Системный рыбак – 3

Глава 12

— Всё хорошо! — голос Эммы прозвучал на удивление спокойно. — Я просто уронила книгу.

Пауза за дверью. Половицы скрипнули, словно охранник переступил с ноги на ногу.

— Мне нужно проверить, юная госпожа.

Это прозвучало не как просьба, скорее как уведомление: сейчас открою дверь, и неважно, что ты об этом думаешь.

Я быстро огляделся по сторонам, прикидывая варианты. Комод, кровать, письменный стол, пара стульев. Шкаф был слишком маленьким, даже если сложусь пополам. Под кроватью прятаться детский сад, первое место, куда посмотрит любой охранник с мозгами больше горошины.

Взгляд метнулся к окну. Створки всё ещё распахнуты, а за ними виднелись ветви духовных яблонь. Второй этаж, метра четыре до земли, может пять. Для обычного человека высоковато, у меня пятый уровень Закалки и это единственный шанс выбраться отсюда без боя.

— Секунду, — Эмма направилась к двери, и я отметил, как нарочито медленно она двигалась. — Я не одета.

Ручка двери дёрнулась.

— Юная госпожа, откройте немедленно.

— Сейчас-сейчас, только накину платье…

Она тянула время, и в её голосе не было ни капли страха. Девятилетняя девочка, которая знала, что дядя готовит ей смерть, стояла в трёх шагах от охранника седьмого уровня и врала ему так спокойно, будто обсуждала погоду. Хм, а у нас с ней есть общие черты.

Я шагнул к окну и обернулся. Эмма стояла у двери, положив ладонь на засов. Наши взгляды встретились, и она едва заметно кивнула. Мол, давай братец, беги уже.

Кивнул в ответ и разбежался.

Три шага, толчок от подоконника, полёт. Воздух ударил в лицо, а где-то позади хрустнул дверной засов. Я летел вниз мимо ветвей духовных яблонь, и единственное, о чём думал, нужно сгруппироваться перед приземлением.

Удар. Перекат. Трава смягчила приземление. Вроде ничего не сломано, даже не ушибся особо, и на том спасибо.

Поднялся на ноги и машинально глянул вверх, на открытое окно. Оттуда доносился голос охранника:

— Что за шум?

— Я открыла окно, — голос Эммы был невозмутим. — Душно.

Нырнул в ближайшие кусты и замер, вжавшись в землю. Сквозь листву было хорошо видно окно комнаты, и через секунду в проёме появилась фигура в светлом балахоне, голова замотана тюрбаном, лицо скрыто тканью. Охранник высунулся наружу, медленно поворачивая голову влево и вправо.

Я не дышал.

Его глаза, единственное, что было видно из-под тряпок, скользнули по саду и по кустам, за которыми я прятался. На мгновение показалось, что он смотрит прямо на меня, но его взгляд двинулся дальше, и я мысленно поблагодарил все высшие силы этого мира за то, что листва здесь такая густая.

Несколько вдохов спустя охранник исчез в глубине комнаты.

Я позволил себе выдохнуть, тихо, сквозь зубы, чтобы даже птицы не услышали. Повезло, чёрт возьми, ещё минута, и меня бы застукали прямо в комнате сестры, а объяснять, что я просто зашёл поболтать, пришлось бы людям, которые ломают камни голыми руками.

Ладно, теперь надо выбираться отсюда так же тихо, как я пробрался внутрь. Стена в тридцати метрах, и если двигаться осторожно, через минут пять окажусь на другой стороне.

Только собрался уходить, как боковым зрением уловил какое-то движение слева и медленно повернул голову.

На меня смотрела собака.

Хотя нет, назвать эту тварь «собакой» было бы примерно тем же, что назвать королевского краба «креветкой». Зверюга размером с годовалого медведя стояла в десяти метрах от меня, и её глаза светились тусклым красным огнём. Шерсть доморощенного монстра отливала чернотой, а из полуоткрытой пасти торчали клыки, каждый длиной с мой большой палец.

Из её горла доносилось низкое, утробное рычание.

Ну конечно, именно сейчас, когда я уже почти выбрался, судьба решила добавить перчинки.

Я медленно, очень медленно, начал отступать назад, не спуская с неё глаз и стараясь двигаться плавно, без резких жестов.

— Хорошая собачка, — пробормотал еле слышно. — Очень хорошая, большая и красивая. Я тут просто мимо проходил, понимаешь? Яблоки пробовал, кстати очень вкусные, рекомендую.

Зверюга перестала рычать, и её голова склонилась набок, будто она прислушивалась к словам. Или оценивала, сколько есть мяса на моих костях, но мне очень хотелось верить в первый вариант.

Я сделал маленький шаг назад, и собака не двинулась.

Ещё шаг, и по-прежнему ничего.

Надеюсь эта псина не такая уж агрессивная, как выглядит, и не считает меня угрозой? Может, мне действительно повезёт дважды за один день?

Собака разинула пасть и залилась таким оглушительным лаем, что у меня заложило уши.

Вот и поговорили о везении.

Развернулся и рванул к стене. За спиной нарастал топот тяжёлых лап.

Из окна донёсся крик:

— Нарушитель! В саду!

Краем глаза увидел, как фигура в белом тюрбане выпрыгивает из окна второго этажа, приземляется и сразу бросается ко мне. С другой стороны двора ещё крики, охранники, что играли в кости, тоже бегут в мою сторону.

Три охранника седьмого уровня, адская псина и все против меня одного. Такой расклад мне совершенно не нравился.

Я нёсся через сад, перепрыгивая клумбы, огибая деревья. Ноги работали сами, выбирая маршрут быстрее, чем голова успевала думать. Духовная энергия гнала кровь по венам, мышцы сокращались разгоняя меня до первой космической.

А вот и стена, чёрт! Три метра гладкого камня и никаких выступов. Но слева рос старый орех, и одна из ветвей нависает почти над самой оградой.

Прыжок. Толчок от ствола. Хватаю ветку, подтягиваюсь рывком и перемахиваю через стену. Приземление на мощёную дорогу, прям возле не понятно откуда взявшейся пожилой женщины. Она нервно обмахивается веером и провожает меня ошарашенным взглядом.

Извините, мадам, некогда объяснять.

Рванул дальше.

Только когда добрался до холма, отделявшего богатый квартал от остальной деревни, позволил себе остановиться. Согнулся пополам, упёрся руками в колени, жадно хватая ртом воздух.

Оглянулся. Улица за спиной была пуста, никаких охранников в тюрбанах, ни собак размером с молодого бычка. То ли отстали, или решили не устраивать погоню на глазах у всей деревни.

Руки мелко подрагивали от выброса адреналина, и я сжал их, чтобы унять дрожь.

Пришёл проведать сестру, узнал, что дядя планирует её убить, разбил стену, чуть не попался охране и убежал от собаки-переростка. Как говорится, хотел по-быстрому заскочить, а получился целая набор экстремальных ощущений.

Выпрямился, провёл ладонью по лицу и глубоко вдохнул.

Ладно, хватит стоять соленым столбом. Меня там Маркус ждёт с мешками припасов, да и вернуться к озеру нужно до темноты.

Развернулся и зашагал в сторону рыночной площади. С каждым шагом мысли о том, что делать с дядей и как спасти из его лап Эмму, становился всё чётче.

Маркус ждал на рынке с горой мешков, сложенных у телеги, и сразу заметил что-то неладное.

— Ты чего такой? — он прищурился, разглядывая моё лицо. — Будто кислицы мешок сожрал или два.

— Потом расскажу, — отмахнулся я. — Есть дела поважнее.

Мне срочно были нужны люди для тупой физической работы: таскать бочки, строить навесы, обустраивать лагерь. В одиночку я провожусь у озера целую неделю, а времени у меня на это нет. Два месяца, сказала Эмма. Два месяца до того, как дядюшка пригласит своего алхимика.

Мы с Маркусом нашли Робина и он без лишних вопросов выделил двух охотников из своей бригады. Таймур и Зар, здоровые парни с руками как лопаты шестого уровня Закалки, отличные помощники.

Сооружение ещё двух плотов и погрузка на них припасов заняло около часа. Бочки с солью, котлы, инструменты, верёвки, холстина, крупы и всё остальное, что я закупил у Чжао. Когда последний мешок лёг на место, я оттолкнулся шестом от берега и направил головной плот вниз по течению.

Следующие полтора часа река несла нас мимо знакомых холмов и лесистых берегов. Таймур и Зар переглядывались, явно не понимая, зачем мне сдалась такая экспедиция, но вопросов не задавали. Маркус тоже помалкивал, хотя время от времени бросал на меня изучающие взгляды.

Озеро открылось за очередным поворотом, и я услышал, как Зар присвистнул за спиной. Водопад гремел вдалеке, солнце играло на прозрачной воде, и даже мне, видевшему это место вчера, снова перехватило дыхание.

Для лагеря я выбрал защищённую скалами бухту на западном берегу. Каменистый мыс укрывал от ветра, пологий спуск к воде облегчал разгрузку, а густой подлесок за спиной обеспечивал топливо для костров и коптильни.

— Здесь, — скомандовал, направляя плот к берегу.

А потом мы работали как проклятые.

Я распределил задачи. Таймур и Зар таскали камни для очага и коптильни, Маркус рубил жерди для навеса, а я руководил процессом, время от времени включаясь в тяжёлую работу, когда не хватало рук.

Навес из жердей и холстины вырос первым, простой, но достаточно большая и надёжный, чтобы укрыть припасы от дождя. Под ним я расставил бочки для засолки и развесил канаты для вяления.

Коптильня потребовала больше усилий. Каменный короб с дымоходом, щели замазаны глиной, внутри жерди для подвешивания рыбы. Я уже делал её аналог на острове и теперь знал, какие ошибки повторять не стоит.

К закату базовый лагерь был готов. Навес, коптильня, очаг для готовки, место для сна под раскидистым деревом. Не гостиница в пять звёзд, но для полевых условий с проживанием на несколько недель сойдет.

Ужин вышел скромным: перловая каша, что захватили из деревни, и кусочки рыбы оставшиеся от завтрака. Не шедевр кулинарии, но после целого дня работы сошло за деликатес.

— Значит, раз в неделю? — уточнил Маркус, когда мы доели.

— Да. Приплывайте, забирайте готовую продукцию, привозите свежие припасы. Если что-то срочное, шлите гонца.

— А если караван какой придёт?

— Тогда сами с отцом решайте, ждать меня или продавать самостоятельно, цены знаете.

Маркус кивнул. Мы обговорили ещё несколько деталей: куда складывать копчёную рыбу, как маркировать бочки с засолкой, что делать, если я не появлюсь в условленное время. Лучше такие вещи проговорить заранее, чем потом разгребать недоразумения.

Когда плоты отчалили от берега, унося Маркуса и охотников обратно к деревне, я остался один, ну, почти один.

Рид вынырнул из кустов с видом существа, которое провело весь день на важной разведывательной миссии, а вовсе не дрыхло в тенёчке, пока остальные надрывались.

— Где тебя носило? — спросил кота без особой надежды на ответ.

Кот послал образ: лес, запахи, что-то интересное в зарослях. Очень занят был, понимаешь.

— Ага, конечно, — хмыкнул я, заметив, что никакой огромной добычи, ни в его образах, ни в пасти не было. Неужто наш гроза леса и смертоносный охотник для всего живого сплоховал.

Впрочем ладно, это его дело, чем он там занимался весь день в лесу.

Я подбросил дров в костёр и сел на бревно, глядя на озеро. Темнело быстро, и вода из серебристой превращалась в чёрную, отражая первые звёзды. Водопад гудел где-то слева, его белая полоса ещё угадывалась в сумерках.

Мысли вернулись к Эмме.

Через два месяца дядюшка планирует скормить её какому-то алхимику, чтобы тот выкачал из девочки родословную вместе с жизнью. А потом этот ублюдок сожрёт пилюлю, сваренную из собственной племянницы, и обретёт силу, которой у него никогда не было.

Я сжал кулаки так сильно, что они хрустнули.

Холодная ярость, которую я испытал в комнате Эммы, никуда не делась. Она просто улеглась внутри, как ил на речное дно, и теперь медленно кристаллизовалась во что-то твёрдое и острое, в план.

Мне нужно стать сильнее, намного сильнее. Достаточно, чтобы противостоять дяде с его восьмым уровнем и его трём охранникам. А ещё мне нужно доказать свою дееспособность на Празднике Меры, чтобы вернуть законные права и забрать сестру.

Шестьдесят дней и каждый из них должен работать на меня.

Рид подошёл и ткнулся головой в моё колено. Погладил его между ушами, и кот замурлыкал, правда недолго. Через минуту его внимание переключилось на какой-то шорох в кустах, и он бесшумно растворился в темноте, уже в своей охотничьей форме.

Ох, уж этот гроза всего живого.

Я достал из рюкзака мешочек с корнями Ясной Мысли и вытряхнул один на ладонь.

Неказистая коряга размером с мизинец, бугристая и перекрученная. Равенна предупреждала о побочных эффектах: головные боли, бессонница, а если перестараться, то и рассудок можно потерять…

Я вертел корень в пальцах, разглядывая его в свете костра.

Не знаю как долго можно его принимать без последствий для тела, и насколько много он берет в долг, но что мне еще остаётся? Ждать, пока техника «Духовного Насыщения» сама выучится? Изучать свиток под жалкие три процента в день, растягивая процесс на недели?

Перейти два уровня закалки тела за два месяца это не так уж и легко, даже с горами насыщенной духовной энергии. После пятого уровня каждый следующий прорыв дается намного сложнее предыдущего, и поэтому многие застревают на одном уровне годами, а кто-то и вовсе на всю жизнь.

Я получаю больше всего энергии от еды и что-то мне подсказывало, что именно эта техника поможет сделать сверхмощный рывок вперёд.

Так что к черту последствия. В нашей ситуации с Эммой я готов их перетерпеть.

Не размышляя, закинул корешок в рот, а потом сразу второй и принялся усиленно их жевать, ощущая их горький, землистый вкус. Но я к нему уже привык, поэтому просто продолжал тщательно жевать, позволяя соку впитаться в организм.

Минуту ничего не происходило. Потом две. Три. Я уже начал думать, что двойная доза не дает никакого эффекта, когда…

Щёлк.

Мир стал резче. Границы предметов обострились, цвета стали ярче и глубже, а мысли, которые до этого плавали в голове как сонные рыбы, вдруг рванули вперёд стремительной стаей. В два раза быстрее чем при одном корне.

Ощущение такое, будто кто-то протёр стёкла очков, которые я носил всю жизнь, не замечая на них налипшей грязи и пыли.

Достал свиток с техникой «Духовного Насыщения» и развернул его в свете костра. Строчки потекли перед глазами, но на этот раз текст воспринимался иначе.

Те абзацы, что утром казались бессмысленным набором слов, стали обретать смысл. Не полный, но достаточный, чтобы ухватить суть. Я видел, как одно положение вытекает из другого, как абстрактные концепции связываются с конкретными действиями.

«Триединство потоков» — это не просто метафора. Это описание реального процесса, который происходит при обработке духовных ингредиентов. Внешний поток энергии из продукта, внутренний из собственных меридианов, и связующий, что рождается в точке их соприкосновения.

«Семь узлов восприятия» — это не какая-то мистическая чушь, а конкретные точки внимания, которые нужно удерживать одновременно. Как на кухне во время запары: ты следишь за тремя сковородками, двумя кастрюлями и духовкой, при этом не теряя из виду часы.

Силуэт практика в интерфейсе Системы постепенно обретал чёткость. Четыре процента.

Шесть.

Восемь.

Я читал, пока костёр не прогорел до углей, а звёзды не сместились на четверть оборота. Глаза слезились от напряжения, но голова оставалась ясной и работоспособной.

Сканирование не завершено. Качество модели: 13 %.

Десять процентов за один вечер. Втрое больше, чем вчера. Да и прочитал я больше за это время, вместо четверти свитка, целую треть. Корни отрабатывали свою цену сполна.

Свернул свиток, убрал его в рюкзак и завалился спать прямо у костра, подложив под голову мешок с одеждой. Рид вернулся откуда-то из леса и тихо прилёг рядом.

На следующий день проснулся я еще до рассвета.

Небо на востоке едва посерело, а над озером висел туман, густой и белый, словно кто-то разлил молоко над водой. Холодно, сыро, и немного голодно.

Встал, размялся, сжевал остатки вчерашней рыбы с кашей, тоже холодной и не особо вкусной, но сойдёт. Времени на нормальную готовку не было.

Рид даже не пошевелился. Только ухо дёрнулось, когда я прошёл мимо него к озеру.

Вода оказалась ледяной после ночи. Вошёл по пояс, потом по грудь, ощущая, как кожа покрывается мурашками. Глубокий вдох, задержка, нырок.

Подводный мир встретил зеленоватым сумраком и тишиной. Опустился к знакомому участку песчаного дна и закрыл глаза, начав выполнять «Технику Глубинных Вод».

Так началась моя рабочая рутина стабилизации и подводной охоты, где часть силы укрепляла тело, а другая растворялась, привлекая гостей.

Я убивал атакующих меня рыб, вытаскивал на берег, затем снова нырял и продолжал стабилизировать бушевавшую остаточную энергию. И так по кругу, снова и снова, пока солнце не поднималось в зенит.

К полудню на берегу громоздилась уже внушительная гора трофеев. Тридцать туш, от пятидесяти до сотни килограммов каждая. Лазурные, серебристые, золотистые, они переливались чешуёй в солнечном свете и сияли от переполняющей их духовной энергии.

Ну, двадцать девять туш, если быть точным.

Рид лежал в тенёчке под навесом, и его живот снова напоминал арбуз. Огроменный, наспех приделанный к тощему кошачьему телу. Кот дрых с блаженной улыбкой, время от времени причмокивая во сне.

Ха-хах. В общем, думаю вы понимаете куда исчезла одна туша. В безразмерный желудок пушистой грозы местного леса.

Следующие несколько часов я провёл за разделкой и заготовкой.

Треть рыбы пошла на засолку. Крупные куски филе, пересыпанные солью, укладывал в бочки слоями. Через несколько дней соль вытянет влагу и законсервирует мясо на недели, если не месяцы.

Ещё треть отправилась в коптильню. Развесил филе на жердях, разжёг под ними щепки плодовых деревьев и прикрыл дымоход, чтобы дым шёл густо, но не слишком жарко. Холодное копчение, процесс долгий, зато продукт такой продукт хранится гораздо дольше.

Последнюю треть я нарезал тонкими полосками и развесил под навесом. Юкола, древний способ вяления, соль, ветер и время отлично сделают своё дело, главное сделать правильные надрезы.

К вечеру, когда солнце начало клониться к горизонту, я наконец позволил себе расслабиться. Развёл пару костров, достал посуду для готовки и начал разделывать для ухи крупную рыбу.

Привычные движения успокаивали после напряжённого дня. Вода из ручья, затем в котёл отправляется голова, хребет, хвост в один котёл, филе нарежу чуть позже. Соль, травы, корешки…

Работал я не спеша, наслаждаясь процессом. После всех событий готовка действовала на меня сродни медитации. Никаких дядюшек-убийц, охранников седьмого уровня или тайных планов. Только я, огонь и рыба.

Вскоре над берегом от котлов поплыл густой и манящий аромат.

В начале Рид, который до этого беззаботно дрых под деревом, вдруг вскинул голову и очарованно повел носом, а следом за ним, как по волшебству из леса появился и второй мой гость.

Игнис.

Старик выглядел точно так же, как вчера: драная одежда, седая борода, посох в руке. Только живот у него к моему удивлению опять был нормального размера. Чудеса…

Старик остановился на границе светового круга и принюхался. Его ноздри расширились, а в глазах мелькнул голод.

— Мм… Снова Царская уха? — радостно спросил он.

— Садитесь, — кивнул ему. — Ужин почти готов.

Старик проследил за моим взглядом и увидел второй котёл. Его брови поползли вверх.

— Ты ожидал гостей?

— Скажем так, я учёл вероятность их появления.

Игнис помолчал, разглядывая меня с каким-то новым выражением в глазах. Потом усмехнулся в бороду.

— Неглупый парень, редкое качество в наши дни.

Я едва сдержал усмешку, ведь на самом деле ни капли не был удивлен его повторному появлению.

Когда только очнулся на острове, стоило мне разжечь костёр и начать готовку, как на запах еды появлялся Рид. Теперь же история повторялась, только вместо усатого ко мне наведывался древний отшельник.

Ну а учитывая, что первый из них кот-обжора, а второй древний алхимик с аппетитом голодного медведя, то было бы крайне недальновидно готовить только в одном небольшом котле. Собственно поэтому в этот раз я и варил сразу в двух.

Игнис уселся на камень и положил посох рядом. Рид тоже ожил и вприпрыжку примчался к костру, что бы занять позицию поближе к котлам.

Ужин прошёл в молчании. Старик поглощал уху с той же пугающей скоростью, что и в прошлый раз, Рид от него не отставал, урча и чавкая миска за миской. Я же ел медленнее, наслаждаясь вкусом и теплом, которое разливалось по телу.

Когда котлы опустели, Игнис откинулся назад и довольно потянулся.

— Хорошая похлёбка, — признал он. — Энергия по-прежнему чистая. Рыбак, качество твоей ухи продолжает меня удивлять.

Я пожал плечами.

— Просто готовлю, как умею.

Старик хмыкнул, и как и вчера, достал свою ступку с пестиком и принялся за волшбу.

В этот раз он готовил что-то другое. Ягоды были не красными, а тёмно-фиолетовыми, травы пахли иначе, и порошки, которые он добавлял, переливались серебром вместо золота. Процесс завораживал: вода кипела сама по себе, ингредиенты растворялись в воздухе, а энергия закручивалась спиралями.

Готовый напиток оказался темнее вчерашнего и на вкус напоминал что-то среднее между смородиновым компотом и травяным чаем. Бодрящий, с лёгкой горчинкой и долгим послевкусием.

А потом мы пили и смотрели на звёзды и каждый был погружен в собственные мысли.

А когда напиток закончился, прямо перед его уходом я на всякий случай предложил Игнису обменять завтрашний улов на совет по изучению техники. Старик отказал, сославшись на то, что ему больше не нужна рыба, прошлого улова и так с головой. Но за этим вежливым ответом легко читалось, что подсказывать он не собирается. После чего сутулая фигура старика растворилась в темноте между деревьями.

Я стоял у догорающего костра и смотрел вслед Игнису, что ж. В части приобретения ценных знаний мне придётся рассчитывать только на себя.

Впрочем, я никогда не любил подачки.

В ту ночь я зажевал два корня Ясной Мысли и снова засел за свиток. Текст всё ещё был сложным, местами откровенно непонятным, но голова работала лучше, и абзацы медленно друг за другом обретали смысл и форму.

Я прочитал ещё четверть свитка и увеличил прогресс сканирования на девять процентов. Меньше, чем накануне, но всё равно неплохо. К рассвету Система показывала 22 %, и я завалился спать с ощущением, что всё идёт по плану.

Следующие дни потекли в привычном ритме.

Утром я нырял в озеро, стабилизировал бушующую внутри энергию и заодно привлекал к себе местных обитателей. Рыба шла косяками, будто озеро решило выплюнуть всё своё богатство. К полудню на песке уже громоздились горы добычи.

Днём я занимался переработкой улова. Руки двигались на автомате, нож порхал сам по себе, а мысли были где-то далеко, в абстрактных концепциях «триединства потоков» и «семи узлов восприятия».

Вечером появлялся Игнис, садился на свой камень, молча наблюдал за моей готовкой, иногда хмыкал что-то себе под нос. Потом мы ели уху, он готовил свой отвар, и мы молча сидели погружённые в собственные мысли.

А после его ухода я жевал корни и читал изучал свиток техники.

Но на третий день в моём плане возникла первая трещина.

Прогресс сканирования за вечер составил восемь процентов. Ещё меньше, чем в предыдущие дни и общая цифра остановилась на тридцати.

Я сидел у костра, глядя на мерцающий силуэт практика в интерфейсе Системы, и пытался понять, что пошло не так. Читал я столько же времени, корни ясной мысли ел, но скорость оцифровки заметно упала.

А потом до меня дошло.

Чем дальше я продвигался по свитку, тем сложнее становились концепции. Первые главы объясняли базовые принципы, простые и понятные вещи вроде «триединства потоков» и «узлов восприятия». Но дальше текст углублялся в детали, в нюансы взаимодействия энергий, в тонкости контроля, которые требовали не просто понимания, а практического опыта.

Опыта, которого у меня не было.

Сложность изучения росла, а моя скорость оцифровки наоборот, пропорционально замедлялась. Если так пойдёт дальше, рано или поздно я упрусь в стену, которую не пробью даже за десяток лет чтения.

Вздохнув, я достал третий корень и закинул его в рот.

Равенна говорила, что три штуки в сутки это предел, а если больше, то начнутся серьёзные побочные эффекты. Что ж, пока я держусь в рамках лимита, все должно быть нормально.

Горький вкус растёкся по языку, и мир снова стал чуточку резче. Я развернул свиток и продолжил чтения.

К утру мой прогресс составил тридцать девять процентов. Девять за ночь, но ценой дополнительного корня.

Один процент за один корень. Хреновый обменный курс.

На четвёртый день я решил выкроить дополнительное время и пересмотреть распорядок дня.

Утренняя культивация и рыбалка дело святое, их трогать нельзя. Энергия, которую я получал от съеденной рыбы полученной во время стабилизации, была единственным способом подняться на следующий уровень. А без седьмого, я не смогу помочь Эмме и вышвырнуть дядю из дома.

Но вот дневные заготовки… Разделку рыбы стал делать быстрее, засолка занимала меньше часов, чем вяление, так что к вечеру мне удалось выкроить лишний час, который я тратил на свиток.

В итоге я дочитал его, однако, в тот же вечер понял, что дополнительные часы мне нисколько не помогли. С ними и с тремя корнями я отсканировал за день только семь процентов. Скорость не то, что не сохранилась, она стала даже ниже.

Тогда я долго просто так лежал под небом и ничего не делал.

На пятый день вечером, после ухода старика я стоял и смотрел на свою ладонь, на которой лежал мешочек с корнями ясности. И понимал, что вариантов не так уж и много.

Да что уж говорить, мне нужно понять что скрыто за этими строчками и абстракциями, и мой единственный вариант пробить эту стену, — это увеличить число корней. Я закинул в рот сразу четыре штуки и начал жевать.

Горечь была сильнее, чем обычно. Язык почти онемел, а в голове что-то щёлкнуло, будто переключили передачу. Мысли понеслись быстрее, и на какое-то мгновение мне показалось, что я могу ухватить саму суть вещей.

Развернул свиток. Те абзацы, которые вчера казались непроходимой стеной, сегодня выглядели чуть более понятными. Не полностью, но я смог хотя бы ухватить общую идею, прежде чем терялся в деталях.

В итоге за эту ночь прогресс составил шесть процентов, а общий сорок четыре. Опять хуже, чем вчера и это несмотря на дополнительный корень.

А ещё я проснулся с такой головной болью, будто кто-то всю ночь бил меня молотком по затылку.

Посидел несколько минут, держась за виски и вывернуться на изнанку. Потом встал, выпил воды из ручья, умылся и побрёл к озеру на утреннюю тренировку.

Рутина продолжалась.

С шестого дня я решил увеличивать дозу. Не потому что хотел, а потому что выбора не оставалось. Мне нужно любой ценой замедлить падение скорости оцифровки.

Запас корней был не бесконечен, но благо Маркус приехал с двумя охотниками за товаром и привёз с собой гору припасов и маленький мешочек с двумя десятками корней Ясной Мысли, которые я заранее попросил выкупить у Равенны.

В общем я за раз съел пять корней, и прогресс создания визуализации техники составил плюс пять процентов.

Шесть корней дали плюс четыре, а семь всего лишь три процента.

Головные боли становились с каждым днём всё сильнее. Утром я просыпался с ощущением, что черепная коробка вот-вот треснет. Днём боль отступала, превращаясь в тупое нытьё где-то за глазами. Вечером, после очередной порции корней, она исчезала совсем, растворяясь в чтении свитка.

А ночью возвращалась с удвоенной силой. Но если боль это цена прогресса и моего развития, то я готов потерпеть. Пусть даже она будет еще в десять раз сильнее. Я готов выдержать любые громовые раскаты в своей черепной коробке лишь получить прогресс…

Одиннадцатый день.

Я стоял на берегу, глядя на озеро, и мир вокруг слегка покачивался, будто я смотрел на него сквозь мутное стекло. Голова пульсировала тупой, ноющей болью, которая уже стала привычным фоном. Из носа сочилась тонкая струйка крови, но я даже не пытался её вытереть.

Перед внутренним взором висела цифра.

53 %.

Пятьдесят три процента. Ровно столько же, сколько было вчера.

Два часа. Два проклятых часа сегодня после заготовок я просидел над свитком, перечитывая одни и те же абзацы снова и снова. Жевал корни горстями, пока рот не заполнился горечью. Пытался подойти с разных сторон, искал связи, которые упускал раньше.

И ничего.

Ни хрена. Прогресс встал как вкопанный.

Я уткнулся в потолок.

Игнис говорил, что «Духовное Насыщение» это базовая техника для первого года обучения в алхимических сектах. Новички, зелёные юнцы, которые только-только переступили порог учебного павильона, с легкостью осваивают её. А я, с Системой Рыбака, которая должна давать преимущество, с мешком волшебного допинга…

Застрял на половине.

Ветер с озера холодил лицо, но я его не чувствовал. Внутри была пустота, тяжёлая и вязкая, как болотная жижа.

Неужели мой талант настолько низок? Неужели я настолько безнадёжен и бнздарен, что проигрываю каким-то сопливым ученикам?

Я был лучшего мнения о себе, добившись вершины кулинарной карьеры в прошлой жизни. Меня называли гением и самым молодым шеф поваром Москвы, если уж на то пошло. Но здесь, в этом мире, где энергия течёт по каналам, а чашки с отваром в руках стариков кипят сами по себе, мой гений оказался обычной пустышкой.

Мир культивации жесток к тем, у кого не проявился нужный талант.

Что-то мягкое и тёплое ткнулось мне в ногу.

Рид сидел рядом, задрав голову, и смотрел на меня своими янтарными глазами. Без осуждения или без жалости, просто смотрел, и в этом взгляде читалось что-то вроде: «Эй, ты там как?»

А потом кот потёрся головой о мою голень и тихо мурлыкнул.

Я невольно усмехнулся и присел на корточки, чтобы почесать его за ухом.

— Чего это ты? Решил утешить хозяина, который слегка раскис?

Рид прищурился от удовольствия и подставил другое ухо. Его хвосты лениво покачивались из стороны в сторону.

Я смотрел на него и чувствовал, как внутри что-то отпускает. Не полностью, но стало немного легче. Тяжёлая, вязкая пустота никуда не делась. Но рядом с этим пушистым обжорой она ощущалась чуть менее давящей.

— Ладно, — сказал вслух, выпрямляясь. — Хватит ныть. Это была минутная слабость, не более.

Рид издал вопросительное «мрр?».

— Даже если передо мной бетонная стена, я найду способ её пробить или обойти. На худой конец прогрызу насквозь, если потребуется.

Кот послал образ: много вкусной огромной рыбы.

— Да-да, я понял, — хмыкнул на его картинки. — Для тебя всё сводится к еде. Впрочем, ты прав, уже пора готовить ужин.

Поднялся на ноги и сразу почувствовал, как что-то тёплое потекло по верхней губе. Провёл пальцем, посмотрел, красное. Кровь из носа снова пошла и останавливаться явно не собиралась.

Зажал переносицу, подождал. Не помогло, струйка продолжала сочиться, медленно и упрямо, словно в издёвку.

Вот жеж гребанные последствия корней.

Ладно, чёрт с ней, оторвал кусок ткани от низа рубахи и заткнул им ноздрю. Кровь продолжала сочиться, пропитывая тряпку, но хотя бы не капала на одежду. И так вся рубашка в бурых пятнах, будто я только что с бойни вернулся.

Подошёл к навесу, где хранились припасы, и занялся делом. Достал котлы, набрал воды из ручья, разжечь костёр. Рыба, которую я оставил с утреннего улова, уже была разделана и ждала своей очереди в прохладной яме под навесом.

Голова пульсировала тупой болью, но руки работали сами, не требуя участия сознания. За эти дни я сварил столько ухи, что мог бы делать это даже во сне.

Когда огонь разгорелся и в первом котле забулькала вода, я услышал знакомый звук: мерное постукивание посоха о землю.

Игнис появился из леса раньше обычного. Или это я сегодня начал позже? Трудно сказать, время в последние дни превратилось в какую-то мутную кашу.

Старик молча прошёл к своему камню и уселся, пристроив посох рядом. Его взгляд скользнул по мне, задержался на рубахе, и я понял, что он заметил бурые пятна. Засохшая кровь на ткани, не самое приятное зрелище.

Но Игнис ничего не сказал, просто продолжал смотреть, как я работаю у котлов.

— Всё в порядке? — спросил он через какое-то время. Голос был спокойный, без нажима.

Я помешал бульон деревянной ложкой и пожал плечами.

— Да, всё нормально.

Старик кивнул, принимая мой ответ, и больше не задавал вопросов. Просто сидел и смотрел, как я готовлю. Его взгляд ощущался почти физически, как будто кто-то водил пальцем вдоль позвоночника.

Интересно, что он там высматривает?

Ужин прошёл в привычном молчании. Игнис поглощал уху с пугающей. Рид урчал над своей миской, время от времени бросая на старика настороженные взгляды, он ему так и не прости потерю рыбы.

Мы с Игнисом как-то незаметно притёрлись друг к другу за эти дни. Друзьями не стали, нет, ничего подобного. Просто два существа, которые делят пространство и еду, не мешая друг другу жить.

После ужина старик приготовил свой отвар. На этот раз напиток получился другого цвета, не рубиново-золотой, как обычно, а глубокого изумрудного оттенка с янтарными прожилками. Пахло травами и чем-то свежим, почти ментоловым.

Мы сидели на скале над озером, каждый со своей миской в руках. Водопад гудел где-то справа, звёзды отражались в чёрной воде, и ночь была такой тихой, что я слышал, как потрескивает за спиной костёр.

Я машинально достал свиток и развернул его, хмуря лоб при свете костра. Символы потекли перед глазами, знакомые до отвращения. Я читал их уже сотню раз, пытался подойти с разных сторон, искал скрытые смыслы и связи. И каждый раз упирался в одну и ту же непроницаемую стену.

Игнис молча смотрел на небо, потягивая свой напиток. Рид дрых в сторонке, его раздутый живот мерно поднимался и опускался.

Так прошло какое-то время. Минут тридцать или целый час.

А потом старик заговорил.

— Хочу тебе кое-что сказать, — проговорил он негромко, всё так же глядя на звёзды.

Я поднял голову от свитка и удивлённо посмотрел на старика. За все эти дни он ни разу не начинал разговор первым. Сидел, ел, готовил отвары, смотрел на звёзды и уходил. Слова между нами были редкостью.

— Спасибо, — произнёс он, глядя куда-то вверх, на ночное небо.

Я моргнул.

— Спасибо? — переспросил осторожно. — За что?

Игнис помолчал, собираясь с мыслями.

— Помнишь, я говорил тебе, почему оказался здесь?

Я кивнул. Сто лет назад он ушёл из секты, потому что застрял в своём развитии. Искал способ двинуться дальше, сделать ещё один шаг на пути алхимии. И до сих пор сидел здесь, в этом лесу, в одиночестве.

— Кажется, я нашёл ответ, — сказал Игнис негромко. — Сегодня.

Это было… неожиданно.

Столетний алхимик, который сто лет бился над одним вопросом, внезапно находит решение? Это же событие космического масштаба. Прорыв, который не давался целый век, происходит вот так, посреди обычного вечера у костра?

— Рад за тебя, — сказал я, и это было искренне. — Но причём тут я и спасибо мне?

Игнис наконец оторвал взгляд от неба и посмотрел на меня.

— Все эти дни я не просто так приходил раньше и смотрел, как ты готовишь. В твоих действиях, простых, ненаполненных культивацией, я увидел кое-что, что заставило меня взглянуть на алхимию с другой стороны.

Он сделал паузу, словно подбирая слова.

— На самом деле в духовной алхимии и обычной готовке намного больше общего, чем кажется на первый взгляд.

Я ошарашенно смотрел на него, пытаясь переварить услышанное.

Моя готовка? Обычная возня с котлами и ножами? Она как-то помогла древнему алхимику, который застрял на своём пути развития на целое столетие?

Это не укладывалось в голове.

Игнис кряхтя поднялся со своего камня. — Мне пора, — сказал он, отряхивая с себя травинки.

Я открыл рот, чтобы что-то спросить, но старик уже шагал к лесу. Его сутулая фигура с нелепо выпирающим брюхом медленно удалялась, и каждый шаг сопровождался глухим стуком посоха о землю.

На границе света и тени он остановился и обернулся.

— И ещё кое-что, — его голос донёсся сквозь треск костра. — Как выучишь технику, перестань жрать эти корни.

Я вздрогнул, откуда он узнал?

— Надеясь на помощь извне, ты обрекаешь свой разум на остановку в развитии, — продолжил Игнис. — В то время как без них он мог бы стать намного более чистым и прозрачным.

После этих слов его фигура растворилась в лесных тенях, и только мерное постукивание посоха ещё какое-то время доносилось из темноты.

Я остался сидеть на скале, глядя ему вслед и пытаясь переварить услышанное.

Что он имел в виду? Моя готовка помогла ему понять что-то об алхимии? И что за фраза про корни?

Разум мог бы стать чище.

Слова крутились в голове, но никак не хотели складываться во что-то осмысленное. Как это связано?

Я опустил взгляд и только тогда заметил, что всё ещё держу в руке чашку с напитком. Поднёс к губам и сделал глоток.

Вкус оказался совсем другим, не похожим на прежние отвары. Мягкий, обволакивающий, с лёгкой ванильной ноткой и каким-то травяным послевкусием, которое невозможно было определить.

А потом мир вдруг изменился.

Головная боль, которая грызла меня изнутри последние дни, исчезла. Не отступила, не притупилась, а именно исчезла, будто кто-то выдернул раскалённый гвоздь из черепа. Я невольно коснулся виска, проверяя, на месте ли голова.

На месте и впервые за последние дни не болела.

Кровь, которая сочилась из носа, тоже остановилась. Тряпка, которой я заткнул ноздрю, перестала пропитываться бурым.

Я посмотрел в миску. Изумрудный отвар с янтарными прожилками мерцал в свете костра, и теперь я понимал, почему он выглядел иначе, чем обычные напитки Игниса. Это был не просто отвар, а лекарство.

Старый хрыч приготовил его специально для меня.

Но почему?

А потом до меня дошло. Игнис сказал, что я помог ему найти ответ на вопрос, который мучил его сотню лет. Это был долг, а старик не любит оставаться в долгу. Вот он и расплатился, по-своему, без лишних слов и объяснений. Просто сварил целебный отвар и бросил на прощание загадочную фразу.

Типичный ворчливый дед, даже благодарность выражает так, что хрен поймёшь.

Я допил остатки напитка и поставил миску на камень.

Между готовкой и алхимией больше общего, чем кажется.

Эта фраза снова всплыла в голове, и на этот раз я не отмахнулся от неё. Наоборот, начал крутить со всех сторон, как повар крутит неизвестный ингредиент, пытаясь понять его природу.

Игнис наблюдал за тем, как я готовлю, и это помогло ему в алхимии.

А что если…

Что если это работает и в обратную сторону?

Стоп Шеф. Притормози. Подумай хорошенько.

Я уставился внутрь миски, на изумрудные капли блестевшие как дорогое стекло. Вспомнил, как Игнис его готовил: травы, ягоды, порошки, кипящая вода, спирали энергии.

А теперь вспомни, как ты сам готовишь.

Бульон. Слои вкуса, которые накладываются друг на друга: сначала кости и голова, потом обрезки, потом филе. Каждый ингредиент добавляется в нужный момент, чтобы отдать свою суть, не перебивая остальных.

Температурный контроль. Огонь на каждом этапе должен быть определённой силы: слишком сильный и белки свернутся грубыми хлопьями, слишком слабый и навар получится водянистым.

Внимание во время готовки рассеянное, но постоянное. Ты следишь за несколькими процессами одновременно, не фокусируясь ни на одном полностью, но не упуская ни одного из виду.

И тут что-то щёлкнуло в голове.

«Триединство потоков» из свитка. Внешний поток энергии из продукта, внутренний из собственных каналов, и связующий, что рождается в точке их соприкосновения.

Да это же…

Это же описание того, что происходит, когда я готовлю!

Ингредиент отдаёт свой вкус, это внешний поток. Повар вкладывает своё мастерство, это внутренний. А блюдо, которое рождается, это связующий поток, результат их взаимодействия.

Я схватил свиток и лихорадочно его развернул. Строчки побежали перед глазами, но теперь они выглядели иначе.

«Невидимые каналы» — это пути движения энергии в ингредиенте. Так же, как сок движется по мясным волокнам, как жир распределяется по сковороде, как тепло проникает в продукт от поверхности к центру.

«Рассеянное внимание» — наблюдение без форсирования. Не пялиться на одну точку, а охватывать всю картину целиком. Опытный повар не смотрит на конкретную сковородку, он видит всю кухню и даже зал с посетителями, которые ждут его блюда.

Господи боже.

Всё это время ответ был у меня под носом, а я пытался понять алхимию через алхимию. Читал абстрактные концепции и искал в них абстрактный смысл. А нужно было просто перевести их на язык, который я знаю.

На язык готовки.

Вспомнил, как создавал «Таёжный Огонь». Методом тыка, раз за разом экспериментируя с травами и ягодами. Соус расслаивался, пока я не добавил ферментированный бульон. Бульон стал эмульгатором, который связал несовместимые компоненты воедино. Стабилизировал хаос.

А почему он сработал?

Потому что в нём была упорядоченная энергия. Длительная ферментация выстроила хаотичные потоки энергии в структуру, и эта структура удержала всё остальное.

Да это же базовый принцип алхимической стабилизации!

Внутри головы взорвалась вселенная.

Пазлы, которые я безуспешно пытался сложить одиннадцать дней, вдруг сами собой рванули навстречу друг другу. Разрозненные фрагменты смысла защёлкивались один за другим: щёлк, щёлк, щёлк.

Я закрыл глаза, и в интерфейсе Системы вспыхнул силуэт техники.

Раньше он был размытым, как фотография без фокуса. Теперь линии начали проступать чётче. Я видел контуры, угадывал форму.

Процент сканирования мигнул:

54 %.

Один процент. Всего один, без корней, без часов изнурительного чтения. Просто от понимания процесса.

Я открыл глаза и снова уставился в свиток.

«Направить поток к точке фокуса» — как направить жар к определённому участку сковороды лёгким наклоном.

«Удержать баланс трёх начал» — как не дать подгореть одному блюду, пока доводишь до готовности другое.

57 %

Я читал, и каждая строчка обретала смысл. Не абстрактный, а тот, что можно почувствовать кончиками пальцев.

68 %

Абзацы текста мелькали перед глазами. То, что раньше требовало часов мучительного вчитывания, теперь проскакивало за минуты. Не потому что текст стал проще, а потому что у меня появился ключ. Каждый абстрактный термин находил соответствие в моём опыте, каждая туманная концепция обретала конкретную форму.

75 %

Я откинулся назад, тяжело дыша. Голова была чистой и прозрачной, яснее чем когда-либо за последнюю неделю. Никакой мути, мысли текли свободно, как вода по Суэцкому каналу.

Это был эффект ясности корней усиленный очищением от боли лекарства Игниса.

Корни давали ясность мысли, помогали находить объяснения сложным логическим структурам. Собственно благодаря им я и прошел пол пути, но там где были размытые абстракции корней было уже недостаточно, так как эти абстракции надо было не понимать. Их надо было чувствовать. Своим профессиональным наитие, сформированным за годы работы.

Если корни это мозг, то опыт в профессии это сердце.

Как с едой, нельзя приготовить хорошее блюдо, если готовишь смотря только в сухую книгу рецептов, нужно еще и пробовать на вкус.

Я снова взялся за свиток.

82 %

89 %

96 %

Силуэт в интерфейсе Системы становился всё чётче с каждым процентом. Теперь я видел не просто контуры, а детали. Потоки энергии, которые входят в ингредиент через руки практика. Точки фокусировки, семь узлов восприятия, расположенные вдоль позвоночника. Движение связующего потока, который рождается в центре и расходится волнами.

97 %

Я понимал технику. Не просто читал о ней, не заучивал последовательность действий, а именно понимал, всем своим существом. Это было похоже на момент, когда после долгих лет практики нож наконец становится продолжением руки. Не инструмент, а неотъемлемая часть тебя самого.

98 %

Последний абзац свитка. Завершающие строки, которые раньше казались бессмысленным набором красивостей.

«И когда три потока сольются воедино, практик ощутит момент насыщения. Не разумом, но всем естеством. Ибо истинное мастерство не в знании, но в бытии…»

Я закрыл глаза.

99 %

…

Модель техники вспыхнула светом, и на мгновение весь мир залило белым сиянием.

А потом перед глазами появилось окно:

Сканирование завершено.

Алхимическая Техника «Духовное Насыщение» добавлена в слот № 7.

Доступно для использования.

Я откинулся на спину, уставившись в ночное небо. Звёзды рассыпались надо мной щедрой горстью, и каждая из них казалась ярче и ближе, чем обычно.

Голова была пустой и звенящей, но это была приятная пустота, чистая. А не та мутная каша, которую я таскал в черепе последние дни, глотая корни горстями.

Я изучил технику.

Не просто отсканировал, а понял всем своим нутром.

Руки слегка дрожали, то ли от усталости, то ли от того, что внутри до сих пор бурлило странное возбуждение. Хотелось вскочить, что-то делать, проверить, убедиться, что это не сон и не галлюцинация от передоза допинга.

Я повернул голову и посмотрел на котёл с ухой. На дне ещё оставалось немного бульона, и в свете догорающего костра он поблёскивал жирными разводами.

А что если…

Руки сами потянулись к котлу. Зачерпнул миску ухи и устроился поудобнее, скрестив ноги. Бульон остыл, но ещё сохранял тепло, и знакомый аромат щекотал ноздри. Рыба, травы, дым.

Закрыл глаза.

Перед внутренним взором вспыхнул силуэт практика из интерфейса Системы. Светящиеся линии энергетических каналов, семь точек-узлов вдоль позвоночника, переплетение потоков в области солнечного сплетения. Теперь я видел это не как абстрактную схему, а как карту собственного тела.

Приступим.

Сосредоточился на ощущении внутренней энергии. Она была где-то там, глубоко внутри, свернувшаяся клубком в районе живота. Тёплая, знакомая и послушная. Столько раз я чувствовал её во время подводных тренировок, когда стабилизировал избыточную силу после поглощения рыбы.

Но одно дело просто напитывать ею мышцы, и совсем другое, направлять с конкретной целью.

Потянул мысленно за этот клубок, и он отозвался. Нити энергии потекли от центра к периферии, медленно и неуверенно, как вода, которая ищет путь по новому руслу. Я вёл их вдоль руки, к ладони, и с каждым сантиметром продвижения чувствовал лёгкое сопротивление, будто проталкивал густой сироп через узкую трубку.

Вспомнил, как Игнис работал над своим отваром. Его движения были плавными и естественными, энергия подчинялась ему без видимых усилий. Но у него за плечами стояла сотня лет практики, а у меня только теоретическое понимание, которому от роду пара часов.

Собрал нити вместе и попытался закрутить их друг вокруг друга. Получилось криво, неровно, с торчащими во все стороны «волосками» рассеянной силы. Но получилось!

Энергия просочилась на ладонь и задрожала. Мелкая вибрация, как у натянутой струны, которую задели ногтем. Неприятное ощущение, словно рука затекла и теперь отходит покалыванием.

Сжал жгут плотнее, прижимая разбегающиеся нити друг к другу. Вибрация сопротивлялась, не желая униматься, и мне пришлось приложить волевое усилие. Какое-то, внутреннее, похожее на то, как удерживаешь в голове сразу несколько заказов во время ресторанной запары.

И вдруг покалывание прекратилось.

Энергия легла на ладонь тяжёлой, плотной каплей. Я ощущал её вес, хотя это было абсурдно: у духовной силы нет массы. Но она давила на кожу, как ртуть в пробирке, холодная и текучая.

Я постарался запомнить каждую деталь: как скручивал нити, как гасил вибрацию, как ощущается правильный контроль. Потому что в следующий раз придётся повторить всё это быстрее и чётче.

Капля рвалась куда-то вперёд, словно тянулась к чему-то далёкому, как собака тянется к миске с едой. К точке фокусировки, догадался, ощущая направление.

Я открыл глаза и протянул руку к миске с ухой.

Сгусток энергии сорвался с ладони раньше, чем я успел отдать команду. Просто перетёк по воздуху, преодолев расстояние в какую-то долю секунды, и погрузился в бульон.

И тут меня накрыло.

Резкий отток силы, будто кто-то выдернул пробку из ванны. Энергия хлынула из тела в миску, и я почувствовал каждую каплю этого потока. Словно сам вытекал в посуду вместе с собственной духовной силой.

Но я видел.

Внутренним зрением, словно активировал навык Разделки и выкрутил его на максимум. Я видел, как энергия входит в структуру блюда. Проникает в волокна рыбы, растворяется в жирном бульоне, обволакивает каждую молекулу. Это было похоже на то, как краска расходится в воде, только вместо цвета распространялся невидимый свет.

Бульон начал меняться.

Сначала мелкие пузырьки, будто уха решила закипеть заново, хотя никакого огня под миской не было. Потом поверхность задрожала рябью, и отдельные компоненты, кусочки рыбы, капли жира, разваренные волокна, стали сливаться друг с другом.

Структура перестраивалась прямо у меня на глазах. Бульон густел, превращаясь из прозрачной жидкости в нечто кремообразное. Кусочки филе растворялись, отдавая себя общей массе. Через минуту или две в миске лежал густой суп-пюре, бархатистый и однородный.

А потом оно засветилось мягким, тёплым сияние. Будто само блюдо стало источником света. Золотистые блики играли на поверхности, переливаясь в такт моему дыханию.

Аромат ударил в ноздри с такой силой, что у меня закружилась голова. Или это было не от аромата?

Концентрация духовной энергии в этой миске… Я чувствовал её даже без «Локатора». Плотная и готовая к усвоению. То, что раньше рассеивалось при готовке, теперь было заперто внутри и сохранено.

Я сделал это! Воспроизвёл технику старика.

Пальцы разжались, обрывая связь с блюдом. Сияние чуть приглушилось, но не исчезло. Уха продолжала мерцать, как угли костра.

Получилось. Чёрт возьми, получилось!

Волна эйфории накатила с такой силой, что я едва не расхохотался во всё горло. Одиннадцать дней. Одиннадцать чёртовых дней я бился головой о стену, жрал корни горстями, мучался головной болью и истекал кровью. И вот оно, доказательство, что всё было не зря.

Мозг уже строил планы. Соусы, морсы, каши, смузи. Всё это можно насытить энергией, сделать в разы эффективнее обычной еды. Путь к шестому уровню, к седьмому. К тому моменту, когда я смогу посмотреть дяде в глаза и сказать…

И тут мир качнулся.

Сначала я подумал, что это головокружение от радости. Но нет, ноги действительно стали ватными, а в глазах потемнело. Руки, которые только что уверенно держали миску, вдруг потеряли всякую силу.

Миска выскользнула из пальцев.

Я смотрел, как она падает в замедленной съёмке. Край ударился о камень, содержимое выплескивается золотистой дугой. Какого… И следом почувствовал как заваливаюсь набок. Как марионетка с обрезанными нитями.

Земля ударила в плечо. Боли не было, только тупое удивление. И осознание, я потратил на технику слишком много.

Оно пришло откуда-то издалека, как эхо в пустом зале. Я ведь практик пятого уровня, в моём теле не так уж много духовной энергии. А эта техника сожрала… сколько? Половину? Больше?

Темнота уже наползала заволакивая сознание.

И последнее, что я видел перед тем, как свет окончательно погас, была взволнованная усатая морда, склонившаяся надо мной с выражением «ну ты и дурак, хозяин».