Специалист по кадрам

Глава 7

Возле штаб-квартиры Техиро приветливо светился огнями магазин электроники Yodobashi Camera, в котором я купил себе местную сим-карту. Прежняя симка успела засветиться, и я не хочу, чтобы меня отследили. Хочется хоть один день прожить без сюрпризов.

Вставил в смартфон, активировал, запустил интернет, карту и построил маршрут в район порта.

Минут через двадцать оставил проект договора в приемной директора фирмы грузчиков-погрузчиков, а его неулыбчивый помощник безразлично записал мой номер, не дав никаких обещаний.

— Директор рассмотрит договор не ранее, чем завтра к обеду, — сообщил он.

— Завтра с утра я буду в вашем районе, на случай если это произойдет скорее.

— Ваше право, — хмыкнул грубоватый помощник, — Упорство — достоинство молодых.

Далее я отправился пешком по адресу, указанному мне вчерашним цыганистым наркоторговцем из клуба в сомнительной надежде, что его не менее сомнительный дядя сможет пролить свет на загадку странных людей со странной аурой.

Я думаю, тетя Ева на моем месте тоже поставила бы эту цель в приоритет. Если соседствуешь с непонятными магическими существами, обязательно нужно выяснить, кто они, на что способны и чего от них ожидать.

Сверяясь с картой в смартфоне и пытаясь срезать путь, забрел в промышленную портовую зону.

— Эй, друг, — путь преградили трое крепких ребят, а за их спинами маячит еще и четвертый плотный, одетый в кожанку.

Я не стал отвечать на окрик, но остановился. Тут кругом доки и хозпостройки, и ни одной живой души кроме чаек с их криками. А эти покемоны вынырнули и технично блокировали с четырех сторон.

— Друг, купи лотерейные билеты. С тебя три тысячи йен, — левый здоровяк сунул мне под нос цветные бумажки.

Я сразу сообразил, что нарвался на местный вариант гоп-стопа, про который предупреждал туристический справочник, заботливо купленный для меня тетой Евой в Пулково. Как с этим бороться, справочник умалчивал.

— Друг? — удивился я, — Твои друзья в овраге лошадь доедают.

— Какую лошадь? — не понял левый, а правый понял и заржал.

— Смотрите, обезьяна-гайдзин умеет лопотать по-нашему, — правый выдвинул ответное оскорбление, охотно идя на эскалацию.

— Конечно умею, — отвечаю спокойно, — И это еще большой вопрос, кто из нас больше похож на обезьяну.

Японец насупился, сузив глаза до амбразурной щели.

— Ты не понимаешь, гайдзин, — заговорил задний плотный в кожане, видимо их лидер, — Три тысячи — небольшая сумма. Лучше расстаться с тремя тысячами, чем со здоровьем.

— Всё я понимаю. Только денег у меня нет. А если бы были, не дал бы.

— Мы это выясним, — пригрозил главный.

— Только попробуй сунуть руку мне в карман. Получишь по морде.

— Гайдзин, ты совсем тупой? Полезешь драться, огребешь. Нам придётся избить тебя как следует, чтоб запомнил на всю жизнь.

— Нет, родной, это ты не понимаешь. Пока будете бить, цепану кого-нибудь ногтями, останется ДНК для полиции. И это будет расцениваться уже не как разводняк пуганого лоха, а нападение с целью грабежа группой лиц, а это уже тяжкое преступление. С ДНК полиция вас найдёт, суд нагрузит вас за групповой грабёж. Ну, сколько вам светит? Лет по десять?

— Откуда знаешь про наши законы?

— Я, может, тоже японец, пусть и не чистокровный, — соврал я. — Дальше, пока я с переломами и сотрясением в больничке полежу, отдохну от душного офиса, за мной медсестрички поухаживают, работодатель мне больничный оплатит, а суд тем временем ещё и взыщет с вас кругленькую сумму морального ущерба, которую вы долго и нудно будете отрабатывать по ту сторону колючей проволоки. Ну и в каком месте я от такого расклада должен быть напуган?

Вожак смотрел на меня исподлобья.

— Короче. Или бейте, или пошли нахрен с дороги.

— Откуда ты такой борзый, гайдзин?

— Ну, допустим, из России. Что дальше?

— Я так и думал, — вожак скривился как от кислого, — Эти русские все поголовно ушибленные на всю голову. Я не понимаю, о чем думает премьер-министр? Как он собирается договариваться с ними по возврату северных территорий?

Меня позабавил переход гопника на большую политику, но думаю, это хороший знак. Он меняет тему, а значит, не желает усугублять конфликт.

— Ну а я даже спрашивать не буду, откуда ты. Сам вижу, что ходишь в спортзал Марута-мати Дори, — я указал на его куртку с надписью и эмблемой, намекая что такая одежда выдаёт его с головой.

— Ну, приходи на занятия, гайдзин, если такой смелый. Ikuzo! Пошли парни, мы ошиблись, уходим.

И они молча ушли.

Оставшись в одиночестве, шумно выдохнул. Тоже мне, миролюбивая Япония. Хотя, о чём я, они ж меня не побили, значит миролюбивые.

…

Традиционные двери в японских жилищах чаще всего раздвижные и как правило очень лёгкие. А эта дверь была старой, скорее европейской, на потемневших от времени металлических петлях. При этом она не была снабжена ни звонком, ни даже захудалой веревочкой, как у бабушки Красной шапочки.

Я просто ее потянул и она, издав небольшой протестующий скрип, открылась, впустив меня в обширное неосвещенное помещение.

— Здравствуйте, — крикнул я, предупреждая о своём появлении, — Мне нужен дедушка Шоушан!

Помещение осталось таким же немым.

Матюкнувшись, не возвращаться же без результата, я подсветил себе смартфоном и прошел в глубину.

Изнутри всё это напоминало лавку старьевщика или торговца сувенирами, который слегка сбрендил и подбирал хлам с мусорок.

Со стен свисали куски старых сетей и снастей, крюк-кошка, какие-то странной модели керосиновые лампы, парочка сушёных (судя по виду, это произошло в прошлом веке) рыбин, которым место в музее, причём не в краеведческом, а в музее археологии и истории.

Деревянный пол отзывался ленивым скрипом, но был на удивление чистым.

Я обогнул ряд безбожно старых шкафов, доверху наполненных старым хламом и оказался перед тройным окном, тоже неожиданно чистым, за которым раскинулся сад. В саду рос невысокий бамбук, а под ним трава и какие-то овощи, словно владелец на серьёзных щах выращивал себе ингредиенты на салат на древней киотской земле. Вдали был виден озёрный порт Оцу. Кажется, что я попал в какой-то фильм, вернее в декорации к фильму, куда забыли запустить актёров.

Единственное что выбивалось в этом доме из общего стиля это книжные полки во всю стену, заполненные книгами.

Книги разные. Есть старые, есть свежие. Не фолианты под старину. А именно книги, какие продаются в книжных магазинах. Многие имеют закладки. То есть книги подобраны не со свалки и составлены не для поддержания атмосферы таинственности и трансцендентного размаха мысли. Шарлатан скорее понаставил бы хрустальных шаров и понавесил жутковатых амулетов. Обычные типографские книги как-то сразу снижают градус колдовского шарма.

— Экхе-экхе! — еще раз подал голос я.

— Ну, допустим, меня называют Шоушаном. — раздался негромкий голос справа от меня, — Ты кого-то потерял, парень?

Вздрогнув от неожиданности, я повернулся и увидел, что всё это время как дурак таращился в окно, в сад, а рядом в тёмной зоне в кресле неподвижно сидел одетый в поношенную тонкую куртку пожилой человек. Крупной кости и довольно грузный для японца.

Не так просто определить рост сидящего в кресле человека, но я бы сказал, хозяин дома был человеком выше среднего… для японца, само собой, а еще широкоплечим, с копной седых как сталь волос, с большими, глазами и широкими бровями.

— Здравствуйте, дедушка Шоушан.

— Почему вы все, малолетние обормоты, называете меня дедушкой? — он приподнял одну бровь. — У меня нет детей, а значит по определению не может быть и внуков.

— В знак уважения, — нашелся я, — Меня зовут Масима. Будем знакомы?

Не вставая с места он щелкнул выключателем, осветив себя и маленький рабочий стол, за которым работал. На столе был разложен набор инструментов для резьбы. Шоушан держал в руках костяную заготовку. Если судить по размеру, то наверно из такой заготовки можно вырезать шахматную фигурку.

— То, что ты не какой-нибудь Микайо, я и так вижу, — тонко намекнул на моё происхождение Шоушан. — Знаешь, кто ошивается в районе порта, Масима?

— Рыбаки?

— В районе порта ходят три категории: рабочие-докеры, туристы с фотоаппаратиками и шпана, по которой плачет тюрьма Абасири. На первых и вторых ты не похож.

— Испуганным вы не выглядите, — усмехнулся я.

— А что, должен? — старик зеркально усмехнулся, — Повторяю вопрос. Ты кого-то потерял?

— Можно и так сказать, — ответил я неопределённо.

Мое внимание привлекла прибитая к стене полочка, на которой были выставлены резные фигурки. И это точно не шахматы. Как будто резчик неоднократно пытался вырезать фигурку нереального мистического животного или зверя, но сам точно не знал, как этот зверь должен выглядеть. Поэтому все фигурки отличались существенными деталями.

— Фото есть? — Шоушан повысил голос, давая понять, что теряет терпение.

— Фото? Фото, к сожалению, нет.

— И как я должен его искать? Есть хотя бы вещь, которая ему принадлежала? Только сразу предупреждаю. Без фото будет дороже. Если человек находится в Киото, то десять тысяч йен. Если за пределами, то двадцать.

— А, я понял. Вы ищете потерянных людей по фотографии.

— Вот именно. Людей! Собачками, кошечками не занимаюсь. Ты долго будешь отнимать мое время, парень?

— А екаев ищите? — брякнул я то, что само пришло в голову.

— Что-о⁈ — осерчал Шоушан, — Насмехаться вздумал?

Он поднялся из кресла и грозно двинулся на меня с явным намерением вытолкать за дверь. Старикан оказался силён и напорист.

— Эй… перестаньте… хватит толкаться… да что за райончик у вас такой. Каждый норовит перейти к рукоприкладству… послушайте, я в самом деле видел екаев.

— Хватит врать! — прорычал старикан, пытаясь выпереть меня за дверь.

— Я видел странных людей с двойной душой.

— Что ты мог видеть, дурень? — Шоушан вцепился мне в рукав так, что тот затрещал.

— Людей с двойной аурой. Правая сторона человеческая, а левая…

— Где ты их видел? — я вдруг осознал, что старик больше не толкается, хотя вид у него по-прежнему грозный.

— В ресторане… точнее в клубе… называется’Тотус'

— Туда тебя пустили? — спросил старик гораздо более миролюбиво.

— Там было открыто. А я был голоден.

— Так. Пошли.

Так и не вытолкав меня за входную дверь, Шоушан закрыл ее на засов, а затем повел обратно в свой закуток. Усадив меня на стул, он приготовил чай, достал две чашки и разлил. Я увидел у него на запястье татуировку чайки, пронзенной кинжалом.

— Значит, ты видишь ауру? — спросил он спокойно, а затем добавил с угрозой, — Имей ввиду, парень. Если врешь, тебе не поздоровится.

— Задолбали мне угрожать.

— Отвечай на вопрос.

— Да, я вижу ауру. Не всегда… но иногда вижу…

— Что значит не всегда? И что это по-твоему значит: видеть ауру?

— А вы сами не видите?

— Нет.

— А как же вы тогда ищете по фотографии? Я думал, эта способность того же порядка.

— Мне просто приходит знание. Я ничего не вижу. К зрению моя способность отношения не имеет.

— Давайте так, господин Шоушан. Поясню на примере, — осторожно предложил я.

— Попробуй, — подбодрил меня японец.

— Когда живёшь в большой городе, то постоянно видишь воробьев.

— Птиц? — он приподнял густую бровь.

— Да. Маленькие такие, серые, бурые, — история была не моя, а приятеля, но для простоты я стал рассказывать от своего имени.

— А чайки. Голуби?

— Нет. Я всё же веду речь про воробьев. Так вот, однажды мой отец купил справочник редких и певчих птиц средней полосы. Такой… академический, с детальными иллюстрациями И я его прочёл.

— И?

По его лицу было трудно понять, следит ли он за моей мыслью или решает, не пора ли меня окончательно выставить.

— И я стал видеть, что в городе живут не воробьи. Ну то есть, воробьев полно. Но есть ещё двадцать четыре вида птиц, в том числе одиннадцать певчих, четыре краснокнижных. Это я всё к тому… Что когда не знаешь, то видишь только воробьев, а когда приоткрыл для себя… то вокруг оказывается чертова уйма других птиц, о существовании которых раньше и не подозревал.

— Ну допустим. А ты сам в таком случае какой породы птица?

— Я как раз обычный воробей, не более того, — убежденно ответил я.

— Обычный воробей, — повторил Шоушан заулыбавшись, видимо ответ его позабавил, — Так что ты хочешь от меня, обычный воробей?

— Кто такие эти екаи? — спросил я с настойчивостью в голосе.

— А ты не знаешь?

— Если вы не заметили, я гайдзин. В Японии второй день.

— Я заметил. Но по-японски ты говоришь безупречно.

— Знание языка японцем меня не делает.

— С этим не поспоришь. Ладно. Слушай. В старые и совсем не добрые для Японии времена, пока дома людей были маленькими как и их города, а мир, соответственно, большим, екаи считали людей за кормовую базу.

— То есть екаи — зло?

Шоушан засопел как учитель, которого перебил третьеклассник с идиотским вопросом.

— Вот теперь я вижу, что ты самый настоящий гайдзин. Вы европейцы любите все делить на чёрное и белое, на добро и зло…

— А как еще к ним относиться, если они жрали людей?

— Я не говорил, что они людоеды. Людей они грабили, а не ели. Но при этом и берегли. От хищников, от набегов. Так что людям это было даже выгодно.

— Чем они отличаются от людей?

— Чем-чем… ты сам сказал, что видел их двойную природу. Они оборотни. Умеют превращаться в животных огромной силы.

— В каких животных?

— В разных. Лисы, волки, медведи, тигры… как правило хищники. Бывают и водоплавающие, осьминоги, например. А бывают и совсем странные, не похожие ни на одного известного зверя, — Шоушан кинул невольный взгляд на полочку с резными фигурками.

— А теперь? Они тоже грабят людей?

— Нет, обычный воробей, — старик усмехнулся, — Теперь люди научились защищаться сами. Теперь екаи, если хотят выжить, подчиняются людям… ты что-то видел в том клубе?

— Видел, как туда пришли двое в черном и избили женщину… в смысле женщину-екая. Никто и слова не сказал.

— Ну вот. Сам все видел.

— А кто они? Эти люди в чёрном?

— Мафия. Якудза. Кто ж еще?

— Ну да. Я так и подумал.

— Посмотри-ка сюда, — Шоушан достал из ящика стола лист пожелтевшей бумаги, на которой выцветшей акварелью была изображена девушка, выходящая из моря. На берегу ее ждал молодой моряк с подозрительно знакомой татуировкой: чайка, пронзенная кинжалом. Точь-в-точь как у самого Шоушана.

— Кто эта девушка?

— Неважно, — грубо оборвал старик, — Я хочу тебя кое-о-чем попросить.

— Помогу, чем смогу.

— Ты, обычный воробей, из бойких парней. Такие как ты либо рано умирают, либо становятся капитанами.

— Спасибо за комплимент. Я смотрел кино про капитана Воробья.

— Это был не комплимент, а констатация факта. Ты ведь не успокоишься, да парень? Снова полезешь к екаям?

— Не факт.

— Полезешь, — убежденно заявил Шоушан, — Запомни эту девушку на рисунке. И если увидишь ее…

— Ее⁈ Этой картинке лет тридцать-сорок. Девушка давно стала бабушкой.

— Не цепляйся к словам, обычный воробей. Считай, что у нее есть дочь, похожая как две капли воды.

— Как скажете. Так что мне ей сказать?

— Скажи… скажи ей, что я… нет, лучше, просто скажи, где меня можно найти. Скажи, что я очень хочу с ней увидеться.

— Ладно. Нет проблем. Можно, я сделаю фото? А то не запомню.

— Хорошо. Сделай фото. Только я очень тебя прошу. Никому его не показывай.

— О’кей, — я достал смартфон и сделал снимок, — Слушайте, дедушка Шоушан. Вы же говорите, что умеете находить людей по фотографии. А по картинке найти не можете?

Старик рассердился.

— Я тебе не врал. Людей умею находить. А ее не могу. Не чувствую… ну все, тебе пора.

— Я еще чай не допил.

— В другой раз допьешь.

Шоушан поднялся и на этот раз выпроводил меня за дверь, а потом еще заперся изнутри. Видимо, чтоб я не смог зайти еще раз. Ну что ж. Старик любопытный. Я к нему еще зайду. И наверно не раз.