Письма героев

Глава 42 Палестина. Мост через Иордан

18 мая 1940. Иван Дмитриевич.

Поручик Никифоров сидел на пригорке и смотрел и идущие мимо колонны. Ревели и громыхали грузовики с пехотой, тягачи тащили полевые орудия и тяжелые гаубицы. На берег выползла целая рота штурмовых САУ и пошла по грунтовке в направлении Назарета и Хаттина. С «осликами» катились броневики разведки, трехосные «Дромадеры» с бронегренадерами, среди стальной реки встречались машины с задранными вверх стволами «эрликонов» и 37-мм автоматов на площадках. Это перла на запад настоящая сила. Полки еще не задействованной в боях свежей моторизированной дивизии.

Второй мост вчера саперы так и не достроили. Не так-то это просто, когда в округе дефицит материалов. Пока люди собирали все лодки и бревна по округе, разведка угоняла баржи с Галилейского озера прямо из-под носа англичан, к переправе подошел понтонный парк. Тот самый, что должен был догнать роту капитана Чистякова и на который уже не надеялись.

Поднаторевшие в работе саперы развернули переправу меньше чем за час. Заготовленные материалы пустили на усиление первого плавучего моста. Что-то подсказывало, что лишним это не будет. Командовавший понтонным парком фельдфебель рассказал, что их гнали от Дамаска через Дэру без остановок. А через пустыню потоком шли войска. По некоторым намекам, спешно перебрасывались силы из южной Месопотамии.

— Куда нас дальше? — Иван Дмитриевич повернулся к капитану.

Чистяков пожал плечами.

— Нам из батальона что-нибудь передавали?

— Пока все тихо, Иван Дмитриевич. Искренне надеюсь все про нас забыли.

— Хотелось бы, — усмехнулся поручик. — Наш Манштейн тоже в ожидании. А вон, он, легок на помине.

— Тогда давайте не будем никого сегодня беспокоить, — тихо молвил ротный. По человеку было видно, он не шутил.

— Вон, смотрите, за пехотой мехбригада идет. Знакомые танки.

— Вы уже научились отличать технику танковых полков от механизированных бригад?

— Не хотел, но пришлось. Такие большие катки только у танков Кристи.

Увы, долго отдыхать командирам роты не дали. Примчавшийся посыльный сообщил, что капитана вызывают по радио. Причем, срочно и лично. К радиомашине пошли оба. Никифоров спинным мозгом чувствовал, командование про них не забыло несмотря на все надежды и молитвы. Так и получилось. Подполковник Никитин лично поздравил своих офицеров с тем, что они живы. Судя по энергичному тону, настроение у комбата было боевое. Так и оказалось. Затребовав списки отличившихся дражайший Григорий Петрович обрадовал ротного известием, что ждет блудных детей в Дамаске. Понтонный парк оставить на ответственность пехоты, а самим собираться и двигать по старому маршруту через Тиберию.

— Одно радует, англичан подвинули, — изрек Никифоров после того как комбат отключился.

— Наивный вы человек, Иван Дмитриевич, — печально ответствовал Чистяков. — Это в Дамаске считают, что англичане отошли. Сами лимонники об этом знают? Как думаете?

— Умеете вы тоску нагнать.

— Лучше так, чем вот так, — кивок в сторону свежего кладбища на берегу Иордана куда доходчивее всяких самых красивых и умных слов.

Впрочем, Чистяков отнюдь не спешил исполнять приказ. Как человек разумный он поручил унтерам и ефрейторам проверить матчасть, поинтересовался состоянием своих раненных в медсанчасти, приказал проинвентаризировать оружие, снаряжение, инструменты, проверить обмундирование саперов. Естественно ротный не забыл наведаться к пехоте, предупредить подполковника Манштейна, что тот остается без саперов.

— Поздравить или посочувствовать, Петр Александрович? — мрачным тоном молвил Чистяков после того как на него обрушили последние новости.

— Делайте что хотите, Алексей Сергеевич. — подполковник явно пребывал в плохом настроении.

Да, было с чего. Манштейну передали приказ командующего фронтом: подполковник с этого момента исполняет обязанности командира мехбригады. Похоже, по той простой причине, что под рукой комбата остались все наличные силы бригады. Прямо скажем, паршивое дело.

— Что с Шестаковым?

— Погиб Никифор Минаевич, сгорел в танке при прорыве. Старый казак шел первым, не прятался за спины. Эх, злой был станичник!

— Земля пухом. Жаль, не удалось при жизни свидеться, — Чистяков размашисто перекрестился. — Вы лучше, Петр Александрович, просветите нас насчет обстановки. Что ожидать, и куда наше командование свой взор бросило?

Свежеиспеченный комбриг молча развернул карту. Тактические значки частей говорили о многом. Капитан Чистяков минуту вглядывался в расстановку сил, почесал в затылке и незлобливо, но образно выругался. Было с чего.

Разумеется, планы и расчеты командования недоступны простому ротному офицеру или даже комбату. Однако, для любого достаточно осведомленного и нечуждого военного дела человека было ясно: лучше всего бросить подвижные и механизированные части на юг по краю пустыни в полосе Трансиорданской железной дороги. Однако, сейчас в этом направлении двигалась хлипкая завеса из разведывательных легких подразделений.

А вот свежая 12-я пехотная дивизия с тяжелым вооружением и механизированными частями поворачивала на запад. Через то же самое несчастное Хаттинское поле, с явно наметившимся ударом на Хайфу. Причем продвижение шло не без проблем.

До переправы доносился гул канонады. Подвижные части явно прямо с марша вступали в бой.

У генералов свои резоны. Вполне возможно, командующий группировкой решил добить танковую часть так удачно разгромившую 12-ю мехбригаду у Галилейского озера. Да, оставлять на фланге ее рискованно. Логика есть. Впрочем, в реальности даже крупная механизированная группа рассматривалась командующим фронтом только как досадная помеха. Иерусалим тоже может подождать. С точки зрения штаба, куда важнее полный разгром всех сил англичан на севере Палестины, захват Хайфы и Бейрута, завершение окружения французских войск в Сирии.

Капитан Чистяков совершенно верно затянул подготовку к маршу. В конце дня ему пришло новое распоряжение, на этот раз подполковник Никитин приказал идти с ротой в Назарет и готовить место расположения для всего батальона. Видимо, за этот день многое изменилось, командование воодушевилось успехами и решило немного ускориться.

Опять дорога. Вроде бы быстро, все рядом, но это на карте. В Тиберии засела британская часть, сейчас ее выбивают из города. На флангах тоже неспокойно. Шастают недобитые англичане и иногда даже огрызаются.

Машины погрузили с вечера. Построение стандартное, как всегда поручику Никифорову досталось место замыкающего. Саперы шли отдельной колонной, по своему маршруту. Вообще говоря, организация маршей оставляла желать лучшего. Общая координация если и была, то в поле ее не видели. Хорошо, бедная пустынная местность позволяла обходить узости по грунтовкам, да и мелкие речушки изобиловали бродами.

С дороги открывались виды на следы недавних боев. На каждом шагу встречались подбитые танки, сгоревшие и просто брошенные машины, разбитые орудия. Когда саперы выбрались на шоссе, водители невольно сбросили скорость: справа от трассы насколько хватало глаз стояли танки. Именно здесь по колоннам 12-й механизированной нанесли первый и самый страшный массированный удар.

Кто-то сгорел на дороге, кто-то успел развернуться, попытался вырваться из огненного мешка, кого-то достало в атаке. Артиллерии англичанам не хватило. На краю поля среди сгоревших русских БТК встречались характерные силуэты «Матильд» и «Виккерсов». Сколько здесь полегло пехоты и не сосчитать. Вон, у еще воняющих пожарищем развалин деревеньки свежие холмики с крестами. А сколько просто сгребли в воронки и закопали?

Никифоров истово перекрестился на целую гору битой техники, здесь бронеходчики нарвались на кинжальный огонь противотанковой артиллерии. И ведь кто-то доехал до проклятых пушек и окопов. Вон, чуть дальше разбитая, разорванная гусеницами, истерзанная позиция противотанкистов. Брошенные орудия с покореженными станинами, уткнувшимися в землю стволами. Невдалеке кресты над могилами. Чуть дальше застрявший в окопе, накренившийся БТК. Башня повернута на борт, люки открыты, на броне черные проплешины копоти.

Свежие части шли по полю смерти. Лязг железа, гул моторов, шорох колес, скрежет гусениц перекрывали гудки клаксонов. Вопреки всем приказам и наставлениям водители отдавали последний долг погибшим. Не важно, застигнутым врасплох, пытавшимся бежать, или полегшим в последней лихой атаке, в безнадежной попытке дотянуться если не огнем, так гусеницами до врага, раздавить и растоптать. Уже не важно.

— Они все погибли в крестовом походе, — сорвалось с губ Никифорова.

— Господи, будь милостив, — вторил сидевший на заднем сиденье унтер. Иван Дмитриевич взял в машину своего старого знакомца Антона Генералова. Взвод может и обойтись на коротком марше без командира, пусть ефрейторы командуют и учатся.

Водитель нажал на гудок, над полем пронесся прерывистый пронзительный сигнал.

Короткая остановка. Впереди затор. Мост через безымянную речушку разбит, если гусеничные бронетранспортеры спокойно форсируют препятствие по ближайшей отмели, то машинам приходится объезжать препятствие. Три регулировщика у разбитого моста флагами показывают направление объезда.

Броды уже размечены, из воды торчат длинные жердины с синими флажками, однако, подъем на берег крутой, людям приходится спешиваться и с такой-то матерью известным бурлацким способом выталкивать машины на подъем. Из-за этого на берегу скопились машины.

Назарет отнюдь не впечатлял красотой, архитектурными шедеврами и величием. Да, город с историей, эти древние камни помнили еще поступь римских легионов, были свидетелями прохода Вифлеемской звезды, но уж больно здесь грязно! Азия. Типичная погрязшая в косности и дикости Азия.

Чистяков и Никифоров не стали забираться в центр, под расположение батальона заняли несколько приличных домов на окраине. Успели первыми, уже когда саперы наводили порядок, их попытались подвинуть тыловики пехотной дивизии. Неудачно. Иван Дмитриевич в свои годы и не такое видал, и не такое пережил. Приходилось за казенные контракты драться и борзых конкурентов на место ставить. Так что, пытавшийся захватить территорию капитан ушел со своими людьми не солоно хлебавши.

— Жаловаться будете хоть в штаб фронта, а у меня люди после боя уставшие, — выдав эту фразу Никифоров повернулся к саперам за своей спиной: — Гитлер, живо перегородить въезд. Генералов, где часовые? Выставить караул, как положено!

На следующий день в Назарет пришел весь батальон. Довольный и радостный подполковник Никитин первым делом обнял офицеров своей «блудной» и героической роты, затем огорошил новостями. Оказывается, командование само не знает, что делать с оторвавшимся от своего мехкорпуса батальоном. Прикреплять именную часть к обычной «номерной» дивизии не-комильфо. Статусы разные. Сам мехкорпус до сих пор на севере Сирии втянут в вялотекущие бои с французами, причем, явно надолго. Давать батальону особый статус и прикреплять к фронту не будут. Здесь Григорий Петрович сплюнул через левое плечо.

Так что, последние свои решения штаб фронта не пересматривает. Батальон, как и положено механизированной части, остается в оперативном подчинении 12-й мехбригады. Большой привет подполковнику Манштейну.

— Вы, господа, уже знакомы с нашим непосредственным начальством. Так что, время не теряем, проводите меня в расположение бригады, представите комбригу.

— Связываемся по радио и едем в Тиберию.

— Это еще не все. Вам, Иван Дмитриевич и подпоручику Аристову подписаны представления на «Георгия» четвертой степени. Андрею Ивановичу в госпитале вручат. Уже ждем, обещают через две недели выписать. А вам и нашим отличившимся саперам все вручат, когда из Багдада нарочный прилетит. Извини, но могу только на словах порадовать.

— И за это благодарствую. Солдат тоже не забыли?

— Всех, кого ты в списки внес, всем кресты положены. За оборону Иордана отдельные представления готовлю.

С этими словами комбат сжал руку слегка опешившего Никифорова. Дражайший Григорий Петрович умолчал об одном нюансе, вместе с орденами и крестами батальон должны догнать приказы на повышения в званиях. Так, Ивану Дмитриевичу предстоит войти в Иерусалим с погонами штабс-капитана. Всего полгода в армии, образования нет, но на фронте цензы отменены.

Так и получилось. Вновь собранная из маршевых рот, сшитая на живую нитку 12-я мехбригада одной из первых ворвалась в священный город трех вер. Саперы шли вместе с танками и бронегренадерами, расчищали пути, наводили мосты, разминировали дороги. Только в Великом городе батальон получил долгожданный отдых, здесь же его догнало пополнение. к Суэцкому каналу прорывались уже другие части.