Специалист по кадрам

Глава 24

Когда я решил, что машина достаточно проветрилась, зазвонил мобильник. Думал, что Нагата хочет поделиться впечатлениями, но это оказалась Есико.

— Добрый день, Масима-сан, как ваши дела?

— Навожу порядок в машине, — честно признался я.

— А у нас сегодня выступление в букацу. Придут гости. Я хотела пригласить вас раньше, но тот пес в парке смешал все мысли в голове.

— Ничего страшного, Есико-сан. Сегодняшний вечер у меня абсолютно свободен. С удовольствием схожу на ваше выступление.

— Тогда предлагаю встретиться в шесть часов вечера.

— Договорились, Есико-сан, я за вами зайду.

Вернувшись домой, застал Юки сидящим за столом. Он продолжал править свои записки по учебному курсу.

— Как обстановка?

— Дело движется, — оптимистично сообщил Юки, а затем нахмурился и принюхался, — Вы работали волонтером в собачьем приюте, Масима-сан?

— А что? Попахивает?

— Попахивает, — признался Юки, — Вам есть, во что переодеться?

— Только в рабочий костюм.

— Тогда закидывайте это все в стиралку.

Я последовал совету нюхастого енота, а затем отправился в душ. Пока отмывался, Юки погладил мне белую рубашку и прошёлся влажной щеткой по костюму, в нагрудный кармашек заправил белый платочек.

— Юки, платок-то зачем?

— Платок, Масима-сан, согласно международному этикету создаёт законченный образ, предназначен для того, чтобы предложить его даме, если понадобится.

— Ладно, пусть будет платочек.

— А еще неплохо бы вручить даме букетик цветов.

— А вот тут ты прав на все сто. Есико будет выступать в клубе. Я только не знаю, когда вручить букет, когда за ней зайду или после выступления.

— Вручайте сразу, не прогадаете.

— И то верно.

С легкой душой я стал готовиться к вечернему представлению. Проблема решена. Железобетонного подозреваемого в лице… точнее в широкой морде гиены копы заполучили. А значит, Маюми должны выпустить на свободу.

Без пятнадцати шесть я стоял у подъезда Есико с букетом цветов и выглядывающим из нагрудного кармана платочком. Выйдя из дома и увидев меня, девушка просияла, а я понял, что Юки был прав. Было бы странно не вручить букет сразу, мол обождите, Есико-сан, отдам, когда станцуете… так сказать, по факту выполненных работ. А так мы шли к букацу, я нес сумку Есико, сама Есико несла букет и ловила завистливые взгляды женского населения Киото.

К спортзалу стекались зрители по большей части семьями, то есть сразу в трех поколениях: включая детей и пожилых людей. Не ожидал, что студенческая самодеятельность так популярна.

Есико завела меня в спортзал, из которого по случаю выступления убрали циновки и занесли несколько рядов кресел вроде тех, что ставят в кинотеатрах. На правах почетного гостя я занял место в первом ряду, а девушка убежала переодеваться.

Зал быстро наполнялся. Недалеко от меня в первом ряду занял место серьезный седовласый дядечка в каком-то традиционном кимоно. Вскоре стало шумно, людно и трепетно от ожидания.

Заиграла музыка, но часть зрителей почему-то внезапно переключила внимание на то, что происходит за завешенными сеткой окнами спортзала. Некоторые даже повставали с места, чтобы получше рассмотреть. Я тоже поднялся и увидел в окно, как у смежного здания паркуется черный лимузин. А следом еще один. А потом еще стали подъезжать машины представительского класса.

Любопытно, а там что за мероприятие намечается? Из машин выходили люди в дорогих костюмах. Некоторые из них были смутно знакомы, как будто я встречал эти лица в здании Техиро. Одного я узнал безошибочно. Это был мой знакомый директор основного кадрового агентства Кантима Футоши. А когда подъехал до боли знакомый желтый кабриолет с сидящей за рулем Нагатой, я понял, что здесь собирается высший менеджмент киотского отделения корпорации.

Меня кольнуло нехорошее предчувствие. Слишком странным показалось мне это совпадение. Какого лешего здесь понадобилось Техировским шишкам? Я начал прислушиваться к разговору двоих зрителей за моей спиной.

— Что им здесь надо? — задал вопрос один из них.

— Раньше в том помещении располагался студенческий театр, — ответил другой, — В связи с сокращением финансирования муниципалитет его продал частной компании.

— Зачем частной компании маленький студенческий театр? — снова спросил первый.

— Понятия не имею. Я думал, они переоборудуют театр в какой-нибудь частный клуб, но они оставили все, как было. И вообще здесь почти целый год никто не появляется.

— Может, просто еще не начали перестраивать?

— Я же говорю, здание целый год пустует. Я вообще удивляюсь, что они про него вспомнили.

От упоминания срока в один год в сознании запустилась целая цепь рассуждений, а вернее сказать, выстроился целый ряд совпадений. Это здание принадлежит Техиро, но целый год в нем никто не появлялся. Есико тоже устроилась в корпорацию год назад, при этом Нагата называет ее по имени, как будто питает к девушке чувство близости. Университет Есико закончила год назад, а ведь этот спортзал принадлежит Киотскому университету. И наконец кошмарные сны про белую собаку тоже начали сниться Есико год назад.

Все это можно было бы счесть простыми совпадениями, но спустя год Есико находится здесь, чтобы танцевать танец лисицы. Нагата тоже здесь только в соседнем здании, и скорее всего тоже будет танцевать екайский танец лисицы, иначе зачем бы она приехала в театр. Не Джульетту же играть. Я пока не могу связать это все в одну общую картину, но готов биться об заклад, это все неспроста. Ну не может быть такого количества простых совпадений.

Нагата приехала к скромному зданию бывшего студенческого театра одной из последних. Ей не хотелось встречаться взглядами с посвященными в ее тайну руководителями высшего звена Киотского Техиро. Среди них нет оябунов, но их высокое положение в корпорации дает им право на частичку тайного знания.

Все они мечтают когда-нибудь получить в собственность екаев, что позволит им еще выше подняться в корпоративной иерархии. Они знают, что саму Нагату Накамура никому не отдаст ни за какие заслуги, а потому смотрят на нее как на запретный плод. Завидуют Накамуре и втайне желают ему зла. В тайных своих тепленьких влажненьких мечтах все они видят себя не месте Накамуры.

Нагата прошла к сцене через зрительский зал, спиной чувствуя липкие взгляды топ-менеджеров Техиро. Когда она взошла на скрипучие подмостки сцены студенческого театра, на нее навалились воспоминания годовой давности. Она бы предпочла тех событий не вспоминать. Она бы вообще предпочла держаться подальше от этого театра, но выбора не было. По приказу Накамуры ей снова придётся танцевать танец славы.

Нагату охватило неприятное чувство дежавю. Год назад она танцевала танец славы на этих же самых подмостках перед этими же самыми людьми. И что-то пошло не так. Впервые ее чары сработали с побочным эффектом. Танец славы — один из самых мощных по уровню воздействия на психику. В тот раз у кого-то не выдержали нервы.

Маюми уверяла, что это был просто несчастный случай, но Нагата в это не верила. И оябуны не верили. Накамуре в тот раз удалось вытащить ее ценой серьёзных репутацонных потерь, откупившись дорогостоящими активами. Как бы цинично это не звучало, но можно сказать, ей еще повезло, что живых свидетелей не осталось кроме случайно выжившей студентки Есико Ямасаки. Именно тогда Нагата стерла девушке память и взяла под свое крыло.

Если сегодня танец славы пойдет по такому же сценарию как и год назад, спасти Нагату Накамура не сможет… а после скандала с убийством его младших оябунов, скорее всего и не захочет.

Нагата услышала, как в примыкающем к театру здании спортзала заиграла музыка. Там тоже проводят какое-то мероприятие, а значит собралось много людей. Ей стало страшно, но выбора у нее нет. С минуты на минуту Накамура отдаст приказ начинать, и ей придётся начинать.

Музыка заиграла громче, а я обратился в слух, продолжая подслушивать разговор двух зрителей.

— Я этим богатеям не доверяю, — снова заговорил первый, — От них чего угодно можно ожидать.

— Ты им просто завидуешь, — усмехнулся второй, — Признайся, ты тоже хочешь разъезжать в таком лимузине.

— Ничего подобного, — возмутился первый, — Эти богатеи приезжают сюда раз в год, а потом люди пропадают.

— Ври дальше.

— Я не вру, — оскорбился первый и повысил голос, перекрикивая задорную музыку из динамиков, — Год назад как раз случились странные исчезновения. Помнишь Уэбу Мадзиро?

— Он переехал в другой город.

— Странно он переехал. Отсюда исчез, и нигде больше не объявился.

— Мадзиро всегда был нелюдимым засранцем.

— Но в сетях-то он раньше висел.

— Это ничего не доказывает.

Я не стал дослушивать спор этих зрителей. Я ухватил главное. Год назад здесь в самом деле произошло что-то нехорошее. А в том, что Накамура способен по-тихому замять любое преступление вплоть до убийства, я не сомневаюсь. Ему не повезло в этот раз, потому что его давний недруг Сайто спутал карты. А год назад Сайто, видимо, ему помешать не смог. Кстати, про убийство семьи Шода тоже что-то не трубят по всем каналам. А Шода, между прочим, был крупный бизнесмен.

Музыка немного стихла. В зал вышел улыбчивый молодой японец в костюме конферансье. Он объявил выход танцоров. Зрители зааплодировали. Я продолжил раскручивать свое рассуждение. Есть еще одно совпадение, которое не может оказаться случайным. Белый зверь на картинке мальчика Акихиро, белый пес из кошмаров Есико, екай-волк альбинос, убивавший людей, про которого рассказывал Шоушан. По словам Шоушана того альбиноса вроде бы завалили охотники много лет назад, но ведь это не точно. Это скорее слухи, чем факт. А слухи не всегда бывают правдивыми.

Совет оябунов в этот раз разместился вокруг низенького игрового стола, поставленного перед алтарем Хотэя. Этот столик был таким же старым как большая часть обстановки Храма. На столе лежали две игральные кости, выточенные, если верить легенде, из бивня мамонта, как и стаканчик, в котором кости трясут перед броском.

Не все у Накамуры сложилось так, как он планировал. Маюми не отпустили. Благодаря подброшенной копам гиене ему удалось заблокировать решение о ее немедленной казни, но реальный преступник по-прежнему не найден, а срок, предоставленный советом, истек.

Старейшина Совета, называвший Накамуру не по фамилии, а по имени, то есть Рюбеем, чего Накамура не любил с детства, напомнил, что инкогнито сообщества оябунов оказалось под угрозой из-за произошедших событий. И сам Рюбей Накамура не смог полностью разрешить кризис. Да, у копов появился козел отпущения, но проблема далека от разрешения.

— Я не стану выносить единоличного решения — сказал старик, именуемый чоро, то есть старейшина, — Мы будем голосовать, казнить екая Маюми или пощадить.

Накамуре оставалось только молча скрипеть зубами. Мало того, что он не имел права возразить, он еще и не сможет принимать участия в голосовании. Вместо восьми членов совета голосовать будут только семеро.

Каждый оябун клал в стаканчик камень и передавал следующему. Когда очередь дошла до старого чоро, тот опрокинул стаканчик на стол, высыпав камни.

— Три чёрных и три белых, — сообщил он с усмешкой, — Осталось проголосовать только мне.

Чоро замолчал ненадолго, задумавшись.

— Молодые оябуны в последнее время стали беспечными, — заговорил он после паузы, — В назидание всем вам мне следовало бы положить черный камень и обязать Рюбея лично поднести горящий факел к куче сухого хвороста. Но я отдам окончательное решение в руку бога. Мы будем бросать кости против Рюбея. Если победит сторонник наказания, Маюми будет сожжена. Если же победит сторонник прощения, тот заберет са-ин себе и на этом ситуация завершится.

— А если победит сам Накамура? — спросил оябун клана Окама.

— Значит, бог Хотэй ему благоволит, — тоном, каким отвечают на глупые вопросы, проворчал старик и объявил перерыв.

Этого перерыва Накамуре оказалось достаточно, чтобы позвонить личному помощнику и организовать одно мероприятие.

— Собирай весь посвящённый менеджмент в нашем театре. Срочно.

— Слушаю, господин старший секретарь, — ответил помощник не очень уверенно.

— Я что-то не слышу рвения в твоем голосе, — холодно заметил Накамура.

— Но ведь сегодня воскресение, господин старший секретарь, — Выходной день.

— Тем лучше. Никого не придется отрывать от работы… выполняй! — гаркнул Накамура в трубку напоследок и сбросил звонок.

Не убирая телефон, он набрал номер Нагаты.

— Слушаю, оябун.

— Через сорок минут ты должна быть в театре.

— Поняла, оябун.

— Будешь танцевать танец славы. Управленцы Техиро уже едут.

— Во сколько я должна начать танцевать?

— Пришлю тебе сообщение. Стой на сцене и жди.

Танец во славу Хотэя временно поднимает рейтинг в глазах бога у всех, кто наблюдает за танцем. К большому сожалению для Накамуры он не сможет сам стать свидетелем этого танца. Зато танец посмотрят его ближайшие подчиненные. Нагата повысит их рейтинг, а следовательно, повысится и рейтинг самого Накамуры, как их босса.

Вообще этот рейтинг сложная и хитрая штука. Наверняка даже сам чоро не знает наверняка всех нюансов, но что известно точно, этот рейтинг зависит от богатства, власти и положения в обществе. А также при расчете рейтинга начальника суммируются рейтинги его подчиненных.

Накамуре очень важно поднять рейтинг на то время, когда он будет бросать кости. Потому что чем выше рейтинг, тем более благосклонен Хотей, тем больше удачи он подарит. Накамура конечно помнил, что случилось год назад, когда Нагата танцевала во славу Хотэя в последний раз, но ему придется рискнуть. Если он проиграет Маюми, жадные оябуны на этом не остановятся. Они дадут Накамуре новый срок на поимку убийцы, и если Накамура убийцу не найдёт, снова потребуют играть на екаев Накамуры.

После перерыва оябуны опять собрались в зале перед алтарем. Перед тем как занять свое место, Накамура украдкой достал телефон и отправил Нагате сообщение из одного слова: «начинай».

Старый слуга обошел всех оябунов с коробкой, в которой лежали одинаковые восковые короткие свечки. По знаку чоро все они одновременно зажгли каждый свою свечу и поставили на подставки перед собой. Тут все просто. У кого свеча будет гореть дольше всех, у того самый высокий рейтинг.

Накамура с удовлетворением глядел, как одна за другой догорают и гаснут свечи оябунов. Через пару минут горящими остались только три свечи. Свеча чоро, свеча Накамуры, и свеча оябуна клана Оками. Для Накамуры это стало неприятной неожиданностью. Он не подозревал, что клан Оками так возвысился в глазах бога.

Вскоре потухла свеча чоро, а свечи Накамуры и Оками продолжали гореть. Все оябуны напряжённо следили за маленькими огоньками. Каждый хотел знать, кто сейчас главный любимчик бога. Потухли эти две свечи одновременно, испустив напоследок витиеватые дымки. Бог Хотэй давал понять, что Накамура и Оками перед ним равны.

Теперь оябуны перешли к самой игре. Против Накамуры каждый из них играл по очереди. Сперва кидал кости тот, чья свеча потухла первой. Накамура его переиграл с большим отрывом. Потом переиграл второго… третьего… пятого…

У Накамуры взмок лоб и ладони, но он не подавал вида. Он продолжал бросать кости с внешней невозмутимостью. Подошла очередь чоро. Старейшина небрежно покрутил стаканчик и опрокинул на стол. Выпало две четверки. Следом бросил Накамура, у него выпало шесть и три. Чоро проиграл. Остался последний раунд, самый важный.

Оябун Оками побренчал костями в стаканчике и выбросил сильно. Кости прокатились по столу, ударились в заграждение и отскочили. У Оками выпало четыре и шесть. Очень хороший показатель. Переиграть его будет очень трудно.

Накамура подобрал со стола кости, кинул их в стакан и долго тряс, заставляя оябунов нервничать. Этот бросок будет последним. Он все решит. Оками голосовал за казнь. Если Накамура сейчас проиграет, ему придется выступить палачем Маюми.