Развод с черным драконом (СИ)

Глава 18. Богиня Тара

Склонившийся надо мной Леандр исчезает, как и звуки вокруг. Все растворяется в белом тумане, в котором я внезапно оказалась. Получается... медальон все же не помог, и я умерла? Удивительно, но эта мысль не вызывает никаких эмоций — простая констатация факта.

— Иди сюда, Лорана, — раздается вокруг, одновременно со всех сторон. — Иди за мной... мной... Сюда...

— Кто ты? — кричу я, пытаясь хоть что-то разглядеть в белой пелене.

— Сюда-ааа...

Меня вдруг с непреодолимой силой тянет куда-то, и я сопротивляюсь изо всех сил. Бьюсь как птица, пойманная в силки. Не желаю уходить, растворяться в этом жутком тумане и следовать за неизвестным, пугающим нечто.

— Сюда-ааа...

— Нет! Я не хочу!!

Туман резко пропадает, меня буквально выталкивает из него на землю.

Я тут же вскакиваю, настороженно оглядываясь по сторонам. Небольшая поляна, со всех сторон окруженная высоким, темным лесом. Деревья стоят так часто, что напоминают, скорее, частокол, вершинами-кольями упирающийся в звездное небо.

Запрокинув голову вверх, я с удивлением рассматриваю миллиарды абсолютно незнакомых мне звезд.

Опускаю голову вниз и вижу, что стою в пентаграмме с мерцающими линиями и незнакомыми мне рунами. Я только слышала о таких — это очень древнее, мощное колдовство, которое может призвать не только живого, но и мертвую душу. Оно доступно только верховной или...

— Где я? — шепчу потрясенно, и тут же испуганно отшатываюсь назад.

Потому что на поляне я больше не одна...

Передо мной стоит молодая женщина с длинными, цвета воронова крыла волосами и прекрасным лицом, на котором мерцают фиолетовые глаза.

— Богиня, — я низко кланяюсь, понимая, кто именно стоит сейчас передо мной, хотя никогда ее раньше не видела.

Тара редко показывается смертным, и моя бабушка говорила, что встречи с ней удостаиваются лишь избранные.

— Здравствуй, Лорана, — раздается в пространстве голос, который просто не может принадлежать живому человеку. Впрочем, о чем это я? Мой, наверное, со стороны тоже не похож на живой, раз я умерла.

— Вижу, что у тебя есть вопросы, — миндалевидные глаза смотрят прямо на меня, и я вдруг осознаю, что передо мной существо, которое древнее, чем этот мир.

— Я... Да... — я внезапно теряюсь, не знаю, что говорить. Хочется спросить, буду ли я жить, но почему-то этот вопрос задать страшнее всего.

Богиня молчит, но я знаю, что она читает меня без слов.

— Нити судеб этого мира слишком запутались, — наконец, заговаривает она. — Не только твоей, но и множества других, находящихся рядом. Баланс сил нарушен, и это повлечет за собой страшные последствия в будущем. Я не могу этого допустить. Тем более что сама отчасти во всем виновата.

Не знаю, как реагировать на ее слова. Кажется... все оказалось гораздо сложнее, чем я думала изначально, да?

— В свое время я оставила в этом мире три дара, один из них — твой медальон. Думала, что делаю добро, но как у вас говорят, благими намерениями вымощена дорога в ад. Некоторые решили, что дар богини — это приз, за который стоит бороться, используя любые средства.

Я потрясенно молчу. Так что же получается, и Зандеру и Леандру — им была нужна вовсе не я, а мой медальон?

— Ты все неправильно поняла, Лорана, — богиня качает головой. — Смотри.

Поляна вокруг исчезает, и я вдруг оказываюсь совсем в другом месте — в столичном особняке герцогов Блэк, в сокровищнице дракона.

— Зандер... — шепчу потрясенно, рассматриваю до боли знакомое лицо мужчины, находящегося тут же.

Очевидно, что он не видит и не слышит меня. Сидит прямо на каменном полу, бессильно прислонившись затылком к стене, и тяжело дышит. Выглядит, как обычно, но почему-то у меня такое чувство, что я вижу прошлое, когда мы еще не были с ним знакомы. Что-то в выражении его лица, быть может? Оно более беззаботное? Живое?

— Глупый мальчишка, — грохочет под сводами голос магического духа, Даркона. Драконья морда свирепо раздувает ноздри, выпуская пары полупрозрачного дыма, в глазах с вертикальным зрачком бьется огонь. — Зачем ты туда полез?

— Леандр мне больше, чем кузен, он мой друг. И сделал бы для меня то же самое. Одному ему было не под силу вытащить девчонку.

— Вы оба заразились первозданной тьмой, — ревет Даркон. — Ее не усмирить даже драконам, она слишком сильна!

— Мы постараемся, — усмехается Зандер такой знакомой улыбкой, что у меня внутри что-то натягивается и тонко звенит, хотя я точно знаю, что тела у меня больше нет.

— И проиграете, — беснуется дух, качаясь в воздухе. — Сначала изменятся ваши мысли. Начнет портится характер. Уйдут эмоции. Останется лишь холодный разум и злость. Вы станете циничными чудовищами! Монстрами, не ведающими пощады!

— Эй, ты говоришь так, будто хорошо ее знаешь, — пытается шутить незнакомый мне Зандер и я невольно улыбаюсь.

— Не богохульствуй! — грохочет под сводами зала. — Все магические духи, так или иначе, знакомы с первозданной тьмой, она — основа основ.

— Ну видишь, значит, все не так уж плохо, — Зандер тяжело поднимается, и я вдруг замечаю, что в одной руке у него зажат большой пучок ягданы. — Подумаешь, истратили парочку-другую камней, делов то.

Мои глаза расширяются: так он... сам ходил за грань и вернулся? И Леандра тоже вернул?

— Мальчишки! Неразумные глупцы!

— Все-все, я понял! — черный дракон примирительно поднимает руки. — Раз ты такой умный, может, что-нибудь посоветуешь?

— Ищите девушку! Только она сможет вам помочь.

— О, так этого добра навалом. Сейчас только выберусь отсюда, погоди, и найду себе какую-нибудь красотку на ночь. А лучше двух.

Призрачная морда вдруг оказывается прямо перед лицом Зандера и угрожающе клацает зубами. К его чести, черный дракон и бровью не ведет, лишь нахально ухмыляется.

Смотрю на него во все глаза. Он такой знакомый и незнакомый одновременно, что я не знаю, как реагировать. Внутри сознания колет жалостью: значит, тьма все-таки изменила его.

— Нужна особая девушка, Зандер, которая поможет усмирить тьму. Одному из вас она станет парой, второй останется без нее... — дух многозначительно замолкает.

Дракон вдруг зло скалится, и я впервые вижу в нем отголоски того, кого знала все эти годы. Он никогда не отдаст своего, скорее убьет.

— Я буду первым, кто ее найдет.

Картинка резко меняется: на этот раз меня переносит в лес. Высокие деревья шумят изумрудной листвой, сквозь которую проникают лучики солнца, зайчатами прыгая на траве. Слышится беззаботный детский смех, которому вторит пение птиц. Я оборачиваюсь и с замиранием сердца смотрю на... себя?

Что вообще происходит?

Мне лет пять или шесть, но я чувствую себя очень взрослой: уже помогаю бабушке в аптеке, мне даже сшили такой же белоснежный передник, как у нее. А еще недавно меня возили к верховной — небывалая честь. Правда, я там случайно заснула, но вроде бы бабушка не рассердилась, значит, ничего страшного не произошло.

— Чирик, ты где? — зову я, оглядываясь по сторонам. — Чирик! Ау!

Чирик — та самая птичка, что я оживила. Это молодой воробей, почти еще птенец, недавно вставший на крыло, поэтому я подкармливаю его. Он живет в кустах неподалеку от моего дома. И хотя бабушка запрещает мне ходить сюда одной, потому что лето выдалось дождливым и в лесу много гадюк, я все равно хожу.

— Ай! — я вскрикиваю, когда чувствую острую боль в ноге. Опускаю взгляд вниз, успевая заметить, как черное гибкое тело, извиваясь, стремительно уползает во влажную траву.

— За что ты меня укусила? — c обидой в голосе говорю я, притоптывая ножкой. Как болит! На месте укуса две алые точки — следы ядовитых зубов, нога покраснела и немного опухла.

— Надо идти домой, — говорю я себе, и шатаясь, бреду по тропинке по направлению к дому. Как назло, бабушку на рассвете вызвали к роженице, но я уверена, что справлюсь сама. Помню, на какой баночке есть надпись Antidotum aspidis. Но даже не понимаю своим детским разумом, что время играет против меня.

Слабость и сонливость накатывают волнами, туманят разум, сбивают с пути. Ножка опухла уже до колена, став из красной синюшно-синей.

— Я только немного отдохну, — бормочу я, бессильно опускаясь у ствола огромного дуба. Кажется, на развилке я свернула не туда, и вместо дома вышла к дороге, ведущей в столицу. Чирик прыгает вокруг, что-то тревожно верещит, клюет меня в руку, но я уже не слышу его...

— Малышка, очнись, не засыпай, — мое легонькое тело подхватывают чьи-то сильные руки. С трудом разлепляю налившиеся свинцом веки и встречаюсь со взглядом черных мерцающих глаз с ртутной каймой и зрачком. Их обладатель — красивый молодой мужчина с платиновыми волосами и хищными чертами лица.

— У тебя жуткие глаза, — еле ворочая языком, говорю я.

— А та дерзкая, — дракон усмехается и добавляет со смешком: — Мне уже говорили.

— Кто говорил? — слабо спрашиваю я.

— Одна наглая девчонка, похожая на тебя, — дракон внезапно мрачнеет. — Потерпи.

Он несет меня по лесной тропинке. Чувствую себя пушинкой в надежных мужских руках. У меня никогда не было ни отца, ни старшего брата, а этот мужчина чем-то напоминает их.

Я тяжело вздыхаю, и дракон с тревогой заглядывает в мое лицо. Вижу, что он хмурится.

— Не засыпай, мы почти дошли до моего экипажа.

Я киваю, поднимая глаза к небу и рассматривая плывущие по нему белоснежные облака. Думаю о том, что хотела бы оказаться на одном из них, например, вон на том, похожем на сладкую сахарную вату.

Сидела бы и сверху смотрела на людей. Бесконечное небо проплывает перед моими глазами широкой рекой. Река зовет меня, манит. Слышу, как дракон витиевато ругается.

— Ругаться нехорошо, — заплетающимся языком произношу я. Пробую пошевелить руками и ногами, но у меня не получается. Только лежать и смотреть на реку вечности, текущую передо мной.

В этот раз дракон с жуткими глазами ничего не отвечает мне. Останавливается и осторожно кладет на землю как драгоценную ношу. Разве мы уже пришли?

Вижу, как он торопливо расстегивает рубашку на груди, снимает с шеи цепочку с медальоном и надевает ее на меня. Впечатывает медальон прямо в грудь, наклоняется надо мной и целует в горячий лоб.

— Ты не умрешь, малышка, обещаю. Я спасу тебя. Веришь мне?

— Да, — едва слышно отвечаю я. Чувствую, что мне трудно дышать, но сказать этого уже не могу, не хватает сил.

— Умница... — завороженно произносит дракон, смотря на меня своими невозможными глазами. Ощущение такое, будто из них на меня глядит кто-то еще — очень темный и очень страшный. — Жаль, что я потерял тебя, когда только нашел. Но когда ты вырастешь, я найду тебя, обещаю. И тогда ты будешь только моей.

«Сумасшедший какой-то», — это последняя мысль, прежде чем темнота смыкается надо мной окончательно.

Придя в себя, я понимаю, что вновь оказалась в лесу, на той самой поляне. Передо мной стоит прекрасная женщина с развивающимися черными волосами и мерцающими фиолетовыми глазами.

— Я истинная для каждого из них? — мой голос дрожит.

— Только для одного из них, — качает головой богиня. — Для обоих — девушка, способная усмирить в них первозданную тьму.

— Что?!

— Разве ты замечала в ней угрозу себе? Разве она хоть раз пыталась навредить тебе, вспомни?

Я действительно вспоминаю. Что я чувствовала, когда видела тьму в их глазах? Желание обладать мной — сколько угодно. Присвоить? Да! Убить любого, кто посягнет? Однозначно.

Любого, но не меня...

— Но почему именно я?

— Думаю, ты и сама это знаешь, — богиня многозначительно замолкает, заставляя меня крепко задуматься.

Знаю ли я? Наверное, да. Все дело в той тьме, что живет во мне. Которая, как оказалось на поверку, оказалась слишком слабой. В голове вспыхивает понимание. Не тьма слабая, просто я каким-то образом усмирила ее в себе, сделав из грозного оружия ласкового котенка. В этом и состоит моя магия?

Неожиданно я чувствую... разочарование.

Получается, я могла бы помочь маме сама, мне не нужно было зелье Somnus anima. Вот только я слишком слаба. Никчемна. Так ее и не спасла, хотя обещала.

— Я могу спросить тебя?

— Хочешь узнать о своей матери?

— Да. Почему ты не отпускаешь ее? В чем она виновата?

Богиня улыбается, демонстрируя заостренные клыки на прекрасном лицо, и это внезапно выглядит... пугающе.

— Боги не любят слабаков, а Эсме не хотела бороться. Вместо этого она взмолилась, чтобы ее дитя спасли любой ценой, готова была пожертвовать своей жизнью и душой. Догадываешься, что было дальше?

— Тьма услышала ее, — шепчу я пораженно.

— Верно. Твоя мать наградила тебя при рождении тем, что вы, смертные, называете природной тьмой, хотя она ни что иное, как часть тьмы первозданной. Твоя бабка догадывалась об этом, поэтому и повезла тебя к верховной. Они провели ритуал сокрытия. Глупцы!

Тара вдруг оказывается в воздухе, прямо передо мной. Ее волосы развеваются, хотя ветра нет, за спиной раскидываются огромные мерцающие крылья, которые будто сотканы из мрака. Глаза сияют во тьме ярче звезд. Она жуткая и прекрасная одновременно, и больше чем когда-либо похожа на божество. Откуда-то я знаю, что ее истинный облик — вовсе не юной девы с черными волосами.

— А мама? — все же рискую спросить я, хотя мне очень страшно. — Ведь она все это сделала ради меня.

— Нет! — богиня опасно сверкает глазами. — Она выбрала наиболее легкий путь, и за это я ее наказала. Дала шанс стать сильной, чтобы переродиться вновь.

От ее ответа веет недосказанностью. Разве призрак может как-то искупить свою вину? У него ведь даже нет тела.

— Ты ведь мне не все рассказала?

— Конечно, нет, Лорана. Лишь то, что тебе нужно знать, — доносится до меня холодный голос божества.

— Я дам тебе право выбора — это будет мой последний дар. Ты можешь вернуться в далекое прошлое, когда была совсем дитя. Можешь вернуться на пять лет назад, когда только повстречала Зандера. Или в момент, когда хотела сообщить ему о беременности. Это три поворотные точки. Теперь ты держишь нити судеб в своих руках. Смотри же, не ошибись. Другого шанса у тебя не будет.

Я понимаю, что ее терпение закончилось, хотя у меня еще так много вопросов! Что представлял из себя третий дар богини, это был еще один медальон? У кого он оказался? Как Зандер и Леандр оказались за гранью и о какой девчонке они говорили?

И пожалуй, главный вопрос, который терзает меня: если не тьма пыталась убить меня, получается, это Зандер?! И в академии, и в своем особняке это был он?

«Богиня! — хочется в отчаянии воскликнуть мне. — Как тут вообще можно что-то выбрать!» Вот только я и так нахожусь перед ней, так что обращаться мне не к кому, разве что внутрь себя.

Что я и делаю. Думай, Лорана, думай!

Если я вернусь в прошлое, то окажусь девочкой лет пяти-шести. Хочу ли я вновь увидеть бабушку, обнять ее? Очень! Но что может ребенок, даже если богиня оставит мне память? Бабушка мне просто не поверит. C сожалением я отметаю этот вариант.

Я могу вернуться в прошлое, когда только приехала устраиваться в академию. Дальше что? Скорее всего, я буду избегать Зандера и настороженно относиться к Дейре, зная о ее коварных планах. Леандр будет преследовать меня, как и обещал, и рано или поздно добьется своего, если я не выйду замуж.

Ладно, предположим, мы поженимся с Зандером, я не возьму в дом Руми, забеременею и рожу. Но Леандр и вряд ли оставит меня в покое, особенно если поймет, что шансов заполучить меня у него больше нет — кузен обошел его и счастлив. Он не просто одержим идеей заполучить меня, я для него лекарство.

Они оба уже тогда были под воздействием тьмы, и она влияла на них. Поэтому и вели себя так. Шанс, что Леандр убьет Зандера, очень велик. Ошибиться страшно.

А что мне даст возврат в момент, когда я узнаю о беременности и о неверности Зандера? Тоже ничего. Или...

Я кручу в памяти тот вечер, прожитый уже дважды, и так и этак.

«Дважды я уже оказывалась в нем... — бьется в сознании мысль. — Чем он так важен? Богиня не просто так сказала, что это поворотная точка. Это подсказка».

Перед мысленным взором мелькают цветные картинки: помещения, разговоры, лица. И вдруг я кое-что понимаю. Так, ерунда какая-то, незначительная деталь, на которую обычно не обращаешь внимания. Может, это вообще ничего не значит. Может, мне просто хочется верить, что это важно. И все же...

Я медленно выныриваю из сознания.

... ему было не под силу вытащить девчонку.

... одна наглая девчонка, похожая на тебя.

— Не ошибись... — вновь шепчет богиня, чей силуэт по-прежнему неподвижно висит прямо в воздухе.

— Я сделала свой выбор. Верни меня в тот в тот вечер, когда я хотела сообщить ему о беременности и поехала в академию, — твердо произношу я.

Тара на мгновение прикрывает глаза, а когда распахивает их вновь — они сияют ярче звезд. Ночь на поляне стремительно сменяется днем, тот снова ночью, будто кто-то изменил законы мироздания, стремительно отматывая время назад. Небо над моей головой светлеет до опаловой белизны, ослепляет яркой вспышкой и все окончательно исчезает.