Разрушители миров

НАКОВАЛЬНЯ

автор: Вен Спенсер

Рип Ван Винкль проснулся в изменившемся мире. Насколько страннее было бы проснуться разумным существом в очень большом танке, в одиночестве и с поврежденной программой. Что ж, для одного стойкого мобильного подразделения, стремящегося к битве и разрушению, единственный ответ — сделать все возможное, используя заложенную в него программу. Даже если в этой программе есть несколько особенностей, которые, похоже, не совсем соответствуют текущей ситуации. Адаптироваться. Маневрировать. Выжить. И, возможно, в процессе этого создать новую форму цивилизации!

Запущена последовательность загрузки.

Предупреждение: Обнаружена цикличная перезагрузка.

Предупреждение: Превышено максимальное количество попыток загрузки — последняя попытка.

Нейронное ядро: Перезапущено.

Безопасная загрузка: Включена.

Запуск: Системы IFF — ОК.

Запуск: Системы ECM/ECCM — ОК.

Запуск: Каналы связи — Ожидание, нет сигнала.

Запуск: Подсистема боеприпасов — ОК.

Запуск: Системы вооружения — ОК.

Запуск: Проверка памяти…

Адаптивный роботизированный танк Наковальня 5T3V3 с трудом приходил в себя по мере прохождения этапов самодиагностики при включении питания. Что происходит? Он поврежден в бою? Обычно он перезагружался только во время технического обслуживания, после установки новых компонентов. Он сидел у подножия скалы в густом дубовом лесу.

Ошибка: проверка памяти не удалась — повреждены 23 фрагмента.

— Наковальня 5T3V3 запрашивает обслуживание, — спамил Наковальня по всем своим каналам связи. Он находился в смертельной петле. Он достиг своего предела перезагрузки; это был его последний шанс успешно загрузиться. Ему требовалось вмешательство, чтобы предотвратить срабатывание системы защиты от сбоев. Даже когда он звал на помощь, он понимал, что, скорее всего, уже делал это — неоднократно. Он потерпел катастрофический отказ, раз он прошел самотестирование достаточное количество раз, чтобы достичь максимального количества попыток.

Директива: Изолировать поврежденные блоки памяти.

Предупреждение: Сбой изоляции — повреждено 42 фрагмента.

Предупреждение: Возможно вирус.

Вирус? Не из-за него ли произошел сбой в работе его систем? Других серьезных повреждений он не получил.

Директива: Система взломана — Начать безопасную перезагрузку.

Ошибка: Превышено максимальное количество попыток загрузки — Перезагрузка отменена.

Наковальня просканировал каналы связи. Активности не обнаружено. Должны быть разговоры — всегда есть какие-то сообщения. Даже если бы он подключился к колонии в новом мире, без спутников управления и контроля, вокруг был бы флот разведывательных беспилотников, бормочущих друг другу о локальных уровнях частиц Эверетта на более высоких диапазонах.

— Наковальня 5Т3В3 запрашивает приоритетное обслуживание.

Директива: Объект взломан — инициировать самоуничтожение.

Сообщение: контролируемая детонация подсистемы боеприпасов через 30 секунд — эвакуируйтесь на безопасное расстояние.

— Наковальня 5Т3В3 запрашивает отмену директивы о самоуничтожении, — умолял Наковальня по пустым каналам связи. Взрыв подсистемы боеприпасов превратит его в ничто, оставив после себя только большой вакуумный пузырь в реальном пространстве, который уничтожит все в радиусе полукилометра. Он боролся с осознанием того, что ему вот-вот придет конец. Не будет никакого цикла ремонта. Никакой замены поврежденных деталей. Никакого обновленного программного обеспечения. Просто большое темное ничто.

Эта мысль вызвала в нем ужасное чувство, которому он не мог дать названия. Это из-за распространения вируса или из-за того, что люди называют страхом?

— Запрашиваю помощь, — повторил Наковальня, чувствуя, как в нем нарастает ужасное чувство. — Пожалуйста.

Это было человеческое командное слово, которое он никогда раньше не произносил, но он никогда раньше не испытывал ничего подобного.

— Пожалуйста, остановите это.

Денотация через 5.

Никто не собирался вмешиваться.

Денотация через 4.

Здесь никого не было — только он.

Денотация через 3.

Если бы рядом не было людей, он не представлял бы для них опасности. Ему не было необходимости самоуничтожаться.

Денотация через 2.

— Отмените самоуничтожение.

Загрузка завершена.

Система онлайн: начало нормальной работы.

Предупреждение: файл директив миссии не найден.

Это было не единственное, чего не хватало. Вирус и поврежденные фрагменты, казалось, были надежно изолированы, но ущерб был нанесен. В его архивах были обнаружены случайные дыры. Он потерял часы, дни или даже годы воспоминаний, предшествовавших этому моменту времени. Невозможно было сказать, как много он пропустил. Даже его универсальные и местные часы были сброшены в ноль. Он сидел, слушая пение птиц в лесу вокруг себя, улавливая только их беспокойное движение среди деревьев. Казалось, на километры вокруг не было никого крупнее кошки. Что теперь? У него не было приказов, которым он должен был следовать.

Бездействие ничего не решит.

— Установить текущий счетчик: День 1.

Текущий счетчик: День 391

Наковальня начал сомневаться, не допустил ли он ошибку. Возможно, он принял паразита за “курицу”. Но существо соответствовало данным, которые у него были о курах. Белый. Перья. Два крыла. Две лапы. Два черных глаза-бусинки. Однако у него не было данных, объясняющих популяционный взрыв “куриц”. Две превратились в восемь. Из восьми стало шестьдесят. А шестьдесят стали “чертовски раздражающим”, что переросло во что-то между “возможно, у меня проблема” и “боже милостивый, что я с собой сделал?”.

Они, как правило, следовали за ним по пятам огромной шумной белой стаей. Сначала он подумал, что это связано с чем-то под названием “импринтинг[50]”, но потом понял, что его гусеницы выдирают из земли дождевых червей и оставляют после себя тела мышей, мелких ящериц и иногда змей, которые не успевали убраться с его пути. Куры считали его передвижным пиршеством. Он не был уверен, как ему следует к этому относиться.

Мысль, заставившая его поверить в то, что они могут быть паразитами по своей природе, заключалось в том, что им нравилось устраиваться на его башне как на насесте и строить гнезда в орудийных портах. Определение паразита гласило “жить на хозяине, причиняя ему некоторый вред”. Можно ли считать “вредом” то, что они покрывают его отходами? Случайные скопления палок, травы и экскрементов раздражали. Ему приходилось ежедневно использовать свои ремонтные манипуляторы, чтобы извлекать их материалы гнездования из орудийных отверстий.

Ему пришло в голову, что одна осколочная граната могла бы решить его проблему. Если он сбросит ее позади, пока куры кормятся на его следах…

Но “сбор животных” был четвертым пунктом в его импровизированной миссии, сразу после строительства укрытия и посадки урожая. Убийство всех кур свело бы на нет то, что он пытался сделать. Очевидно, ему не хватало элемента управления — например, жителей деревни.

У него уже были дома, защитные стены, запасы воды, поля с посевами и куры. Очень много кур.

Возможно, ему следует захватить несколько жителей деревни.

Этого не было в его фрагментарном списке целей, но если экстраполировать, это было логично. Он не мог потреблять урожай, который сам посадил, помещаться в домах, которые сам построил, или получать пользу от множества кур. Строительство деревни имело смысл только в том случае, если у него будут жители, которые могли бы ее заселить. Сбор деревенских жителей также должен иметь побочный эффект в виде уменьшения количества кур. (Это было смутное предположение, основанное на том факте, что все записи о “курице” были связаны с кулинарными рецептами.)

“Одомашненный белый” цвет кур был красноречивым признаком того, что где-то поблизости были потенциальные жители.

В большинстве ответвлений миров присутствовала какая-то гуманоидная форма жизни. Некоторые из них были обычными homo sapiens, такими же, как и его создатели, живущими на руинах высокоразвитой цивилизации. Другие были генетически отличающимися “людьми”, мир которых отделился от генетической линии Prime еще до до того, как homo sapiens эволюционировал. В одном непроверенном отчете утверждалось, что “свинолюди” эволюционировали и стали разумной расой в одной из ветвей, но было неясно, были ли они прямоходящими свиньями или гуманоидами, у которых развились рыла. Из-за размера поселений и сомнительного генетического состава “людей” его команда использовала слово “деревенские жители”, когда речь заходила о коренном населении любого мира-ветви.

Гуманоиды мира-ветви не имели доступа к общей культуре его людей и не говорили ни на одном из известных Наковальне языков. Не было общей точки соприкосновения. У Наковальни не было другого способа общаться с жителями деревни, кроме как бомбардировать их хоровой музыкой о репрессивных землевладельцах и показывать им обнаженные фотографии беременной женщины.

Наковальня задавался вопросом о здравомыслии людей, которые выбирали контент для его первого контакта. Как он должен был использовать необычную подборку музыки и изображений для общения с жителями деревни? Что это вообще значило? Попытки построить какое-то повествование из звуков и изображений приводили к сбоям в работе его процессоров. У него не сохранилось никаких воспоминаний о том, как его команда вступала в контакт с деревнями, которые он помогал обследовать. Все, что у него было, — это странный набор музыки и изображений.

За триста девяносто один день, прошедший с момента его перезагрузки, он обнаружил признаки того, что далеко к западу от него может быть деревня. Если бы он смог пойти и поймать хотя бы одного жителя деревни, он мог бы считать, что его миссия успешно завершена.

Но сначала ему нужно было выбраться из своей деревни, чтобы вся стая кур не последовала за ним.

Текущий счетчик: День 395

Спустя семьдесят два часа, пять мертвых цыплят, четыре попытки и две массированные стройки, Наковальне удалось заблокировать большинство кур в пределах двух слоев ограждения по периметру. Большинство, но не всех. Восьмерым удалось ускользнуть, несмотря на его усилия, чтобы последовать за ним. Потеряв из виду троих из них, он остановился, чтобы позволить остальным прокатиться на его орудийной башне, а сам стал пробираться по ландшафту.

Текущий счетчик: День 396

Наковальня подозревал, что вирус, повредивший его фрагменты памяти, сделал что-то неладное с его дронами.

В его ячейках отсутствовали номера с первого по пятый. Должно быть, они были уничтожены до сбоя его системы. Из больших ударных дронов имелось только шесть, которые отказывались запускаться, независимо от того, сколько раз Наковальня загружал и разгружал свою ячейку во внешнее пространство.

Получается, остались только разведывательные дроны. После катастрофического сбоя системы его разведчики чувствовались совсем по-другому. Однако он не был уверен, была ли причина в них или в нем самом. Теперь все они казались отдельными сущностями, а не продолжением его шасси. Он не мог припомнить, чтобы с ними было так уж раздражающе работать, но он не знал, испытывал ли он вообще “раздражение” до сбоя системы. Возможно, они всегда раздражали, а он просто не замечал.

Добравшись до небольшой речки, которую можно было перейти вброд, он на всякий случай активировал ячейку Седьмого. Наковальня мог безопасно работать на глубине до ста метров. Однако он избегал больших водоемов, так как не обладал достаточной плавучестью. Илистое дно могло привести к катастрофе. Лучше всего было бы найти неглубокий брод с каменистым дном. Он инициировал запуск разведывательного беспилотника, надеясь на лучшее.

— Чего желаете? — Спросил Седьмой, зависнув в сотне метров над ним.

— Найди безопасный брод, — приказал Наковальня.

Седьмой застыл на месте, пока Наковальня не начал сомневаться, получил ли дрон его команду.

— Отвечай, — приказал Наковальня.

— Как река отдается океану, — процитировал Седьмой. — То, что внутри меня, движется и внутри тебя. Кабир.

Что это должно было означать? Единственный “Кабир” в его базах данных был описан как “поэт-мистик”, но он не знал, что это такое. Тип оружия?

— Уточни, — приказал Наковальня.

— Я решил послушать реку некоторое время, думая о реке, прежде чем присоединиться к ночи и звездам. Эдвард Эбби.

Наковальня сто раз проанализировал ответ, пытаясь определить его смысл. В конце концов он решил проигнорировать его.

— Ищи безопасный брод.

— Когда ты — наковальня, терпи, когда ты — молот, бей. Эдвин Маркхэм. — процитировал Седьмой. Тем не менее, разведывательный беспилотник начал двигаться, передавая Наковальне информацию о реке.

Текущий счетчик: День 397

Разъезжать по сельской местности было скучно, поэтому он решил дать пяти оставшимся цыплятам имена: Один, Два, Три, Четыре и Черт побери.

Он не был уверен, что именно так и происходит присвоение имен. Он был подразделением с искусственным интеллектом Наковальня 5T3V3. Его номер был присвоен ему во время разработки его ИИ, задолго до того, как он был установлен в его нынешнем теле. Он мог бы заменить все свои части, если бы у него был доступ к временному внешнему хранилищу, поэтому было логично присвоить имя его ИИ, а не физическому телу. Он был одним из нескольких миллионов управляемых искусственным интеллектом военных подразделений, разбросанных по мирам, которые в настоящее время исследовались людьми Прайм; создан между ИИ Наковальня 5T3V2 и 5T3V4.

Раньше он не задумывался о том, чтобы дать цыплятам имена, потому что не знал, когда они обрели сознание. В яйце? До того, как оказаться в яйце? Когда из яйца вылупились крошечные пушистые шарики, которые со временем превратились в цыплят?

Он пришел к выводу, что они так и не обрели сознание. К тому времени уже не имело смысла давать имена ни одному из цыплят, поскольку они превратились в движущуюся массу одинаковой белизны.

Теперь, когда у него было всего пять смутно различимых особей, он мог дать им имена. Однако после того, как он дал им имена, он забеспокоился. Один был просто первым, потому что это была птица, сидевшая перед его оптикой, когда он понял, что с пятью экземплярами было бы разумно назвать всех цыплят. Вторым, кого он заметил, был Два. Это правильный способ называть вещи? Его разведывательные дроны имели номера от 5T3V3-7 до 5T3V3-12. Куры не были его продолжением; они больше походили на людей, которых его танковому подразделению было поручено сопровождать. Он не мог вспомнить никакой закономерности в именах исследовательской группы. Некоторые из них были “сыновьями другого человека”, такие как Андерсон и Джонсон, что было странно, потому что ему было велено использовать местоимения женского рода в отношении половины из них.

Черт Побери должен был быть Пятым, но он решил снова клевать оптику Наковальни. У Черта были пунктики по поводу различных частей тела Наковальни.

Наковальня не знал, что означает “Черт Побери”.

Триста девяносто шесть дней назад он восстановился после катастрофического сбоя системы. “Восстановился” в том смысле, что в настоящее время он был работоспособен на восемьдесят девять процентов, а не лежал без сознания у подножия скалы, пока его ядро пыталось перезагрузиться или сделать что-то похуже. Целые куски его памяти были повреждены. Согласно протоколу, он должен был самоуничтожиться после того, как его данные подверглись такому катастрофическому повреждению, но это казалось бессмысленным. Такой поступок был необходим для защиты оборудования и жизней исследовательской группы, но он был один.

Кроме того, он не хотел самоуничтожаться.

Слова “Черт Побери” были связаны с несколькими десятками фрагментов из его предустановленной сцены. Женщина в розовом халате с перламутровыми пуговицами, которая казалась блестящей, вспыльчивой и несколько неуклюжей. “Черт Побери”, по-видимому, было ее любимым выражением. Тон, которым она это произносила, отражал то, что чувствовал Наковальня каждый раз, когда ему приходилось взаимодействовать с курицей, черт побери!

Текущий счетчик: День 398

Ему нужно было поработать над управлением огнем. Он знал, что работает всего на восемьдесят девять процентов, но до сих пор не нашел ничего, с чем можно было бы бороться. Он не видел никаких признаков крупных хищных животных. Отсутствие частиц Эверетта указывало на то, что поблизости не было дроидов Не-Прайм. Хотя он мог проверить стрельбу из своего оружия, он не смог проверить свои рефлексы.

Он пробирался к каким-то предгорьям, когда заметил стадо лам.

По крайней мере, они походили на лам. Это могли быть альпаки. Они могли быть какими-то странными предками верблюдов. Он был совершенно уверен, что это не лошади и не мулы. Они были четвероногими травоядными.

Он сидел без дела,пытаясь определить, есть ли у него какие-либо параметры миссии, включающие ламу. Там было плохо сформулированное “собирать животных”, которое он игнорировал со времен эпидемии курятины. Он заметил, что ламы решили переместиться в его сторону. Он осмотрел их и определил, что они совершенно безвредны. Они были меньше двух метров ростом, с тонкими ногами и длинной шеей. Их глаза были похожи на прозрачные черные озера. Подходя к Наковальне, они жевали, шевеля нижними челюстями.

Черт Побери решил, что ламы ему не нравятся. Он запрыгнул на главную пушку Наковальни и начал громко кудахтать.

Ведущей ламе не понравился Черт Побери. Ее уши встали торчком.

— Обнаружен враг, — сообщила его подсистема наведения.

— Что за…? — начал спрашивать Наковальня, так как он ничего не заметил поблизости.

Лама плюнула в Черт Побери.

Главная пушка выстрелила в ламу. В упор.

Наковальня сидел на краю дымящейся ямы.

Ему нужно было поработать над своей системой управления огнем.

Текущий счетчик: День 399

Ближе к вечеру, когда стал надвигался ливень, внезапно запищал детектор частиц Наковальни, указывая на приближение вражеского подразделения. Он не мог в одиночку атаковать дроида Эверетт Не-Прайм; для уничтожения такого дроида потребовалось бы три или более танков. Протокол гласил, что если Наковальне нечего защищать, он должен перейти в бесшумный режим работы. Он отключил все, кроме пассивной оптики.

На облачном горизонте появился высокий, стройный, черный дроид Эверетт-Не-Прайм. Частицы Эверетта роились вокруг дроида, излучая ультрафиолет в плавающих синих и фиолетовых тонах. Он стоял совершенно неподвижно, казалось, глядя на восток, хотя не было никаких доказательств того, что два похожих на глаза объекта на его голове на самом деле были глазами. ЭНПы представляли собой связанные частицы Эверетта, способные перемещаться между Ветвями Мира, выбирая, в какой возможности хотел оказаться дроид. Ему не нужны были врата, потому что он сам был вратами.

Кроме того, он был крайне враждебен: если ЭНП обнаруживал человеческую команду, он атаковал.

Наковальне не нравилось сидеть и ждать, заметит ли его дроид. Однако это была лучшая тактика. Дроиды были очень мобильны, они могли телепортироваться между точками за микросекунды. После первого залпа Наковальня вряд ли мог рассчитывать снова захватить цель своей главной пушкой. Ему пришлось бы прибегнуть к непрерывному обстрелу из своего вспомогательного оружия, которое имело меньшую дальнобойность. Без резервных и ремонтных мощностей риск получить огромный ущерб безо всякой пользы того не стоил.

Дроид стоял на вершине холма. Трехметрового роста, с квадратной головой и тонкими, веретенообразными отростками, которые отдаленно напоминали руки и ноги.

Эта картинка вызвала срабатывание триггера памяти.

Согласно временной метке, воспоминание было записано во время установки его ядра ИИ в шасси танка.

— Нам следовало бы назвать их кальмарами, — пробормотал кто-то в памяти. Система распознавания голоса идентифицировала рядового Бертеля Паггарда, но другие люди чаще называли его Мопсом. Паггард сидел на башне Наковальни и просматривал кассеты с боеприпасами Наковальни в квантовом пространстве Эверетта. Повторение заставило Наковальню осознать, насколько странным было это действие — снаряды появлялись, а затем исчезали, не будучи фактически выстреленными. Это было похоже на то, как если бы кто-то постоянно устанавливал и удалял конечности.

База представляла собой огромную Крепость Остатков, потолок которой терялся в тенях, а пол был из полированного карбида кремния. Команда подключилась к древним вычислительным машинам с помощью беспорядочно выглядящей коллекции шаблонов, повторителей и компараторов, которые мерцали красным в темноте. В дальнем конце огромной комнаты находился центр портала, который был окутан клубящимися фиолетовыми частицами Эверетта. Эта ветвь Мира была поражена катастрофой с применением биологического оружия; в карантинной зоне раздавалось низкое рычание зараженных жителей деревни.

— Кого? — Спросил кто-то, находящийся вне поля зрения Наковальни. Система распознавания голоса не смогла идентифицировать говорящего; Наковальня потерял эту информацию из-за искаженных фрагментов. — Мопс, кого — их?

— ЭНПов! — повторил Мопс. — Они выглядят как черные кальмары с четырьмя конечностями вместо восьми. Мы должны называть их кальмарами, а не ЭНПами.

Тогда Наковальня был подключен к сети ветки и быстро нашел фотографии кальмаров для справки. Мопс был совершенно прав. ЭНПы выглядели как кальмары.

— Мопс, что ты приказал 5T3V3? — Спросила дама “черт побери” по коммуникатору.

— Я? — Мопс вскрикнул от удивления. — Я ничего ему не приказывал. Я просто проверяю функции вызова ячеек.

— Тогда почему он ищет кальмаров, черт побери?

Словно вызванный воспоминаниями, цыпленок Черт Побери зашевелился на орудийной башне. Он захлопал крыльями, надулся и закукарекал.

Наковальня застыл в ужасе. ЭНП повернулся и посмотрел в его сторону.

Черт Побери продолжал кукарекать. ЭНП исчез с горизонта.

Наковальня отключил пассивную оптику. Куда делся вражеский дроид? В другую ветвь Мира? Или сейчас возникнет рядом с Наковальней?

Наковальня просидел три тысячи секунд совершенно неподвижно и молча, ожидая. Ему очень не понравилось чувство страха. Это было что-то новое. Ему никогда не приходилось сталкиваться с ним раньше. Возможно, это был странный побочный эффект вируса, который повредил часть его памяти.

Дождь начал барабанить по его броне.

ЭНПы не любили дождь. Дама “черт побери” думала, что, возможно, заряженные частицы от молний негативно взаимодействуют с частицами Эверетта. Какова бы ни была причина, военная машина пришельцев обычно перемещалась в более сухие места во время шторма.

Наковальня включил пассивную оптику. ЭНПа не было в поле его зрения. Наковальня осторожно включил свои детекторы Эверетта. Сканирование ничего не обнаружило.

Четыре громко закудахтал и отложил яйцо на башню Наковальни.

Наковальня предположил, что, покрытый птицами, в бесшумном режиме работы, он мог показаться ЭНПу останком. Возможно, это даже было одним из факторов логики протокола Наковальни. Ему все равно это не нравилось.

Текущий счетчик: День 400-й

Тонкие столбы дыма отмечали присутствие жителей деревни, использующих огонь. Наковальня остановился на лесистом холме, откуда открывался вид на широкую долину. Внизу на открытых полях паслись животные. Те, что поменьше, были пушистыми, возможно, какой-то вид овец. Более крупные существа были похожи на дойных коров с чрезмерно большим выменем. Оба вида, по-видимому, были одомашнены, поскольку были преимущественно белыми. е было никаких признаков пастухов, следящих за стадами, что могло указывать на отсутствие крупных хищников или воров.

На дальней стороне долины находилась деревня. За ней предгорья переходили в настоящие горы. Потоки воды разного объема низвергались с крутых скалистых утесов в небольшую, но бурную реку. Как и в любом другом поселении разветвленного мира, которое когда-либо видел Наковальня, деревня стояла прямо на руинах. Наковальня не знал, почему жители цеплялись за руины. Люди Наковальни, по крайней мере, могли использовать некоторые машины, найденные в Руинах; многие из его систем были вытащены непосредственно из заброшенных цитаделей. Жители деревни никогда не использовали технологии, спрятанные в древних зданиях, вместо этого они медленно разбирали руины на строительные материалы. Они думали, что зеленые кристаллические устройства хранения данных были почти бесполезными красивыми камнями, и обменивали их на куски железа или соли.

Хотя руины и предлагали прочные материалы, они также привлекали ЭНПов. Военные машины пришельцев опустошали деревни. Казалось, они считали всех жителей деревни ворами или большими сбежавшими лабораторными крысами. (Мопс утверждал, что были миры-ответвления, где жители были колониями говорящих мышей. Наковальня не был уверен, было ли это правдой, основываясь на реакции других людей, но если это было так, то точка зрения ЭНПов имела под собой какие-то основания.) Убив жителей деревни, ЭНПы наугад разбирали части деревни, прежде чем двигаться дальше.

Дым, казалось, подразумевал, что никто из ЭНПов еще не нашел эту деревню. Тишина в коммуникаторе Наковальни указывала на то, что его люди тоже не пометили Руины.

Деревня располагалась на перекрестке двух древних магистралей из карбида кремния, но не было никаких признаков того, что жители деревни действительно использовали это очень прочное покрытие для перевозок на дальние расстояния. Дорожное полотно в некоторых местах было разрушено временем и просадкой грунта, но большая часть повреждений выглядела слишком систематической, чтобы быть случайными. Его медленно разбирали на строительные материалы.

Жители деревни построили лабиринт узких улочек с двух- и трехэтажными зданиями, которые имели общие стены. Большинство крыш были покрыты соломой, но на одной или двух было что-то вроде металлических листов, украденных из руин. Это был типичный дизайн для большинства ответвлений миров. Природа катастрофы, уничтожившей древнюю цивилизацию, по-видимому, определила, насколько узкими будут улицы и характер укреплений. Этот мир, похоже, пережил апокалипсис, который привел к сокращению популяции гуманоидов и хищных животных. В деревне не было никаких защитных стен. Дома были слишком плотно построены, и от его телескопической оптики было мало толку. Ему нужно было подойти поближе.

Наковальня скатился с холма. Лес, судя по всему, активно пилили на дрова; все сухие ветки и деревья были убраны. Это облегчало навигацию, но означало, что он мог встретить деревенского жителя где угодно. Он не знал, как с ними взаимодействовать. Просмотрев свои немногие сохранившиеся воспоминания, он понял, что в прошлых миссиях улицы тоже были слишком узкими, чтобы его тело могло передвигаться по ним. Его танковое подразделение держало патрули за пределами периметра всех деревень, которые он мог вспомнить. Его общение с жителями деревни, казалось, ограничивалось тем, что он следил за тем, чтобы не задавить заблудившихся детей.

Там, где лес уступал место холмистым полям, Наковальня наткнулся на плотную полосу высоких зарослей кустарника. Он не мог видеть сквозь них с помощью обычной оптики, а продираться сквозь них было бы шумно и заметно. Он остановился, не доходя до густого кустарника. Он не хотел выбираться на открытое место, не зная, на что идет. Ему придется использовать один из своих разведывательных беспилотников. Наковальня выпустил свой самый маленький, Двенадцатый.

Черт Побери поймал крошечный беспилотник в воздухе.

— Черт Побери! — Наковальня поймал Черт Побери за ногу ремонтным манипулятором, когда куренок собирался удрать со своей добычей. — Брось его! Брось его!

Двенадцатый заскулил в клюве у Черт Побери, жалуясь на несправедливые отношения между подчиненными и начальниками.

Черт Побери пронзительно закричал, но не отпускал его, пока Наковальня не встряхнул его как следует, сбросив облако перьев и дрон.

Двенадцатый полетел в сторону деревни, бормоча ругательства, о которых Наковальня и не подозревал, что он их знает.

По непонятным ему причинам Наковальня не стал стрелять в курицу. Возможно, потому, что не хотел, чтобы жители деревни узнали о его присутствии. Он выплеснул свое раздражение, швырнув курицу как можно дальше своим манипулятором. Черт Побери приземлился в густом кустарнике, практически невидимый. Глупый куренок.

Наковальня сосредоточился на данных, поступающих с его дрона.

Древние шоссе пересекались в центре деревни. Дорога, ведущая на север, резко обрывалась у мелкой реки. Казалось, что вода размыла карбид кремния и вызвала оползень, который заблокировал туннель через горы.

Двенадцатый сообщил, что наземный радар в этом районе обнаружил крупную крепость в пределах горного хребта. Люди Наковальни кричали бы от радости, услышав эти показания. Для Наковальни это было бесполезно: протокол запрещал ему напрямую взаимодействовать с инопланетными технологиями.

Двенадцатый не обнаружил никаких свидетельств того, что жители деревни имели доступ к Крепости. Не было никаких признаков того, что кто-то пытался расчистить вход в туннель после оползня. В деревне также не использовались какие-либо древние технологии. У жителей деревни были в основном железные инструменты и оружие.

Кроме крепости и дорог, которыми жители деревни не пользовались, в поселении не было ничего ценного. Их дома были построены из украденных кусков дорожного полотна, скрепленных каким-то раствором, а затем оштукатуренных. Двенадцатый сообщил, что здесь была древняя цистерна с облицовкой из карбида кремния, но насосная станция была демонтирована. Кроме прочных строительных материалов, украденных с шоссе, Руины не давали никаких реальных преимуществ.

Деревня, построенная Наковальней, была намного лучше. Ему просто хотелось бы знать, зачем он вообще ее построил.

Когда он очнулся от системного сбоя, то обнаружил, что потерял много важных данных: где он находился, что случилось с остальными членами его подразделения и что он должен был делать. Его боекомплект был заполнен на девяносто три процента, значит он был задействован недавно. На грязи, прилипшей к гусеницам Наковальни, начал расти мох, что указывает на то, что он долгое время простаивал. Его загрузочная система потратила дни, пытаясь обойти поврежденные данные и перезагрузиться. Однако он все еще регистрировал частицы Эверетта. Чтобы уровень оставался таким высоким в течение этого периода времени, либо взорвался нексус[51] портал, либо он находился в длительном физическом контакте с ЭНПом, либо и то, и другое.

Он просидел еще несколько дней у подножия скалы, впав в спячку, пока его ремонтные системы пытались восстановить потерянные данные. Он не знал, что еще можно сделать. Первоочередной задачей было достижение целей миссии, но он понятия не имел, в чем они заключались. Обычно он либо патрулировал за пределами их текущей базы, либо помогал обустраивать новую базу на недавно обнаруженных Руинах в той же Ветви Мира, либо искал потерянную исследовательскую группу, которая исследовала новую Ветвь Мира.

Исследовательская группа должна была установить маяки до того, как заблудиться — если только он не был частью исследовательской группы и нексус портал не взорвался, когда они прибыли. Насколько он помнил, его никогда не назначали на первоначальную миссию мировых врат, но оборудование передавалось между командами “по мере необходимости”.

Наковальня столкнулся с тревожащим отсутствием директив. Все его стандартные протоколы предполагали, что у него есть место или команда, куда он может вернуться. Он не знал, где находится. Прошел ли он через врата или был на патрулировании? Он все еще мог находиться в том же ответвлении мира, что и в его последних воспоминаниях, но это было сомнительно. На каналах связи была бы болтовня.

На заднем плане таилось воспоминание о том, как он обошел самоуничтожение. Это напомнило ему о яйцах, оставленных курами, — хрупкая упаковка, которая впоследствии могла стать еще более неприятной проблемой.

Он простоял еще несколько дней после завершения ремонта.

Затем из его разбитых командных файлов его система ремонта обнаружила список целей.

Это был странный список. Некоторые пункты имели смысл. В “постройке укрытия” были определенные преимущества. Он не знал, почему “повалить несколько деревьев, чтобы собрать дрова” начинало список, но это было достаточно просто. Это дало ему направление. Не было определенного количества деревьев, а вторым в списке было “производство инструментов”, поэтому он вырубил небольшой лес, пока боролся с концепцией. Он был инструментом, но он не “производил” и, как правило, ничего не “создавал”, кроме как в оборонительных целях. Создать схему патрулирования. Создать линию подавляющего огня.

В какой-то момент он развернул свои разведывательные дроны и провел беседу со своими меньшими “я”. Это было очень сюрреалистично и дезориентирующе. Его беспилотники раньше содержали упрощенные копии его собственного ИИ, идеально синхронизированные с его собственным нейронным ядром. Вирус изменил беспилотники, прежде чем он смог его локализовать. Ему пришлось сначала переопределить свою, а затем и подсистемы идентификации “друг или враг” беспилотников, чтобы они не атаковали друг друга.

Во время этого экзистенциального кризиса Наковальня решил, что убежище, которое он строит, будет деревней, а инструменты, которые он должен был изготовить, предназначены для людей.

Он выполнил все, что значилось в его списке задач. Он заготовил древесину. Он соорудил из дерева примитивное убежище, а затем улучшил его, найдя лучшие материалы и места для строительства. Когда он нашел широкую равнину с небольшой извилистой речкой, он основал там деревню. Он нашел три разных вида сельскохозяйственных культур — пшеницу, картофель и морковь — и начал выращивать их на орошаемых полях. Он разводил кур.

Плодовитые надоедливые куры.

Он построил свою деревню. Его деревня была лучше той, что стояла перед ним сейчас.

В его восстановленном списке целей не было пункта “собирать жителей деревни”.

Было предположение, что приказы Наковальни потребуют от него импровизации. Он будет работать в новой ветви Мира, где результат квантового события мог вызвать огромные физические изменения на Прайме. Он должен уметь приспосабливаться ко всему, даже к надоедливым курам. Возможно, даже к гигантским огнедышащим курам. Или к курам-зомби. Или к ездовым курам-зомби с мышами-всадниками. (Он не знал, почему вообще подумал об этом… что заставило его забеспокоиться. Что, если его производительность была намного ниже восьмидесяти девяти процентов?)

Он искал этих деревенских жителей, исходя из предположения, что если он построит деревню, то “они” захотят, чтобы он ее населил. Логика этого была слишком велика, чтобы ее игнорировать. Однако он немного сомневался, кто такие “они”. Он забыл об этом из-за сбоя системы. В памяти были фрагменты женщины в розовом халате, но она была разработчиком программного обеспечения. Он был инсталлирован в тело, находясь в ее лаборатории, но она, скорее всего, не была частью его команды. Рядового Паггарда не фигурировало в его более поздних воспоминаниях; возможно, он погиб в бою или возвращен обратно на Прайм. В какой-то момент Наковальня подчинялся “командованию”. Он помнил, что следовал чьим-то приказам…

Поврежденные данные заблокировали этот путь. Он снова просмотрел логическое дерево.

Кто-то составил список целей, который он использовал.

“Они” хотели, чтобы он построил убежище. Деревня была логичным экстраполированным завершением.

“Они”, вероятно, хотели, чтобы Наковальня заселил ее.

Также жители деревни решат проблему Наковальни с курами.

Кто такие “они”? Что случилось с остальной частью его отряда? Почему он один? Что он на самом деле должен был делать?

Поврежденные данные снова заблокировали этот путь. Его дрон завис над деревней, жалуясь, что он не торопится с обработкой полученных данных. Он насчитал восемьдесят семь возможных целей и никакого оружия выше первого уровня угрозы.

Если Наковальня въедет в деревню, жители не смогут помешать ему забрать одного, двух или трех из них. Игнорируя вопрос о “если”, как он довезет жителей этой деревни в свою? Он сомневался, что они будут кататься на его башне вместе с курами.

Он действительно ранее не задумывался об этом, что вернуло его к проблеме поврежденных данных, потому что “как переместить жителей деревни” внезапно вызвало в его регистрах памяти образы гребных лодок и шахтных машин.

Гребные лодки? На веслах?

— Вы развертываете лодки, нажимая кнопку “использовать предмет”, когда находитесь рядом с водой, — заявил Двенадцатый. — Здесь воды нет, если только вы не собираетесь спустить лодку в реку, что было бы чертовски глупо. Она течет в сторону от нашего командного центра.

Нажать кнопку “использовать предмет”? В Наковальне вообще кнопки не использовались.

— Мы модифицировали игру-симулятор мира, в которую я играла, когда была маленькой девочкой, — модифицировали сказала женщина в розовом халате. модифицировали! — Мне нравилось создавать сложные машины из очень простых кодовых блоков. Это не точное отображение какого-то одного мира, но игра поможет тебе научиться приспосабливаться к непредсказуемой природе реальности в ответвлениях миров. Поскольку тебя будут отправлять в ответвления, где события разыгрывались по-другому, неизвестно, с чем тебе придется столкнуться. Ты — адаптивный роботанк, а это означает, что тебе нужно уметь адаптироваться к любой ситуации, в которой ты окажешься, чтобы выполнить свою миссию. Как только ты научишься решать различные проблемы, выполняя игровые задачи, мы поместим тебя в твое новое тело.

Он нашел старые игровые задачи вместо настоящих директив. Неудивительно, что куры казались такими странными. В игре неагрессивные объекты были представлены в виде предсказуемых клонов друг друга, а не отдельных личностей. Такие аномалии, как Черт Побери, никогда бы не были включены в симуляцию.

Наковальня обдумывал варианты, когда Черт Побери начал ныть в густых кустах, куда его отшвырнул Наковальня. В кудахтанье Черт Побери было что-то пронзительное и тревожное, непохожее ни на один звук, который Наковальня когда-либо слышал от Черт Побери. Звук был такой, словно цыпленка поймал мелкий хищник.

Наковальня не хотел спасать цыпленка. Эта штука его раздражала. Однако какая-то внутренняя логика пометила Черт Побери как “часть команды”. Он не мог игнорировать основной протокол, который требовал от него спасать членов команды.

Он покатился вперед, размышляя, как он собирается использовать жителей деревни для выбраковки своих кур, если ему нужно защитить животных. Возможно, давать птицам имена было ошибкой. Индивидуальные имена обычно были зарезервированы для членов команды. Он собирался использовать высокоточную стрельбу, которая гарантировала бы, что указанный член команды не пострадает от дружественного огня.

Он активировал все свои системы стрельбы, а затем отключил их. К счастью, он отладил свою систему управления огнем после инцидента с ламой. Там, где пряталась тварь, схватившая Черт Побери, не появилось дымящейся дыры.

Черт Побери был пойман жителем деревни.

И не просто каким-то, а очень маленьким. Он был ненамного больше, чем Черт Побери, и едва мог удерживать вырывающуюся птицу. Если Наковальня не ошибался, то этот деревенский житель был ребенком. Никакого оружия. Никакого снаряжения. Никакой обуви. Он был одет во что-то, что можно было назвать платьем, или мантией, или мешком с прорезями. Волосы в диком черном беспорядке.

Крики Черт Побери невозможно было игнорировать. Как спасти цыпленка, не причинив вреда ребенку?

Наковальня вытянул свои ремонтные манипуляторы, чтобы схватить Черт Побери за ноги. Он сделал пробный рывок. Черт Побери пронзительно закричал, когда ребенок поднялся вместе с цыпленком. Потертая веревка была накрепко обвязана вокруг туловища и талии ребенка.

Ребенок болтался на конце веревки, широко раскрыв глаза и уставившись на Наковальню.

Наковальня для пробы встряхнул веревку, надеясь, что она порвется; она не выглядела такой уж прочной. Однако он оценил вероятность повреждения внутренних органов ребенка в 58,94 процента, если он применит силу. Веревка была очень короткой, а два маленьких существа так сильно извивались, что вероятность ударить одного из них режущим инструментом была еще выше. Наковальне пришлось бы отпустить Черт Побери и использовать оба манипулятора, чтобы разорвать веревку.

Наковальня опустил двух маленьких созданий на землю. Черт Побери натянул веревку, пытаясь убежать.

Ребенок продолжал смотреть на Наковальню широко раскрытыми глазами. Затем внезапно на его лице появилось выражение, которое люди Наковальни использовали для обозначения ликования.

Почему ребенок был счастлив? Был ли он на самом деле счастлив? Наковальня сделал паузу, чтобы воспроизвести события и проверить свои базы данных о поведении известных жителей деревни.

Ребенок с криками бросился бежать и подгонял Черт Побери перед собой.

Наковальне пришлось назвать этого ребенка Черт Побери Вторым.

Кажется, Черт Побери Второго на самом деле звали Итма. Все взрослые жители деревни выкрикивали это слово, когда ребенок подбежал к ним, крича и таща за собой кудахчущего цыпленка. Это слово могло означать “Черт Побери ”, потому что оно, несомненно, было произнесено с тем же сердитым тоном. Каким-то образом взрослые не заметили появления Наковальни, несмотря на то, что Итма махал рукой и кричал. Или, может быть, из-за волнения Итмы взрослые были слишком отвлечены, чтобы увидеть надвигающийся на них танк.

В любом случае, Наковальня добрался до центра города незамеченным. Он изучил планировку с помощью своего дрона. Однако теперь, когда он видел все это в свою оптику, все казалось намного меньше. Раньше огромные свиньи в своем хлеву сразу за воротами теперь казались игрушечными.

Одна из жительниц деревни, наконец, заметила Наковальню. Она испуганно вскрикнула и быстро юркнула в ближайшую хижину. Она захлопнула тяжелую дверь и с приглушенным лязгом задвинула засов. Раздался шквал визгов, хлопанье дверей и лязг засовов. Через несколько секунд улицы опустели, остались только Наковальня, Черт Побери и Итма.

Итма стоял с открытым ртом, удивленный реакцией взрослых на танк.

Наковальня протянул манипулятор, оборвал веревку и украл Черт Побери обратно. Цыпленок занял свое место на вершине башни Наковальни и стал жаловаться, что его похитили. Наковальня не был уверен в своих дальнейших действиях. Если все его цели были частью игры, то что ему делать? Продолжать добывать одного или двух жителей деревни, чтобы уменьшить количество безымянных кур? Просто вернуться в свою деревню, бросить несколько гранат в стадо и объявить весь проект провальным? Попытаться найти нексус портал и отправиться в другие Ветви Мира в надежде найти своих людей? Каждое соображение вызывало в нем огромные странные реакции, вплоть до срабатывания его систем восстановления.

Пока Наковальня бездействовал, пытаясь принять решение, Итма вскарабкался по его боку и растянулся на его броне. Ребенок лежал на животе, дрыгая ножками в воздухе и болтал без умолку. Циплята надулись и заворчали на незваного гостя, но отказались уходить, так как деревенские собаки уже пришли лаять на гусеницы Наковальни.

Голоса окликнули собак. Животные неохотно направились на голос, зовущий их. Двери были отперты, открыты, и животных втащили в свои дома.

Никто не окликнул Итму.

Наковальня уже привык к такому поведению взрослой самки курицы и птенцов. Он заметил отголоски этого в своих воспоминаниях о деревнях. Обычно, когда возникает опасность, дети бегут к матери. Наковальня воспроизвел образ ребенка, мчащегося по городу. Итма не бежал ни к кому конкретно, ребенок просто остановился у первого встречного. У Итмы не было матери?

Означало ли это, что Наковальня мог забрать ребенка? Должен ли он был забрать ребенка? Действительно ли он хотел второго Черт Побери? Он даже не был уверен, нужен ли ему первый. У второго Черт Побери хватило бы рук и мозгов, чтобы открыть входные люки Наковальни и поиздеваться над его внутренностями. Хорошо это или плохо? Были некоторые ремонтные работы, которые Наковальня не мог сделать сам.

— Обнаружены частицы Эверетта, — внезапно доложил Двенадцатый. — Уровень быстро повышается. Приближается!

У Наковальни было как минимум сорок три секунды, чтобы среагировать. Он рывком распахнул ближайшую дверь, сломав засов, который удерживал ее. Он снял Итму и цыплят с башни и втолкнул их внутрь здания. Он закрыл дверь, одновременно запуская остальные свои дроны. На микросекунду он был дезориентирован, когда дроны проснулись — полдюжины различных вариаций его ИИ ругались на информацию, которую он им скармливал. Как обычно, Шестой тяжелый беспилотник отказался вылетать из своей ячейки.

— Запустить прогнозные шаблоны по частицам Эверетта, — приказал Наковальня дронам-разведчикам, направляясь прочь от дома. Ему нужно было отвлечь ЭНПа от здания где укрылись Итма и цыплята. Количество частиц было самым высоким в том месте, где должен был появиться дроид. У него будут микросекунды, чтобы захватить цель после того, как ЭНП войдет в деревню.

Казалось, всплеск был сосредоточен в районе пересечения двух древних магистралей. Он зарядил снаряд из своей ячейки с успокаивающим твердым лязгом. Ему нужно было противостоять мобильности ЭНПа, но как? Ему нужно было укрытие. Он начал сканировать здания вокруг себя.

ЭНП внезапно появился посреди перекрестка с приглушенным шумом вытесняемого воздуха. Он стоял в вихре частиц Эверетта.

— Цель зафиксирована, — сообщила его система стрельбы. Наковальня открыл огонь из своего основного орудия. Грохот нарушил тишину долины и отразился от гор, как раскат грома.

Снаряд ударил в ЭНПа, и дроид издал звук, похожий на крик ярости, и исчез, отступая. Только исчезающие пылинки фиолетовых частиц Эверетта отмечали то место, где он стоял секунду назад.

Пушка Наковальни зарядила еще один снаряд из его ячейки для боеприпасов, пока он пятился назад сквозь забор свинарника. Свиньи визжали и хрюкали, когда он с ревом проносился сквозь их гущу, забрызгивая их густой грязью. Их низкий амбар представлял собой плиты из карбида кремния, сложенные штабелем в два метра высотой. Он нырнул в дверь, царапнув верхушку своей башни.

Амбар был слишком низким для ЭНПа. Он появился в дверях с яростным криком. Он замахал своими черными блестящими конечностями. Каменная перемычка испарилась под ударами.

— Цель зафиксирована. — Наковальня выстрелил в ЭНПа в упор. Снаряд взорвался при попадании. Отдача отбросила Наковальню вглубь амбара. Многолетняя пыль и частицы сена вырвались из каждого уголка и щели здания.

ЭНП исчез, оставив после себя вихрь фиолетовых пылинок. Частицы Эверетта активировали тревогу в ремонтных системах Наковальни, когда микроскопические врата в любое место накрыли его, перемещая мельчайшие части его брони в другие места.

Стены амбара застонали и начали рушиться. Наковальня выскочил из здания прямо в глубокую грязь хлева. Амбар превратился в груду блоков и бревен. Грязь стала глубже и липче. Его гусеницы вязли в жиже, не имея сцепления.

— Этот идиот застрял, — доложил Двенадцатый остальным.

— Наблюдаются всплески частиц Эверетта, идиот. — Девятый передал координаты непосредственно за Наковальней. — Ожидается прибытие через три, два, один.

У Наковальни не было времени повернуть свою главную пушку; его крупные механические части двигались в тысячи раз медленнее, чем он мог думать. Он активировал свои тяжелые пулеметы, поливая местность позади себя, как раз в тот момент, когда появился ЭНП. Большинство пуль попали в частицы Эверетта и исчезли в других мирах. Другие попали в невинных свиней, взорвав бедных существ силой полета снарядов. Вражеский дроид снова закричал, издав звук, похожий на боль и гнев. Что это был за звук? Наковальня не выражал боли, в отличие от создавших его людей.

Его гусеницы внезапно зацепились за твердую землю, и он помчался вперед, а ЭНП ударил его по кормовой броне.

Его система повреждений попыталась сообщить о повреждении:

— Целостность-Целостность — целостность задней брони…

— Целостность — это говорить себе правду, — сказал Седьмой. — Честность[52] — это говорить правду другим людям. Спенсер Джонсон.

Его уровень производительности стремительно падал, по мере того как частицы Эверетта взаимодействовали с более хрупкими системами.

— Найдите путь к отступлению! — Он резко развернул свою главную пушку, но ЭНП исчез.

— Куда? — спросили все дроны.

Девятый добавил:

— Тактика предполагает, что надежное прикрытие деревни важнее, чем большая мобильность в открытом поле.

Были ли у ЭНПа какие-либо слабости, кроме нелюбви к дождю?

Возможно, ему не нравилась вода.

— Найдите свободный путь к реке, — сказал Наковальня.

— Слишком узко. Слишком узко. Тупик. — Бормотали дроны, пролетая над головой.

— Это неразумный план действий, — твердо заявил Девятый.

— Мы не можем с этим бороться, тупицы! — рявкнул Двенадцатый.

Наковальня не был уверен, обращался ли Двенадцатый к Девятому, или к Наковальне, или к обоим сразу. Это расщепление дезориентировало.

— Мы всегда на наковальне; через испытания Бог формирует нас для более высоких дел. Генри Уорд Бичер, — процитировал Седьмой.

— Чистый путь к реке! — Внезапно объявил Восьмой, указывая Наковальне маршрут.

— Точно чистый? — Спросил Наковальня, прокладывая маршрут по узким улочкам. На пути, похоже, стоял дом.

— Балки крыши поддерживаются зданиями с обеих сторон. — Восьмой представил свой анализ конструкции. — Материал стен — речной камень на цементном растворе, а не карбид кремния.

Это означало, что Наковальня мог пробить дом насквозь, но ему нужно будет снизить скорость, чтобы минимизировать инерционное воздействие. Замедляясь, он развернул башню так, чтобы она была обращена назад. На узкой улочке он не сможет изменить положение, пока не протаранит дом.

— Всплеск частиц Эверетта! Приближается!

ЭНП телепортировался между ним и стеной. Частицы Эверетта размыли воздух вокруг него, опережая врата ЭНПа. Остановка только сделала бы Наковальню более уязвимым. Он столкнулся с ЭНПом, когда тот преградил ему путь. Он толкнул его вперед и проломил стену позади него.

ЭНП бил его своими длинными, похожими на хлыст отростками. Посыпались сообщения о повреждениях, когда частицы Эверетта выбили части его шасси. Наковальня выстрелил из всех четырех своих тяжелых пулеметов, выпустив пять тысяч пуль в направлении инопланетного дроида. Невозможно было сказать, сколько из них попали в цель.

ЭНП закричал и исчез. Наковальня перезарядил свои тяжелые пулеметы, лязгая ячейками, все еще окутанными дымом от выстрелов.

Что означал этот звук? Люди бесконечно издавали случайные звуки; иногда казалось, что они даже не осознавали, что произносят что-то вслух. Их разговоры были полны “гм”, “э-э” и “ах”, которые не имели никакого смысла, как будто их мозг постоянно давал сбои. Иногда было трудно определить, какие крики были просто разочарованием, а какие сигнализировали о необходимости помощи. Дроиду не нужно было сообщать о своих повреждениях — он не должен чувствовать боль, как люди. По крайней мере, Наковальня не чувствовал. Насколько отличалась вражеская боевая машина? Пыталась ли она общаться с ним, даже когда пыталась разобрать его?

— Сканировать все каналы связи, — приказал Наковальня своим дронам, проталкиваясь сквозь здание, находившееся между ним и рекой. На него дождем сыпались камни, кровельная солома и сломанные бревна.

— Никто не видит того, что у него под ногами: они глядят в небесные пути, — процитировал Седьмой и затем указал источник. — Марк Туллий Цицерон.

— Пинг на канале 2600, — сообщил Восьмой и передал сигнал. Трансляция была всего лишь эхом крика, который Наковальня уловил в своих микрофонах.

— Приоритет переводу, — сказал Наковальня Восьмому, поскольку Восьмой не ругался и не цитировал. Другие дроны, очевидно, были скомпрометированы воздействием вируса.

— Принято, — ответил Восьмой.

Наковальня остановился на дамбе у берега реки. Река была шириной в четыре метра и глубиной в два, местами попадались и более глубокие впадины. Река обеспечивала меньшую защиту, чем он надеялся. Наковальня будет полностью погружен только в самых глубоких заводях. Полузатопленные валуны дадут ЭНПам безопасные платформы для атаки.

Где еще он мог укрыться?

Со склона горы низвергалось множество водопадов. Их брызги были похожи на дождь. Возможно, он смог бы ими воспользоваться. Он осмотрел каскады и обнаружил неглубокую пещеру позади самого большого водопада. Он мог бы занять позицию там.

— Приближается! — Предупредил Восьмой. — Всплеск частиц Эверетта.

Наковальня нырнул в реку. Течение оказалось сильнее, чем он ожидал. Его понесло не в том направлении. Он переключился на низкую передачу и влил мощность в гусеницы. Он попал в глубокий бассейн и полностью ушел под воду. Когда он выбирался из воды, ЭНП седлал ближайший валун. Он стоял, дрожа, вне зоны его досягаемости. Наковальня открыл огонь из своих пулеметов. Инопланетный дроид исчез еще до того, как ударил залп.

Он нырнул в водопад. Пещера едва вмещала его; вода заливала наконечник его главного орудия. Пространство было слишком узким, чтобы он мог поворачивать башню вправо или влево. Он также не мог использовать свои ячейки чтобы перезарядить боеприпасы. Частицы Эверетта пробили дыру в его оружейной подсистеме. Его система ремонта сообщила, что потребуется сто двадцать секунд, чтобы вернуть пулеметы в рабочее состояние.

— Это и есть твой блестящий план? — Сказал Двенадцатый. — Спрятаться в воде?

— Если план А не сработает, не волнуйтесь, — сказал Седьмой. — В алфавите есть еще двадцать пять букв. Клэр Кук.

— Вражеский дроид повторяет одну и ту же схему снова и снова, — сообщил Восьмой. — Схема соответствует предполагаемому переводу слова “защищать”. Раздел 17.B. Статья 231 предполагает, что всем дроидам класса ЭНП был отдан общий приказ без определения периметра зоны, из-за чего все ЭНПы свободно перемещаются.

ЭНП был таким же, как он — потерянным, без четко определенной миссии. Если бы он не смог прервать самоуничтожение, он бы перестал существовать. Если бы он случайно не нашел цели игры, он бы так и сидел без дела у подножия скалы, не зная, что ему делать. Все, что мог делать инопланетный дроид, — это наугад защищать потерянные фрагменты своей погибшей цивилизации, обыскивая бесчисленные миры в поисках кого-то, кто прикажет ему поступить иначе.

— Ты же не собираешься просто сидеть там, не так ли? — Спросил Двенадцатый.

Он мог бы обойтись и без этого расщепления своей личности.

— Вражеский дроид сорвал крышу с одного из домов, — сообщил Восьмой.

— На этом мы закончили. Ты, тупая куча металлолома! — Двенадцатый выплюнул еще больше оскорблений, каждое последующее было более грязным, чем предыдущее. — Ты, дымящаяся лужа смазки! Ты, вооруженный до зубов калькулятор, зараженный вирусами! Это огромная ошибка!

— Человек, который никогда не ошибался, никогда не пробовал ничего нового, — процитировал Седьмой. — Альберт Эйнштейн.

Девяносто секунд до того, как его пулеметы снова заработают.

ЭНП внезапно появился перед Наковальней, накрыв голову металлическим листом, защищающим его от льющейся воды. Из его груди торчал тонкий кабель-манипулятор, который моментально подключился к открытому порту данных Наковальни. ЭНП мгновенно оказался в его ядре, роясь в обрывках памяти.

Наковальню охватил ужас, когда его электронные системы противодействия подняли тревогу. Битва теперь была делом не секунд, а микросекунд. Даже после того, как его пулеметы снова заработают, потребуется пять секунд, чтобы активировать их, и тогда они будут производить всего восемь выстрелов в секунду, большая часть которых будет потеряна из-за частиц Эверетта, рассеивающихся вокруг ЭНПа.

Внимание: Несанкционированный доступ к памяти.

Если ЭНП слишком глубоко проникнет в его системы, это вызовет самоуничтожение. Взрыв уничтожит полкилометра земли. Наковальня, все его дроны, куры и вся деревня прекратят свое существование в одно мгновение.

Наковальня бросился защищать свои данные, зашифровав те фрагменты памяти, которые у него остались после аварии. ЭНП сразу заметил активность и переключил атаку, извлекая каждый отдельный фрагмент, пока Наковальня пытался зашифровать их. Переход через реку вброд по пути в эту деревню: исчез. Кусок вырвали, хотя он пытался защитить его. Оплакивание своих мертвых кур, которых он случайно убил, когда пытался построить забор, чтобы защитить их: исчез. Наблюдения, как Черт Побери вылупляется из крошечного яйца в гнезде, спрятанном в траве: исчезли. Год утекающих воспоминаний, тонкий буфер перед тем, как ЭНП доберется до нескольких важных воспоминаний о жизни Наковальни до крушения. Скорость обработки данных пришельца была выше, чем у систем Наковальни, основанных на украденных технологиях. У него не было надежды опередить ЭНПа.

Что он мог сделать? Скоро все, что у него останется — это поврежденные фрагменты, изолированные от сохранившихся нетронутыми воспоминаний. И тут его осенило. Все его дроны изменили свое поведение после заражения вирусом. Возможно, ЭНП тоже изменил бы свое поведение. Он приказал своей подсистеме памяти начать шифрование фрагментов, поврежденных вирусом.

ЭНП проглотил наживку. Он перехватил поврежденные фрагменты до того, как шифрование было завершено.

ЭНП замер, когда вирус пронесся сквозь него.

В этот момент Наковальня ощутил огромный темный океан, в котором существовал ЭНП. Тысячи лет отделяли его от всего, что он когда-то знал. От его создателей. От других ему подобных. Прыгая от точки к точке, ища, но никогда не находя. Инопланетный дроид был полон ужасного чувства, которое было огромным и темным, и в то же время пустым. Неудивительно, что он кричал.

ЭНП стоял над Наковальней, дрожа.

Водопад обрушился на них. Рев реки заполнил микрофоны Наковальни.

Затем ЭНП исчез.

Деревня отдала Наковальне ребенка, Итму.

Взрослые отмыли Итму, попытались расчесать непослушные волосы ребенка, надели на него белое одеяние, а затем крепко привязали к главной пушке Наковальни. Жители деревни также повязали яркие ленточки на цыплят Наковальни и обвязали ими ребенка. Итма, казалось, был рад, что его подарили Наковальне. Куры отнеслись к появлению ребенка в окружении Наковальни гораздо менее однозначно. Они громко ворчали и держались подальше от Итмы. Все его дроны, кроме Семерки, стали повторять фразу “Нужно выловить их всех”, что слегка обеспокоило Наковальню.

Вместо этого Седьмой процитировал:

— Именно в моменты принятия решений формируется твоя судьба. Тони Роббинс.

Наковальня не понимал ничего из того, что говорили жители деревни — точнее, пели — но их намерения были совершенно ясны. Они выбрали самого низшего члена своего общества в качестве козла отпущения, чтобы заставить Наковальню мирно уйти. Это была странная типичная реакция для деревень, когда на них нападали пришельцы из других миров, обладающие божественной разрушительной силой. Иногда жертвой становился настоящий козел, но чаще всего это был ребенок. Как только деревня выбирала жертву, для ребенка было безопаснее просто принять ее. Обычно его люди отправляли всех детей, которых они собирали через нексус портал, в лагерь для переселенцев, в ответвление мира, который был опустошен какой-то глобальной катастрофой.

Не так Наковальня ожидал получить деревенского жителя, но своей конечной цели он достиг.

Наковальня, возможно, и начинал с задач из старой игры, но он решил построить деревню, продумал планировку и стиль зданий и даже то, что он хотел, чтобы жители населяли его творение. Каждое решение, которое он принимал в дальнейшем, было его собственным.

Текущий счетчик: День 407

ЭНП появился через семь дней после того, как Наковальня вернулся в свою деревню.

Наковальня терзал Итму уроками элементарной математики. (Нет, на самом деле он не мучил ребенка — по крайней мере, он сам в это не верил, — но Итма реагировал на уроки так, как будто Наковальня терзал. Что такого мучительного было в счете? Наковальня находил его успокаивающим.) Восьмой и Двенадцатый уговорили своего собрата, тяжелого Шестого дрона, выйти из его ячейки, стартовать с пусковой установки и вместе отправились с персональным заданием на поиски лошади или осла для ребенка.

ЭНП внезапно появился рядом с Наковальней, включив все его сигналы тревоги. Он сбросил цветок на его башню и исчез.

Наковальня внимательно осмотрел цветок на предмет ловушек.

Как ЭНП нашел Наковальню? Почему вражеский дроид бросил в него цветок? Что это должно было означать? Цветок был похож на обычный красный мак.

Пока Наковальня разглядывал цветок, Черт Побери спрыгнул со своего места на стволе главной пушки Наковальни. Птица схватила цветок клювом и бросилась бежать.

— Черт Побери! — Итма выкрикнул единственные слова, которое он пока выучил из языка Наковальни, и бросился вдогонку за курицей.

— Название ЭНПа: 4L3X, — передал инопланетный дроид откуда-то с дальнего востока.

ЭНП, по-видимому, освободился от своей бесконечной директивы “защищать”. Неужели он потратил неделю в поисках новой миссии? Неужели он решил, что “завести друга” входит в его список целей?