Системный рыбак – 3

Глава 6

Кузница встретила меня знакомой какофонией. Лязг металла о металл, шипение раскалённого железа в воде, запах угля и горячего железа. Из открытых дверей мастерской валил жар, словно кто-то распахнул врата в преисподнюю.

Я остановился у порога и постучал в дверной косяк.

— Есть кто живой?

Из глубины мастерской донеслось ворчание, потом появился сам хозяин. Мастер Торгрим, местный кузнец. Широкоплечий мужик лет сорока с копной рыжих волос и выжженными на предплечьях шрамами от искр. Кожаный фартук, закопчённые руки, лицо красное от жара печи.

— А, Ив, — он вытер руки о фартук. — Вовремя пришёл, только вернулся. Что надо?

— Мне нужна пятизубая острога, — я обрисовал контуры в воздухе руками. — Центральный зубец длиннее боковых, хвостовик под древко. Крепкая, чтобы выдержала борьбу с крупной рыбой. Металл предоставлю свой.

Торгрим кивнул, прикидывая в уме.

— Острога значит… Сделаю. Любой каприз за твои деньги, — он почесал подбородок. — Но работа непростая, нужно время. Неделя на всё про всё. Цена пять серебряных за сложность.

Неделя? Хм… Для меня это слишком долго, нужно оружие сегодня, чтобы завтра с ним выйти на воду. Каждый день промедления это потерянная возможность для роста.

Ну а то, что у него нет времени, это мне даже на руку, отличная причина обосновать собственное участие.

— Если у тебя нет времени, — я сделал паузу. — То я готов сам выковать это оружие. Под твоим руководством, конечно.

Торгрим посмотрел на меня так, будто я только что предложил ему станцевать голым на рыночной площади.

— Сам? — он фыркнул. — Парень, ты вообще понимаешь, что говоришь? Это кузнечное дело, а не блины на сковородке жарить. Неопытный человек только всё испортит. Металл загубишь, время моё потратишь, а на выходе получится кривая железка, которой разве что гвозди забивать.

Я ожидал такой реакции, любой мастер защищает своё ремесло от дилетантов. Но у меня был весомый аргумент, и этот аргумент назывался «деньги».

— Острога нужна мне сегодня, — повторил ему спокойно. — И я готов платить за возможность сделать её сам.

Я полез в карман и достал десять серебряных монет. Выложил их на край наковальни, где они зазвенели, привлекая внимание кузнеца.

— Вдвое больше твоей цены.

Торгрим посмотрел на монеты, потом на меня. В его глазах мелькнуло что-то похожее на интерес, но он всё ещё сопротивлялся.

— Нет, — он покачал головой. — Если я ещё буду тебя учить, давать советы, следить, чтобы ты чего не натворил, то времени потрачу больше, чем если сам сделаю. Деньги деньгами, но я не нянька.

Упрямый, впрочем, это даже хорошо. Люди, которые легко сдаются, обычно не умеют делать качественные вещи.

— Я способный парень, — не стал отступать я. — Быстро учусь, а с грамотным наставником точно сделаю всё правильно. Обещаю не мешать и слушать каждое слово.

Достал ещё одну порцию аргумента в виде десяти серебряных и положил рядом с первой кучкой.

— Двадцать серебра.

Торгрим замер, его взгляд прилип к монетам. Двадцать серебра это хорошие деньги даже для кузнеца. За такую сумму в деревне можно было купить корову, предполагаю, или месяц питаться безбедно.

Я видел, как в его глазах происходит внутренняя борьба. Жадность против профессиональной гордости. Деньги против нежелания возиться с неумёхой.

Но он ещё колебался.

Что ж, время добить сделку.

Я полез в карман в третий раз и выложил на наковальню ещё десять серебряных монет, медленно, по одной, чтобы кузнец слышал каждый звон металла о металл.

— Тридцать серебра.

Потом просто посмотрел на Торгрима и замолчал. Молчание в переговорах это оружие. Люди не любят тишину и стремятся её заполнить, часто говоря больше, чем планировали. Или соглашаясь на то, от чего собирались отказаться.

Торгрим смотрел на меня, потом на монеты, потом снова на меня. Его пальцы барабанили по краю наковальни, и я видел, как напряжение в его плечах медленно уходит.

Наконец он вздохнул, сгрёб монеты и засунул в карман фартука.

— Ладно, но слушай сюда, — Торгрим ткнул пальцем мне в грудь. — Я сделаю тебе одолжение. Из уважения к твоему… упорству. Могу сам сегодня сделать всю работу по твоей этой остроге. Точно ли ты уверен, что хочешь сам с ней возиться?

Я едва сдержал усмешку. «Из уважения к упорству», ага, конечно. Ничего общего с тридцатью серебряными, которые позвякивают в его кармане.

— Уверен, — ответил кузнецу. — Хочу сам.

— Тогда пошли. Покажу, с чего начать, — Кузнец махнул и направился вглубь мастерской.

Мастерская Торгрима оказалась больше, чем выглядела снаружи. Каменные стены почернели от сажи за годы работы, под потолком висели связки заготовок и инструментов, а в центре возвышался массивный горн с наковальней.

Кузнец бросил мне кожаный фартук, такой же прожжённый и побитый жизнью, как его собственный.

— Надевай. И выкладывай свой металл, посмотрим, с чем работать будем.

Я достал из рюкзака два слитка, купленных на ярмарке у каравана Ирбиса. Тяжёлые, с матовым серебристым отливом. Положил на край наковальни, рядом прислонил древко.

Торгрим взял один слиток, повертел в руках, постучал по нему согнутым пальцем и прислушался к звуку. Потом поднёс к глазам, рассматривая структуру металла на свету.

— Неплохо. Очень даже неплохо. Столичная сталь, закалённая в горных источниках. Если ковку не запорем, оружие прослужит долго, — он отложил слиток и посмотрел на меня тяжёлым взглядом. — Но есть одна вещь, которую ты должен знать, прежде чем мы начнём.

Я насторожился.

— У тебя сейчас одна попытка, — кузнец медленно обвёл взглядом мастерскую, задерживаясь на горне, наковальне, инструментах. — Если загубишь металл, второго шанса не будет.

— В смысле, не будет?

— В прямом, — Торгрим свёл брови. — Возмещать порчу твоего металла тобой же я тоже не буду. Что касается повторной попытки, то за вторую ковку я не возьмусь раньше чем через неделю.

— Хм… Если надо будет, я готов заплатить больше.

— Нет, у меня заказы расписаны на месяц вперёд. Я же не только для нашей деревни металл кую, — скрестил он на груди руки. — У меня было окно, но я его сейчас потратил, а сроки переносить клиентам не смогу, репутацию потеряю.

Он сделал паузу.

— А репутацию, в отличие от металла, за деньги не купишь. Это годы работы, доверие и честное имя. Понимаешь?

Я слишком хорошо его понимал. В ресторанном бизнесе репутация решала всё. Один плохой отзыв мог убить заведение быстрее, чем пожар или налоговая.

— Значит, если я облажаюсь сегодня, — я посмотрел на слитки на краю наковальни, — мне придётся ждать до следующего свободного окошка в твоем графике?

— Именно так.

М-да. Семь дней без оружия и возможности нормально стабилизировать энергию внутри тела, если сейчас ошибусь, все планы накроются медным тазом…

В животе свернулось холодное предчувствие.

— И это если у меня вообще будет металл на вторую попытку, — пробормотал я, вспоминая, сколько стоили эти слитки.

Торгрим хмыкнул.

— Вот именно. Поэтому слушай внимательно, делай всё, как скажу, и не торопись. Спешка — враг любого мастера.

Я выдохнул, разминая пальцы.

— Понял, мастер, — выпрямился, встречая его взгляд. — Не облажаюсь.

— Вот и славно, — Торгрим развернулся к горну. — Тогда приступим.

— С чего начинать?

Торгрим кивнул на угольную яму.

— Загружай горн.

Уголь был крупный, кусками с кулак. На пятом уровне Закалки тяжесть ощущалась как лёгкая разминка. Кузнец наблюдал за мной с подозрением, словно ждал, когда я начну задыхаться. Когда же закончил, он хмыкнул.

— А ты покрепче, чем выглядишь. Обычно парни твоего возраста после первой загрузки дышат как загнанные лошади.

— Много рыбы ел в детстве.

Он хмыкнул еще раз, и мы продолжили обучение.

Я схватился за рукоятки мехов и начал качать. Туда-сюда, туда-сюда. Ритмичные движения, напоминающие какой-то странный тренажёр из фитнес-клуба. Воздух с шипением врывался в горн, и угли, поначалу едва тлевшие, начали разгораться ярче.

Торгрим склонился над горном, следя за цветом пламени. Его глаза отражали оранжевые отблески, а лицо было сосредоточенным, как у повара, проверяющего температуру масла перед жаркой. Я невольно отметил сходство: и там, и тут главное было поймать нужный момент.

Кузнец отправил нужный кусок в горн.

— Теперь ждём, — он вытер руки о фартук. — Пока металл не станет ярко-оранжевым. Не красным, не жёлтым. Оранжевым. Как… — он пощёлкал пальцами, подбирая сравнение.

— Как корка на хорошо прожаренном мясе?

Торгрим посмотрел на меня с лёгким удивлением.

— Ну, можно и так сказать. Главное, не перегреть и не недогреть.

Я смотрел, как металл меняет цвет в пламени — от тёмно-красного к вишнёвому, потом светлеет. Жар бил в лицо, пот катился по спине. Когда заготовка засветилась нужным оттенком, Торгрим выхватил её клещами и перенёс на наковальню.

Молот кузнеца обрушился на раскалённую сталь. Звон, сноп искр, металл расплющивался, как тесто под скалкой. Снова отправил заготовку в горн, а мне протянул молот:

— Теперь твоя очередь. Проковывай веером, от центра к краям.

Я взял инструмент, ощущая вес рукояти, отполированной до блеска.

Кузнец выхватил заготовку из горна и положил на наковальню.

— Давай!

Первый удар вышел неуверенным. Металл отозвался, но след получился неглубоким.

— Сильнее, — буркнул Торгрим. — Не гладь его, а бей.

Я вложился во второй удар. Звон, искры. Третий. Четвёртый. Ритм нашёлся сам — как на кухне во время запары, когда руки работают, а голова планирует следующий шаг. Металл поддавался, расплющиваясь под молотом, отдача била в плечи, но это была правильная боль.

Следующие двадцать минут слились в один бесконечный цикл: нагрел, бей, в горн, снова нагрел. Бесформенный кусок стали превращался в широкую лопатку, похожую на рыбий хвост.

— Хватит. Теперь самое деликатное, — Торгрим достал зубило. — Нужно сделать четыре пропила для пяти зубцов. Делай удары одинаковой силы, иначе зубцы выйдут кривыми.

Он показал на примере. Поставил зубило к краю, нанёс резкий удар и появился ровный пропил.

Настала моя очередь. Руки уже подрагивали от усталости, но отступать было нельзя. Сосредоточился, взял зубило, прицелился и ударил. Фух… Второй пропил получился! За ним третий! С каждым ударом металл откликался всё охотнее, я поймал ритм. Замах, четкий удар и…

— Дерьмо! — Торгрим рявкнул так, что я чуть не подскочил.

Молот замер в воздухе. Сердце ухнуло вниз.

Кузнец схватил заготовку клещами и поднёс к свету, прищурившись. Его лицо вытянулось.

— Твою то медь…

Холодок пробежал по спине. Я уронил зубило на наковальню и шагнул ближе.

— Что? Что не так?

— Видишь? — Торгрим ткнул обгоревшим пальцем в один из пропилов. — Этот мельче остальных на полпальца. Зубец выйдет коротким.

Я всмотрелся. Действительно. Едва заметно, но один надрез явно не дотягивал до остальных. Для обычного инструмента мелочь, но для оружия…

— Насколько это плохо? — голос прозвучал тише, чем мне хотелось.

— Плохо, — кузнец покачал головой. — Оружие будет заваливаться вбок при ударе, или того хуже, загнётся зубец.

— Это можно как-то исправить или придётся начинать заново?

Торгрим помолчал, разглядывая заготовку с таким видом, словно ставил диагноз больному. Секунды тянулись предательски медленно. Потом он медленно выдохнул.

— Не обязательно, — недовольно буркнул кузнец. — Можно попробовать исправить, — Торгрим засунул заготовку обратно в горн. — Углубить нельзя, испортим всё. Нужно выровнять длину, перераспределив металл у основания. Техника называется осаживание.

Когда металл раскалился до ярко-жёлтого свечения, Торгрим показал эту технику: короткие, точные удары по основанию зубца выталкивали металл вниз, исправляя косяк. Выглядело просто. На деле первые мои удары вышли кривыми, то перебор силы, то недобор.

Металл упрямо сопротивлялся, пока я не поймал состояние потока и не подхватил ритм, просто перенёсся мыслями на родную кухню, и представил, что отбиваю мясо и дело пошло. Удар, удар, удар — и зубец пошёл, вытягиваясь и выравниваясь с остальными.

Торгрим осмотрел результат и кивнул с видимым удовлетворением. Потом взялся за формовку зубца, показывая, как вытягивать язык металла в острый клинок. Молот звенел, сталь пела, бесформенная лопатка превращалась в смертоносное оружие. Центральный зубец он сделал длиннее остальных на палец — для баланса и пробивной силы. Закончив, протянул мне заготовку, моя очередь.

Первый боковой зубец дался с трудом. Металл остывал быстрее, чем я успевал придать форму, приходилось снова отправлять его в горн. Руки горели, плечи гудели, пот заливал глаза, но дело шло и с каждым следующим зубцом становилось легче.

К четвёртому я уже чувствовал, как сталь откликается на удары, словно признавая во мне упрямого ученика, достойного уважения.

Когда последний зубец был готов, я отступил назад и тяжело выдохнул. Перед глазами слегка плыло от жара и усталости.

Пять клинковидных остриев веером расходились от стержня. Грубовато, не так изящно, как у настоящего мастера, но форма была правильной.

Торгрим осмотрел мою работу, хмыкнул.

— Для первого раза, — он сделал паузу, — очень даже неплохо.

От его скупой похвалы в груди потеплело.

Торгрим забрал заготовку и отправил в горн для предпоследнего этапа. Отгибание зубцов, чтобы острога вцеплялась в добычу и не давала сорваться.

Я держал клещи, пока мастер выгибал каждый зубец точными ударами. Металл поддавался послушно, без трещин, расходясь ровным веером, как пальцы хищной ладони.

Затем пришла очередь хвостовика, конического стержня для насадки на древко. Торгрим начал его вытягивать, потом передал молот мне.

Первый удар вышел слабым, кузнец рявкнул, напомнив, что металл остывает. Вложился по полной, сталь запела под молотом, искры брызнули в стороны, и хвостовик послушно вытянулся в нужную форму. Мастер осмотрел работу, проверил толщину и длину, кивнул с одобрением.

— Хвостовик оставляем мягким, — сказал Торгрим, глядя мне в глаза. — Если закалить, треснет при насадке. А теперь предстоит самое важное, закалка зубцов.

Вот она, долгожданная финишная прямая.

Торгрим подготовил большую ёмкость с водой. Я видел, как по её поверхности пробегала лёгкая рябь от жара горна.

— Закалка это момент истины. Перегреешь или резко охладишь, пойдут трещины. Одна глубокая трещина, и вся работа насмарку, — голос кузнеца стал серьёзным. Он отправил наконечник обратно в горн. — Следи за цветом. Нам нужен ярко-красный, не оранжевый, не жёлтый. Красный.

Я смотрел на металл в печи, чувствуя, как колотится сердце. После стольких часов работы, после боли в мышцах и литров пота, всё решалось сейчас. Следующие несколько секунд определят, вернусь ли я на реку завтра или буду неделю торчать в деревне, в ожидании следующего окошка у кузнеца.

Металл светлел. Тускло-красный. Ярче. Ещё ярче.

— Сейчас! — скомандовал Торгрим.

Я выхватил заготовку клещами и шагнул к бочке с водой. И в этот момент за воротами кузни раздался лай собаки, Торгрим дёрнулся и его локоть зацепил край стоявшего рядом ведра с песком.

Ведро качнулось.

Время замедлилось. Я опустил острогу, зубцы ушли в воду с шипением.

Шшшшш!

Я видел, как ведро наклоняется, как песок начинает сыпаться из него прямо в бочку с водой. Видел, как Торгрим распахивает глаза в ужасе.

Облако пара взметнулось вверх, ударяя в лицо обжигающим жаром. Но что-то было не так. Вода не просто кипела — она бурлила неравномерно, рывками, словно в котле что-то мешало потоку.

— Песок! — выругался Торгрим. — В воде песок!

Твою мать… Песчинки в воде меняли теплопроводность. Закалка шла неравномерно. Одни участки остывали быстрее, другие медленнее. А это значило…

Нужно держать ровно. Не дергать. Я держал клещи мёртвой хваткой, чувствуя, как руки дрожат от напряжения.

— Три секунды! — отсчитывал Торгрим. — Две! Одна! Вытаскивай!

Выдернул острогу из воды. Пар клубился от зубцов, металл потемнел, приобретая стальной отлив. С кончиков стекали мутные капли — вода, смешанная с песком.

Торгрим схватил наконечник из моих рук и поднёс к свету и его лицо вытянулось.

Я знал этот взгляд. Видел его у су-шефа, когда тот проверял мясо и обнаруживал, что оно стухло.

Шагнул ближе и увидел проблему собственными глазами.

По центральному зубцу, от самого основания, ползла тонкая тёмная линия. Не одна. Две. Три волосяные трещины, расходящиеся паутинкой по раскалённому металлу.

— Нет, нет, нет…

— Песок создал холодные зоны, — Торгрим говорил тяжело роняя слова. — Металл остыл неравномерно и пошло напряжение.

Мир для меня сузился до размеров этих трещин. Не было ничего, кроме тонких чёрных линий на стали. Семь дней задержки…

— Можно это как-то это исправить?

Торгрим медленно поднял глаза. В них читалось что-то похожее на жалость.

— Не знаю, парень. Не знаю.

Он достал увеличительное стекло и склонился над зубцом. Рассматривал трещины, поворачивая наконечник под разными углами. Секунды тянулись как годы. Наконец кузнец выдохнул.

— Поверхностные.

Я не сразу его понял.

— Что?

— Трещины поверхностные, — он выпрямился. — Неглубокие. Не дошли до сердцевины.

Надежда шевельнулась в груди.

— И что это значит?

— Значит, есть шанс, — Торгрим положил острогу на наковальню. — Сделаем отпуск, снимем напряжение металла. Трещина не пойдёт дальше. Потом зашлифуем, и она почти исчезнет.

Я выдохнул так, словно не дышал последние несколько минут.

— Давай.

Торгрим снова отправил наконечник в горн, но на этот раз следил за жаром с утроенным вниманием. Затем вытащили заготовку на воздух и просто ждали, когда она остынет.

Когда металл остыл, кузнец осмотрел трещины и кивнул, мол стабилизировалась, трещины дальше не пойдут. Торгрим протянул мне набор напильников и показал технику работы, плавные движения, без рывков.

После всего пережитого это была почти медитация. Я водил напильником по металлу, снимая слой за слоем, и трещины истончались на глазах. Сначала отчётливые, потом едва заметная, потом почти исчезли. Грубый напильник сменился мелким, потом полировочным камнем. Я доводил зубцы до блеска, пока кузнец работал над остальными участками.

Мы трудились плечом к плечу доводя острогу до совершенства. Наконец Торгрим отложил инструменты. Готово.

Пять острых клинков веером расходились от стержня, металл блестел в свете горна. Трещины исчезла под полировкой, словно их и не было. Кузнец провёл пальцем по кромке одного из зубцов, проверяя остроту, и вынес вердикт: выдержит.

Я взял своё древко из угла. Торгрим осмотрел, постучал, проверяя прочность.

— Годится, теперь насаживаем.

Я приставил наконечник к древку и взял молоток. Первый удар, хвостовик вошёл на палец. Второй, ещё глубже. Третий, четвёртый, пятый.

Металл сел на дерево плотно, без зазоров.

— Закрепляем.

Торгрим протянул мне кожаные ремни и заклёпки. Я обмотал основание наконечника, как он показал, и пробил заклёпками, фиксируя намертво.

Последняя заклёпка встала на место с глухим стуком.

Я отступил на шаг и посмотрел на то, что держал в руках.

Моя Пятизубая острога. Сделанная собственными руками, от первого удара молотом до последней заклёпки. Перед глазами вспыхнуло системное окно.

Поздравляем! Вы создали первую пятизубую острогу для рыбной охоты. Желаете оцифровать её?

Первая пятизубая острога… Идеальный инструмент для моего Слот 2. Конечно, желаю. Тем более, возможность в любой момент вытащить оружие никогда не помешает.

Оцифровка… Завершено!

Получен предмет: Пятизубая Острога.

Прочность: 50/50

Описание: Острые, идеально закалённые зубцы и безупречный баланс позволяют точно поражать крупную водную добычу. Может быть улучшена путем поглощения подходящих материалов.

Предмет помещен в Слот 2. Вы можете доставать и прятать его по желанию.

Острога в моих руках на мгновение окуталась мягким сиянием. Торгрим, к счастью, уже отвернулся, складывая инструменты на место.

— Спасибо, мастер, — я повернулся к Торгриму.

Кузнец смотрел на меня с выражением, которое я не сразу разобрал. Что-то среднее между удивлением и уважением.

— Ты странный парень, Ив, — сказал он наконец. — Очень странный. Но руки у тебя правильные.

Он хлопнул меня по плечу, и от этого простого жеста в груди разлилось тепло.

Я вышел из кузницы на улицу, солнце уже клонилось к горизонту, окрашивая небо в оранжевые и розовые тона. Весь день прошёл у горна, но это того стоило.

Эх, не терпится по скорее занырнуть в глубину, стабилизировать энергию, а за одно прибить парочку речных монстров.

Домой я вернулся, когда уже стемнело. Руки всё ещё гудели от непривычного напряжения, а из ноздрей никак не выветривался едкий запах железа и угля. Устал, конечно, но от этого было даже приятно, ведь весь день прошёл не зря.

Рид встретил меня на пороге с видом кота, которого бросили умирать от голода на целую вечность. Хотя миска с утренней рыбой стояла полупустая, и еда там ещё оставалась, так что его страдания были сильно преувеличены.

— Драматизируешь, — сказал ему, проходя на кухню.

Он послал мне мысленный образ: тощий, несчастный кот на фоне пустыни.

— Ага, конечно.

Быстро перекусил и завалился спать. Ночь прошла как в тумане. Голова только коснулась подушки, и я провалился в сон без сновидений.

Утро началось с птичьего гомона за окном и запаха сырости, который пробирался сквозь щели в ставнях. Я лежал пару минут, просто глядя в потолок и позволяя телу проснуться.

Сегодня у меня были большие планы.

Собирался я основательно. Котелок с крышкой, огниво, точило, моток верёвки, нож в чехле на поясе, мешочек с солью и сушёными травами. Немного вяленого мяса и пара лепёшек, оставшихся с позавчера. Прихватил сушёных трав, корнеплодов и других продуктов, что подарили местные на новоселье. Взял с собой флягу с остатками медовухи.

— Ну что, морской волк, отправляемся за рыбой? — обратился к Риду, крутившемуся под ногами.

Кот довольно мурлыкнул и первым выскочил за дверь.

Во дворе уже кипела работа. Робин и его команда появились с рассветом, и за вчерашний день успели разобрать добрую половину старого забора. Доски лежали аккуратными стопками, а Тур орудовал топором, обтёсывая столбы для нового ограждения.

Я осмотрел фронт работ. Двор уже казался просторнее и я уже видел, как здесь будет стоять моя веранда.

Кивнув охотникам, уточнил план работ, а затем мы с Ридом направились к реке.

Плот Маркуса лежал на берегу там, где мы его оставили, простая конструкция, но для моих целей хватит. Рид запрыгнул на него первым и сразу занял место на носу, устроившись с видом капитана, который отправляется в дальнее плавание. Я же загрузил вещи, закрепил их верёвками, а затем столкнул плот в воду, запрыгнув и взявшись за шест.

Река подхватила нас сразу, потянула течением. Здесь, у деревни, она была широкой. Я направлял плот ближе и позволил себе расслабиться.

Хорошо, умиротворяющее и приятное ощущение.

Активировал Локатор и осмотрел воду вокруг. Тусклые точки, много мелочи, но ни одного признака крупной рыбы.

Ожидаемо, в этой части реки я уже порыбачил изрядно, а потом ещё и черепаха всё тут хорошенько взбаламутила. Если хочу найти достойную добычу, нужно двигаться дальше вниз по течению.

Плот скользил по воде почти беззвучно. Только лёгкий шум волн о брёвна, да изредка всплеск рыбы где-то вдалеке. Рид задремал на носу, свернувшись клубком. Его уши время от времени подёргивались, реагируя на какие-то звуки, которых я не слышал.

Ландшафт менялся постепенно, сначала незаметно, потом всё отчётливее. Деревья подступали ближе к воде. Ивы сменились дубами и вязами, а потом появились сосны, высокие и стройные, с рыжими стволами.

Из земли стали появляться холмы. Сначала невысокие, потом всё круче, река текла между ними, и берега постепенно превращались в склоны, поросшие лесом.

Так далеко от деревни я ещё не заплывал.

Течение замедлилось. Вода стала глубже, темнее. Я периодически проверял Локатор, но картина не менялась, одна лишь мелочь.

Прошёл час. Может, полтора, не знаю, за временем не следил. Солнце поднялось выше, и я сняв рубаху, почувствовал как приятное тепло разливается по коже.

Рид проснулся, потянулся и уставился куда-то вперёд. Его уши навострились.

— Что там?

Он послал мне образ: шум, вода, что-то большое впереди.

Вскоре я тоже услышал. Это был далёкий гул, похожий на дождь, барабанящий по крыше или на…

Водопад.

Я взялся за шест и начал направлять плот ближе к берегу. Если впереди водопад, лучше быть осторожным. Последнее, что мне нужно, это сверзиться с какого-нибудь обрыва.

Река расширилась. Течение, и без того спокойное, практически замерло. Я выплыл из-за поворота и замер с шестом в руках, увидев величественное озеро.

Огромное, круглое, зажатое между лесистыми холмами, словно драгоценный камень в грубой оправе. Вода в нём была такой чистой, что казалась почти прозрачной, и я видел, как где-то в глубине мелькают силуэты рыб.

С левой стороны, с высокого каменного уступа, низвергался водопад. Не гигантский, но внушительный, метров пятнадцать в высоту. Вода падала сплошной белой стеной, разбиваясь о камни внизу и наполняя воздух мелкой водяной пылью. Радуга висела в этом облаке, переливаясь всеми цветами, и солнечные лучи, пробиваясь сквозь брызги, создавали ощущение чего-то волшебного.

Я стоял и смотрел, забыв про шест.

Чёрт возьми.

В прошлой жизни видел подобное только на фотографиях и в документалках. Нетронутая природа, дикая красота, до которой не добрались туристы со своими селфи-палками и пустыми бутылками.

Рид тоже заворожился водопадом. В его глазах отражался тот же восторг, ну или мне показалось, с котами никогда не знаешь точно, что у них на уме.

Я встряхнулся и активировал Локатор.

Вода вокруг вспыхнул. Но не тусклыми точками, как у деревни, это были яркие, сочные огни, разбросанные в пределах досягаемости Локатора. Много крупной, насыщенной духовной энергией рыбы.

Мой рот сам собой расплылся в улыбке. Вот место, которое я так долго искал. Здесь можно стабилизировать энергию, поохотиться с новой острогой и набрать достаточно духовной пищи для следующего прорыва. Ещё и для ресторана хватит.

Больше не тратя времени, направил плот к берегу. Для остановки выбрал небольшую бухточку, защищённую от ветра, с пологим спуском к воде.

Вытащил плот на сушу, привязал к ближайшему дереву и осмотрелся по сторонам. Тишина, только шум падающей воды и пение птиц. Вроде здесь нет никаких опасностей.

Рид спрыгнул на землю и принялся обнюхивать траву, периодически чихая от пыльцы.

— Остаёмся здесь, — сказал ему. — Присмотри за вещами.

Он послал мне образ: рыба, большая рыба, еда.

— Да, будет тебе рыба, потерпи немного.

Я снял сапоги, штаны, рубаху. Вода оказалась прохладной. Вошёл в нее сначала по пояс, потом по грудь, чувствуя, как дно под ногами плавно уходит вниз, пока не оттолкнулся от него и не поплыл. Затем глубоко вдохнул и нырнул.

Мир изменился.

Под водой всё было другим. Свет преломлялся, окрашивая всё вокруг в зеленоватые тона. Звуки исчезли, остался только глухой шум крови в ушах. Сразу почувствовал эффект навыка Ныряльщика, как тело адаптировалось, а лёгкие будто стали требовать меньше воздуха.

Опустился глубже.

Дно озера оказалось неровным, покрытым валунами и поросшим водорослями. Между камнями шныряла мелкая рыбёшка, серебристая и пугливая.

Нашёл подходящее место: ровный участок песчаного дна, достаточно глубокий, чтобы меня не было видно с поверхности.

Техника Глубинных Вод.

Я закрыл глаза и сосредоточился, начав выполнять первые движения для стабилизации духовной энергии. Она бурлила внутри, как вода в закипающем чайнике. Её нужно было укротить, направить и влить в каждую клетку тела.

Потоки энергии медленно закружились. Круг за кругом, вода вокруг меня начала слегка светиться, реагируя на выброс энергии.

Первый цикл завершился.

Я открыл глаза и активировал Локатор, просто чтобы проверить обстановку.

Из глубины озера, оттуда, где вода становилась чёрной и непроглядной, к поверхности поднимались точки. Огромные и яркие и они мчались ко мне стремительно приближаясь…