что-то новое. Более сильное.

Я прикоснулся к камню, пропуская через него свое восприятие: — Барьер против сущностей Бездны, — определил я. — Иронично. Они защищаются от своих же союзников.

— Или от тех аспектов Бездны, которые не могут контролировать, — заметила Лириана.

Я кивнул и достал из сумки Осколок Равновесия — кинжал с клинком из сжатой пустоты и рукоятью из кристаллизованной демиургической энергии: — Отойдите на шаг.

Я провел кинжалом вдоль стены, не касаясь её, но оставляя в воздухе светящийся след. Затем сделал несколько быстрых жестов, и светящаяся линия сформировала руну, похожую на замысловатый узел.

— Маскировочная руна, — пояснил я. — Отведет внимание защитных заклинаний от нашего присутствия, заставив их "смотреть" в другую сторону.

Руна вспыхнула и словно впиталась в камень. Я кивнул: — Теперь мы можем подняться.

Используя веревку с крюком, который Элинор метко забросила на стену между шипами, мы поочередно поднялись наверх. Оказавшись на широком парапете, я увидел сад особняка Каз — изысканный лабиринт из живых изгородей, мраморных статуй и журчащих фонтанов, погруженный в сумрак раннего вечера.

Лириана тихо ахнула: — Смотрите на статуи.

Мраморные фигуры, расставленные по всему саду, едва заметно светились в темноте. Но страшнее было другое — некоторые из них, казалось, изменили позы с момента, когда мы только поднялись на стену.

— Им приказано не двигаться в присутствии наблюдателей, — прошептала Элинор, и в её голосе звучал искренний ужас. — Это новое. Раньше статуи были просто статуями.

— Быстрее к дому, — я указал на серебристо-серую громаду особняка, возвышающуюся в центре сада. — Держимся тени живых изгородей. И не смотрите на статуи слишком долго.

Мы двинулись через сад, следуя указаниям Элинор. Каждый раз, когда мы пересекали открытое пространство, я остро чувствовал множество взглядов, следящих за нами из темноты. Не только статуи — сам воздух сада, казалось, был наполнен наблюдающими сущностями.

«Они изменили саму структуру этого места», — подумал я. «Оно стало пограничной зоной между нашим миром и Бездной».

«Да», — согласился Эрин. «Чувствуешь, как реальность изгибается вокруг нас? Словно ходим по тонкой пленке над бездонной ямой».

Я кивнул, усиливая защитные чары на своих спутниках. Пленка могла прорваться в любой момент.

Наконец мы добрались до боковой двери, скрытой под увитой плющом аркой. Элинор прикоснулась к едва заметному символу, вырезанному в камне, и провела пальцем по сложному узору: — Родовой замок. Реагирует только на кровь Каз.

Она достала небольшой нож, сделала неглубокий надрез на ладони и прижала руку к центру узора. Символ немедленно засветился красным, затем пурпурным, потом перешел в синий спектр. Дверь бесшумно отворилась.

— Хорошо, что это работает, — выдохнула Лириана.

— Родовая магия уходит слишком глубоко, чтобы её легко изменить, — ответила Элинор, перевязывая руку платком. — Даже Малфориан не смог бы переписать все родовые протоколы.

Мы оказались в полутемном служебном коридоре. Стены были отделаны темным деревом, на полу лежал плотный ковер, заглушающий шаги.

— Передвигаемся тихо, — прошептала Элинор. — Слуги могут быть где угодно, а некоторые из них уже стали Просветленными.

Мы двигались за Элинор, которая безошибочно вела нас через запутанный лабиринт коридоров, лестниц и потайных дверей. Особняк Дома Каз оказался огромным, гораздо больше, чем казался снаружи, словно пространство внутри было искажено, вмещая дополнительные измерения.

— Где-то здесь должна быть винная комната, — пробормотала Элинор, остановившись у очередного перекрестка коридоров. — За ней будет вход в семейное хранилище, а от него — проход к туннелям.

Повернув направо, мы внезапно услышали голоса, доносящиеся из-за поворота. Элинор быстро толкнула неприметную дверь в стене, и все четверо втиснулись в тесное помещение, оказавшееся кладовой.

—...абсолютно другой уровень восприятия, — доносился мужской голос, звучащий странно высоко и монотонно. — Ты видишь не только объекты, но энергию, которая их составляет. Пространство перестает быть преградой.

— А боль? Процесс трансформации болезненный? — второй голос звучал одновременно взволнованно и испуганно.

— Только для неподготовленного разума. Медитации, которым учат Культисты, снимают большую часть дискомфорта. И поверь, результат того стоит.

Голоса начали удаляться. Элинор едва заметно выдохнула: — Мой кузен Дориан. Он стал Просветленным в первой волне.

Когда звуки шагов полностью стихли, мы выскользнули из кладовой и продолжили путь. Наконец Элинор остановилась у резной двери из темного дерева: — Винная комната. Оттуда мы сможем попасть в хранилище.

В винной комнате, заставленной стеллажами с бутылками редких вин из разных регионов мира, горел тусклый магический светильник. Мы быстро пересекли помещение, направляясь к дальней стене, но внезапно я замер, предостерегающе подняв руку.

— Здесь кто-то есть, — прошептал я, вглядываясь в тени между стеллажами.

Из-за одного из винных шкафов вышла стройная фигура молодого мужчины с длинными светлыми волосами, заплетенными в традиционную косу Дома Каз.

— Элинор? — произнес он с искренним удивлением. — Что ты здесь делаешь? Все считают, что ты сбежала с повстанцами!

— Риан, — выдохнула Элинор, явно не ожидавшая этой встречи. — Я... я не могу объяснить. Пожалуйста, просто уйди и не рассказывай, что видел меня.

Молодой человек перевел взгляд на нас, и его глаза расширились, когда он узнал меня: — Это же он! Тот, кого ищет весь город!

Рука юноши метнулась к поясу, где висел небольшой сигнальный кристалл, но прежде чем он успел активировать его, Нила сделала быстрый пасс рукой, и молодой человек застыл, парализованный заклинанием обездвиживания.

— Мой троюродный брат, — объяснила Элинор, подходя к застывшему юноше. — Безобидный, но ужасно преданный семье.

Она без колебаний положила пальцы на виски парализованного родственника: — Прости, Риан. Это ненадолго.

Ладони Элинор засветились мягким голубым светом, и лицо молодого человека приобрело отсутствующее выражение. Когда свечение погасло, Элинор кивнула Ниле, и та сняла заклинание.

— Риан, — мягко сказала Элинор, — тебе нужно подняться в свою комнату и отдохнуть. Ты выпил слишком много вина.

— Да, — отстраненно ответил юноша, — слишком много вина. Пойду отдохну.

Он развернулся и медленно вышел из комнаты, двигаясь как сомнамбула.

— Впечатляющее заклинание памяти, — заметила Лириана.

— Родовая магия Дома Вер, — Элинор выглядела смущенной. — Моя мать была из их рода. Не самый благородный навык, но сейчас пригодился.

Она подошла к дальней стене, где ряды винных полок прерывались небольшой нишей с декоративной каменной панелью. Нажав на определенные участки узора и снова используя свою кровь, Элинор активировала скрытый механизм. Каменная панель сдвинулась, открывая темный проход за ней.

— Хранилище должно быть внизу, — указала она, — а оттуда мы сможем попасть в туннели.

Узкая каменная лестница вела глубоко под особняк. Воздух становился прохладнее, в нем ощущался слабый металлический привкус. Стены из обработанного камня сменились более древней кладкой, а затем и вовсе цельными плитами из неизвестного материала, сероватого, с перламутровым отливом.

— Мы уже не в строении Дома Каз, — заметил я, касаясь стены. — Это демиургическая архитектура. Одно из моих ранних творений, если не ошибаюсь.

«Странное чувство, не правда ли?» — внутренне усмехнулся Эрин. «Встречать творения своих рук спустя тысячелетия».

«Почти как встретить давно забытого ребенка», — согласился я.

Лестница закончилась просторным круглым залом с высоким сводчатым потолком. В центре располагалась платформа из того же материала, что и стены, а на ней — ряды шкафов и витрин с древними артефактами, книгами и свитками.

— Семейное хранилище Дома Каз, — прошептала Элинор. — Здесь собраны все ценности, накопленные за века.

Лириана с профессиональным интересом библиотекаря рассматривала древние фолианты за стеклом витрин: — Некоторые из этих книг считались утраченными сотни лет назад. Вот "Трактат о небесных сферах" Мастера Ориона — я думала, все копии сгорели при пожаре Западной библиотеки.

— Дом Каз всегда ценил знание как инструмент власти, — ответила Элинор, направляясь к дальней части зала. — Вход в туннели должен быть за той аркой.

Мы пересекли зал, когда я внезапно почувствовал тревогу. Воздух вокруг начал сгущаться, приобретая почти материальную плотность. Крошечные искры света, похожие на светлячков, появились из ниоткуда, медленно кружась вокруг нас.

— Это ловушка, — выдохнул я, активируя Осколок Равновесия. — Защитная система обнаружила нас!

Искры внезапно переместились, формируя круг на полу вокруг нас. Там, где они касались поверхности, камень начинал светиться, образуя сложный рунический узор.

— Я не могу двигаться! — воскликнула Нила, пытаясь поднять руку.

Я ощутил, как пространство вокруг сжимается, фиксируя нас в одной точке. Это была не обычная парализующая магия Домов, а нечто более древнее и мощное — система защиты, созданная задолго до появления современных магических школ.

— Умно, кузина, — произнес холодный голос из-за арки. — Ты привела их прямо в нашу ловушку.

В зал вошел высокий молодой мужчина, которого я узнал по мимолетной встрече в Академии — Алексис Каз. Но теперь он сильно изменился. Его прежде безукоризненно уложенные светлые волосы стали длиннее и приобрели серебристый оттенок с пульсирующими голубыми прожилками. Кожа стала полупрозрачной, сквозь нее просвечивались светящиеся энергетические каналы. А глаза... глаза превратились в два светящихся омута, наполненных звездоподобными точками.

— Алексис, — прошептала Элинор. — Что они с тобой сделали?

— Не "сделали", милая кузина, — улыбка Алексиса обнажила зубы с легким металлическим отливом. — "Даровали". Я эволюционировал. Стал больше, чем человек. Теперь я вижу структуру реальности и могу изменять ее.

За ним в зал вошли пятеро людей в темных одеждах Культистов, но с такими же светящимися глазами. Они двигались с пугающей синхронностью, словно управлялись единым разумом.

— Мы знали, что вы придете, — продолжил Алексис, медленно обходя застывшую группу по кругу. — Он предсказал это. Сказал, что вы будете искать путь к Кристальным пещерам. К жалкому подобию Демиурга, застрявшему в своей хрустальной тюрьме.

— Малфориан, — произнес я. — Он говорит твоим голосом, Алексис. Или от тебя уже ничего не осталось?

Лицо Алексиса на мгновение исказилось, словно от внутренней борьбы, затем снова стало безмятежным: — Мастер просто показал мне истину. Я делаю свой выбор свободно.

— Ложь, — резко сказал я. — Он проник в твой разум, изменил твою сущность. Ты уже не вполне Алексис Каз. Ты — всего лишь марионетка.

Глаза Алексиса вспыхнули ярче: — Довольно! Мастер хочет поговорить с тобой сам.

Он сделал жест рукой, и один из Культистов подошел, неся небольшой кристаллический шар на подушке из черного бархата. Внутри шара клубился тёмный туман, изредка прорезаемый вспышками света.

— Азраэль, — голос, донесшийся из шара, звучал одновременно внутри головы каждого из присутствующих. — Какая жалость, что ты отказался от моего предложения. Мы могли бы создать нечто прекрасное вместе.

— Малфориан, — я смотрел на шар, сосредотачиваясь. — Всё ещё прячешься за своими марионетками? Не хватает смелости встретиться лично?

Смех из кристалла был похож на звук бьющегося стекла: — О, мы встретимся очень скоро. Когда ты поймешь, что у вас нет шансов остановить неизбежное. Посмотри на Аркхейм, Азраэль. Трансформация уже началась. К концу месяца весь город будет принадлежать Новой Эре.

— Насильственная трансформация без согласия и понимания — это не эволюция, — возразил я. — Это тирания.

— Такая сентиментальность, — в голосе Малфориана звучала насмешка. — Ты слишком долго провел среди них. Начал мыслить их категориями. Какая жалость.

Я чувствовал, как Осколок Равновесия в моей руке слабо пульсирует, реагируя на мои эмоции. За маской спокойствия я сосредоточенно работал, пытаясь найти слабость в удерживающей нас магической ловушке.

«Чувствуешь?» — мысленно спросил Эрин. «Энергетический поток неравномерный. Восточный сектор круга слабее».

«Да», — согласился я. «Туда и ударим. Но нужно продолжать говорить, чтобы он не заметил».

— Что ты сделаешь с нами, Малфориан? — спросил я вслух. — Превратишь в своих марионеток, как Алексиса?

— Тебя — нет, старый друг. Ты слишком ценен. Твоя структура, твоя демиургическая сущность... она может стать ключом к более совершенному проникновению Бездны в этот мир. Но твои питомцы, — голос стал холоднее, — они могут стать идеальными сосудами.

Я почувствовал, как в груди поднимается волна ярости. Я стиснул зубы, усилием воли сдерживая её. Любая эмоциональная вспышка сейчас могла выдать наш план.

— В тебе осталось что-нибудь от того Демиурга, которого я когда-то называл другом? — спросил я тихо.

На мгновение в кристалле что-то изменилось — тёмный туман приобрел более отчетливую форму, почти человеческую. Когда голос заговорил снова, он был почти лишен прежних искажений: — Иногда, Азраэль... в редкие моменты тишины... я вспоминаю, кем был. Помню, как мы создавали миры вместе. Как спорили о балансе и гармонии. Но потом... — голос снова начал искажаться, — потом я вспоминаю, что вы отвергли меня. Осудили за стремление к прогрессу. Оставили гнить в Бездне.

— Мы пытались спасти тебя, — тихо сказал я, продолжая концентрировать энергию в Осколке. — Я лично возглавил экспедицию в Бездну, чтобы найти тебя.

— Слишком поздно! — прогремел голос, и кристалл вспыхнул алым светом. — К тому времени я уже понял правду. Бездна — не враг, не хаос, а следующая ступень эволюции. И теперь мы завершим то, что началось тысячи лет назад.

Я почувствовал, что энергия в Осколке достигла нужного уровня. Я едва заметно кивнул Лириане, которая стояла ближе всех ко мне. Она моргнула в знак понимания.

— Алексис, — голос Малфориана стал деловым, — приведи их ко мне. Но сначала стеклянную девчонку, — он указал на Нилу, — поместите в кристальную камеру. Её сопротивление... раздражает.

Алексис кивнул и поднял руку для заклинания.

В этот момент я резко высвободил энергию из Осколка, направив её в восточный сектор удерживающего круга. Магическая конструкция задрожала, пошла трещинами, и парализующий эффект на мгновение ослаб.

Этого было достаточно. Лириана активировала Хранитель Памяти, создавая вокруг группы защитный барьер. Нила запустила заготовленное заклинание дезориентации, и весь зал вдруг наполнился множеством иллюзорных копий нашей группы, двигающихся в разных направлениях.

— Бегите к арке! — крикнул я, и мы бросились к выходу, пока Культисты пытались сориентироваться среди иллюзий.

Один из Культистов выбросил вперед руку, и с его пальцев сорвался поток тёмной энергии. Я обернулся, готовясь отразить атаку, но внезапно из-за стеллажа хранилища вылетела массивная серебряная ваза, сбив Культиста с ног.

У стеллажа стоял пожилой мужчина в ливрее слуги Дома Каз: — Сюда, госпожа Элинор! — крикнул он, указывая на незаметный проход за одной из колонн. — Старый туннель для прислуги!

— Барт! — выдохнула Элинор. — Ты предаешь свой Дом?

— Я служу вашей семье шестьдесят лет, — старик схватил массивный подсвечник, готовясь отразить новую атаку. — Но то, во что превращается Дом Каз, — это не то, чему я присягал служить!

Мы нырнули в указанный проход, пока старый слуга сдерживал преследователей. Элинор в последний момент оглянулась на верного слугу, но Лириана потянула ее за руку: — Мы не можем помочь ему сейчас! Если выживем, сможем вернуться за ним!

Узкий проход вывел нас в систему служебных коридоров, которые, в свою очередь, постепенно переходили в более древние туннели. Стены становились всё более древними — от средневековой кладки до монолитных плит из неизвестного камня, покрытых резьбой в виде сложных узоров.

Я узнавал эти символы. Это был древний демиургический язык, система управления энергетическими потоками, созданная задолго до того, как на этих землях появились первые человеческие поселения.

— Я знаю эти туннели, — сказал я, касаясь символов на стене. — Они были созданы как часть регулирующей системы. Своего рода "энергетическая канализация" для сбора и перенаправления избыточных потоков силы.

— И куда они ведут? — спросила Нила, осветившая путь перед нами небольшим светящимся шаром.

— Ко всем ключевым точкам первоначального города, — ответил я. — И за его пределы. Один из туннелей должен выводить к северу, в сторону горного хребта. Это наш путь.

Мы услышали звуки погони — крики и топот множества ног. — Они идут, — предупредила Лириана. — И судя по шуму, их больше, чем раньше.

— Сюда, — я указал на боковой проход, который спускался еще глубже под землю. — Если я правильно помню, этот туннель ведет к подземной реке.

Мы поспешили вниз по сужающемуся проходу, который постепенно становился всё более влажным. В воздухе появился запах сырости и озона. Наконец туннель вывел нас в огромную подземную пещеру, через которую протекала бурная река, уходящая в темноту под низким сводом.

— Этот поток выведет нас за пределы города, — сказал я. — Но путь опасен. Течение сильное, а в некоторых местах проход настолько узок, что придется проплывать под водой.

Звуки погони стали отчетливее. Выбора не оставалось. — Прыгаем вместе, — решил я. — Держимся рядом. Хранитель Памяти создаст вокруг нас воздушный пузырь, если придется нырять.

Мы вошли в холодную воду, которая мгновенно подхватила нас, унося в темноту туннеля. Последнее, что я увидел перед тем, как пещера исчезла из виду, были светящиеся глаза Алексиса и других Просветленных, стоящих у кромки воды и смотрящих нам вслед.

Подземная река несла нас сквозь извилистые туннели, то расширяющиеся в просторные пещеры, то сужающиеся настолько, что приходилось нырять под нависающие скалы. В самых опасных местах Лириана активировала Хранитель Памяти, создавая вокруг нашей группы защитный пузырь, позволяющий дышать даже под водой.

После, казалось, бесконечного путешествия, поток вынес нас в более широкий канал, где течение замедлилось. Я помог остальным выбраться на каменный выступ, напоминающий примитивную пристань.

— Мы прошли под всем городом, — сказал я, отжимая воду с одежды. — И теперь находимся за пределами городской стены, примерно в трех милях к северо-востоку от Аркхейма.

Мокрые, озябшие, но живые, мы поднялись по каменным ступеням, высеченным в скале. Ступени вели к узкому проходу, который постепенно расширялся, и наконец, преодолев последний подъем, мы вышли на поверхность.

Мы оказались в небольшой расщелине среди холмов, поросших густым лесом. Сквозь кроны деревьев виднелось ночное небо, и на нем — зловещее сияние Трещины Небосвода, которая теперь занимала почти четверть небосклона.

— Должны связаться с Селеной, — сказала Лириана, доставая коммуникационный кристалл. — Убедиться, что она и профессор Кайрн в безопасности.

Она сжала кристалл в ладони, сосредотачиваясь на образе Селены. Кристалл засветился, и в воздухе над ним появилось маленькое полупрозрачное изображение лица Селены.

— Вы сбежали, — констатировала она без приветствия. — Хорошо. Мы тоже выбрались, но пришлось оставить двоих союзников прикрывать отход.

— Мы направляемся к хижине лесника согласно плану, — сказала Лириана. — Встретимся там?

— Да, — кивнула Селена. — Но будьте осторожны. Патрули Просветленных не ограничиваются городом. Некоторые вышли на охоту за нами.

Связь прервалась. Мы двинулись через лес, стараясь держаться в тени деревьев. С высоты холма Аркхейм был виден как скопление огней в темноте, но теперь многие из этих огней светились неестественным синеватым оттенком.

— Город изменяется, — произнесла Нила. — Трансформация ускоряется.

Я посмотрел на свою спутницу: — Чувствуешь искажения энергетических потоков?

— Да, — кивнула она. — И что-то еще. Словно... вся структура пространства начинает прогибаться вокруг Аркхейма, как ткань под тяжелым предметом.

— Малфориан создает фокусную точку, — подтвердил я. — Место, где барьер между мирами станет настолько тонким, что можно будет полностью разорвать его.

— И мы уверены, что в Кристальных пещерах найдем способ остановить это? — спросила Элинор, глядя на город, где остался ее дом и вся ее жизнь.

— Не остановить, — покачал я головой. — Я боюсь, что процесс зашел слишком далеко для полной остановки. Но мы можем найти способ направить его, контролировать, сделать не разрушительным, а созидательным.

Мы продолжили путь через лес, направляясь к северным горам, где среди древних камней ждали Кристальные пещеры и, возможно, ответы на вопросы, которые определят судьбу не только Аркхейма, но и всего мира.

А за нашими спинами Трещина Небосвода медленно расширялась, расползаясь по ночному небу, словно рана в самой ткани реальности.