Письма героев

Глава 30 Палестина

12 мая 1940. Иван Дмитриевич.

После того как спал полуденный зной удалось глянуть на противника. Англичане укрепились на Голанских высотах, сходу сбить их не удалось, потому пехота мехбригады и приданные моторизированные части спешно окапывались, мобильные отряды на броневиках и мотоциклах прощупывали противника, искали обходные пути. Все ждали, когда подтянутся полноценные пехотные части с нормальной артиллерией.

Солдаты механизированного полка вгрызались в каменистую землю, углубляли окопы и готовили позиции для осадной артиллерии. К этому делу и привлекли саперов. Работать старались в сумерках и ночью, и не только из-за жары — у англичан вдруг выявилась нехорошая привычка постреливать по скоплениям людей. Своя же артиллерия бригады, это по большей части полевые трехдюймовки и противотанковые 47-мм дыроколы.

Единственная батарея гаубиц достаточно энергично вела контрбатарейную борьбу, именно рык этих орудий саперы и слышали. Однако, сегодня комбриг отвел тяжелую артиллерию в тыл. Его можно понять, шесть 48-линейных гаубиц явно недостаточно для подавления полосы укреплений на высотах. Приходилось постоянно маневрировать под огнем противника, менять позиции. На каждый русский залп тут же реагировала целая свора полковой и дивизионной артиллерии противника калибром в 4–5 дюймов. Это чудо, что командиры огневых взводов избежали потерь.

Уже ночью на линию соприкосновения стали прибывать первые батальоны третьей Царицинской. Ребята занимали позиции прямо с марша. Под утро бронегренадеров мехбригады вывели в оперативный тыл. Следом за механизированной пехотой приказ получили саперы. Роте капитана Чистякова предписывалось отдыхать. Хороший приказ, но, как и все в этой жизни с подвохом.

Иван Дмитриевич глядел на бесконечные колонны машин с людьми и снаряжением. Мимо расположения роты как раз шли тягачи с большими орудиями. На кабинах машин тактические значки Царицинской пехотной и гербовые щиты с перекрещенными осетрами.

— О чем задумались?

— О жизни, смерти, долгах и бесконечности вселенского бедлама в наших штабах, Алексей Сергеевич, — Никифоров махнул в сторону беззаботно кативших по шоссе артиллеристов. Сквозь гул моторов и лязг железа доносились звуки гармони.

— Это еще нормально. Меня больше удивляет этакая благородная бесшабашность нашего командования. Оторвались на шестьсот верст от тылов, снабжение висит на ниточке, у англичан в Палестине три полноценные дивизии.

— Суворов тоже любил против превосходящего противника в атаки ходить.

— Так то, Суворов, Иван Дмитриевич. Что-то я не наблюдаю среди наших генералов сравнимых фигур. — Ротный скривился. — Уму непостижимо, что только в штабах думают?

— Что это хоть за система? — Никифоров решил отвлечь соратника от горьких мыслей. — Я признаться до сих пор даже в нашей артиллерии путаюсь. Миномет еще от пушки отличу. Дальше темный лес.

— Шестидюймовая гаубица образца 32-го года. Прекрасная штука. Из походного в боевое переводится за пару минут, работает гранатами почти в полцентнера весом, кладет чугунный или стальной подарок точно в окоп за десять километров, а может и тринадцать, если не путаю. При этом буксируется любым тяжелым грузовиком. Всего то четыре тонны с небольшим. Это не наши корпусные монстры в семнадцать тонн, под которые специальные тягачи заказывают.

— Спасибо просвещаете. Они нам будут дорогу прокладывать?

— Эти красавицы, — Чистяков довольно потер подбородок. — Спорю, это не единственная батарея. В дивизии по штату их три — две гаубичные и одна с пушками 107-миллиметров. Да еще слышал разговор, дивизии обещали уже тяжелые пушки прислать. Опять калибр шесть дюймов, но снаряд закидывает на двадцать шесть километров. Разумеется, к таким орудиям нужны корректировщики.

— Тяжелая штука?

— Махина, Иван Дмитриевич! Семнадцать тонн в боевом положении. При буксировке ее на две части краном разбирают.

— Сколько их еще тащить от железной дороги?

— Не так уж и долго. На учениях видел, по шоссе идут со скоростью наших «Ярс Дромадер». Не танк же, на колесах катят спокойненько себе.

Капитан еще долго мог рассказывать о пушках, гаубицах, минометах, вспомнить и на пальцах объяснить достоинства той или иной системы. Службу он начинал в артиллерийском полку, уже затем после одной истории перешел в саперы.

День выдался хороший. Саперы, танкисты и бронегренадеры радовались короткому отдыху. Противник почти не беспокоил, развернутые за пехотой тяжёлые гаубицы и 42-линейные пушки быстро убедили британских артиллеристов вести себя скромнее и не отсвечивать. Во всяком случае, после пары коротких артударов вражеские батареи больше не беспокоили. Впрочем, наиболее убедительным, как подозревали саперы, был скромный биплан, круживший над вражескими позициями. Артиллерийский корректировщик. Видимо, нашлись у нас возможности подготовить площадку и подвести бензин самолетику.

Ближе к вечеру по радио передали, что роте придаётся понтонный парк. Только ждать его не надо, сам догонит. На осторожный вопрос Чистякова, сообщили, что парк должен сейчас проходить мимо Пальмиры, а где на самом деле он находится только Господь ведает. Связь с частями на марше неустойчивая. Промашка в пару сотен верст в ту или иную сторону дело неприятное, но уже привычное.

В чем плюс такого автономного рейда одной роты так это то, что Никифорову досталась индивидуальная палатка. А если быть честным, это Чистяков в свое время сумел выбить на всех своих офицеров такие походные персональные хоромы, да еще прихватил пару штук про запас. Так что, спали офицеры в относительном комфорте. Благо торцевые стенки палаток снимались, и брезентовый домик превращался в уютный навес, не жарко и крыша над головой.

Для Ивана Дмитриевича удобство компенсировалось отсутствием денщика. Увы, за все приходится платить. Петровича пришлось оставить с батальоном. Лишних нестроевых нет. Извольте, господин поручик, обходиться своими силами. Что ж все бытовые вопросы Никифоров свалил на каптенармуса, все равно взводные унтера выделяли дежурных солдат на хозяйственные нужды. Стирка тоже на хозяйственниках. Горячая вода в это время года и этом климате не требуется, механическая бритва не требует намыливания, работает и насухо. Только одеколоном сбрызнуть, и свеж как огурчик. Жить можно.

Впервые с момента как батальон сняли с работ под Мосулом, выспался Иван Дмитриевич хорошо. Как отрубился, так проспал всю ночь. Зато на рассвете вместо будильника всех поднял грохот взрывов. Выскочив из палатки в исподнем, но со штурмовой винтовкой, поручик заслышал гул с небес. На восток уходили самолеты. Подскочил не один Никифоров, лагерь саперов напоминал развороченный муравейник. Большинство солдат щеголяли явно неполным комплектом обмундирования, не все в штанах, точнее говоря. Выделялся только взводный старший унтер Генералов. Этот несгибаемый сверхсрочник с невозмутимым видом созерцал зарево и клубы дыма на горизонте.

— Стоит строить людей, Ваше благородие? — обратился он к Никифорову.

— Не спеши, Антон Капитонович, и побудку можно не трубить, только поваров подстегнуть стоит, — с этим человеком Никифоров мог себе позволить такое неуставное уважительное обращение. Генералов в свою очередь границы дозволенного не переступал, после того случая у моста явно выделял Ивана Дмитриевича среди остальных офицеров.

— Похоже, купаться мой взвод сегодня не отпустят, — заметил унтер.

— Маловероятно. Но я запомню, первая переправа твоя. — Шутка получилась неудачной.

Генералов нахмурился, сказались неприятные воспоминания.

Никифоров и сам был не прочь скататься с людьми на речку, вода в библейских местах дефицит и с гигиеной проблемы. Недаром, бедуины, когда нет воды, совершают омовение чистым песком. Никифоров надеялся до такого не докатиться. Искренне надеялся.

Не успели бомбардировщики уйти от цели, как зарокотала артиллерия. Судя по многоголосому реву, работал полноценный артиллерийский полк. Пушкари явно снарядов не жалели. Весь горизонт затянуло дымом. Огонь велся не только по позициям перед и на холмах, снаряды летели дальше, накрывая скрытые высотами цели. Два двухмоторных самолета кружили над британскими позициями. Скорее всего специальные разведчики-корректировщики, в может и бомбардировщики с наблюдателями. С такого расстояния не разобрать. Вчерашний биплан тоже не остался без дела, чуть ли не ходил по головам противника, высматривая цели.

Через два часа орудийный рев стих. К этому моменту саперная рота уже заканчивала завтракать. Прилетевший на мотоцикле посыльный передал приказ быть в полной готовности к выступлению. Ожидаемо. Лагерь свернули в мгновение ока, уложились в штатный норматив.

Четверть часа звенящей тишины, затем артиллерия опять возвысила свой голос. Короткий артналет, под прикрытием которого в атаку двинулась пехота. Затем пушкари перенесли огонь в глубину вражеской обороны. Характер канонады изменился. Теперь это не сплошной рев, а короткие удары по вскрытым целям.

Как потом стало известно, в атаку пошли два полка при поддержке двух рот «Осликов». Остальные силы дивизии растянулись на марше, в бой они должны вступать с колес.

Можно было подумать, после работы шестидюймовых гаубиц там вообще ничего живого не должно остаться, и окопов тоже не должно быть. Нет, то тут, то там из укрытий и стрелковых ячеек огрызались огнем. Затянул песнь станковый пулемёт из ДОТа в распадке. Тявкнула противотанковая пушка. На месте последней моментально вырос целый куст разрывов. Экипажи самоходок очень хотели жить.

Лобовая броня в 30–45 миллиметров может и не уберечь. Полуоткрытые рубки не спасают от близких разрывов с тылу машины. Но зато бронеходчики не стеснялись с коротких остановок всаживать снаряды в каждую ожившую огневую точку. Короткие трехдюймовки на бронированных машинах прекрасно справлялись с полевыми укрытиями. Могущества фугаса хватало.

За линейными штурмовыми машинами шли отделения огневой поддержки. «Бычки» со 85-мм пушками в закрытых рубках в первую очередь выбивали выжившую полевую и противотанковую артиллерию противника. Пулеметные точки тоже не обделяли вниманием.

Волна в зеленой с серыми пятнами полевой форме захлестнула линии укреплений и без остановок пошла дальше, затекая в низины между высотами, затапливая сами холмы. Любое сопротивление с ходу давилось гранатами и огнем штурмовых винтовок. Там, где не могли пройти штурмовые САУ, вопрос решали полковые пушки и простые солдаты.

Как всегда, полевая артиллерия быстро отстала. Расчеты полковушек поддержали порыв своей пехоты огнем прямой наводкой, но катить пушки со скоростью бегущего человека можно только в кино. Впрочем, уставами и командованием полков все предусмотрено заранее. Каждой полковой пушке полагался грузовик. Расчеты быстро сворачивали станины, цепляли пушки на буксир. Вдогонку за пехотой полевая артиллерия отправилась с относительным комфортом. Во всяком случае, не пешком.

Никифоров наблюдал за атакой с поста артиллерийских наблюдателей. Его выделили как офицера связи для взаимодействия с пехотой. Каких-то особых задач и вопросов не возникало. И вообще, у 3-й Царицынской свои саперные роты. Вон, как раз закапывают воронки и окопы, ремонтируют дороги для колесной техники своей дивизии.

Поручик Никифоров вообще попал сюда случайно. Когда из бригады позвонили и попросили отправить офицера связи, Иван Дмитриевич первым попался под руку Чистякова. Двое остальных офицеров роты были заняты, точнее говоря, находились вне поля зрения капитана.

Неожиданно Никифоров понял, что орудия смолкли. Наблюдатели сноровисто сворачивали приборы, стереотрубы, связисты сматывали провода. Из радиомашины выскочил ефрейтор и подбежал к наблюдателям.

— Ваши благородия, получен приказ: возвращаться в свои части.

— Идем в прорыв? — резко обернулся штабс-капитан в кожанке с эмблемами танковых частей.

— Не могу знать.

— Значит, прорыв.

Машина ждала Никифорова в укрытии. К тому времени когда он вернулся в расположение роты, часть уже сворачивалась. Соседи из танкового полка выдвигались на шоссе. Спокойно, без спешки, организованно отдельными шестерками уходили в направлении прорыва. Видно было, часть не одну сотню верст прошла маршем.

Колонна саперной роты встроилась в железный поток. Быстро проскочили Голанские высоты. Здесь уже все стихло, фронт отодвинулся от шоссе. Пехота расклинивала зону прорыва, обходила противника с тыла и уничтожала последние опорные пункты. Скорее всего Царицынская дивизия вскоре повернет на юг и восток к железной дороге, идущей через Дамаск по краю пустыни до самого Акабского залива. Эту линию строили еще при султане для паломников в Медину и Мекку. С тех пор многое изменилось, а железная дорога больше возила коммерческие грузы, теперь же вообще не совсем коммерческие.

По заведенному порядку, «Кергесс» с Никифоровым шел замыкающим. Машина высокая. Обзор из кабины хороший. Даже с шоссе хорошо видно, несмотря на мощную артиллерийскую подготовку и хороший воздушный удар, штурм стоил русским крови. Навстречу механизированной бригаде попадались санитарные фургоны. В поле остались два закопченных «Ослика». Прямо в двух шагах от вражеского окопа экипаж самоходки натягивал на машину гусеницу. Звуки боя звучали приглушенно. Но изредка совсем близко звучали хлесткие короткие очереди русских «швед», им отвечали одиночные выстрелы «Энфильдов». Пехота добивала последних англичан.

Перевалив гряду возвышенностей, колонна прошла мимо разбитой батареи. Чадил перевернутый грузовик, темнели проплешины воронок, то тут, то там на земле валялись тела. В стороне от дороги прямо на земле сидели и лежали несколько сотен человек. Их охраняло отделение пехоты.

— Отвоевались, ваше благородие, — ефрейтор Коноваленко кивнул в сторону окна. — Повезло живыми в плен попасть.

— Повезло, если их пешком в Дамаск не погонят. На разборке завалов работы много.

— Если и пешком, то без спешки. Все же живые люди, тварь божья, не арабы или евреи какие, — ответствовал радист. — Руками работать все же лучше, чем в землю ложиться. Сами видели, ваше благородие.

Никифоров в ответ только хмыкнул. Спорить не о чем, хотя пеший марш по пустыне удовольствие еще то, но транспорта у нас мало, на перевозку пленных могут и не выделить. Увы, поручику приходилось сталкиваться с проблемой снабжения частей в прорыве. Машины буквально на вес золота, заправщик с полной цистерной стоит танкового взвода.

За узостями дорог через Голаны танковые роты и пехота на бронетранспортерах разошлись по грунтовкам. Колесная же техника большей частью держалась шоссе. Вот и первая проблема. Перед взорванным мостом через узкую речушку возник затор. Разведчики быстро нашли броды, танки и гусеничная техника с ходу форсировали препятствие и продолжили марш, но с автомобилями пришлось повозиться.

— Иван Дмитриевич, — капитан Чистяков скрестив руки на груди обозревал возникшее препятствие. — Берите взвод и постарайтесь как можно скорее устранить это недоразумение.

— Генералов! — как раз под руку подвернулся командир пятого взвода. — Я тебе обещал: первая переправа твоя.

— Так точно! — старший унтер-офицер козырнул. — Ваше благородие, верст пять назад мы проезжали мимо разбомбленной колонны.

— Рамы грузовиков! — соображал Никифоров быстро. Мост короткий, разрушен один пролет из двух. Вполне можно попробовать.

— Алексей Сергеевич, оставь мне дизель-генератор. Потребуется сварка. Генералов, отправь ребят посообразительнее за битыми машинами. Если получится, кабины и кузова прямо на месте снимите. Нечего их таскать. Баки откручивайте в первую очередь.

Замечание резонное. Пусть саперы всегда были интеллектуальной и рабочей элитой армии, но лучше перебдеть, чем седеть раньше времени от доморощенных гениев, режущих бензобаки электродом. Говорят, бывали случаи, раздолбаи из глубинки ацетиленом резали с вполне понятным результатом-с.

Оставив взвод, Чистяков запрыгнул в машину. Полноприводный «Жук» первым свернул на грунтовку вслед за грузовиками с противотанковыми пушками. Конечно, речка мелкая, дно каменистое, но броды отнимают время. Вон, на противоположном берегу машина отчаянно буксует на крутом подъеме, солдаты буквально на руках выталкивают груженную трехтонку. Потери времени. Проклятые потери.

Пока Никифоров и двое седовласых унтеров лазили по мосту, прикидывали, как и чем усиливать пролет, как крепить несущие балки, на берегу встали две машины с «Эрликонами». С противоположной стороны дороги прямо на окраине местной деревеньки развернулся автомобиль с длинноствольной зениткой. В отличие от старых лицензионных автоматов, пушка явно мощнее. Зенитчики быстро поставили кузов машины на домкраты и развернули свое орудие в направлении озера.