Шапка Мономаха. Часть II

Глава 15

Луиджи Фарнезе многое повидал на своем веку, но чтоб такое!

Попасть на прием к “маркизу де Пугачев” оказалось не то что непросто – дьявольски унизительно! Его обыскали, да столь тщательно, что прощупали буквально каждый дюйм его одежды, каждый шов, волосы, уши, заставили разуться, раздвинуть пальцы ног и рук. Хорошо хоть не осмелились проникнуть своими руками в самые интимные зоны тела. Бедному итальянцу так досталось, что он даже не обратил сперва внимания на варварскую обстановку Теремного дворца, где был назначен прием.

“Боится покушения или персонально меня опасается?” – задался вопросом иезуит и вскоре получил исчерпывающий ответ, когда его проводили в полутемный кабинет в красных тонах с тяжелой дубовой мебелью прошлого века. Здесь его принял Пугачев, сидевший не на троне, как рассказывали очевидцы, а на стуле с высокой спинок около стола, заваленного бумагами. С какой-то странной короной на голове.

— Я не стану перед вами извиняться, преподобный отец, за обыск. Уж больно репутация у вашего Ордена скверная. Вы и ваши братья носите одежду обывателей, имеете возможность вести мирской же образ жизни, скрываете принадлежность к Обществу Иисуса. Классический образ шпиона. К этому плюсуем постоянное воздействие на умы благородного сословия через ваши колледжи, участие в политических заговорах и даже в убийствах, подкуп государственных чиновников, незаконное обогащение, тайные торговые операции… Я ничего не забыл? Ах да! Меня пытались отравить, и почему-то все подумали на вас, на иезуитов.

Луиджи сглотнул. Сюрприз следовал за сюрпризом, и кто знает, сколько еще следует ожидать? Самозванец говорил по-немецки. Совершенно свободно. Как и Петр III. Да бог с ним, с языком! Он демонстрировал недюжие познания в истории Ордена. Еще это обвинение… Подготовился к встрече?

— Ваше Величество повторяет клеветнические измышления, вышедшие из-под пера “тайного комитета” испанского короля.

Семь лет назад расследование, инспирированное испанским королем, завершилось предъявлением обвинения иезуитам в заговоре и проповеди тираноубийства и участии в незаконных делишках в Южной Америки. Как принято, до кучи на них вывалили список обычных прегрешений – стяжательство, распущенность, падение нравов. Столкновение ордена и просвещенных министров Карла III завершилось изъятием имущества 146 монастырей, арестами и изгнанием в Рим уцелевших. Год назад папа Климент XIV распустил орден[10].

— Не такие уж они клеветнические. Вы, иезуиты, изрядно успели наследить сквозь века.

— Но мы также сделали много полезного в плане образования и научных изысканий, – воскликнул Луиджи. Совсем не так он планировал этот разговор. – Во времена царевны Софьи дети знати учились в нашей московской школе. Что в этом дурного?

— Школы – это прекрасно! – окончательно запутал его Пугачев. – Какова цель вашего визита?

Вопрос был из разряда прямо в лоб. Дипломатическим политесом тут не пахло.

— Хотел представиться, задать несколько вопросов…

— Вам знакомо французское слово “sondage”?

— Конечно!

— В дипломатии зондаж означает не просто “опрос”, но прощупывание намерений принимающей стороны.

— Мне знакома такая трактовка, – вежливо кивнул Луиджи, продолжая удивляться.

— Вы из знатного герцегского пармского рода Форнезе?

— Побочная ветвь.

“Да кто он такой?!” – захотелось заорать на всю комнату иезуиту.

— Как вас занесло в Орден?

— Набожность и тяга к знаниям, – честно ответил Луиджи.

— Неплохие стимулы. Видимо, эта тяга побудила вас прийти ко мне, чтобы узнать, какие отношения меня связывают с масонами, вашими кровными врагами; какие у меня планы в случае победы на дальнейшее пребывание Ордена Иисуса на территории русской части Польши; и есть ли у католицизма шансы на территории Российской империи. Так?

Фарнезе растерянно хлопал глазами. Этот несносный человек постоянно выбивал у него почву из-под ног. Ничего другого иезуит не нашел, как честно признаться:

— Все так, Государь. А еще лично меня интересуют источники ваших невероятных знаний. Генералы нашего ордена хотят знать, откуда появилась новая лампа и другие инвенции.

— Присядьте за стол.

Луиджи послушался.

Пугачев протянул ему лист бумаги.

Иезуит ознакомился и растерянно поднял глаза на своего собеседника.

— Ведь это же указ о веротерпимости!

— Все верно. Я его уже подписал. Отныне никаких гонений на католиков, если они повинуются моим законам. Итак, я ответил на один ваш вопрос. Насчет масонов промолчу – это не ваше дело, как не мое, например, поинтересоваться у вас, куда пропали сокровища после печальных событий в Испании? Все эти груды золотых слитков, которых так и не нашли слуги короля? Горы изумрудов из Южной Америки?

Это был подлый удар. Луиджи снова не понимал, как реагировать.

— Успокойтесь! Мне нет дела до ваших тайн, в отличии от вас.

Русский расхохотался и хрустнул плечами, разгоняя кровь в своем мощном теле бойца. Только сейчас Фарнезе понял, что его собеседник физически очень развит.

— Судьба Ордена в литовско-белорусских землях, – Петр продолжил добивать иезуита. – Я буду решать эту задачку позже, как верну отчие земли. Разумеется, если вы не планируете новых злоумышленный.

— И в мыслях не было! – немного слукавил Луиджи.

Чуть-чуть. У него была группа, которая могла в случае приказа от генерала Ордена попытаться уничтожить Пугачева, если бы подтвердились его тесные связи с масонами. Только сейчас Фарнезе уже твердо решил для себя эту группу отослать в Польшу.

— Так я и поверил! – хмыкнул маркиз.

“Или все же стоит его называть царем? – неожиданно для себя подумал Фарнезе. – Очень опасен. Невероятно. Но перспективы”...

— Почему вас прозвали “божьей морской пехотой”?

Очередной острый вопрос царя.

Фарнезе наказал себе ничему не удивляться. Ответил честно:

— Потому, что по первому слову Папы мы были готовы отправиться в любую точку мира. А морские пути нынче основные…

— Все верно. И поэтому у вас появился тайный флот и даже секретные карты фарватеров, морских скал и течений.

Луиджи с превеликим усилием постарался себя не выдать, но сразу подумал: “Нет, группу в Польшу я не буду отправлять. Наоборот. Срочно ее активирую”. Пугачев знал самую главную тайну ордена, которую, казалось, удалось сохранить после разгрома.

— Да не хмурьтесь вы так! Я – могила. У меня на ваш флот есть свои виды.

Иезуит покачал головой, не решаясь ответить отказом – боялся, что выдаст себя дрожащим голосом.

— По всему миру у вас были огромные владения. Преданные люди. Невероятные доходы, которые вы направляли на развитие образования и миссионерство. Да, за власть вы тоже боролись, но в целях защиты, а не для того, чтобы править. И все же вы все потеряли. У меня есть к вам невероятно щедрое предложение, которое, возможно, спасет ваш Орден заключенных и изгнанников от жалкого прозябания (1).

— Я слушаю, Государь.

День сюрпризов, оказывается, не завершился. Пугачев поведал совершенно выбитому из колеи иезуиту о том, что у него тоже есть тайная карта и на ней отмечено устье огромной реки в Азии, точнее, на Дальнем Востоке, которого нет ни в одном из существующих атласов мира. Да, зимой судоходство там ограничено льдами. Но все искупает географическое положение – близость как Японии, так и Китая, где иезуитам удалось сохранить свои миссии.

Он был готов поделиться с Орденом этим колоссальным знанием при выполнении ряда условий. Во-первых, он определил эти земли, как уже принадлежащие России, и менять что-либо категорически не хотел. Во-вторых, если Орден обоснуется в этих местах, никакой экстерриториальности. Только созидательная работа по развитию этих земель на благо Империи. Окультуривание населения и развитие землепашества, которой обещало богатые урожаи. Открытие полезных ископаемых, которых там с избытком, включая золото. Развитие рыбных промыслов, которые могут принести огромные барыши. В-третьих, никакого завоза китайцев – царь постарается направить, когда придет время, группы русских переселенцев.

Принятие и следование этим трем пунктам – и царь даст защиту: не только всевозможные охранные грамоты, но и присылка казаков или воинских команд.

— Вы будете там, как у меня за пазухой! Не обещаю, что будет легко, но когда Общество Иисуса останавливали трудности? Вы работали с гуронами и ирокезами, забирались в глубины джунглей и дождевых лесов Южной Америки. Справитесь и там. Столетний договор!

Фарнезе икнул. Царь гостеприимно налил ему воды. Сам!

“О, пресвятая Дева Мария! Сделай так, чтобы это все было правдой, а мне не приснилось!”

— Ваше Величество! Я понимаю, что прошу невозможного. Но, быть может, вы приоткроете мне тайну? О какой реке идет речь?

— Амур, – спокойно ответил этот великий человек. – Не боись, Луиджи, не обману. Я тебе даже карту покажу, но без подробностей.

Фарнезе не мог поверить своим глазам: Государь разгреб бумаги на столе и вытащил листок со схематичным изображением восточной оконечности Российской Империи. Ткнул пальцем в точку.

— Что от нас требуется, чтобы получить договор и настоящую карту?

Итальянец был готов даже продать царю в рабство половину братьев, но этого не потребовалось.

— Сколько у вас кораблей?

— Не могу раскрыть! – чуть не заплакал иезуит.

— Примерно. Хотя бы просто моргни: больше ста?

Луиджи моргнул.

— Отлично! – потер руки Государь. – Мне нужны прямые поставки в Архангельск военных материалов – селитры, меди, свинца. Нарезное оружие и порох. Шпаги из Толедо. Пороховые мельницы и качественная бумага для патронов. Сок гевеи. Семена, саженцы, элитные производители скота – особенно, английский Абердин Ангус и испанские мериносы. Мне много чего нужно, и за все я готов платить золотом. Но не по грабительским ценам.

— Еще! – прохрипел Фарнезе

— Вы не мешаете мне в Европе, не путаетесь у меня под ногами.

— Еще!

— Ваша шпионская сеть здесь и в Европе работает на меня.

— Еще!

— Все!

Фарнезе чуть не выругался, настолько его переполняли чувства, хотя его обеты хулу запрещали. Все, буквально все осуществимо!

— Я немедленно выезжаю в Вену, где скрываются в подполье наши руководители, чтобы согласовать все пункты нашего соглашения!

Покидая Кремль, он шатался как пьяный. Единственное, что сообразил: никакая группа ликвидаторов не нужна. Наоборот! Нужно обсудить с братьями, как организовать защиту и безопасность царя всея Руси Петра Федоровича! Его петербургский знакомец Панин, как и многие другие выдающиеся политики, предпочитал заглядывать за горизонт, вместо того чтобы заметить, что творится под ногами. Этот странный человек с ворованной короной на голове был иным. Трехглазым! Один его глаз смотрел в будущее, второй под ноги, а третий, на затылке, прикрывал ему спину. Такими людьми нужно дорожить!

Проводив Фарнезе, я от души расхохотался. Нечасто можно увидеть человека, раздавленного чужими познаниями. Я всего-то читал отличную книгу Артура Переса-Реверте “Тайный меридиан”, а еще перед встречей получил от Шешковского кое-какие детали!

Мой план был коварен и в то же время благороден. Устье Амура мои соотечественники откроют не скоро и случайно – во время Крымской войны, когда сбегут от англичан из Петропавловска-Камчатского. Освоение Дальнего Востока затянется на десятилетия, если вообще можно говорить об освоении. Нормальной колонизации там никогда не было. Богом забытый край, Но сколько богатств! Пусть уж лучше постараются иезуиты, настоящие профи вживаться в агрессивную внешнюю среду – как в человеческую, так и в природную. В Китае даже Конфуция смогли приспособить к своим делам. И в Хабаровском крае что-нибудь придумают, зато заложат островки циализации, чтобы переселенцы прибывали не на пустое место. Пусть поработают на будущее России! А на католические храмы по берегам Амура – плевать! Вон, Советы создали Еврейскую автономную область. И что? Там одни синагоги? Как бы не так!

Пришла пора собираться в пешее путешествие в Лавру. Больше откладывать нельзя.

Пока я переодевался, Почиталин докладывал свежие новости.

— Казаки запорожские опять подрались с донскими. Всерьез никого не зашибли, слава богу.

— Нехай полковые командиры Калнышевский и Овчинников сами разбираются и наказание назначают. Приговоры утвердить у Подурова, пусть вникает.

Почиталин кивнул и продолжил:

— От Крылова из Смоленска пришла наконец опись трофеев и перечень пленных и арестованных.

— Это тоже пусть Подуров с Перфильевым делят. А пленных Соколов с Шешковским пусть примут и к работам пристроят.

Я вместо своей оренбургской шапки Мономаха водрузил на голову обычный картуз и мысленно проверил свою готовность к путешествию. Двинулся на выход.

— А ещё, государь, один англичанин с тобой встречи ищет. Приватной и срочной. Я справки навел, этот Джордж десять лет назад послом был. По-русски говорит хорошо, – несколько замявшись и покраснев, сообщил мне на ходу Почиталин.

Стало быть, принял подношение от просителя. Еще не привык к взяткам. Но за проработку просителя Ивану большой полюс. Молодец.

— Насколько ему срочно? Я через неделю вернусь, не раньше.

— Здесь он, у Золотой решетки ошивается. Позвать?

Кучно иностранец пошел! Пора-пора подумать о своем министре иностранных дел. Да только выбрать пока не из кого.

— Ну, зови.

Никитин, слышавший мой разговор с секретарем, отправился встретить сэра и сам обыскал его. Англичанин к этим мерам безопасности отнесся спокойно и без пререканий отдал свою шпагу.

Приблизившись ко мне, англичанин глубоко поклонился, оттопырив ножку, и обмахнул своей шляпой пыль на ступенях кремлевской лестницы. Почиталин одновременно с этим, заглядывая в бумажку, негромко произнес:

— Сэр Джордж, граф Маккартни, рыцарь ордена Бани.

«Ишь ты, какая цаца!».

— Я счастлив вам представиться ваше величество, – начал он, – и прошу о приватной аудиенции для важного разговора.

— Если нет желания ждать моего возвращения из паломничества, могу предложить присоединиться к моей прогулке,– усмехнулся я, – Пообщаемся на ходу.

— Это будет чудесно! — воскликнул англичанин.

— Тогда в путь.

Дорога на Троице-Сергиеву лавру начиналась от Крестовской заставы камер-коллежского вала. Сразу за орлеными столбами бывшей таможни открылся вид на «закрестовские» поля и выгоны. Справа возвышалась деревянная церковь при Пятницком кладбище. Одном из самых молодых, появившихся в результате чумы 1771 года.

После выхода из города мое сопровождение перестроилось в иную формацию. Передовые казаки охраны сгоняли на обочину все встречные экипажи и пешеходов, а замыкающая группа никому не давала меня нагонять, собирая некую пробку из телег и карет. Так что непосредственно рядом со мной никого постороннего не было, и у меня с англичанином появилась относительно приватная зона.

— Сэр Джордж, скажите, представляете ли вы короля Георга?

— Он в курсе моей миссии, – ответил англичанин, – но инструкции я получать от премьер-министра, сэра Федерика Норта.

Я кивнул. Норт фактически правил страной, так что уровень миссии я оценил.

— И какое же послание шлет мне Великая Британия в лице ее премьера?

— Королевство заинтересовано в стабильных торговых отношениях и в согласованной европейской политике.

— Последнее, надо понимать, в интересах Лондона?

— Неужели вы можете представить себе нашу политику, направленную не в своих интересах, – усмехнулся посол. – Но я совершенно искренне считаю, что интересы России тоже не должны страдать от такого сотрудничества. Именно об этом и стоит поговорить.

— Вы так уверены, что я удержу власть?

— Я много общался в Петербурге. И не только с русскими торговыми партнерами. Так что имею обоснованное мнение относительно ваших перспектив. Простой народ, крестьяне, разночинцы безоговорочно на вашей стороне. Купечество в целом тоже. Их радует устранение конкуренции со стороны дворян и перспективные возможности влиять на государственную политику через ваш планируемый парламент. Насчет церкви я ничего сказать не могу, а люди свободных профессий не определились еще в своем отношении. Выжидают. Ну и, разумеется, дворянство, которое яростно против вас. Так что я оцениваю ваши шансы как очень высокие. Даже несмотря на ситуацию с южной армией. Ведь она состоит из простых людей, а с такими людьми вы, ваше величество, работать умеете.

— Увы, там не только простые люди. Там еще масса тех самых яростных дворян, с которыми трудно договориться.

— Судя по тому, что я видел в Москве… Вы научились решать вопрос с непримиримыми.

— И поверьте, меня это мучает. Каждый день молюсь за упокой души казненных. Россия не так богата образованными людьми, чтобы карнифексы стали выходом.

На самом деле, я плотно работал над тем, что за Уралом открыть трудовые лагеря для неприсягнувших. В армии Румянцева таких будет много, устраивать массовые казни мне не хотелось. Но все упиралось в кадры. Если делать “офицерский ГУЛАГ”, то кто это все будет охранять, снабжать продовольствием?

— Очень рассчитываю, – я тяжело вздохнул, – что до решающей битвы с армией Румянцева дело не дойдет. Как вы верно отметили, с простым народом, в том числе и солдатами, я общий язык найти могу.

Посол долго шел рядом и молчал, обдумывая. Я же рассматривал церкви и домики села Алексеевского, а самое главное – остатки путевого дворца Алексея Михайловича. Это была первая остановка всех русских царей на пути в Троицу, и упомянутый царь велел отстроить тут деревянный путевой дворец, который ему очень понравился. Он подолгу жил в нем и даже пытался привить на наших почвах виноград. Ничего из этой затеи, разумеется, не вышло, и вместо винограда царевы делянки засадили крыжовником. Так сказать, наш суровый ответ их капризной ягоде.

С того времени дворец был заброшен, начал разваливался и был окончательно разобран накануне Наполеоновского нашествия. Сейчас он еще худо-бедно стоял, и я намерен был его сохранить для потомков.

Далее с англичанином пошел разговор пошел о делах практических. Обсудили таможенный тариф 1766 года, и я парировал любые попытки его еще более либерализировать. Он и так был выгоден Англии больше, чем России. Обсудили перспективы Архангельского порта. Я закинул удочку насчет прокладки водного пути, известного в мое время как Северо-Двинский канал. Перспективы ускорения и удешевления товарооборота англичанина, конечно, привлекли, но не особо сильно. Все-таки они привыкли, что проблемы внутренних перевозок их не касаются. Но упоминание об ускорении движения товаров в Персию интерес посла подогрело. Так что поговорили и торговле с южными странами, в том числе и с Индией. Я снова заказал селитру. На случай, если голландцы не выполнят своих обязательств, а иезуиты не решаться на мое предложение. И напомнил посланнику Туманного Альбиона о стародавних связях через Архангельск, в том числе, о лондонской Русской торговой компании. Отчего бы ей не расширить ассортимент товаров, предлагаемых для русского рынка? Колониальные товары – это далеко не все, что нужно России.

Достигнув мызы Раиево, сделали запланированную остановку. На свежескошенной опушке леса был накрыт стол под натянутым тентом. Там мы с англичанином и оттрапезничали. За едой разговор зашел о моих новинках. Англичанина интересовали гильотина, воздушный шар, керосиновая лампа. Я рассказал о принципах, которые двигают шаром, и обещал ему все показать и даже прокатить на шаре в день коронации. Все-равно этот секрет скрыть невозможно, рано или поздно Джордж все разнюхает, подкупит кого-нибудь… Пусть пока хотя бы формально, будет на моей стороне.

После обеда, к удивлению англичанина, я стал собираться к дороге на Мытищи.

— Я теперь понимаю причину ваших побед, ваше величество, – заявил он.

Я вопросительно взглянул на него.

— Вы не теряете время, как это делали царицы до вас. Вы же наверняка знаете, как Елизавета Петровна ходила на богомолье в Троице-Сергиеву Лавру. Она, конечно, делала это пешком, правда, весьма оригинальным способом. В день она проходила всего две-три версты, после чего садилась в карету и возвращалась во дворец. На следующий день или даже через несколько дней карета привозила её к тому же месту, и Елизавета шла дальше ещё пару вёрст. Путь растягивался на месяцы, но зато был не утомительным.

Я усмехнулся.

— Для меня это непозволительная роскошь. Время – это деньги. А еще меня ждет увлекательное зрелище – тренировки в военном лагере. Думаю, вам тоже оно понравится, если вы готовы заночевать в пути, где придется.