Таверна в другом мире. Том 3

Глава 2

Следующие несколько дней я в основном обитал в пределах кухни. Одно дело, когда обучаешь постепенно, а другое, когда нужно запихнуть все основные моменты за пару дней. Благо, Мика отлично читала рецептуры и многое могла объяснить сама. Она вообще быстро всё схватывала. А вот Лариэль…

— Да почему он пудинг⁈ Это не пудинг! — раскрасневшись, кричала она, едва не плача.

Я минут десять пытался объяснить, что за Жаба в норе и зачем всё так сложно.

— Лариэль, дорогая, это же не простой пудинг, а йоркширский. Это же Англия, у них всё немного не так, — рассказывал я, всё дальше уходя от основного блюда.

— Но я не знаю никакой Англии! И пудинг должен быть сладким!

— Хааа… — выдохнул я.

Как говорил Ален Дюкасс: «Гастрономия — это один из самых точных инструментов для определения идентичности народа. Она отражает его культуру, его ландшафт, его душу». И сейчас мне предстояло поведать о такой неоднозначной кухне, как английская.

— Послушай, — попросил я, покачивая раскрытой ладонью, а то вид у Лариэль был такой, будто она вот-вот расплачется, — Давай я немного расскажу о народе, что придумал это блюдо. Тогда, я уверен, тебе будет куда проще его понять.

— Давай… — смиренно согласилась эльфийка, — Но Мика же не могла меня обмануть?

«Ага, вот кто ей рассказал, что такое пудинг.» — понял я.

На столе у меня уже лежал набор для того самого йоркширского пудинга, что являлся как основой для Жабы в норе, так и по сути — тарелкой для блюда. Яйца, молоко, мука и вода — простейший набор продуктов. И с этого следовало начать, но я решил уточнить.

— Давай сразу забудем о слове пудинг, хорошо? — спросил я, — Оно произошло из довольно старого языка, менялось, перетекало из одного в другое. А в своей изначальной форме не означало чего-то определённого. В кулинарии такое часто бывает, когда некоторые блюда называют по техникам и особенностям. Так и этот пудинг, когда-то означал технику и форму приготовления — в оболочке, мягкое и влажное. Тут нужно не заострять внимание, а мыслить образно.

Лариэль с серьёзным видом впитывала каждое слово.

— Англия полностью оправдывает свою кухню — практичную, простую и сытную — как и люди в тех землях. Условия на островах, где эта страна, не самые изобильные. Оттого и каких-то изысков ждать сложно. Вообще, эту кухню считают одной из худших в мире. Пусть и в последние десятилетия она воспряла, но стереотипы о ней никуда не исчезли. — честно признался я, — Французы — короли изысканной и профессиональной кухни, говорили так, — я задумался, подбирая фразу, что максимально передаст отношение к английской кухне, — Точно, — усмехнулся я, — Есть такая старая, известная в узких кругах поговорка: «На небесах шеф-повар — француз, полицейский — немец, банкир — швейцарец, а любовник и механик — итальянец. В аду же шеф-повар — англичанин.»

Моя улыбка не дала нужных ответов эльфийке, казалось вопросов в её взгляде стало даже больше.

— Но почему тогда ты выбрал их блюдо? Да ещё и такое странное? — недоумевала она.

— Жабу? Ха! В ней нет ничего странного, наоборот — она проста, сытна и практична, практически апогей английской кулинарии. — я подвинул к себе миску, взял муку и тканевое сито.

— Но почему жаба? Там же сосиски, а не лягушки! — неуёмное любопытство, граничащее с непониманием, так и лилось из Лариэль.

Я принялся просеивать муку в миску, попутно отвечая:

— Ну, наверное, потому, что сосиски похожи на выглядывающих из норы жаб?

— Непохожи!

Затем сделал рукой углубление, напоминающее колодец в муке, и вбил туда яйца. И начал размешивать тесто с центра в бока, постепенно замешивая.

— Это блюдо я впервые попробовал в одной из таверн родного города. Ещё название такое смешное, ха-ха! — посмеялся я, — Огрский пуншъ. И оно мне так полюбилось, что я не сомневался, включая его в меню. Да ещё на тарелках экономия — пудинг уже тарелка.

— А! Тебе помочь? — опомнилась Лариэль, она уже знала, какова примерная последовательность действий.

— Да, постепенно влей молоко и воду, тонкой струйкой. Только дай руки сполосну.

Дальше я уже орудовал венчиком, постепенно перемешивая тесто. Оно должно было быть жидким, почти как сливки. Через несколько минут всё было готово.

— А теперь накрываем тканью и в холодкороб минут на тридцать. Это расслабит клейковину и тесто хорошо поднимется, — сказал я, накрывая тканью, — А пока подходит, хорошенько разогрей печь.

Я поставил тесто, а Лариэль провела нужные манипуляции с магической печью. Нам было необходимо порядка 220 градусов по Цельсию.

— Теперь сосиски, — сказал я, вытаскивая керамическую форму для выпекания и небольшие сковородочки в диаметре не больше пятнадцати сантиметров. Не знаю как Дурку их удалось достать и зачем они были нужны изначально, но это был ещё один фактор, из-за которого это блюдо появилось в меню, — Давай нарежем, достаточно сантиметра по три-четыре.

Сосиски мы брали на одной из ферм недалеко от города. Дурк сказал там всем заведует здоровенный человек по имени Натъшграх. И имя его было настолько непроизносимо, насколько вкусны его колбасы. Жирный свиной фарш с перцем, кориандром и солью, в бараньей череве. И такое сочетание баранины и свинины давало непередаваемый вкус, с лёгким душком и сладостью мяса, а жир пропитывал всё. Чего только стоил тот самый «щелчок» когда делаешь первый укус, и оболочка выпускает насыщенный мясной вкус с обволакивающим горячим жирком.

«Ух, как бы я хотел сам их делать. Столько комбинаций можно придумать, а то попытаться сотворить что-то по типу чоризо или салями. Тогда можно и на рынок постепенно выходить» — замечтался я. Правда, до этого было ой как далеко, а уж мои отношения с гильдией…

— Вот так? — спросила эльфийка. Она уложила сосиски в сковородочки и уже тянулась отправить в печь.

— Погоди, ещё жир нужен, — остановил я её.

— Зачем, сосиски же и так жирные?

— Жирные, да. И вкусные будут. Только жир нам нужен, как раз для жабы. Чтобы, когда тесто коснулось железа, оно сразу же начало запекаться. Но при этом не прилипло. Потому-то и печь такая горячая. Нужен буквально взрыв, чтобы жаба получилась как надо!

— Взрыв? — уточнила она, и глаза блеснули.

— Лариэль, руки на виду, я не в прямом смысле.

— Да я шучу, я же не дура совсем, — улыбнулась Лариэль.

Как же я хотел в это верить.

Мы добавили в каждую сковороду топлёного свиного жира и отправили в печь. Тут главной опасностью было передержать сосиски. Десяти минут было достаточно по идее, но лучше всего было уловить тот самый момент, когда жир почти начинает гореть. Именно этот миг добавлял лёгкую, едва уловимую копчёность. И именно он отличал профессионала от любителя.

— Готовимся, тесто достанем в последнюю минуту. Иди к коробу и жди моей команды.

— Зачем? — не поняла Лариэль.

Вот эти тонкости мне и предстояло объяснить. Как бы ни было просто блюдо, всегда есть нюансы, что могут кардинально изменить финальный результат. Именно эти мелкие штрихи позволяли создавать из простейших блюд — маленькие шедевры.

— Жар и холод — есть тот самый взрыв, — улыбнулся я, — и не забудь, как достанем тесто, сразу добавь молотый перец. Он усилит вкус, создаст оттенок и оттенит соль, разбавив однообразие.

— Поняла!

Эльфийка заняла свою позицию, а я поглядывал на Мику. Та стояла за другим столом и с подозрением смотрела на четыре тушки курицы, периодически поглядывая на меня.

«Пятнадцать минут и я всё объясню.» — посылал я мысленный сигнал.

Это было следующее блюдо на повестке дня — Курица тапака, хотя русскому человеку оно было известно как «табака». И даже если практически каждый в моей стране пробовал это блюдо, даже знал, как готовить — в нём тоже были те самые нюансы. Уже в самом названии, ведь «тапака» не просто название, а сковорода, в которой принято готовить это блюдо. Кулинария вообще полнилась названиями, что имели не самое прямое значение блюда, а происходили из инструментов, техник, культур: йоркширский пудинг, курица тапака, всякие тар-тары, севиче и тот же конфи. И это только самый скромный список.

— Лариэль! — бросил я.

Эльфийка тут же всполошилась, чуть не поскользнулась, но ухватилась за дверцу короба. Вытащила тесто и бросилась к столу чуть не падая. Быстро добавила перец, перемешала, и тогда-то начал действовать я. Спокойно, но быстро вытащил шкворчащие сосиски с ошеломительным мясным ароматом. Поставил на стол и щипцами ловко перевернул каждую. Жир вокруг слегка дымился, что гарантировало нужную температуру. А Лариэль тут же заливала тесто за мной. Оно тут же кипело и расширялось, вбирая в себя невообразимый жар. По кухне растёкся аромат перца и свежего хлеба.

— И обратно! — бросил я, отправляя форму в печь, — Теперь выпекаем минут тридцать, но следим. Главное первые минут пятнадцать дверцу не открывать, а когда проверяем, делать это быстро.

— Есть! — вытянулась эльфийка около печи.

— Но это не значит, что можно бездельничать, — улыбнулся я, — Подготовь горошек, пюре, жареный лук. Наша нора, это не только тесто и сосиски.

— Хорошо…

Я кивнул и отправился к Мике, та увидела и занервничала.

— А я как раз собиралась заняться! — словно оправдываясь, сказала она.

— Мика, не надо стесняться, если чего-то не понимаешь.

— Но… но ты же уйдёшь скоро, — её голос погрустнел, — Я должна буду следить за кухней. Я не хочу тебя подвести!

— И не подведёшь. Но и взваливать всё на себя не нужно.

— Кто бы говорил, — услышал я голос Дурка, тот стоял в проёме.

— Ты что-то сказал? — спросил я.

— Нет, — чётко, уверенно, будто действительно ничего не говорил, ответил орк.

— Ладно, ты чего-то хотел?

— Да. Всё собрал. Сумки в комнате. Припасы на складе. Только мясо осталось снять, — пробасил он.

Эти слова означали одно — скоро в путь. Последние три дня мы максимально подготавливались. Ну как — мы. В основном Дурк. Я был с девчонками на кухне, обсуждал с Келдаром ремонтные работы, наставлял Селену и Эриона основам цивилизованного сервиса, ходил с Фунтиком в лес. Занимался тем, чем должен заниматься шеф. На самом деле, эти три дня были самыми спокойными за всё время пребывания в этом мире. Даже как-то странно, словно затишье перед бурей.

«Значит, завтра пора в путь…» — старался осознать я. Мне чертовски не хотелось оставлять их, бросать таверну, — «Но я должен.»

— Спасибо тебе, ты действительно очень помог, — поблагодарил я.

Орк только кивнул и скрылся. Он наверное и не представлял, как много сделал. За три дня заготовил сухари, вяленое мясо и сушёную рыбу, сушки; собрал всё необходимое в походе: от верёвки до всех маршрутов и расписаний. И всё же, кто он такой?

А на кухне с приходом Дурка настроение изменилось, казалось, всё притихло. И мне выпала участь нарушить эту тишину:

— Для начала хорошенько промой тушки и просуши. Влага — враг хрустящей корочки, а она в этом блюде обязательна, — говорил я и видел, как на глазах Мики наворачиваются слёзы.

— Маркус… — прошептала она.

— Мика, сейчас мы готовим. Кулинария не любит печаль. Поплакать успеем, хорошо? — спросил я.

Возможно, для большинства это прозвучало бы эгоистично и высокомерно, даже бесчувственно. Но кухня была способна отринуть всё, растворить печаль в работе. И я не раз спасался этим. И знал, сейчас не следует поддаваться эмоциям.

Мика вытерла слёзы, на несколько секунд опустила глаза, а затем посмотрела на меня с решимостью.

— Поняла, — сказала она, сложила тушки в большую миску и отправилась к раковине.

А теперь меня беспокоила Лариэль. Я даже не поворачиваясь чётко ощущал её взгляд на себе, казалось, он может прожечь. Но вместо взрыва она неожиданно сказала:

— Ты обещал вернуться. И я тебе верю, — голос полнился невероятной нежностью и верой.

— Как там жабы?

— Уже не квакают, — усмехнулась она.

— Ха-ха! — посмеялся я, и на душе сразу как-то полегчало.

Никогда не замечал за собой склонности к сентиментам в прошлой жизни, но эти девушки стали действительно дороги мне. И как бы я ни мужался, сердце щемило накатывающей тоской. Такой тупой, пульсирующей болью, растекающейся по телу.

— Готово, — сказала Мика, ставя миску на стол, — И я не собираюсь больше плакать, — улыбнулась она, глядя на меня, — По крайней мере, пока ты не вернёшься.

— Хорошее решение, — улыбнулся я в ответ.

«Что бы с ней ни происходило, она сильная. И её сила не грубая, не вызывающая. Это женственная сила, та стойкость и терпение, к какому не способны мужчины.» — подумал я.

— Тогда займись чесноком, — сказал я.

Весь необходимый набор продуктов лежал на столе, и Мика стала рядом, едва не касаясь меня. Я же выложил первую тушку и достал топорик из скрутки. Он подходил лучше прочих, хотя можно было обойтись и обычным шеф-ножом.

— Сначала нужно разрезать вдоль грудной клетки, создать такую «бабочку», — я сделал надрез, кожа и мясо разошлись, а затем надавил под наклоном. Послышался лёгкий хруст, и топорик разделил тушку в области грудки, — Теперь расправить, — я перевернул и надавил руками.

Воздух же наполнялся ароматом тимьяна, что Лариэль обрывала для жабы, и чеснока — Мика надавливала плоскостью ножа на чесночины, высвобождая головки от шелухи. Я же достал молоток для мяса, дождался, когда Мика закончит, и указал на последнюю тушку.

— Теперь ты, — сказал я мягко, — Разрезаем и придавливаем. Это позволит теплу проникнуть равномерно, и корочка получится хрустящей по всей поверхности, а внутри мясо будет нежным.

Мика повторила за мной. Нож вошёл уверенно, и она улыбнулась слабо, чувствуя контроль над процессом.

— А почему целая? Разве это не много для одного? — спросила она.

— Это блюдо любит цельность, как большая семья. Я попросил предлагать его компаниям, хотя средний орк и пятёрку таких сможет уплести, — это была главная причина, почему мы заготовляли сразу четыре. Вчера две улетели в раз, а больше предложить не смогли, — А «Тапака» — это не только блюдо, сколько такая сковорода со специальным прессом. Это чугунная штука с тяжёлой крышкой с винтовым механизмом, что прижимает курицу, выдавливая лишний жир и влагу. Без неё тоже можно, главное пресс сообразить, но с ним — шедевр. Хрустящая снаружи и сочная внутри. На родине это национальное блюдо, символ гостеприимства, подают на праздники, с вином и долгими тостами.

— Вся суть в маринаде и времени, — добавил я, выставляя ступку и подготавливая специи, — Будем использовать кориандр, сушёную мяту, фенугрек, майоран, базилик, укроп, красный перец и зверобой, — специи наполнили воздух острым, травяным ароматом, как дыхание кавказских гор, — И хоть эта смесь не из строгих, каждый повар готовит по-своему, нам не хватает одного важного ингредиента — имеретинского шафрана. Это высушенные соцветия бархатцев, и именно этот ингредиент есть практически во всех рецептах этой смеси. Но его Дурк найти никак не смог, даже пажитник раздобыл.

— Но ведь и так будет вкусно, — сказала Мика, скорее всего уже хорошенько проработав ароматы в голове.

— Несомненно, — ответил я, — Начинаем с пажитника, — я высыпал твёрдые зёрна в ступку.

«А у меня выйдет? — подумал я с сомнением, — Не каждая кофемолка управилась бы, а тут руками и без жёсткой мельницы.» — но пришлось отринуть сомнения.

— Тут придётся приложить силы, — сказал я и начал двигать стальным пестиком по кругу, вкладывая силы. Но зёрна не поддавались. Тогда попытался разбить — получилось, только дальше всё равно не шло.

— Может Дурка позвать? — предложила Мика.

— Не надо, — прорычал я, вытирая пот со лба, просто жарко тут было.

«Активируй умение Свирепый повар» — послал я мысленное сообщение.

Система отозвалась:

Активация умения: Свирепый повар

Мана: 60/70

Я тут же ощутил силу в руках, надавил сильнее, движения стали энергичнее. Но фракция всё ещё оставалась крупной, недостаточно.

— А если?

«Активация умения…» — только начал я.

Да поняла я!

Готовка с душой. Уровень 1

Сколько маны желаешь потратить?

— Тридцать! — бросил я.

И мана сразу потекла непосредственно в ингредиент. Я не думал, что это сработает, но интуиция… И постепенно фракция измельчалась, словно поддаваясь моему желанию. Вскоре от зёрен остался тончайший порошок.

— Получилось, — выдохнул я, — И никакой Дурк не понадобился. А теперь остальные, пропорции я написал, только смотри.

Я добавил остальные специи, с ними то проблем уже не возникло. Было желание докинуть ещё лаврового листа, но побоялся, что баланс испортится, всё же он довольно крепкий. И через несколько минут я получил неожиданное сообщение системы:

Новая смесь специй: Хмели-сунели

Редкость: Необычная

Качество: Обычное

Эффект: Харизма +5 на два часа, шанс успешного торга +25% на три часа.

Получен опыт: 100

Опыт: 7920/8000.

— О, как! — обрадовался я.

Ещё немного и новый уровень! Значит и смеси специй можно! Да это же… во я разгуляюсь. Что-что, а в этом я разбирался.

— Что-то не так? — спросила Мика.

— Нет-нет, всё, наоборот, очень даже хорошо. Так вот, грузинская культура — это пиршества, где столы ломятся от еды, веселье, танцы и смех. Еда у них такая же, насыщенная и жизнерадостная. Их кухню можно назвать семейной, тёплой и уютной. Специи там — душа блюд, — рассказывал я, — Теперь втирай в мясо соль, перец, измельчённый чеснок и эту смесь. Не жалей — пусть пропитает каждое волокно, особенно чеснок.

Мы вместе мариновали: мои руки рядом с её, втирая специи в кожу и мясо — пальцы становились липкими, аромат усиливался, обволакивая кухню, с нотками землистости от пажитника и свежести от базилика и мяты.

Мика вдохнула глубоко:

— Пахнет… как лето в горах. Я в детстве часто отправлялась в небольшую деревню к кузену. И этот аромат напомнил мне те дни, — похоже, она наконец-то расслабилась. Вот оно влияние кухни.

Я улыбнулся, продолжая втирать:

— Нужна как минимум ночь, а лучше сутки для маринования, — объяснил я, накрывая тушки тканью, переложив в таз друг на дружку, — За это время вкусы сольются, мясо станет нежнее и ароматнее. Главное не торопить, хорошая еда любит время, как вино в бочке.

— Спасибо, я правда многое узнала, — улыбнулась она.

На самом деле, узнала она не так много. Всё это было ей известно, а я лишь вытащил это наружу. Ей была нужна уверенность. И скорее всего, когда я вернусь, Мика уже будет совершенно иной, столько времени управляя кухней.

— Маркус, — позвал меня сладкий, даже тщеславный голосок.

Тиберий стоял в дверном проёме, хоть приучил его, что на кухню заходить нельзя.

Я вздохнул, вытирая руки, и кивнул Мике:

— Ты станешь отличным поваром, поверь мне.

Она лишь кивнула.

Выходил я в тот момент, как Лариэль доставала жабу из печи. А ведь хотел попробовать… Ну ладно, дождусь вечера.

Подхватил яйцо дракона, что ожидало меня у двери на табурете, и вышел в зал. Оказывается, мне можно было отходить от яйца не больше чем на семь метров, иначе поток маны разрывался. А ещё, в последние несколько дней, яйцо стало больше, и внутри что-то точно двигалось.

— Чего тебе? — спросил я у тифлинга.

— Ты ведь завтра уезжаешь, да?

Я глянул на орка за стойкой, дегустирующего пиво, тот тут же повернулся в другую сторону.

— Да, — просто ответил я.

— Понял! Всё понял! — бросил он и отправился к двери.

— Я надеюсь, ты не собираешься притащить всех на мои «проводы»?

— Я? Нет конечно! С чего ты это взял?

— Тиберий… — прошипел я.

Но он уже был у двери:

— Всё будет по высшему разряду, шеф! — крикнул он и выскочил во двор.

— Рогатый! А ну вернись! — но мой крик уже вряд ли его достиг, — Делает что хочет. Но народ развлекать умеет.

Я и не заметил, что в зале присела компания кобольтов и глядели на меня с осуждением на своих змеиных мордах.

— Маркус, тут же гости, — шепнула Селена, напомнив мне мой же вчерашний урок: «Не шуметь и не мешать гостям.»

Мне пришлось быстро ретироваться в область лестницы и вверх. Ну, с кем не бывает. У них вот есть Тиберий? Нету. А вот был бы, не осуждали бы.

Войдя в комнату, я подошёл к мишке, что лежал в магическом сне. Фунтик сопел, рядом смотря на мальчишку. Он почти не отходил от него, только если я звал его в лес. Наверное понимал, что долго не увидится.

— Нечего, скоро вернём его, — сказал я и почесал кабанчика по загривку.

Яйцо под рукой дёрнулось.

— Слышишь, толкается. — ухмыльнулся я, — Скоро батей станешь.

— Хрю! — отмахнулся Фунтик.

И тут яйцо вновь дёрнулось, удар изнутри был уже сильнее. А затем ещё раз.

— А вот это уже странно, — нахмурился я и присел на кровать, положив яйцо.

И тут оно треснуло.

— А! Что⁈

Совет: Начался период вылупления. Рекомендую увеличить поток маны, дабы процесс прошёл успешно.

— И как мне это сделать⁈ — крикнул я, взяв яйцо в руки.

Ответ: Как-нибудь! Мысленно открой поток маны! Очевидно же!

— Не ори, я и так нервничаю! — бросил я, закидывая ноги на кровать.

Треск становился сильнее.

Я сосредоточил взгляд и мысленно всё повторял: «Открыть поток! Больше маны! Давай!»

Мана: 25/65

— О! Сразу пять единиц!

Совет: Теперь поток увеличен, можно продолжить в обычном режиме.

И ощутил, как из меня тянут ещё!

Мана: 15/55

— Так! Это же плохо, да⁈

Ответ: Мана имеет критически важное значение для тела. Если она снизится ниже нуля, возможны весьма плачевные последствия.

Яйцо уже во всю трещало! Трещины разошлись по скорлупе!

Мана: 5/55

— Малыш! Давай заканчивай! У меня уже всё!

Голова начала кружиться, окружающий мир решил раздвоиться.

Только и слышал треск скорлупы.

Мана: 0/50

Глаза начали закрываться…

— Хватит, Гром…

И перед тем, как темнота застелила всё, я услышал тонкое шипение:

— Тс-сс-сс…

И увидел маленькую шипастую головку на тонкой шее, покрытую синей чешуёй. А на меня взглянул синий глаз, в котором сверкали молнии.