Разрушители миров

ДОЧЬ ГОР

автор: Кейси Эзелл

Принцесса, ее благородные рыцари, королевство, которое нужно защищать от злодеев, — все это вошло в легенды. Но некоторые легенды повторяются снова и снова с течением времени. Одно можно сказать наверняка. Будь то в древних сказках или в будущем, вы не захотите навлечь на себя гнев решительной принцессы, у которой в подчинении дракон. Особенно, если дракон сделан из брони, способной выдержать ядерный взрыв, и имеет оружие, по сравнению с которым огненное дыхание кажется просто причудой!

— Клянусь всеми богами, они действительно это делают.

Первый помощник капитана исследовательского корабля Земной коалиции “Клейо” оторвал взгляд от дисплея, чтобы увидеть лицо своего капитана. Конечно же, ужас, звучавший в ее голосе, отразился на сильных чертах лица капитана, и он увидел, как по ее щекам покатились слезы. Первый помощник с трудом сглотнул и отвернулся, подавляя свой ужас и горе и предоставляя ей возможность уединиться со своими эмоциями.

— Похоже на то, мэм, — сказал он, не стыдясь дрожи в собственном голосе. — Я засек шесть… нет… семь… восемь запусков. И их число растет, — добавил он, когда на его обзорном экране появилось еще больше характерных шлейфов, поднимающихся с поверхности планеты Кавенто.

— А вот и ответные, — сказала капитан, и первый помощник переключил свой дисплей, чтобы показать другой крупный континент, расположенный по другую сторону прекрасного кристаллического сине-зеленого шара, который сиял на фоне черного космоса перед ними. — Есть древняя фраза… Как там было? Что-то взаимное?

— Взаимно гарантированное уничтожение, — пробормотал первый помощник, обращаясь скорее к самому себе.

— Как ходить по канату, — пробормотала капитан.

— Да. Мой профессор, специалист по двадцатому веку, сказал, что это чудо, что человечество преодолело этот этап. По-видимому, несколько раз подходили близко к этому, но никогда… — он замолчал, уставившись на обзорный экран, на котором начали появляться первые огненные шары, создавая гротескную пародию на красоту поверхности внизу. — Удары.

— Поняла. Настройте датчики на регистрацию каждого инцидента и следите за уровнем остаточной радиации. На таком расстоянии мы многого не увидим, но…

— Да, мэм.

Пальцы первого помощника порхали по сенсорному экрану дисплея, когда он выполнял команды, отданные капитаном. Он обнаружил, что ему легче сосредоточиться на работе, чем думать о колоссальных человеческих страданиях, разворачивающихся перед ним.

— Интересно, что удержало древних на этом канате? — сказала капитан через минуту. Ее голос из наполненного слезами стал пустым, но взгляд на ее лицо показал, что она все еще была потрясена тем, что они увидели. — Это была доктрина гарантированного взаимного уничтожения? И если да, то почему она не сработала здесь?

— Вы затронули один из главных вопросов в области истории до Объединения, мэм, — мягко сказал первый помощник. — Но если вы хотите знать мое мнение… я думаю, то была воля Божья и случайное вмешательство.

— Это верно, — сказала капитан. — Вы верующий, не так ли?

— Новый христианин, мэм, — сказал он, кивнув. — Мы верим, что исследование звезд было частью Божьего плана для Его детей, и поэтому Он не мог позволить нам уничтожить себя до того, как мы покинем нашу родную землю.

— Ирония здесь в том, что колония Кавенто тоже была основана верующими. Они хотели найти место, где можно было бы построить пасторальный рай… и через три поколения после прибытия они разорвали связи с Коалицией в погоне за своей мечтой. И теперь, всего два столетия спустя, вот они, уничтожают сами себя, потому что отрезали себя от единственного существа, которое могло бы их спасти… — ее голос сорвался на рыдание, и первый помощник снова отвел взгляд, когда его собственное горло сжалось в ответ. Голубая и зеленая поверхность Кавенто перед ним начала темнеть из-за тонн пыли, поднятой в атмосферу взрывами.

— Мэм… Горевать — это нормально, — тихо сказал он.

— Я знаю, — ответила она через мгновение. — Но поддаваться этому не стоит. Я не думаю, что здесь есть на что еще смотреть, лейтенант. Проложите курс к аванпосту Ачула. Мы сбросим им наши отчеты, как только соберем все данные. А пока… я подготовлю рекомендацию о том, чтобы запрет на посещения Кавенто стал постоянным. Я не думаю, что кому-то нужно видеть такое тотальное разрушение.

Про себя первый помощник подумал, согласен ли он. Он выключил обзорный экран, убрав изображение клубящихся облаков пыли, которые теперь покрывали Кавенто, и начал прокладывать курс, как было приказано.

— Давай! Я хочу идти! — Мелисенда топнула ногой, но тут же пожалела об этом. На ней были сапоги, а не обычные тапочки на мягкой подошве, но плюшевый ковер под ногами заглушал звук и лишал ее удовлетворяющего, выразительного стука, которого она добивалась.

— Вам просто нужен плащ, миледи, — сказала Джоали, ее горничная. Ее ровный голос и спокойные манеры еще больше разожгли нетерпение Мелисенды, но она уже давно поняла, что торопливость Джоали только замедляет ее шаги. Поэтому Мелисенда заставила себя стоять спокойно и не ерзать, пока служанка не принесла длинный шерстяной плащ с отороченными мехом манжетами и капюшоном, который закрывал ее лицо. Сам по себе плащ был бы слишком теплым, потому что стояла весна, и снег таял уже пару недель. Но Мелисенда знала, что без этого ее не выпустят за пределы внутреннего двора. И в любом случае, ей нравился тот взрослый вид, который плащ придавал ей. Она выглядела по меньшей мере на два года старше своих настоящих тринадцати.

Джоали вернулась и накинула плащ на плечи Мелисенды, затем принялась поправлять капюшон и подол, чтобы он лежал как надо. Мелисенда медленно вдыхала и выдыхала через нос, сохраняя полную неподвижность, пока служанка не закончила.

Джоали отступила назад, подмигнув и одобрительно кивнув.

— Вы готовы, миледи, — сказала она, самодовольно складывая руки на переднике. Внезапно Мелисенда поняла с полной уверенностью, что плащ, суета и медлительность были проверкой, сможет ли она сдержать свое естественное нетерпение. И она прошла ее. Несмотря на свое раздражение, она рассмеялась и, поднявшись на цыпочки, поцеловала служанку в щеку.

— Умница, Джоали. Я вернусь к ужину.

— Я знаю, что вы это сделаете, миледи, — сказала Джоали с той же безмятежной улыбкой. — Я поговорила с вашим сопровождающим.

— Конечно, вы это сделали. — Мелисенда закатила глаза.

— Ваш лорд-отец поручил вас моим заботам, миледи. Я сделаю все, что в моих силах, как для него, так и для вас.

— Я тоже люблю тебя, Джоали, — сказала Мелисенда, доставая из карманов плаща перчатки и поворачиваясь к двери. Джоали открыла ее и присела в реверансе, когда ее юная госпожа вышла из комнаты и направилась по коридору ко двору в самом сердце крепости Серсен.

Там ее ждал сопровождающий, держа под уздцы двух оремов из легендарной конюшни замка. Мелисенда почувствовала, что ее улыбка стала шире, и бросилась бежать к мужчине и животным.

— Брисио! — крикнула она, резко затормозив. — Ты сегодня назначен ко мне? Я так рада! Привет, сладенькая, — добавила она, протягивая руку, чтобы погладить бархатистый носик и длинную шелковистую бородку своей любимой овцы — ореме, которую Мелисенда назвала “Мист”, еще когда только училась ездить на ней верхом. Она уткнулась носом в плечо Мелисенды и прикусила губами мех ее капюшона. Мелисенда откинулась назад, чтобы не получить удар рогами, и с раздраженным вздохом оттолкнула лицо Мист.

— Да, ваша светлость, — ответил Брисио, наклоняя голову и дотрагиваясь до кожаного ремня на груди своего колчана. — Вы готовы идти?

— Да! Наконец-то! — Сказала Мелисенда и, чтобы доказать свою правоту, без посторонней помощи взобралась на мягкое седло на спине Мист. Однако она подождала достаточно долго, пока Брисио проверит, надежно ли закреплено ее сиденье и правильно ли закреплены разъемные соединения ремней безопасности. Как и в случае с плащом, она прекрасно знала, что эта процедура не подлежит обсуждению, если она хочет отправиться сегодня на разведку в горы.

И о! Она сделала это! Она действительно сделала. Теперь, когда она стала молодой женщиной, ее отец, лорд Серцена, наконец-то разрешил ей покинуть пределы замка одной, при условии, что она пойдет с эскортом и останется в пределах видимости дома.

Она заметила, как Брисио сдерживает усмешку, забираясь на своего ореме. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но он наклонился вперед, и его конь шагнул вперед, ведя Мист к большим металлическим дверям, которые вели сквозь внешнюю стену.

За дверями тропинка вела вниз по крутому склону к глубокому ущелью. Мелисенда сосредоточилась на том, чтобы оставаться спокойной и смотреть по сторонам, пока Мист уверенно шла по тропинке. Солнце стояло высоко над ними, освещая их путь, словно благословляя на это долгожданное приключение.

— Вы хотели что-то конкретно исследовать, миледи? — спросил Брисио через несколько мгновений. Он ехал впереди, как и положено, держа лук наготове.

— Перевал, — быстро сказала Мелисенда.

— Вся эта долина — перевал, миледи, — сказал Брисио, поворачиваясь, чтобы посмотреть на нее. — Не могли бы вы выразиться более конкретно?

Мелисенда снова закатила глаза.

— С тобой сложно, — сказала она. — Я хочу увидеть северную оконечность перевала, где местность сужается.

— А-а-а! Ты хочешь увидеть ледник! — Брисио кивнул. — Хороший выбор! На это стоит посмотреть.

— Что это?

— Ледник? Ты хочешь сказать, что не знаешь о ледяной реке?

— Я знаю, что такое ледник, стражник, — сказала Мелисенда со всем достоинством, на которое была способна обиженная тринадцатилетняя девочка. — Но я не знала, что он есть на перевале.

— Миледи! Это перевал! По крайней мере, его часть. Вы сказали, где местность сужается… Причина, по которой она сужается, в том, что именно там ледник достигает своей точки. Это конечная точка ледяной стены, как выражался мой старый учитель. Он кивнул в том направлении, прежде чем снова повернуться к ней. — Это действительно великолепно, и совсем недалеко. И нас будет легко увидеть из башни. Отличный выбор.

— Я так рада, что ты одобряешь, — сказала Мелисенда, с трудом удерживаясь от того, чтобы снова не закатить глаза. — Тогда веди, Брисио. Давай посмотрим на эту ледяную реку!

Ее раздражение быстро затихало по мере того, как уверенные шаги оремов уносили их все дальше по тропе на север. Воздух потеплел настолько, что Мелисенда откинула капюшон и наслаждалась теплом солнца, согревавшим ее кожу и волосы. Джоали, конечно, отругает ее, если на ее лице появится хоть малейший загар, но оно того стоило. Зима была такой долгой! И яркое утро было как бальзам для ее измученных солнцем глаз.

В конце концов, тропа снова начала подниматься, и горы по обе стороны стали надвигаться все ближе, нависая над ними, они не оказались полностью в тени. Мелисенда поежилась, но отказалась надевать капюшон. Пока нет… Хотя в тени было значительно прохладнее. Изо рта у нее вырывалось облачко пара. Кончики ушей начали гореть от холода, и она что-то пробормотала себе под нос и с благодарностью снова натянула меховой капюшон на лицо.

— Вот мы и на месте, миледи, — сказал Брисио после очередного подъема на высоту и понижения температуры. Он повернул голову своего ореме влево, и баран ловко запрыгнул на груду гравия и валунов, которые окаймляли узкую дорогу. — Идите медленно, дайте Мист опомниться. В этом районе всегда неспокойно. Вашему отцу каждую весну приходится посылать людей расчищать дорогу от обломков, остающихся после камнепадов.

Мелисенда кивнула и придержала Мист, чтобы та следовала за ней в указанном направлении. Она почувствовала, как гравий скользит под раздвоенными копытами ее ореме, но Мист знала, что делает, и подпрыгнула до самого подножия скалы, нависшей над дорогой.

— Это… О, Брисио! Тут действительно все во льду!

— Ну, не все, а только здесь, — сказал он, махнув рукой в сторону утеса. — Видишь, как ледник зажат между этими двумя гребнями, там и там?

— Вижу, — сказала Мелисенда, даже не стыдясь удивления в своем голосе. Большую часть времени она прилагала огромные усилия, чтобы казаться светской и образованной… Но это было слишком впечатляюще. Конечно, ее благоговейный трепет был вызван не чем иным, как ледником. — Но это не очень похоже на реку. Это больше похоже на гору изо льда!

— Отсюда ее не видно, но река тянется вдоль горного хребта, — сказал Брисио. — Мой отец и братья охотились там, она тянется на много лиг. — Он перенес свой вес, и его баран отреагировал, пригнувшись под ним, а затем развернулся и направился еще дальше на север, на вершину одной из многочисленных куч темной, густой грязи и мусора, скопившихся у подножия ледника. — Вот, посмотрите сюда, — сказал он, поворачиваясь назад, насколько позволяло седло, и указывая на север.

Мелисенда прищелкнула языком, и Мист шагнула вперед, следуя за ветером, пока Мелисенда не поняла, что имел в виду Брисио.

— Тот маленький ручеек?

— Да, — сказал он. — В этот ручей собирается весенняя талая вода. Она сбегает с этих гор и, соединяясь с несколькими другими, образует на равнинах могучую реку.

— Мы можем спуститься к нему?

— Если хотите.

Мелисенда подтолкнула Мист вперед, вниз по склону небольшого холма, к тонкому ручейку воды, который собрался в самой низкой части местности и начал пробиваться к главной части перевала. Когда они добрались до кромки воды, Мелисенда остановила Мист, а затем отстегнула свои защелки и спрыгнула со спины овцы.

— Миледи, — сказал Брисио низким и спокойным голосом. — Пожалуйста, будьте осторожны, земля может быть неустойчивой, а вы не так уверенно стоите на ногах, как орем.

— Я просто хочу прикоснуться к воде, — сказала она, держась одной рукой за поводья Мист. Она наклонилась, чтобы коснуться зеркальной поверхности, и тут же отдернула руку. Она была холодной! Позади нее Мист фыркнула, словно смеясь над глупостью своей человеческой подопечной. Затем она наклонилась и начала шумно пить, хлопая губами и разбрызгивая воду. Мелисенда почувствовала, как ее лицо расплывается в улыбке, и повернулась, чтобы посмотреть на Брисио.

— Вперед, — сказал он, не отрываясь от своего орема. — Вода совершенно безопасна для питья.

Мелисенда приготовилась к ледяному шоку и поднесла ко рту стакан с водой. Вода была такой же холодной для языка, как и для пальцев, но на вкус была удивительно чистой и освежающей. Лучше, чем растаявший снег. Лучше, чем вода из многочисленных колодцев замка. На вкус она была как зимнее небо, как запах снега на ветру.

Она рассмеялась и потрясла онемевшей от холода рукой, а затем наклонилась, чтобы сделать еще один глоток, побольше, когда что-то привлекло ее внимание. Когда солнце поднялось выше в небе, оно осветило узкий проход, и что-то блеснуло на земле по ту сторону ручья.

— Брисио, — тихо сказала она, указывая пальцем. — Что это?

— Я не знаю, ваша светлость, — сказал он, выглядя таким же заинтригованным, как и она. — Может быть, блестящий камень или кусочек руды? Ледник выталкивает здесь из-под земли всевозможные предметы.

— Я хочу пойти и посмотреть на это, — сказала она.

— Я не собирался переходить ручей сегодня, миледи, — сказал он с сомнением в голосе. Мелисенда нахмурилась и повернулась к нему лицом.

— Крепость там, — сказала она, указывая пальцем на южный утес, где очертания их дома выделялись четким силуэтом на фоне ярко-голубого неба. — Мы будем так же хорошо видны, как и здесь. Осталось всего несколько шагов.

Брисио тихо фыркнул.

— Так оно и есть. Расслабьтесь, ваша светлость. Не нужно настраивать себя на бойцовский лад. Мы можем пойти посмотреть, что там, но мы не можем оставаться здесь вечно, если хотим вернуться вовремя.

— Мы вернемся, когда ты скажешь, что мы должны, — сказала она, сохраняя надменность. Она кивнула ему, а затем снова забралась в седло Мист и снова пристегнула ремни. Не дожидаясь, пока он спешится и проверит работу ее рук, Мелисенда подтолкнула Мист вперед, к таинственному блеску, проступавшему сквозь грязь напротив.

Это оказалось чем-то очень странным. Что-то, не похожее ни на что, что она видела за все свои тринадцать лет. Смахнув грязь, она обнаружила, что загадкой был плоский предмет черного цвета с такой гладкой отражающей поверхностью, что она могла видеть в нем свой собственный темный образ. Еще более странным было то, что он казался прямоугольным, но углы были идеально квадратными, как будто их вырезал мастер-кузнец по металлу. Он был большим, на ширину двух вытянутых рук, и, казалось, соединялся с чем-то большим, что все еще лежало погребенным под грязью и обломками.

— Мы должны это раскопать! — взволнованно сказала она Брисио, опускаясь на колени рядом с ним и разгребая грязь руками в перчатках. — Это, несомненно, сокровище, с таким тонким мастерством работы! Как ты думаешь, кто закопал это здесь?

— Я не могу сказать, миледи, — сказал Брисио, вставая и разминая спину после того, как проделал большую часть работы по раскапыванию панели. — Но я могу сказать вот что: мы и так задержались достаточно долго. Мой долг — вернуть вас в целости и сохранности вашему отцу.

— А я должна сообщить ему о том, что мы нашли, — сказала Мелисенда. — В конце концов, я его наследница. — Она присела на корточки, затем кивнула и поднялась на ноги. Брисио протянул ей руку, чтобы помочь, и она приняла ее, затем принялась отряхивать грязь со своего плаща.

— Да, — сказал Брисио, изо всех сил стараясь сдержать улыбку, которую Мелисенда проигнорировала. — И это тоже. — Он отступил назад и поднял двух оремов с того места, где они стреножили их, чтобы они пощипали крошечные растения, росшие рядом с ледниковым ручьем. Мелисенда отказалась от плаща, приняла помощь своего стражника, чтобы взобраться на Мист, и позволила ему отвести ее домой, ее голова шла кругом от любопытства и возбуждения.

Отец Мелисенды был не так взволнован ее открытием, как ей хотелось бы, но все же разрешил ей вернуться через два дня с командой людей, которые помогли бы ей раскопать то, что она нашла. Поэтому она отправилась в путь пораньше, и к тому времени, как солнце показалось из-за восточного гребня перевала, они обнаружили еще одно большое плоское сооружение. Они, казалось, были прикреплены к более крупному, неопределенно продолговатому объекту. Он был неправильного размера и формы, но гладкая, ровная металлическая конструкция (за исключением некоторых изгибов, которые, по-видимому, были повреждениями) давала понять, что это тоже рукотворный артефакт.

— Возможно, это было какое-то жилище, — сказала Мелисенда Брисио, склонив голову набок, пока рассматривала это сооружение во время полуденного перерыва команды на трапезу. — Смотрите, вон то идеально квадратное углубление могло бы быть дверью… И оно, безусловно, достаточно большое, чтобы в нем могли разместиться по крайней мере два человека.

— Более того, — сказал Брисио. — Возможно, вы правы. Но если это дверь, то она должна открываться только изнутри. Здесь нет ни ручки, ни механизма, чтобы открыть ее снаружи.

— Может быть, ее оторвало, когда жилище засыпало. Вы сказали, это была древняя лавина?

— Это самое вероятное, что я могу придумать, — пожал плечами Брисио, хотя хмурое выражение его лица говорило о том, что он не был убежден. — Особенно для такой большой штуки, как эта. Этот склон скалы был покрыт ледником во времена моего деда, так что, что бы это ни было, оно было погребено задолго до этого. Но если бы его засыпала лавина, я бы ожидал большего структурного ущерба, особенно для наших двух загадочных плит.

— Я не был погребен под лавиной.

Мелисенда подавила крик, зажав рот обеими руками, когда Брисио схватил ее и толкнул себе за спину, вытаскивая меч.

— Покажись! — закричал он, дико озираясь по сторонам. Мелисенда слышала, как за их спинами рабочие, находившиеся чуть поодаль, достают свое оружие и бегут им на помощь.

— Вы можете видеть меня прямо перед собой. То есть ровно столько, сколько вы уже выкопали. Я по-прежнему в основном нахожусь под землей. Скажите, пожалуйста, кто здесь командует?

— Я! — крикнула Мелисенда, выходя из-за спины все более обезумевшего Брисио. — Я леди Мелисенда, наследница Серцена.

— Миледи! — Настойчиво произнес Брисио вполголоса. — Что вы делаете? Это небезопасно!

— Разговариваю, — ответила она ему. — И я в такой же безопасности, как и несколько минут назад.

— Верно, — произнес голос из грязи. В нем слышались странные, металлические нотки. — Я не в том положении, чтобы быть агрессивным, даже если бы это было моей склонностью или целью. Я не могу причинить вред никому из вас в моем нынешнем состоянии. Я могу просто говорить, так как вы открыли мои солнечные батареи. Хотя мне пришлось скорректировать свои языковые алгоритмы. Ваша речь изменилась.

— И кто же вы — или что вы такое? — Спросила Мелисенда, чувствуя прилив удовольствия от того, как ровно и собранно звучит ее голос. В голове у нее все вертелось от удивления, но голос звучал точно так же, как у Джоали: спокойно и безмятежно.

— Я ИИ Тактической Артиллерийской Машины, серийный номер 69-359.

— Понятно, — сказала Мелисенда. — А что же, скажите на милость, такое “ЯИ”? Это что, форма воинского звания? Я полагаю, вы что-то вроде солдата, раз уж упомянули тактику и артиллерию?

— ИИ — это аббревиатура, сокращение “искусственый интеллект”. Я — автономная система управления Тактической Артиллерийской Машиной, с серийным номером 69-359.

Мелисенда замолчала, чувствуя, как морщатся ее брови, когда она пытается осмыслить это заявление. Она знала, что означают отдельные слова, но они, казалось, не имели смысла, когда были соединены вместе так, как… Тактическая Артиллерия, как ее там… произносила их.

И все же в ней горело любопытство, а также странное чувство сострадания. Что бы это ни было, это существо могло говорить. Оно называло себя “интеллектом”. Конечно, оно не заслуживало того, чтобы оставаться погребенным заживо после… ну… она не знала, как долго. Это был хороший вопрос.

— Мы продолжим раскапывать тебя, — сказала Мелисенда, расправляя плечи и изо всех сил стараясь говорить как можно более царственным и повелительным тоном. — Кем бы ты ни был, это проявление сострадания. Кстати, как давно ты похоронен?

— Я не знаю, — ответило существо, и Мелисенда уловила в его тоне нотку, очень похожую на разочарование. — Мои последние записи относятся ко второму месяцу после перигелия, двести семьдесят пятому году после обретения независимости. Какое сейчас число?

Мелисенда моргнула, затем взглянула на Брисио, который стоял неподалеку, все еще готовый к опасности. Он слегка покачал головой, показывая, что понимает эту дату не лучше, чем она.

— Прошло семьдесят два дня с Праздника снегов и двадцать дней до Праздника цветов, — сказала она.

Существо надолго замолчало.

— У меня нет этих терминов в памяти, — в конце концов сказало оно. — Сколько лет прошло с тех пор, как кавентианцы провозгласили независимость от Коалиции?

— Я не знаю, кто такие “кавентианцы” и “Коалиция”, — сказала Мелисенда ровным тоном. — Но сегодня восемьсот пятидесятый год со дня Раскола.

— Что такое “Раскол”?

Мелисенда снова посмотрела на Брисио, затем на свою рабочую бригаду. Все до единого мужчины уставились на нее широко раскрытыми и неуверенными глазами. Она слегка улыбнулась им, надеясь, что их успокоит, затем пожала плечами и повернулась к своему странному собеседнику.

— Одна из наших легенд. В древние времена жили два великих короля, брата, которые правили всеми народами мира. Они оба обладали силой обуздать солнце, и эта сила приносила людям великое богатство и удобство. Пока однажды два короля не поссорились, и братья не начали злиться друг на друга. Они угрожали друг другу все большим и большим злом, пока один из братьев в приступе ярости не обрушил всю свою мощь на другого. Другой брат ответил тем же, и они своим гневом превратили мир в пепел. Все люди в мире погибли в огне, за исключением тех, кто прятался под землей в течение целого поколения. Когда они состарились, их дети выползли обратно на свет и начали создавать народы человечества.

— Этот Раскол… Как давно, вы сказали, это было? — спросило ее существо.

— Восемь с половиной веков назад.

— Так вот сколько времени прошло, — сказало оно. — Или приблизительно столько. Я был участником той войны, которую вы описали.

Мелисенда Серценская была молода, но во всем была дочерью своего отца. Бодавин III Серценский с самого начала обучал свою единственную дочь государственному управлению и лидерству: как только она научилась читать, она ознакомилась с политической перепиской и древними договорами. Как только она смогла высидеть на четырехчасовом собрании, она стала посещать собрания внутреннего совета Серцена вместе со своим отцом. Она часто присоединялась к Бодавину на тренировках, где наблюдала, как его люди — которые когда-нибудь станут ее людьми — обучают друг друга военному искусству.

Поэтому, пожалуй, не было ничего удивительного в том, что она сразу же распознала в этом покореженном, закопанном механизме с металлическим голосом и странными словами потенциальное стратегическое преимущество.

— Брисио, — тихо сказала она после откровения машины. Это просто невероятно! Как могло что-то настолько древнее сохраниться, даже похороненное в земле… и все же, его слова звучали правдиво.

К тому же, как любил напоминать Мелисенде отец, иногда правда не так важна, как то, что люди считают правдой.

— Да, миледи? — Спросил Брисио, и его голос отвлек ее от запутанных мыслей.

— Собери команду, пожалуйста. Я хочу поговорить с ними.

— Конечно, — сказал он. И хотя она услышала в его тоне вопрос, он без колебаний последовал ее указаниям.

— Машина, — сказала Мелисенда, когда он уходил, — имя, которое ты назвал, длинное и громоздкое. У тебя есть другое имя, которым люди обращаются к тебе?

— Мое обозначение иногда сокращали до ТАМ 359.

— Отлично. Тогда я буду называть тебя ТАМ, если ты не возражаешь.

— Нет. Вы здесь командир, можете называть меня как хотите.

— ТАМ, если то, что ты говоришь, правда, то лидеры, которым ты служил, давно мертвы. Прав ли я, полагая, что у тебя нет господина?

— Вы правы, леди Мелисенда.

— Тогда, согласно закону, как воин без господина, хотя и… такой нетрадиционный, ты волен поступить на службу к кому пожелаешь. Я делаю тебе предложение. Ты можешь поступить ко мне на службу и стать одним из моих вассалов. Я молода и всего лишь женщина, но я наследница Серцена, и эта должность несет в себе определенную честь.

Машина на мгновение замолчала, прежде чем заговорить.

— Я не могу найти в своих запрограммированных директивах ничего, что мешало бы мне принять ваше предложение, — сказал он. Нет, решила она, только не это. — И я запрограммирован на то, чтобы стремиться к установлению связи с лидером и проявлять преданность к нему. Вы здесь командир, поэтому, несмотря на свою молодость, подходите под определение лидера. В мое время это было бы гораздо большим препятствием, чем ваш пол… Хотя я понимаю, что восприятие изменилось, вероятно, из-за трудностей, связанных с восстановлением цивилизации после войны.

Мелисенда несколько раз моргнула и оглянулась через плечо, где Брисио собирал рабочую бригаду. Он уже повел людей к ней, но она подняла руку и покачала головой. Она хотела разобраться с машиной, прежде чем вмешивать их. Так или иначе.

— Мне нужен ответ “да” или “нет”, — сказала она. — Таков закон, — добавила она, и голос ее прозвучал немного моложе и отчаяннее, чем ей хотелось бы.

— Да, — сказал ТАМ. — Я поступлю к вам на службу, леди Мелисенда.

— Я… если бы ты был мужчиной, ты бы встал передо мной на колени, а я положила бы свои руки на твои глаза.

— У меня есть оптические датчики, встроенные в солнечные панели. Они позволяют мне использовать электромагнитную энергию для восприятия окружающей среды, подобно тому, как вы используете свои глаза.

— Хм… хорошо. — Мелисенда выпрямилась во весь рост и так царственно, как только могла, направилась к полуотрытой машине. Она протянула руки и положила ладони на широкую гладкую поверхность панелей, которые они выкопали первыми. Панели были теплыми на ощупь, как будто он действительно был живым.

Что ж, подумала она, почему бы и нет? Не так ли?

— Тактическая Артиллерийская Машина Три Пять Девять, — сказала она, повысив голос, чтобы его было слышно, как будто они стояли на возвышении собора ее отца, а не на склоне холма рядом с огромной ледяной стеной. — Я, Мелисенда Серценская, закрываю ваши глаза руками и принимаю вас на службу к себе. С этого момента и впредь пусть ваше видение будет сосредоточено только на исполнении вашего долга передо мной и моими наследниками, чтобы мы могли сохранить наши жизни, наши семьи и наше общество и навести порядок в хаосе. Вы берете на себя эту ответственность по собственной воле?

— Да, — сказал ТАМ.

— И будете ли вы выполнять те обязанности, которые я требую, добросовестно, в меру своих возможностей, как я выполняю свои обязанности по отношению к вам?

— Я буду, — сказал ТАМ.

— Тогда я объявляю себя вашей сеньорой и обещаю обеспечивать вас и вашу семью всем, что может потребоваться, пока вы остаетесь верны мне.

— Я принимаю вашу клятву, миледи, — сказал ТАМ. Строго говоря, это не было частью клятвы верности, но Мелисенда все равно кивнула и убрала руки с нагретой поверхности панелей ТАМа. Затем она повернулась и посмотрела на Брисио и рабочую бригаду, которые стояли и наблюдали за ней, многие из них с широко раскрытыми глазами.

— Люди Серцена, — сказала она, поднимаясь обратно по склону к тому месту, где они стояли. — Вы все знаете меня, вы наблюдали за мной с самого моего рождения. Сегодня мы сделали великое открытие. Хотя мы пока не можем сказать, что это будет означать для Серцена, я не сомневаюсь, что лояльность ТАМ важна для всех нас. Однако, как и в случае с большинством новых открытий, мы должны быть осторожны. Я намерена сохранить информацию о существовании ТАМ в тайне, знать будет только эта группа. Мы больше никому не расскажем, кроме моего отца. Я знаю, что прошу вас хранить тайну от ваших семей, друзей и любимых. С этой целью я обращаюсь с таким же предложением ко всем вам. Я горжусь всеми вами и с радостью приму каждого из вас на свою персональную службу, если вы согласитесь.

По группе прокатился вздох удивления. За исключением Брисио, эти люди не были воинами. Они были обычными рабочими, и, конечно, гордились своим мастерством, но вряд ли ожидали, что их когда-нибудь пригласят на личную службу к знатному человеку. Получить такое приглашение означало получить высокий статус, обычно присваиваемый мастерам своего дела.

— Миледи, — пробормотал Брисио. — Вы уверены?

— Да, — ответила она. — Я знаю, что еще не начала обустраивать свое хозяйство, но я уже в том возрасте, когда можно начинать. И я начну здесь, сейчас, с этими людьми, если они согласятся. Потому что, как я уже сказала, Брисио, это очень важно для Серцена… Хотя я пока не знаю точно, как именно. Но я не могу не действовать. Не сейчас.

Что-то похожее на улыбку тронуло уголки губ Брисио, и он кивнул ей, затем медленно опустился на одно колено, направив меч острием вниз и положив обе руки на эфес.

— Тогда позволь мне быть первым… нет, вторым… человеком, который согласится, — сказал он, поднимая на нее глаза и переводя взгляд туда, где лежал полузакопанный ТАМ. — Для меня будет честью положить ваши руки на свои глаза.

Мелисенда улыбнулась и шагнула вперед, чтобы повторить ритуал с Брисио, затем с бригадиром рабочей бригады, а затем по очереди с каждым присутствующим человеком. К тому времени, как она закончила, солнце уже пересекло узкую полоску неба между горами, и тени начали удлиняться.

— Я сожалею, что у меня нет знаков отличия, которые я могла бы предложить вам всем, — сказала Мелисенда, закончив. — Я обещаю вам, что немедленно исправлю это с моими дамами. Но вы все мои, и я сообщу своему отцу, когда мы вернемся в замок вечером. А пока мои приказы просты. Мы должны извлечь ТАМа из земли и сделать все, что в наших силах, исцелить или починить его. ТАМ, если мы вытащим тебя из земли, сможешь ли ты объяснить своим братьям, как вернуть тебя в рабочее состояние?

— Это возможно, миледи, — сказал он. — Конечно, мы можем попытаться.

— Прошу прощения, миледи, — сказал бригадир Эдсен. Он шагнул вперед, все еще выглядя немного озадаченным внезапной переменой своего статуса, но Мелисенда знала, что он был солидным человеком, которого уважали как ее отец, так и его подчиненные. — Некоторые из нас довольно искусны в механике. Если возможно починить нашего металлического собрата, мы это сделаем. А пока, могу я предложить организовать дежурство? Не хочу, чтобы кто-нибудь ночью забрел сюда и наткнулся на то, чего не должен видеть. Мы не такие подготовленные воины, как гвардеец Брисио, но мы в состоянии защитить себя и своих близких. — Его кивок в сторону ТАМа указывал на то, что он определенно включил древнюю разумную машину в эту группу — хотя это и было очень неортодоксально.

— Это хорошая идея, — сказал Брисио, кивая Эдсену в знак уважения. — По крайней мере, до тех пор, пока мы не сможем вытащить его из-под земли или построить постоянное укрытие.

— Отлично, — сказала Мелисенда. — Отлично. Именно поэтому я и хотела вас всех. Вы знаете, что нужно сделать. Пожалуйста, займитесь делом. И спасибо вам.

Мелисенда опасалась, что ее отец может быть недоволен ее действиями, но, если не считать небольшого добродушного ворчания по поводу того, что его дочь переманила одну из его лучших рабочих бригад, Бодавин не мог не похвалить ее за решительность. Он даже помог ей придумать прикрытие, почему она могла бы начать строить свое хозяйство с группой простых рабочих — она построит домик в лесу около ледника, на склонах перевала. Это будет ее личное убежище, которое останется только ее, даже после того, как выйдет замуж.

Ибо это была суровая политическая правда, с которой она столкнулась. Шли годы, и она продолжала учиться искусству правления у своего отца, а со временем и у ТАМа. У машины была огромная энциклопедическая библиотека рассказов о временах, предшествовавших Расколу. Пока Мелисенда и ее рабочие выполняли его указания и ремонтировали поврежденные системы, он рассказывал им истории государств и войн, давно ставших легендой. Мелисенда обнаружила, что ей не терпится обсудить и проанализировать эти истории, и это очень помогло ей отточить свой политический ум.

Тем не менее, с годами стало совершенно очевидно, что соседи смотрят на нее не как на потенциального союзника, а как на уязвимый плод, который нужно сорвать. У нее была преданность своего народа и армии ее отца, но, когда она выросла из не по годам развитого подростка в полноценную женщину, она поняла, что даже этих огромных преимуществ будет недостаточно. Не сейчас, когда весь мир ополчился против нее, убежденный, что женщина в одиночку никогда не сможет править.

Но она была дочерью Бодавина III, и поэтому править должна была она. Она узнала от своего отца и его советников все, что могла, о политической ситуации в мире, и она тщательно обдумала и взвесила свои варианты. У нее в голове созрел план, но она не обсуждала его ни с кем, даже со своим отцом. Ей бы очень хотелось это сделать, но по мере того, как она приближалась к совершеннолетию, здоровье Бодавина начало резко ухудшаться, и казалось, что никакие целители не могли помочь. Будущее ясно вырисовывалось перед ними: Мелисенда станет владычицей Серцена к своему девятнадцатому дню рождения.

Поэтому она должна выйти замуж. Все так говорили, и даже ее план требовал этого, и чем скорее, тем лучше. Поэтому, ветреным осенним днем Мелисенда собралась с духом и сообщила отцу о своем выборе.

— Вальк из Каперадо?? — Спросил Бодавин, и его хриплый голос перешел в кашель, когда он попытался приподняться с кровати, лежа на спине. — Но Мелисенда…

— Я знаю, — сказала Мелисенда, положив руку на грудь отца. Ее огорчало, что одного этого было достаточно, чтобы удержать его на месте. — Он непостоянен. Но в нем заложен огромный потенциал. Он способный военачальник… и он ненавидит своих отца и брата. У нас не может быть лучшего союзника в борьбе с алчностью Каперадо, чем один из них, который станет одним из нас. К тому же, заключив брачный союз, они рискуют навлечь на себя осуждение всего мира, если нарушат его и вторгнутся. Ты знаешь, наши шпионы доложили, что Уто нацелился на перевал.

— Вальк не согласится смиренно стать просто супругом, — предупредил Бодавин свою дочь. — Не такой он человек, который был вынужден оставаться в тени своего брата-наследника.

— Я знаю. Но подумай, если он станет соправителем, то у него будет еще больше причин сопротивляться экспансии своей семьи, — она наклонилась вперед. — А армия Каперадо — самая многочисленная в регионе. Несколько легионов подчиняются лично Вальку. Если мы сделаем их преданность частью брачных переговоров, мы сможем использовать их как ядро, вокруг которого мы сможем спокойно наращивать наши собственные силы, и при этом держать Уто подальше от себя.

Бодавин тихо лежал на подушке, его бледное лицо покрылось испариной, когда он вглядывался в лицо дочери. Он поднес исхудавшую руку к ее щеке и убрал прядь волос ей за ухо.

— А что насчет тебя, мое прекрасное дитя? — тихо спросил он. — Что у тебя на сердце?

— Отец, — сказала она с легкой улыбкой. — Мое сердце всегда принадлежит Серцену.

— Я надеялся, что ты сможешь заключить союз с кем-нибудь, кто принесет тебе немного счастья… такого, какое было у меня с твоей матерью.

— А кто сказал, что с Вальком не получится? — спросила она. — Мне кажется, что тот, кто всю жизнь жаждал любви и одобрения со стороны своей семьи, может быть вполне готов получить их от жены, даже если эта жена — скорее политическая партия, чем романтическая.

— Я надеюсь, что ты права, Мелисенда. Я не могу придраться к твоей политической проницательности. В этом смысле выбрать Валька — это вдохновляет. Но я соглашусь на это только в том случае, если ты абсолютно уверена, что хочешь именно этого.

— Да, отец.

Бодавин на мгновение закрыл глаза, а затем кивнул, откинувшись на подушку.

— Тогда пришли моих писцов, дитя. Я немедленно отправлю послания. Боюсь, у меня очень мало времени, чтобы тратить его впустую.

Слова ее отца оказались пророческими. Ровно через пять месяцев после того, как Мелисенда сделала свой выбор, она стояла рядом с Вальком в соборе своего отца и присягнула ему как жена, партнер и соправительница крепости Серцен.

Еще через месяц после этого Бодавин III умер, и Мелисенда с Вальком взошли на трон вместе.

Так начался худший год в жизни Мелисенды.

Мелисенда действительно старалась, но вскоре стало очевидно, что Вальк был человеком, всецело сосредоточенным на своих желаниях и амбициях. У него не стало ни времени, ни интереса к его молодой невесте, как только была завершена довольно формальная процедура заключения брака. С Праздника цветов и до Праздника солнечного света Мелисенда прилагала все усилия, чтобы добиться расположения своего равнодушного, пренебрежительного мужа. Но все без толку. Он встречал ее ум презрением, ее доброту — безразличием, а попытки быть романтичной — насмешками… что, в конечном счете, еще хуже.

Единственной целью Валька, как оказалось, было стать неоспоримым правителем Серцена. Этот факт он четко обозначил еще до окончания придворного траура по Бодавину III. Вальк, не теряя времени, уволил многих придворных Мелисенды и назначил своих людей на важные посты в администрации крепости и близлежащих земель. Он также провел масштабные военные реформы, многие из которых подразумевали гораздо более жесткую дисциплину и гораздо больший темп операций, чем тот, к которому привыкли войска Серцена. Мелисенда заметила это и попыталась хоть как-то смягчить трудности этого перехода, проводя как можно больше времени среди солдат и лучников. Это не утихомирило ропот, как она надеялась, но сделало ее популярной среди людей, как новых, так и старых.

Брисио, который дослужился до звания лейтенанта внутренней охраны, поощрял ее к этому.

— Это дает им почувствовать, что их услышали и признали, — сказал он.

— Но я ничего не могу сделать! — сказала она в один из редких для нее моментов неконтролируемого разочарования, когда они шли в ее личные апартаменты. Они только что вернулись с края перевала и разговора с тамошними людьми. — Вальк вообще не обращает на меня внимания, а все его командиры — подхалимы, которые не осмеливаются сказать ему ничего, кроме того, что он хочет услышать — что армия находится в отличном состоянии и обучена! Они никогда не позволят ему увидеть надломы, возникающие из-за нагрузки на людей, из-за страха потерять свои драгоценные должности и не иметь возможности воспользоваться всеми финансовыми выгодами!

— Вы даете людям утешение, миледи, — сказал Брисио. — Вы даете им то, за что нужно бороться, что нужно защищать. Или, во всяком случае, пытаться защитить, — добавил он. Мелисенда подняла глаза и увидела, что он демонстративно не смотрит на ее лицо, на котором, как она знала, все еще сохранились следы недавней встречи с мужем. Даже при всем мастерстве обращения Джоали с косметикой, она никогда не могла полностью скрыть всего, особенно когда синяки становились фиолетовыми.

— Брисио, — сказала Мелисенда мягким, спокойным голосом, хотя внутри у нее все дрожало. — Ты не должен беспокоиться обо мне. Мой муж больше не посмеет прикоснуться ко мне в гневе… по крайней мере, в течение нескольких месяцев. Я ношу нашего наследника.

— Тогда я приношу свои поздравления, миледи, — сказал Брисио тихим голосом, в котором все еще слышалась боль. — Но что будет, когда ребенок родится? Что тогда?

Мелисенда задавала себе тот же вопрос. И никакого немедленного ответа не последовало. Итак, она сменила тему.

— Как у нас дела с домиком? — спросила она. — не могла выбраться в гости со дня своей свадьбы, но он, несомненно, должен быть уже закончен?

— Да, миледи, — сказал Брисио. — Ваша команда произвела все необходимые изменения для всех членов вашей семьи, и все готово к вашему приезду. И я думаю, что наш… друг скучает по вам.

— Превосходно, — сказала она. — Я хотела подождать, пока все будет готово, чтобы сделать сюрприз Вальку. Но… — она замолчала и посмотрела на своего верного воина.

— Но, миледи?

— Но, возможно, нам стоит подождать еще, - тихо сказала она, когда семя идеи начало укореняться в ее сознании.

— Как пожелает миледи… но я думаю, что это мудро.

— Да, я тоже так думаю.

Брисио был прав. ТАМ скучал по ней.

Мелисенде наконец удалось улизнуть в охотничий домик, чтобы осмотреть готовый и повидаться со своим странным другом и наставником во время одной из отлучек Валька. По мере того, как ее беременность прогрессировала, лорд Серцена часто находил предлоги, чтобы покинуть крепость и отправиться в путешествие со своей ближайшей группой подхалимов. Мелисенда чувствовала скорее благодарность, чем негодование. С уходом Валька у нее снова появилось что-то вроде свободы передвижения, которой она наслаждалась в детстве. Поэтому, когда он в очередной раз покинул ее, она велела своим слугам оседлать Мист и позвала Брисио и Джоали сопровождать ее на прогулку по перевалу. Вальк не позволял своей жене оставаться наедине с другим мужчиной, даже с одним из ее собственных охранников, поэтому Джоали стала постоянной спутницей Мелисенды.

Они втроем отправились в путь вскоре после того, как небо окрасилось в розовый цвет, и прибыли в охотничий домик к середине утра. Домик находился недалеко от крепости, но располагался в глубине леса, скрытый с трех сторон складками склона и частично встроенный в скалу самой горы. Мелисенде было почти невозможно разглядеть его, пока они не подошли к парадным дверям.

Короче говоря, это было идеальное убежище, ставшее еще лучше благодаря радушному приему, который она получила от своих людей.

— Миледи Мелисенда! — крикнул Эдсен, когда она прошла через массивные деревянные двери в гостеприимную теплоту вестибюля Сторожки. Бывший бригадир подошел к ним, приветственно раскинув руки, и повел Брисио и Джоали дальше по коридору. Он опустился на одно колено перед своей госпожой, согнув шею так, чтобы она могла легко провести пальцами по его волосам в древнем жесте неизменной верности, предложенной и признанной. Затем он встал и пожал руки Брисио, а Джоали обняла его — а Мелисенда заметила, что его щеки вспыхнули румянцем.

— Рада видеть тебя, Эдсен, — сказала Мелисенда, мягко улыбаясь и спасая мужчину от его замешательства. — Я подумала, что мне стоит зайти и посмотреть, чем ты занимаешься в качестве моего управляющего.

— Я так рад, что вы это сделали, миледи, — сказал он. — Мы надеялись, что вы это сделаете. Зал был закончен несколько месяцев назад.

— Я хотела прийти… — сказала она и внезапно замолчала, не зная, как выразить чувства вины и тоски, которые она испытывала.

— Леди Мелисенда в последнее время была очень занята, — вкрадчиво вмешалась Джоали. Мелисенда слабо улыбнулась и кивнула, хотя от ее внимания не ускользнул многозначительный взгляд, который ее горничная бросила на своего управляющего. Она также не упустила из виду едва заметный кивок своего управляющего, выражающий признательность. Если она не ошиблась в своей догадке, Джоали только что пообещала Эдсену, что введет его в курс дела позже.

— Конечно, — сказал Эдсен. — Просто он спрашивал о вас. Он говорит и с нами, но он очень серьезно относится к своей клятве вашей светлости и говорит, что не сможет служить вам, если не сможет говорить с вами.

Сторожка действительно получилась прекрасным местом, размышляла Мелисенда, пока Эдсен вел ее и Брисио по главному коридору, который вел вглубь холма, к покоям ТАМа. Мелисенда знала, что ее людям пришлось прорубить этот проход в самой скале, но так было в высшей степени удобно. Стены были увешаны яркими гобеленами, а пол состоял из деревянных досок, отполированных до блеска в красивом ровном свете светильников, изготовлению которых их научил ТАМ. Мелисенда знала, что энергия — которую ТАМ называл электричеством — поступает от генераторной сборки, в настоящее время работающей от парового котла глубоко в недрах Сторожки. ТАМ научил людей и этому, хотя строили и приспосабливали генератор они с помощью собственной изобретательности.

В конце концов коридор начал изгибаться налево, и они подошли к деревянной двери, окованной сталью. Мелисенда постучала и услышала, как ТАМ, как всегда, произнес странным металлическим голосом.

— Назовите себя, пожалуйста.

— Это Мелисенда.

— Миледи! Вам всегда разрешен вход!

Дверь распахнулась, приводимая в действие каким-то электрическим пружинным механизмом, и Мелисенда провела Эдсена и Брисио в широкое темное помещение с другой стороны. Когда они вошли, светильники, расположенные высоко на стене, постепенно разгорелись ярче, пока Мелисенда не смогла ясно разглядеть комнату.

Здесь не было ни деревянных полов, ни красивых гобеленов. Покои ТАМа представляли собой пустую комнату с двумя большими двойными дверями в дальнем конце и достаточным пространством для самой машины, чтобы она могла стоять прямо по центру, не касаясь ни одной из стен или потолка. Мелисенда задержалась на мгновение, чтобы полюбоваться его длинными, изящными линиями. Она наняла к себе на службу самого опытного слесаря своего отца, и на это у него ушло почти пять лет, но, похоже, ТАМ наконец-то вернулся к своему досмертному состоянию. Он был довольно крупным, по ширине и длине не уступал спальне ее дома. Однако ростом он был едва выше ее головы… ну, если не считать огромного стального столба, который можно было поднимать и опускать в самой верхней части основного корпуса ТАМа. На самом высоком месте, почти прямо вверх, столб достигал неба на добрых пять длин — такой же высоты, как надвратные башни самой крепости Серцен!

— Миледи, — сказал ТАМ, и, хотя в его голосе по-прежнему звучали иностранные, металлические нотки, Мелисенда услышала в нем удовольствие. — Не окажете ли вы мне честь поднявшись?

— Я так и сделаю, — сказала Мелисенда и шагнула вперед, когда невидимый шов в приземистом теле ТАМа разошелся, и люк откинулся вверх, открыв отверстие. Ее охватило чувство изумления, как и всякий раз, когда она забиралась в тело своего присягнувшего… ну… в любом случае, верного вассала. За исключением очевидных ремонтов, внутреннее устройство ТАМа было древним и внушало Мелисенде глубокое благоговение, когда она усаживалась в кресло со странной подушкой, которое ТАМ называл “командирским постом”.

Люк за ней закрылся, и ТАМ включил внутреннее освещение, пока Мелисенда не смогла видеть через магические экраны, которые показывали комнату снаружи, где Брисио стоял на страже.

— Прошло много времени, миледи, — сказал ТАМ, его голос обволакивал ее со всех сторон.

— Слишком много, ТАМ, — вздохнула Мелисенда. — Я пренебрегала тобой и должна извиниться.

— Я так не думаю.

— Что? — спросила она, слегка улыбнувшись. — Разве я больше не должна регулярно навещать тебя?

— Да, но я не думаю, что в том ваша вина, что вы не смогли это выполнить. Результаты сканирования показывают, что у вас усилился капиллярный кровоток в области вокруг глаз, и что в настоящее время вы находитесь на самых ранних сроках беременности. В мое время были бы уместными поздравления. Сейчас это все еще так?

Мелисенда с трудом сглотнула. За пять лет она так и не привыкла к тому, что ТАМ мгновенно собирает информацию.

— Да, — слабым голосом произнесла она. — И спасибо тебе.

— Ваше сердцебиение учащается.

— Я нервничаю, — призналась она. — Беспокоюсь.

— Я вызываю это беспокойство?

— Нет, ТАМ. Просто… такое случается в последнее время. Просто одна из вещей, с которыми приходится мириться.

— Почему? — спросил он. — Ваши физиологические реакции похожи на реакцию на травму. Вы пережили травму?

Пережила? Может быть. Внезапно в ее сознании всплыло воспоминание о том, как тяжелая рука Валька ударила ее по скуле, отчего она упала на пол, и она обнаружила, что сгорбилась на своем сиденье, хватая ртом воздух.

— Миледи? — Сказал ТАМ, понизив голос. — Что с тобой случилось?

— Я вышла замуж, — прошептала она, сама того не желая.

— За Валька из Каперадо, — подсказал ТАМ.

— Да, — сказала она.

— И он травмировал вас? — Голос ТАМа был совершенно нейтральным. Если бы Мелисенда не была так поглощена собственными эмоциями, она бы поняла, что это предупреждение.

— Он… да, — прошептала она, и это прозвучало почти как вздох. Слова вырвались сами собой, когда ее глаза наполнились горячим, влажным стыдом, и она обнаружила, что не может — или не хочет — остановить их.

— Я ошиблась, ТАМ. Сильно ошиблась. Я думала, что смогу… Я думала, что смогу полюбить его по-настоящему. Но он не добрый, не открытый. Его слишком долго терзала ненависть, и он не хочет моей любви. Все, что ему нужно, — это мое богатство, моя власть и наследник. И как только он родится, я боюсь… Я боюсь, что он может убить меня и забрать все! — Последнее слово оборвалось всхлипом страха и гнева. Мелисенда сгорбилась, обхватив себя руками, чтобы защитить драгоценную жизнь, которую она несла, когда боль и ярость внутри нее наконец обрели голос в ее криках.

ТАМ позволил ее эмоциям идти своим чередом. Мелисенда выплакалась досуха и в конце концов легла, свернувшись калачиком, на сиденье командирского поста. Когда ее рыдания стихли настолько, что она смогла сделать один прерывистый вдох, а затем еще один, она услышала низкий, почти подсознательный гул звуков, доносящийся из внутренних динамиков ТАМа.

— Ты… этот шум исходит от тебя, ТАМ? — спросила она хриплым голосом.

— Да, — сказал он. — Это низкочастотный гул, 100 Герц, предназначенный для имитации мурлыканья земной домашней кошки. Хотя домашние кошки не прижились здесь, на Кавенто, в мое время было известно, что их мурлыканье оказывает психологическое и физиологическое успокаивающее действие на людей.

— Я не… я этого не понимаю.

— Это не имеет значения. Более важный вопрос заключается в следующем: готовы ли вы обдумать, что будете делать дальше?

Мелисенда шмыгнула носом и вытерла следы слез на щеках. Затем она снова приняла сидячее положение и откинула с лица спутанные волосы.

— Да, — сказала она. — Ты, как всегда, прав, ТАМ. Я должна составить план. Именно так. Я думаю, Вальк намеревается убить меня. Он уже узурпировал мою власть при дворе. Я должна вернуть ее. И ты должен помочь мне.

— Миледи, я в вашем распоряжении.

Времени было мало.

На следующее утро Мелисенда и ее домочадцы — за исключением костяка команды, оставшейся поддерживать Сторожку в качестве запасного места — отправились обратно в ущелье, к легендарным стенам крепости Серцен. На этот раз ТАМ катился рядом с ними, легко поспевая за крепкими оремами, его гусеницы плавно и без проблем преодолевали каменистую почву. Большую часть пути Мелисенда ехала в его отсека, пока он рассказывал ей о своих возможностях и о том, что он может сделать с каждым участком местности, который они преодолевали.

— Самым большим препятствием, — сказал он в какой-то момент, когда они поднимались на очередной небольшой холм, — будут боеприпасы. У меня достаточно патронов для одиночной схватки, но с вашим уровнем развития технологий я не смогу быстро пополнить их запасы.

— Неужели Эдсен и его команда ничего не могут придумать? В конце концов, ты научил их, как тебя ремонтировать.

— В основном, только чинить меня, — сказал ТАМ. — Я все еще не на сто процентов готов, но я подсчитал, что, вероятно, смогу достичь желаемой вами на данный момент цели.

— Я просто хочу, чтобы Вальк ушел, а я вернула себе суверенитет… на данный момент.

— Да. Именно про этот “данный момент” я и говорю.

— Ну, — Мелисенда махнула рукой, и ее тело покачнулось в ответ на его движение по местности. — Сейчас дальнейшее не имеет значения. Как только мы окажемся в безопасности в крепости и с Вальком будет покончено, мы рассмотрим дальнейшие шаги. Не думаю, что его отец воспримет мой захват власти с какой-то благосклонностью, но это проблема на потом.

— Отвечая на ваш предыдущий вопрос, — продолжил он, — я начал обучать Эдсена и его команду, но им еще предстоит изучить много наук, прежде чем они смогут надежно создавать фугасные, термические, ЭМИ- или ядерные снаряды для моего оружейного набора. Однако простые картечные патроны изготовить гораздо проще, и ваша команда сможет изготовить их в течение нескольких дней, как только у нас появятся материалы.

— Хорошо. Они будут у нас, когда мы возьмем крепость.

Они рассчитали время своего путешествия так, чтобы прибыть к воротам крепости через час после захода солнца, но как раз перед восходом луны. Мелисенда снова оседлала Мист и поскакала вперед, чтобы отдать приказ открыть ворота для ее домочадцев.

— И я умоляю вас, — добавила она, откидывая капюшон и глядя в лица стражникам, стоящим у ворот. — Ничего не говорите и не бойтесь того, что я принесу внутрь. Даю вам честное слово, что все, что я делаю — это служение Серцену и ее народу.

— Мы знаем, миледи, — сказал один из мужчин, коснувшись двумя пальцами места между глаз, а затем убрал руку от лица. Это был жест уважения и верности, и Мелисенда почувствовала, как у нее перехватило горло, когда она склонила голову в знак признательности.

— Спасибо, — крикнула она, даже не стыдясь эмоций, которые сквозили в ее голосе, когда ворота открылись и она провела ТАМа и своих людей внутрь.

Мелисенде удалось поспать несколько часов, в основном потому, что на этом настояла Джоали, но затем она провела большую часть ночи, сочиняя послания дворянам, которые столько лет верой и правдой служили ее отцу. Большинство из них были отстранены со своих должностей в правительстве земель Серцена и вернулись в свои собственные поместья в горах. Она обратилась к ним с просьбой приехать, поддержать ее, как они поддерживали ее отца, и помочь ей изгнать врага, за которого она вышла замуж и которого не смогла обратить. Она отправила этих гонцов с наступлением темноты верхом на лучших оремах и вопреки всему надеялась, что дворяне откликнутся.

Затем она обратила свои мысли на оборону крепости.

Крепость Серцен еще никогда не была взята, но сейчас их положение было невероятно шатким. У Валька было много людей. Мелисенда приказала заготовить припасы на случай осады, зная, что при этом она рискует раскрыть карты.

Но в последовавшие за этим безумные, похожие на сон дни произошло нечто неожиданное. Несмотря на недостаток сна и маниакальные приготовления, Мелисенда обнаружила, что почти постоянно ведет личные беседы со своими людьми. Казалось, каждую минуту, кто-то новый ищет ее, чтобы прошептать о своей поддержке ее дела и заверить в своей преданности ее лично. Она постоянно чувствовала, что вот-вот расплачется от переполняющей ее благодарности и растущего страха, что из-за нее могут погибнуть все эти верные, хорошие люди.

— И ты тоже можешь, — сказал ТАМ, когда она излила ему душу, забравшись в его кабину, чтобы передохнуть. — Действительно, они могут погибнуть из-за ваших действий. Таково бремя лидерства. Но помните, что они решили дать вам клятву, каждый по своей собственной воле. Это важно.

— Да, так, — сказала Мелисенда, расправляя плечи и делая глубокий вдох. — Но я бы предпочла сохранить им всем жизнь, если смогу. Для тебя это хорошая точка обзора?

Они решили разместить ТАМа на одном из нижних каменных валов, которые тянулись вдоль внешней стены крепости. Это был настоящий инженерный трюк — соорудить пандус, достаточно прочный, чтобы он мог подняться на поспешно расширенную платформу, но Эдсен и его люди справились с этим за день.

— Достаточная, — сказал ТАМ. — Если бы у меня все еще был комплект дронов, я мог бы использовать их для дополнительной разведки, но их давно нет. Значит придется использовать мои оптические сенсоры, и, поскольку они видят южный перешеек долины, откуда приближаются Вальк и его армия, я определил, что нахожусь едва ли в пределах досягаемости.

— Что такое “дрон”? — Спросила Мелисенда, отвлекшись. Затем она покачала головой. — Неважно. Ты можешь рассказать мне попозже. Возможно, Эдсен сможет приготовить и для вас что-то подобное… Конечно, после того, как он разберется с осколочно-фугасными снарядами. И ядерными. Они показались мне самыми интересными.

— Хм. Да, — ответил ТАМ. Однако не стал вдаваться в подробности. Мелисенда заметила, что он, как правило, был сдержан, когда речь заходила о ядерных зарядах. Но это тоже было проблемой на потом.

Сейчас проблемой был ее муж.

— Разведчики сообщили, что Вальк расположился лагерем не более чем в полудне пути отсюда, — сказала она. — Вероятно, было бы слишком наивно надеяться, что он совершенно не осведомлен о нашем присутствии и действиях. Я доверяю большей части своих дворян, но было бы глупо думать, что кто-то не послал сообщение или не проговорился. Так что мы можем ожидать, что он придет подготовленным к битве.

— Вероятность того, что он будет готов к тому, что могу сделать я, бесконечно мала, — сказал ТАМ. Будь он человеком, Мелисенда обвинила бы его в хвастовстве. Но это была просто констатация факта.

— Именно на это я и рассчитываю. Но я не могу слишком рано раскрыть твое присутствие. Это раскрыло бы наши карты. Мы должны придерживаться плана. Дворяне начали отвечать. Очень немногие из них присылают своих людей, но большинство обещают поддержку и припасы, что почти так же важно. И, что особенно важно, несколько самых влиятельных людей прибыли сюда сами. Им не понравилось, как Вальк лишил их полномочий в правительстве. Они провозгласили меня единственной владычицей Серцена, так что благодаря их действиям у нас есть еще одна причина претендовать на легитимность.

— История показывает, что это хорошо.

— Так и есть, ТАМ. Это очень хорошо. Так что… вот и все, я думаю. Завтра мы посмотрим, что из этого выйдет. Я уверена в нашей победе, но… если что-нибудь случится, знай, что для меня было большой честью быть твоим командиром и госпожой.

— Мне выпала честь, миледи.

К полудню следующего дня разведчики Мелисенды заметили авангард Валька, въезжающий на перевал. ТАМ тоже их увидел и доложил, что выполнил необходимые расчеты траектории в узкой горловине долины, как и требовалось. Мелисенда восприняла это как знак того, что он сможет сделать то, что необходимо, и оставила все как есть. Иногда ей было очень трудно понять то, что говорил ТАМ, хотя они говорили на одном языке.

Когда наступила ночь, прибыла вся армия Валька. Мелисенда могла видеть их невооруженным глазом, их костры вспыхивали один за другим по мере того, как угасал дневной свет. Они остановились, чтобы разбить лагерь, а не продолжать путь. Это могло означать только одно: Вальк знал, что она сделала. Утром, скорее всего, начнется атака, за которой последует длительная осада.

По крайней мере, она полагала, что от Валька следует ожидать этого. Но он не знал Мелисенду и не знал ТАМа.

Примерно через час после захода солнца к воротам подъехал гонец с белой лентой, привязанной к седлу его ореме. Мелисенда приказала впустить его и приготовить для него еду и питье, пока она будет читать послание, которое он привез от ее мужа:

“Моя госпожа жена,

До меня дошли слухи, что в мое отсутствие вы вели себя очень глупо. Некоторые говорят, что вы намерены не пускать меня в мой собственный дом. Я знаю, что это не может быть правдой, потому что, даже если бы у вас хватило смелости попытаться захватить власть, вы слишком хорошо знаете, что я с вами сделаю, как только моя армия неизбежно подавит ваше слабое сопротивление. У вас есть время до рассвета, чтобы выехать и публично сдаться мне. Если вы этого не сделаете, знайте, что мое наказание для вас будет хуже всего, что вы когда-либо испытывали или можете себе представить.

Твой господин и муж,

Вальк Серценский”

Ее охватил страх, когда она прочла эти слова. Она почти слышала его голос, тихо произносящий эти слова ей на ухо. На мгновение ее дух дрогнул, и она подняла широко раскрытые от ужаса глаза.

Только для того, чтобы увидеть Брисио, и Джоали, и Эдсена, и кузнеца Хейорга, и Пуру-пекаршу, и леди Тилару, ее казначея, и ряды ее гвардейцев, ее солдат, которые пришли по ее зову… И ТАМа, чьи стройные очертания выделялись в темноте над местом, где он стоял во внешнем дворе. Эти люди — ее люди — зависели от нее. Она не могла подвести их.

Мелисенда из Серцена сложила записку и спрятала ее в рукав. Затем она улыбнулась посыльному и пригласила его взять еду и вино, прежде чем вернуться к ее мужу. В этот раз она не будет отвечать на сообщение.

Затем она повернулась и, вздернув подбородок, поднялась по пандусу к позиции ТАМа. Она не села в кабину, хотя ей очень хотелось оказаться в безопасности под его закаленной броней. Но она должна была быть на виду. Однако она взяла старинный головной убор, который, как сказал ей ТАМ, предназначался для его командира, и надела его себе на голову, как шлем.

Время пришло.

Надев шлем, Мелисенда могла видеть долину, освещенную, как днем, хотя и бесцветную. Сцена существовала полностью в черном, белом и сером, как будто из мира исчезли все краски. Красные цифры светились по краям ее поля зрения, показывая расстояние и угол наклона.

— Вот, как ты видишь, — тихо сказала Мелисенда. — Вот как ты воспринимаешь мир.

— Только ночью, — сказал ТАМ. — И только с включенным ближним ИК-спектром. Хотите вместо этого увидеть тепловое излучение?

— Нет, — сказала она. — Сейчас на это нет времени. Мы должны начать действовать по нашему плану. Пожалуйста, ТАМ, сделай так, чтобы они меня услышали.

— Включаю громкоговоритель. Акустика этой долины сделает все остальное. Если вы заговорите, все услышат ваш голос, миледи.

Она кивнула, затем глубоко вздохнула и повернулась лицом к темной толпе людей. ТАМ услужливо увеличил изображение, пока она не смогла различить отдельные фигуры, но не лица.

— Люди Серцена, — произнесла она и услышала, как ее усиленный голос прокатился по ущелью, отражаясь от каменных утесов и эхом разносясь по долине. — Я Мелисенда Серценская, ваша законная госпожа. Чудо прошлых технологий позволило мне обратиться к вам, и я благодарна.

— Я благодарна всем вам, истинным людям, которые серьезно относятся к своим клятвам и стремятся делать только то, что правильно и чего требует честь.

— Я благодарна всем вам, истинным людям, которые заработали то, что имеют, и презирают воровство того, что не принадлежит вам.

— Я благодарна всем вам, истинным людям, которые укрывают тех, кто нуждается в защите, и которые никогда не поднимут руку на тех, кто слабее вас.

— Я рада называть вас людьми Серцена, и я приглашаю вас покинуть лагерь узурпатора, обидчика, которому вы служите, и вернуться домой, в крепость, которая примет вас с распростертыми объятиями. Знайте, что все люди, желающие присягнуть на верность мне, как своей единственной, суверенной Госпоже, будут приветствоваться, но любой, кто будет действовать с дурными намерениями, будет наказан. В знак моего обещания вам я даю вам свет, который укажет вам путь домой.

— Осветительная вспышка, запуск, — сказал ТАМ в ее наушнике, и Мелисенда услышала и почувствовала, как по ее телу пробежала дрожь от глубокого грохота. Мгновение спустя черно-белая картина мира мигнула и изменилась, и Мелисенда услышала вздохи своего народа, когда свет ярче луны поднялся в небе над ними.

— Возвращайтесь домой, люди Серцена, — сказала Мелисенда. — В нашей крепости тепло, а очаги горят ярко, и только те, кто в ней, будут спасены от гнева гор. Ибо я дочь перевала и скал. Я дочь ледяной реки. Я дочь этих гор, и они недовольны теми, кто причинил вред их ребенку.

Это тоже был условленный сигнал. И снова ТАМ заговорил ей в ухо, и снова она почувствовала, как звук выстрела его большого орудия эхом отдается в ее груди. На своем дисплее она увидела, как полоса света пересекла поле зрения и ударилась о скалу напротив них в самой узкой части долины. Ей показалось, что она слышит смех Валька при мысли о том, что она промахнулась мимо его лагеря.

Но она не промахнулась.

Несколько мгновений спустя она с благоговением, граничащим с ужасом, наблюдала, как заснеженный склон дальнего утеса обрушился и заскользил вниз, в ущелье. Снег был такой грациозный, когда стекал в узкую горловину долины и полностью перекрывал единственный путь к отступлению для Валька.

— Возвращайтесь домой, люди Серцена, — в третий раз воззвала Мелисенда, — Поклянитесь мне и никому другому, что будете жить в этих горах и будете защищать своих!

Она замолчала и стала ждать, наблюдая.

Медленно, небольшая часть темной массы отделилась и начала быстро двигаться к воротам крепости. Другие двинулись, чтобы остановить их, но лучники Мелисенды были наготове и вели прикрывающий огонь со стен самой крепости. ТАМ выпустил еще одну осветительную ракету, когда первая погасла, и медленно, но верно все больше и больше солдат из многочисленной армии, окружавшей Валька, поворачивались и с боем прокладывали себе путь к свободе, а затем изо всех сил устремлялись к крепости.

Как только люди прибыли, Джоали и Брисио приняли клятвы вместо нее, а потом людям выдали оружие и выделили места на стенах. Таким образом, новые люди Мелисенды выдавали все больше и больше стрел, чтобы обеспечить безопасность своих товарищей.

Когда поток всадников сократился до тонкой струйки, Мелисенда велела ТАМу запустить еще одну сигнальную ракету.

— Люди Валька, — крикнула она на этот раз. — Ваше время истекло. Горы сочли вас нежелательными. Вы должны быть очищены снегом и льдом. Если мы потом найдем вас живыми, вы будете прощены. Огонь.

ТАМ издал еще один громкий треск, и еще один снаряд пролетел над головой. Но на этот раз Мелисенда приказала ему выстрелить одним из драгоценных осколочно-фугасных снарядов и, используя свой головной убор, направила его прямо на командирскую палатку Валька. Последовавший за этим взрыв эхом прокатился по долине, заставив еще одну часть склона грациозно соскользнуть вниз, погребая под собой тела тех, кто хотел отнять право первородства у Дочери Гор.

Потребовалось всего десять дней, чтобы раскопать достаточно, чтобы снова открыть проход. Люди Серцена (как теперь называлась армия) с удвоенной силой взялись за дело, а припасов, которые запасла Мелисенда, было более чем достаточно, чтобы они справились. Они также нашли выживших из лагеря Валька — или, как назвал его какой-то остряк, из “Безумия Валька”. Пара мужчин, отец и сын, были накрыты одной из недостроенных осадных машин Валька. Они также нашли молодого посыльного, скорчившегося под снегом рядом с телом своего ореме. Все трое мужчин с энтузиазмом поклялись быть верными Мелисенде, и она, верная своему слову, простила их за то, что они не вернулись домой раньше.

Мелисенда реформировала свое правительство, в основном восстановив свое собственное дворянство, но сохранив одного или двух самых талантливых и наименее коррумпированных людей Валька. Она работала с TAМом и Брисио, чтобы реорганизовать армию под руководством наиболее компетентных командиров и подготовить их к неизбежной негативной реакции, которая должна была обязательно последовать.

Эдсен и его люди продолжили свое обучение, чтобы узнать как пополнить запасы боеприпасов для ТАМа.

Через два сезона после переворота, Мелисенда родила ребенка, дочь, которую назвала Морафией. К радости Мелисенды, люди стали называть ее и ее младенца “Дочерьми гор”.

Еще через сезон после этого прибыл посыльный, одетый в цвета Уто Каперадо. Он привез послание от бывшего тестя Мелисенды:

“Леди Мелисенда,

Я испытываю огромную радость от известия о рождении моей внучки и сожалею только о том, что она не мальчик, который мог бы унаследовать трон моего покойного сына. Однако я уверен, что вместе мы сможем найти для нее подходящую партию и обеспечить ей мужа, который будет сильным, стратегически мыслящим лидером Серцена и ценным партнером Каперадо. Я хочу, чтобы вы обе навестили меня этой осенью. Холодная суровость гор — неподходящее место для ребенка. И не беспокойтесь о своем содержании, у меня есть несколько очень талантливых людей, которые прекрасно справятся с управлением от имени вашего ребенка. Вам не стоит беспокоиться о таких вещах, моя дорогая. В конце концов, вы моя невестка, и я намерен заботиться о вас должным образом.

Уто, король Каперадо”

— Король, да? — Спросил Брисио, когда Мелисенда показала ему письмо. — Что-то новенькое.

Мелисенда пожала плечами и закатила глаза.

— Неважно, как он себя называет, — сказала она. — Прогресс Эдсена обнадеживает, и TAМ считает, что мы можем получить… как он их называет? А, да, “тупые танки”, к концу следующей весны. Мне нужно лишь придержать Уто до тех пор, а это будет нетрудно, учитывая, что Морафия так молода. У него нет возможности атаковать зимой, и мы увидим Праздник цветов изнутри его дворца.

— Вы так уверены в себе, миледи?

— Да, Брикио. Ни у кого больше нет таких технологий, как у нас. И поэтому мы должны использовать их быстро, пока есть преимущество. Если я чему-то и научилась из рассказов ТАМа, так это тому, что ни одно технологическое преимущество не вечно. Пока железо горячо, мы должны ковать. Так и будет. Весной. А пока я должна придумать ответное послание для моего дорогого тестя.

— Да, миледи. Не позволяйте яду из вашего пера сжечь бумагу, — сказал Брисио с нежной, шутливой улыбкой. Мелисенда отмахнулась от него и вернулась к пергаменту, разложенному на столе в кабинете ее отца — теперь в ее собственном.

“Мой дорогой тесть,

Я так рада слышать о вашей радости по поводу рождения моей дорогой дочери. Я уверена, что она вырастет именно той женщиной и леди, которые нужны Серцену. Я благодарю вас за ваше любезное приглашение, но, боюсь, путешествовать с ней в таком юном возрасте пока невозможно. Возможно, следующей весной. Как вы сказали, горы могут быть коварными и суровыми, и поэтому мы в большей безопасности здесь, дома, пока она в пеленках. Спасибо вам также за то, что вы любезно предложили талантливых администраторов. Я убедилась, что их никогда не бывает слишком много. К счастью, мой отец и ваш сын согласились, и на данный момент мы вполне обеспечены всем необходимым здесь, в Серцене. Возможно, как только мы с Морафией сможем путешествовать, мы воспользуемся вашим предложением, если оно все еще будет в силе?

Пусть эта осень и наступающий год принесут вам еще много радостей,

Мелисенда, владычица Серцена

Дочь гор”