Шеф с системой. Гамбит повара

Глава 22

Предрассветный час был холодным, но в канцелярии управляющего горел огонь. Эта ночь была не для сна. Мы втроем — я, Степан Игнатьевич и Ярослав — склонились над большой, разложенной на столе картой. Прощания и сборы были позади. Настало время для финального инструктажа.

Ярослав больше не был похож на вспыльчивого юнца. Передо мной стоял настоящий командир. Он не советовался, он ставил задачи.

— Путь займет восемнадцать часов, если гнать без остановки, — сказал он, и его палец уверенно чертил маршрут по старым, заброшенным лесным тропам. — Мы выйдем сейчас, на рассвете. Задача — быть в этой лощине, — он указал на точку в нескольких верстах от Заречья, — к полуночи. Это даст нам четыре, может, пять часов, чтобы дать людям и коням отдохнуть перед штурмом.

Он поднял на меня свой твердый, не терпящий возражений взгляд.

— Алексей. Ты — мой советник. Моя задача — привести их туда. Твоя задача — обеспечить, чтобы они дошли, сохранив силы для боя. Когда и чем кормить людей и лошадей, чтобы выдержать такой темп?

У меня уже был готов ответ.

— Мы не будем делать больших привалов. Только короткие, по десять минут, каждый час, — начал я, выступая в роли эксперта. — На каждой остановке — вода. Много воды, и для людей, и для лошадей. Так как мы пойдем недалеко от реки — это не будет большой проблемой. Затем — еда. Каждому воину — половину брикета «Легкой поступи». Каждому коню — одну мерную кружку питательной смеси. Этого будет достаточно, чтобы поддерживать постоянный уровень энергии, не перегружая живот.

Я посмотрел на Ярослава, затем на Степана.

— При таком подходе они дойдут. Они будут измотаны, но не истощены. После отдыха сил для боя хватит. Я это гарантирую.

В кабинете повисла тишина. Я выдержал изучающий взгляд двух самых влиятельных людей в крепости. Первым его нарушил вошедший Ратибор. Он медленно провел рукой по своей седой бороде, и на его лице было написано сложное выражение из скепсиса и надежды.

— Восемнадцать часов на сухом пайке… — пророкотал он. — Дерзко. Очень дерзко. Но если это сработает, знахарь, если твоя еда и впрямь позволит им нанести удар на рассвете… — он на мгновение замолчал, и я увидел, как в его глазах загорелся огонь старого волка. — У нас появится преимущество, которого нет ни у одного рода в этих землях.

Он посмотрел на Степана, а затем снова на меня.

— Действуй. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Затем слово взял Степан Игнатьевич. Он не сводил с меня своих холодных, пронзительных глаз.

— Вся эта затея, — сказал он тихо, но каждое его слово весило, как камень, — держится на твоем слове, Алексей. И на твоей еде. Не на стали мечей, не на крепости доспехов, а на твоем вареве. Не подведи нас.

Он медленно кивнул. План был принят.

Когда мы вышли на главный двор, там уже стоял отряд. Двести всадников на крепких лошадях. Я направился было к своим, чтобы проверить тюки, но не успел сделать и пары шагов. Из тени кухонной арки вышла вся моя команда.

Они стояли молча, переминаясь с ноги на ногу. Федот, Матвей, и даже бывшие ученики Демьяна, которые теперь смотрели на меня с безоговорочным уважением.

Первым подошел Федот. Он протянул мне небольшой, туго скатанный сверток.

— Тут лепешки пресные, на сале, — проворчал он. — Твои брикеты — это хорошо, но иногда и человеческой еды охота. Береги себя там, знахарь. Без тебя тут все развалится.

Я принял сверток, и его тепло согрело мои озябшие пальцы.

— Оставляю все на тебя, Федот. Знаю, что не подведешь.

Затем вперед шагнул Матвей. Его глаза блестели. Он протянул мне маленький, гладко отполированный брусок.

— Это точильный камень, учитель, — прошептал он. — Для вашего ножа. Чтобы всегда острым был. Возвращайтесь с победой. Мы будем ждать. И… мы будем работать так, чтобы вы нами гордились.

Я взял камень, сжал его в ладони и кивнул, не в силах вымолвить ни слова. Я посмотрел на их лица — обеспокоенные, но полные веры в меня и эта вера была для меня самой прочной броней.

— Я вернусь, — пообещал я им всем.

Только после этого пошел к своим лошадям, чувствуя на спине их провожающие взгляды.

У ворот нас провожали. Князь Святозар, высокий и мрачный, отдал последние наставления Ярославу.

— По коням! — раздалась команда Ярослава. — Ворота!

Тяжелые створки со скрипом начали расходиться, впуская в крепость предрассветную мглу. Отряд, как единый организм, с места сорвался в быструю, почти бесшумную рысь и, не оглядываясь, хлынул в серую неизвестность.

Как только ворота крепости закрылись за нашей спиной, мир изменился. Исчезли каменные стены, исчезла привычная суета. Остались лишь предрассветная серость, холодный ветер и долгая, уходящая на запад дорога. А еще темп. Темп, который задал Ярослав, был не яростным, а изматывающе-монотонным.

Он гнал отряд на самом пределе допустимого. Наша колонна двигалась не галопом, а быстрой рысью, которая вытрясала из всадников душу и требовала от коней постоянного напряжения. Лишь на редких, открытых участках мы на несколько минут переходили на легкий галоп, чтобы тут же снова вернуться к этому безжалостному ритму.

Стук двух сотен копыт, сливающийся в единый, гипнотический грохот, фырканье лошадей и редкие, короткие команды десятников — вот и вся музыка нашего похода. Ярослав вел нас не по главному тракту, а по старым, заброшенным лесным дорогам и охотничьим тропам. Это позволяло двигаться скрытно, но требовало от коней и всадников предельной концентрации — один неверный шаг на скользком корне или в выбоине мог стоить нам лошади. Не было ни долгих привалов, ни разведения костров. Вся наша стратегия была построена на одном — на скорости и выносливости.

На коротких, десятиминутных остановках, которые Ярослав объявлял строго по нашему плану, происходило то, что для воинов было настоящим чудом. Они спешивались, и пока одна половина отряда держала коней и осматривала снаряжение, другая получала свою порцию «топлива». Я лично контролировал раздачу. Воины на ходу вгрызались в твердые, как камень, брикеты «Легкой поступи», а их лошади получали по горсти моего нового, пахнущего медом и травами, «бодрящего корма».

Моя еда не была магией и не убирала усталость. Я видел, как ломит спины у воинов от многочасового сидения в седле, как гудят их мышцы, у меня у самого уже болела спина, но еда позволяла нашим телам работать за гранью обычных возможностей. Усталость хоть и наваливалась постепенно, но не сковывала конечности. Сосущее чувство голода, отвлекающее и забирающее последние силы, не наступало.

Еще больше воинов поражало состояние их коней. Лошади, которые должны были уже давно выдохнуться от такого бешеного темпа, продолжали идти ровным, упругим шагом. Люди и животные делали сейчас то, что раньше казалось невозможным.

На каждой остановке я двигался вдоль колонны, наблюдая за состоянием воинов.

— У твоего бойца губы белые, — тихо говорил я одному из десятников. — Пусть пьет больше воды, иначе сведет ноги.

— Эта гнедая уже тяжело дышит, — сообщил мне один из десятников.

— На следующей остановке дадим ей двойную порцию корма, — сказал я ему.

Они слушали. Беспрекословно. Окончательные команды отдавал Ярослав, но он отдавал их, основываясь на моих данных. Я управлял энергией всего отряда — и людей, и животных. В глазах этих суровых, закаленных в боях мужчин я зарабатывал свое место не мечом, а своей компетентностью и видимым, ощутимым результатом.

К полуночи мы прибыли на место. Это была глубокая, скрытая лесная лощина, которую нашли разведчики, отправленные вперед. Идеальное место для тайного лагеря. Со всех сторон ее окружали крутые, заросшие густым лесом склоны, а единственный вход был узким и легко обороняемым.

Марш-бросок был успешно завершен. Мы сделали это. Двести всадников преодолели почти двухдневный путь за восемнадцать часов. Люди и кони были измотаны до предела, но они были живы и, что самое главное, все еще боеспособны. Это само по себе невероятная победа и лучшее доказательство эффективности моих рационов.

Но отдыхать было некогда. В лагере немедленно установилась атмосфера абсолютной тишины и профессиональной работы. Ярослав и Борислав, как два волка, бесшумно скользили в темноте, расставляя дозоры по периметру. Воины, разделившись на группы, так же тихо расседлывали и растирали своих коней, давали им последнюю порцию «бодрящего корма» и позволяли, наконец, отдохнуть.

Теперь настал мой час.

— Мне нужны пара добровольцев, — сказал я Ярославу. — И лопаты, которые я велел взять с собой.

Ярослав кивнул и отдал команду. Через минуту передо мной стояли двое крепких воинов. Один из них с недовольным ворчанием бросил к моим ногам связку из двух странных на вид инструментов. Это были обычные, крепкие железные лопаты, но их деревянные черенки были специально укорочены — ровно настолько, чтобы их можно было приторочить к седлу, не мешая всаднику.

Я предвидел эту необходимость еще в крепости. Перед самым отъездом подошел к старосте ремесленников и попросил его подготовить для меня этот странный инвентарь. Это вызвало настоящий бунт среди воинов, которым их раздали. «Мы воины, а не пахари!», «Зачем нам эта тяжесть⁈» — возмущались они. Спор прекратил Ярослав. Он вышел вперед и грозно рявкнул: «Это приказ нашего знахаря. Каждый, кто идет со мной, берет то, что он скажет, будь то лопата или горшок с кашей. Вопросы есть⁈».

Вопросов больше не было.

Теперь, в холодной ночной тишине, воины смотрели на эти лопаты с недоумением.

— Копайте здесь, — я указал на участок плотной, сухой земли под навесом скалы. — Одну яму. Глубокую, чтобы в нее поместился наш походный котел.

Они удивленно переглянулись, но приказ есть приказ. Пока они копали, я объяснял им и подошедшему Ярославу суть своей хитрости.

— Нам нужен горячий ужин, но мы не можем разводить костры. Дым и свет увидят за версту. Поэтому мы спрячем наш огонь под землю.

Я показал им, как на дне вырытой ямы сделать небольшой боковой подкоп для притока воздуха. Это была так называемая «лисья нора» — бездымный очаг. Когда мы развели на дне ямы небольшой огонь, дым, поднимаясь, не вырывался столбом, а рассеивался, проходя через землю, становясь почти невидимым и теряя запах уже в паре десятков шагов.

Над этим скрытым очагом мы установили треногу и подвесили большой походный котел.

Я подозвал к себе пятерых воинов, которых мне выделил Ярослав, и мы приступили к таинству финального ужина. Это должно было быть горячее, густое, концентрированное варево, которое не только восстановит последние силы, но и разожжет в сердцах воинов боевую ярость. Я назвал его про себя «Котелок Штурма».

Хитрость первая: живая вода. В большой походный котел мы налили чистой воды, но я не стал сразу ставить его на огонь. Достал из своих припасов глиняный горшок с топленым, очищенным добела и застывшим жиром. На глазах у удивленных воинов я зачерпнул щедрый половник этого жира и бросил в котел.

— Это — сердце нашего ужина, — объяснил я. — Не просто вода, а живая вода. Жир даст нам силу и сытость, которую не даст ни одна трава.

Хитрость вторая: быстрая густота. Когда жир растаял и вода начала закипать, я достал мешочек с прокаленной на сухой сковороде ячменной мукой.

— Сыпать медленно, мешать быстро, — командовал я. — Так мы не получим комков, а бульон станет густым и сытным, как хорошая каша, за считанные минуты, а не часы.

Бульон на глазах превратился из прозрачного в густой, золотистый, невероятно ароматный кисель.

Хитрость третья: вкус и сила. Теперь пришло время для основы. В котел отправились мелко нарубленное мясо, которое я заготовил заранее, и смесь сушеных овощей.

Затем я достал свой главный козырь — туго связанный мешочек из льна. Внутри была моя секретная смесь: сушеный дикий чеснок, растертые семена тмина и можжевельника, и несколько видов трав для восстановления сил. Я опустил этот «заряд» в самый центр котла.

Это было простое, солдатское блюдо, но в этой холодной, темной лощине, после изнурительного марша, его аромат, который начал расходиться от нашего скрытого очага, казался божественным. Его задача была не только восстановить последние силы воинов, но еще и вернуть им боевой дух, напомнить о тепле дома и разжечь в их сердцах ярость, которая должна была обрушиться на спящих врагов с первыми лучами рассвета.

Вскоре я вынул из котла мешочек со специями и отдал последнюю команду. Мои помощники-воины, работая быстро и слаженно, начали разливать по мискам горячее, обжигающее, густое варево. Аромат, который поплыл по лощине, был густым, мясным, пряным — запахом дома, запахом жизни.

Воины, продрогшие и уставшие, молча разбирали свои порции. Они сидели, сбившись в кучки, и, обжигая губы, жадно ели. Эффект был ошеломляющим, и он был не столько физическим, сколько психологическим. Тепло, разливающееся по замерзшему телу, вкус настоящей, горячей еды после бездушных концентратов — все это возвращало им не только силы. Оно давало отдохнуть и нервной системе.

После еды было еще время, чтобы вздремнуть. Многие этим воспользовались, чтобы прикорнуть на часик-другой.

Под утро атмосфера в лагере стала другой. Она стала мрачной, напряженной, смертельно опасной. Было слышно, как точат мечи, как проверяют тетиву, как затягивают ремни на доспехах. Воины готовились убивать.

Настало время для финального штриха. Я достал из своего короба запечатанные сосуды с рубиновым эликсиром.

— Десятники! Ко мне! — позвал я.

Они собрались вокруг, и я раздал им склянки.

— Это — «Гнев Соколов», — сказал я тихо. — Раздайте своим людям. Пить только по сигналу княжича к атаке. Ни секундой раньше. Он даст вам ярость и силу для первого, самого главного удара.

Они молча кивнули, разбирая драгоценные сосуды. Последние приготовления были закончены. Все оружие было готово. И мое, и их.

— Пора, — голос Ярослава был тих, но пронзил предрассветную тишину, как удар кнута.

Отряд, отдохнувший, накормленный и полный холодной, сдержанной ярости, беззвучно, словно стая волков, начал выходить из лощины. Они двигались, как тени, их доспехи не звенели, а кони ступали мягко, будто по мху.

Ярослав оставил в лагере небольшой резерв — десяток воинов под командованием Игната, чтобы прикрыть нам тылы и охранять меня с Бориславом.

— Ждите здесь, — сказал он мне. — Когда все начнется, будь готов. Раненые будут.

Я кивнул, и он, не оглядываясь, растворился во тьме, ведя за собой свой отряд.

Еще полчаса, и они вышли на гребень холма, с которого открывался вид на спящее Заречье. Отряд замер, рассыпавшись по гребню, превратившись в двести темных, неподвижных силуэтов на фоне светлеющего неба. До рассвета оставались считанные минуты. Атмосфера была не триумфальной, а мрачной, холодной, полной предвкушения жестокой резни.

Ярослав, стоявший впереди, медленно поднял руку. Двести воинов беззвучно достали из своих сосудов пробки, готовясь по его следующему знаку выпить «Гнев Соколов» и обрушиться на спящего врага.

Привет, ребята! Мы с моим товарищем Алексеем написали одну очень интересную историю. Рекомендую ознакомиться. Вам должно понравиться.

Что страшнее Темного Лорда на троне? Только уставший Темный Лорд в отпуске. Сбежав от своей империи ради покоя, Кассиан получил новый мир, который не желает оставлять его в покое. Теперь каждому, кто посмеет нарушить его тишину — от назойливого героя до гигантского монстра — предстоит узнать, что нет ничего опаснее, чем бог, который просто хочет, чтобы его не трогали.

Читать: https://author.today/reader/478192