Таверна в другом мире. Том 3

Глава 21

— И где же наша свобода, повар? — голос Ноэль прозвучал негромко, но в нём звенела сталь. Не раздражение, а холодный, методичный вопрос следователя, уставшего ждать признания.

Уже вечерело. Сквозь узкую щель под самым потолком, похожую на бритвенную рану в камне, пробивались последние косые лучи. Они не освещали камеру, а лишь прорезали её густые сумерки, ложась на заплесневелые стены. С каждым таким лучом, угасающим на глазах, внутри меня затягивалась пружина.

«Реакция уже должна была быть, — стучала в висках навязчивая мысль. — Неужели Телан провалился? И что тогда?»

— Всё получится, — произнес я вслух, и голос мой прозвучал куда увереннее, чем я чувствовал. Да и было это по большей части не для меня, а для них. — Просто нужно немного веры.

— Маркус, — окликнул меня Хылщ. Он сидел, склонившись над пустой оловянной миской, тщательно вылизав её. — Знай. Мы тебя не бросим. Как бы там ни было.

Я негромко усмехнулся.

— Был бы от вас ещё толк, кроме благих намерений, — ну не мог я пока вести себя иначе. Просто не мог.

Хылщ замолчал. В темноте я не видел его лица, но чувствовал, как его обида висит в воздухе густым, липким облаком. Мы провели в этой клетке часы, и я использовал их не только для тревожного ожидания. Я наблюдал. За этой троицей. Искал тайные знаки, перешептывания, условные жесты — признаки того предательства. И не находил ничего. Лишь неуклюжие, искренние попытки наладить какой-никакой мост.

«Может дать им шанс?» — порой мелькало в голове, но тут же всплывали сцены из прошлого. Я всё возвращался к кровати, на которой лежал Мишка. Ещё не время для прощения, по крайней мере для меня.

Ванесса пыталась заинтересовать меня свойствами различных ингредиентов, к чему я всё же невольно прислушивался. Это было полезно, да и отвлекало. Ригарт, забыв о рыцарской спеси, с горящими глазами консультировал меня по поводу починки сковороды и улучшения котла, и чуть не упал в обморок от благоговения, заметив у них «эволюцию». Правда, его предложения по вмонтированию шипов и зачарования на силу тяжести не вдохновляли меня, хотя, признаться, звучали эффективными. А Хылщ… Хылщ хотя бы старался не скрипеть зубами, когда я на него смотрел. Даже это его усилие, такое неестественное, было своей формой покаяния.

— Пш-пш… — жалобно, почти безнадежно пропел Гром. Если в первые часы он метался по клетке, пытаясь согнуть прутья пастью и когтями, то теперь лежал пластом, уставившись в полоску умирающего света в окне.

— Хрю! — бодро, но уже без прежней энергии отозвался Фунтик, тыкаясь холодным носом в мою ладонь.

— Скоро, — шептал я им, и самому себе. — Скоро всё закончится.

Я верил в Телана. Странная, иррациональная вера. В этом юнце, неуклюжем, легкомысленном, пахнущем дешевыми приторными духами и улицей, было что-то… не сломавшееся. Некая дикая, неотшлифованная сила духа, которая не знает слова «невозможно». И если кто и мог провернуть такое — то только он. Ну, я в это верил.

И все же солнце продолжало свое черное дело, безжалостно скрываясь за горизонтом и забирая с собой последние краски надежды. Тени сгущались, превращаясь в полноценную тьму.

«Система, — вызвал я мысленно ту безликую сущность. — Помнишь невыполненное задание? „Придумать оригинальное“».

Ответ: Да. Есть вариант?

«Есть. Как насчет того, чтобы заставить Гильдию Кулинаров добровольно отозвать иск, пока я все еще нахожусь за решеткой?»

Ответ: Не принято. Недостаточно оригинально. Текущие обстоятельства создают высокую вероятность подобного исхода.

Вот как… «Обстоятельства создают высокую вероятность». Ледяная логика магического интерфейса подтвердила то, на что я лишь надеялся. Значит, что-то происходит. Уже сейчас. Мои пальцы непроизвольно сжались в кулаки.

И в этот миг, будто в ответ на мою мысль, снаружи, из-за толстых каменных стен, донесся сначала смутный гул, похожий на отдаленный ропот моря. А затем он оформился в крики. Четкие, гневные, растущие, как лавина.

— ОСВОБОДИТЕ БЕЗУМНОГО ПОВАРА!

— ДОЛОЙ ГИЛЬДИЙНЫЙ ПРОИЗВОЛ!

— В ЖОПУ КУЛИНАРОВ И ИХ ЗАКОНЫ!

— СВОБОДУ ОСВАЛЬДУ!

Улыбка, широкая и неудержимая, растянула мои губы, разрезав напряжение последних часов.

— Началось, — выдохнул я, и в этом слове было больше облегчения, чем триумфа.

— Что там? Что происходит? — Ригарт вскочил, его доспехи звякнули в темноте.

— Подсади-ка, дружище! — Он, ловко взобравшись на могучее плечо рыцаря, как мальчишка на дерево, а тот, не колеблясь, выпрямился во весь рост, подняв его к самой щели-окну.

— Боги… — голос Хылща сорвался от изумления. — Там… толпа. Огромная толпа людей! И факелы! Они заполнили всю площадь!

Узкое окно под потолком, та самая бритвенная щель в камне, выходило прямо на площадь перед Корпусом. Рёв толпы теперь был не просто гулом, а чёткой, грохочущей симфонией гнева, в которой угадывались отдельные слова. Внезапно свет факелов за окном померк, его заслонила чья-то тень.

— БУ! — раздался снаружи громкий, нарочито пугающий возглас.

Тень упала прямо на лицо Хылща, прильнувшего к щели.

— А-а-а! — вскрикнул он, инстинктивно дёрнулся назад, потерял равновесие и грузно рухнул на каменный пол. — Урод!

— Эй! Живы там? — донёсся из-за стены знакомый голос, полный адреналина и ликования. Телан.

Я встал и быстро подошёл к стене, на мгновение бросив взгляд в коридор. Стражник вдалеке, у самого выхода, о чём-то оживлённо беседовал с напарником, жестикулируя в сторону шума. Идеальный момент.

— Как дела? Всё сделал? — спросил я, понизив голос до резонансного шёпота, чтобы звук шёл по камню.

— Сделал, сделал! — в его голосе звенела дикая, мальчишеская радость победителя. — Такая авантюра, Маркус! Будет что внукам рассказывать, клянусь!

— Что вы сделали? — голос Ноэль прозвучал не громко, но с такой ледяной, режущей чёткостью, что перекрыла шум снаружи. Она стояла, скрестив руки, её взгляд буравил меня.

Я проигнорировал её.

— Скройся в толпе, — приказал я Телану, мой тон стал жёстким, деловым. — И разгони её насколько сможешь, как мы договаривались. Будь осторожен. Как только гильдия сообразит, стража начнёт рыскать.

— Понял-принял! — отозвался он без тени сомнения. Потом его голос стал чуть тише, заговорщицким. — А ты-то… не передумал? Может, ну её, эту месть? Просто выйдем и махнём в столицу, пока горячо?

— Не-а, — я качнул головой, и на губах появилась та самая медленная, опасная ухмылка, которую они ещё не видели. — Они мне заплатят. За наглость. С процентами.

— О-о-о! — в голосе Телана зазвенел почти религиозный восторг. — Вот это будет кульминация!

— Расскажи мне. Сейчас, — Ноэль не повышала голос, но каждое слово было отчеканено из стали.

— Тогда будет не так интересно, — парировал я, ощущая, как внутри закипает не нервное напряжение, а холодный, знакомый азарт. Мне было мало просто выйти. Я хотел выйти победителем. Хотел, чтобы страх перед «Безумным поваром» вбился в их гильдейские головёшки. Чтобы следующий, кто задумает нажать на такого, как я, десять раз подумал.

Хылщ, Ригарт, Ванесса — молча отступили к дальней стене, будто между нами и ими внезапно выросла невидимая стена. Наконец-то. Наконец в их глазах, вместо вины или подобострастия, мелькнуло чистое, неразбавленное осознание. Понимание того, с кем они заперты в одной клетке. Хорошо, что до гильдии это доходило куда дольше.

— Всё, Телан, иди. Думаю, можно заворачивать финальный акт, — бросил я последнее указание.

— Маркус… удачи! — его голос стал чуть дальше. Он уже уходил.

— Значит, ты так и не собираешься вводить нас в курс дела? — Ноэль сделала шаг вперёд. Её движение было бесшумным, как скольжение тени. Она нарушила негласную дистанцию, приблизившись сильнее, чем допускали даже стеснённые условия камеры. — Мне категорически не нравится твоё отношение.

— Ты уж извини, — пожал я плечами, не отводя взгляда. — Этой троице я не доверяю. А тебя… я почти не знаю.

Ещё один шаг. Теперь её лицо было в сантиметрах от моего. В её алых глазах, казалось, не было зрачков — лишь два тлеющих угля во тьме.

— Мы заключили договор. Перед лицом богов, Маркус, — прошипела она, и в её шёпоте было больше угрозы, чем в крике.

Я не отступил. Напротив, я тоже двинулся навстречу, сократив и без того ничтожную дистанцию. Теперь между нашими лицами оставалось пространство, куда едва поместилась бы монета. Я чувствовал исходящее от неё тепло, тонкий, пряный запах.

— Ноэль, — тихо, но очень чётко спросил я. — Думаешь, я из тех, на кого можно давить?

В камере повисла тишина, густая, как смола.

— Не-не, она так не думает! — испуганно встрял Хылщ, ломая напряжённый момент. — Она умная! Лучше не надо, Ноэль, честно!

— Мой совет — прислушайся к нему, — не отрываясь от её взгляда, сказал я.

Но она не моргнула. Не отвела глаз. Мы стояли, замершие в немом противостоянии, где ставкой было право на авторитет в этой импровизированной банде. Она была дроу и судя по всему привыкла доминировать. А я… я был тем, кто выжил там, где другие сгорали. Кухня это тоже не туда-сюда! И я не собирался уступать, даже зная, что у неё нашёлся бы клинок, в складках одежды, и она может перерезать мне глотку быстрее, чем я моргну.

— Эй! Вы там что⁈ — внезапно прогремел грубый бас стражника, и по коридору застучали тяжёлые сапоги, спешащие к нашей камере. — Никаких поцелуев в камере! Разойдитесь!

— Что⁈ — голос Ноэль сорвался на октаву выше. На её обычно бесстрастном лице, освещённом теперь светом факела из коридора, вспыхнули яркие пятна румянца. — Поцелуев⁈ С ним⁈ — И она, наконец, резко отпрянула, будто коснулась раскалённого железа, сбившись с шага в первый раз с момента нашего знакомства.

— К слову, я в них очень даже хорош, — подмигнул я.

— Ты слишком высокого о себе мнения для повара… — прошипела дроу.

— Какой уж есть, — хмыкнул я.

И краем глаза я заметил в дальнем конце коридора знакомую грузную фигуру. Это был Виктор. Он шагал к нашей камере быстрым, энергичным шагом, позвякивая элементами доспеха. На его обычно хмуром лице играла едва сдерживаемая улыбка, а в глазах, подсвеченных магическими лампами, плясали отблески далёкого, личного торжества. Его явно что-то обрадовало. И похоже, я знал — что.

— Открывай клетку, — бросил он подчинённому ещё за несколько шагов, не сбавляя хода. — Выводи Освальда.

— Есть! — стражник, слегка растерявшись от такого резкого приказа, тут же спохватился и засуетился у массивного замка.

Щёлк. Скрип. Дверь отворилась, и я переступил порог камеры как раз в тот момент, когда Виктор поравнялся с ней.

— За мной, повар, — коротко махнул он головой, даже не глядя на остальных обитателей каземата.

— Как скажете, сэр Виктор, — спокойно ответил я, встраиваясь в его шаг.

Мы снова пошли по лабиринту сырых коридоров.

— Ну и что же ты натворил, а?

— Я? — сделал я глаза круглыми от невинности. — Да что я мог? Под строгим надзором, в четырёх стенах, как дитя неразумное.

— Да? — он прищурился. — А почему тогда площадь перед моим корпусом — да и половина центральных улиц — заполнены митингующими? Кричат «Освободите Безумного повара!», «Долой произвол гильдий!». А уж что творится у штаб-квартир некоторых гильдий… Совпало?

— Видимо, да, — пожал я плечами, — Терпение, знаете ли, не бездонный сосуд. Рано или поздно лопается.

— А твой «адвокатус» где?

— Бросил, представляете? — вздохнул я с наигранной обидой. — Сказал, дело повыгодней подвернулось, и сдулся. Ненадёжные нынче люди.

— Вот как. Удивительно, — прочеканил Виктор. Мы уже поднимались по лестнице, — А мне меж тем докладывают: тут и там видели смуглолицего голубоглазого парнишку. То на Нижнем рынке, то в тавернах, то с Вестниками договор заключает. Знаешь, какой договор?

— Понятия не имею, — изобразил я неподдельное удивление.

— О том, что некий Безумный повар содержится под стражей в Корпусе по навету Гильдии Кулинаров. И заплатили за эту весть немало, судя по масштабу. И ты, значит, с этим никак не связан?

— Совершенно верно! — уверенно заявил я. — Так, а меня-то зачем вытащили? Новый допрос?

Он замолчал на мгновение, изучая меня, словно пытаясь разглядеть трещину в броне.

— Пришёл ответ из Ирителя, — наконец сказал он, — Условия твоего спора с Лусьеном подтверждены. Анна Валентия выразила чёткую уверенность в правдивости твоих слов. — Он сделал паузу. — Хотя, полагаю, теперь это уже не важно.

— Как же неважно? — мягко уточнил я. — Теперь, по крайней мере, вы мне верите?

— Верю, — нехотя выдавил Виктор. — Но учти: если толпа на площади выйдет из-под контроля, я закую тебя в цепи лично. За разжигание бунта.

— Да что вы! — махнул я рукой. — Народ погулять вышел, песни попеть. Культурное мероприятие.

— Песни? — голос Виктора набрал металла. — Половина гильдейских мастерских встала! Частные лавки закрыты наглухо! На окраинах уже начались стычки и погромы принадлежащих гильдиям лавок! Ты понимаешь, что парализовал половину города⁈

— Такова цена многолетнему потворству гильдейскому беспределу, — ответил я уже без тени иронии, глядя ему прямо в глаза. — Пусть вы лично тут и не виноваты. Несправедливость, сэр Виктор, рано или поздно наказывается. Вы сами говорили — таких, как я, десятки. Нас давят поодиночке. Массой, властью, золотом. И в конце концов должна была появиться последняя капля, которая переполнит чашу.

— И этой каплей стал ты, — тихо произнёс он, глядя куда-то мимо меня. — И при этом, по твоим же словам, не сделал ничего, что могло бы подтолкнуть толпу парализовать целый город?

— Не задавайте вопросов, ответы на которые не хотите услышать, — парировал я. — Гильдия сама вынудила меня действовать так, как я действовал. У меня не было выбора. Я — лишь повар. У меня нет ни власти, ни ресурсов. Лишь повар. Понимаете? Лишь торговец. Лишь ремесленник. Лишь кузнец. Лишь… — я оборвал себя, дав словам повиснуть в воздухе.

Он промолчал. Я видел, как ходили желваки на его скулах. Но в глубине усталых глаз мелькало понимание. Понимание той страшной математики, где один человек, загнанный в угол системой, может стать не жертвой, а символом. И что именно этот символ я и создал — воплощение всего произвола, наглости и лжи, которые годами копились в городе.

— Прими предложение эльфа и просто уходи из города, — почти уговаривающе сказал Виктор. — Уверен, оно будет более чем щедрым, — мы остановились у знакомой двери в допросную.

— А я вот так не думаю, — спокойно заявил я, опережая его движение к двери.

— Что? — он обернулся, нахмурившись. — У тебя есть шанс выйти сухим из воды! Снять все обвинения!

— А кто сказал, — я медленно поднялся, и в моём голосе зазвучала сталь, — что теперь мне этого достаточно?

Я сам толкнул дверь и вошёл в допросную.

В комнате, за тем же столом сидел Астарион. Он сидел неестественно прямо, с гордо поднятым подбородком, спиной ко входу. Видимо, не желал сразу встречаться с моим взглядом. Надеялся сохранить иллюзию контроля до последнего.

Я без приглашения занял своё прежнее место напротив. Эльф наконец деланно-медленно повернул голову. Надменное, холодное выражение не покидало его лица, но в уголках глаз я уловил мельчайшее напряжение.

— Гильдия, движимая… соображениями высшего порядка и милосердием, — начал он гладким, сладким голосом, — решила отозвать своё заявление о взыскании долга. Признаёт условия спора… спорными. Вы свободны от финансовых претензий. Так же, мы готовы покрыть ваше пребывание в столь стеснённых условиях. Скажем, пять сотен золотых, — его выражение явно не располагало к такой щедрости.

Я позволил себе саркастическую, короткую ухмылку.

— Ах, как великодушно. Решили сжалиться. Право, не стоило!

— Это — жест доброй воли, — прошипел Астарион, едва заметно теряя плавность речи.

— Прекрасно, — кивнул я, разводя руками. — Я принимаю ваше… сожаление о случившемся. Благодарю.

На лице эльфа мелькнуло облегчение, смешанное с презрением. Он сделал движение, чтобы встать, считая аудиенцию законченной.

— А теперь, — мой голос прозвучал тихо, но с такой чёткой лезвийной остротой, что эльф замер в полупозе, а Виктор у двери резко поднял голову. — Теперь уже я выдвигаю обвинения.

В комнате повисла гробовая тишина.

— Я обвиняю Гильдию Кулинаров, — продолжил я, перечисляя пункты на пальцах, — в организации подлога и фабрикации доказательств. В заведомо незаконном обвинении с целью шантажа. В попытке незаконного захвата чужой собственности — а именно, таверны «Драконий котёл». В спонсировании и организации нападения на меня посредством найма Красной Лапы. И, наконец, в целенаправленном причинении ущерба моей репутации и честному имени!

Лицо Астариона побелело, потом побагровело. Он вскочил, с грохотом опрокинув стул.

— КАК ТЫ СМЕЕШЬ⁈ — его идеальный, мелодичный голос сорвался на визгливый крик, в котором зазвенела чистейшая ярость. — Жалкий смертный! Грязный, нищий поваришка! Ты… ты обвиняешь Гильдию⁈

Виктор застыл у стены, его глаза метались от моего спокойного лица к искажённому гримасой гнева лицу эльфа. Начальник стражи понимал: чаша не просто переполнилась. Её только что разбили об пол. И игра теперь шла по совершенно новым правилам.

— Он подослал своего сообщника! — Астарион почти выкрикнул, обращаясь уже не ко мне, а к Виктору, будто ища у того поддержки. Его палец, тонкий и изящный, дрожал, указывая в мою сторону. — Этот… этот отброс нанял какого-то проходимца, чтобы устроить весь этот хаос! Сотни людей на улицах! Дороги перекрыты, работа города парализована! Если правда выйдет наружу, если они узнают, что это всё — его дешёвая провокация… — у него аж губы затряслись, — Да мы его размажем по мостовой! Мокрого места не останется!

Он перевёл на меня пылающий взгляд, в котором смешались ярость, страх и презрение.

— Единственный шанс выжить — принять наше предложение и исчезнуть. Прямо сейчас. Пока ещё можно всё списать на… народное возмущение.

В кабинете воцарилась тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием эльфа и отдалённым, приглушённым гулом толпы за окном, словно море за стенами. Виктор молчал, его лицо было каменной маской, за которой шла своя война — долга, прагматизма и того странного понимания, что возникло между нами.

Я не спеша поднялся. Не резко, а плавно, как поднимается дым от потухшей свечи. Мой стул тихо отъехал по каменному полу.

— Ошибаешься, — сказал я. И мой голос был тихим, ровным, без единой нотки пафоса или угрозы. Он был просто констатацией. — Это не меня размажут. Это я размажу вас.

Астарион замер, его гнев на миг сменился чистейшим, животным непониманием.

— Как только на улице узнают, что в ответ на народный гнев, на требование справедливости, Гильдия Кулинаров не признала вину, не извинилась… а попыталась заткнуть мне рот деньгами и выгнать из города… — я сделал крошечную паузу, давая каждому слову вонзиться, как нож. — … ваша репутация будет уничтожена. Не просто запятнана. Уничтожена. Окончательно и бесповоротно. Для людей вы станете не просто жадными — вы станете трусами. Бандитами, которые, пойманные на месте преступления, пытаются откупиться и сбежать. Вам конец. Не как организации — как авторитету. Как силе, которой можно верить или которой стоит бояться.

Эльф стоял, будто парализованный. Его разум, отточенный на интригах и юридических казусах, явно лихорадочно искал лазейку и не находил её. Всё, что он мог предложить — силу и деньги. А против символа, против разгневанного народа, который они же сами и разожгли своим давлением на меня, эти козыри были бесполезны.

— Чего… чего ты хочешь? — наконец выдохнул он, и в его шипящем шёпоте уже не было надменности. Был лишь холодный, липкий страх. — Денег? Больше золота? Имени? Места в гильдии? Говори!

Я позволил себе улыбнуться. Не победно, не злорадно. Загадочно. Как человек, знающий ответ на вопрос, который ещё не задан.

— Я — повар, Астарион. Всего лишь повар. И единственный язык, на котором я могу с вами говорить на равных — это язык моей профессии.

Я видел, как Виктор нахмурился, пытаясь угадать мою мысль. Эльф лишь бессмысленно моргнул.

— Я предлагаю соревнование, — сказал я чётко, отчеканивая каждое слово. — Публичное. Прямо здесь, в Мередале. Один повар. Против трёх лучших мастеров, которых выберет Гильдия Кулинаров. Кулинарная дуэль.

В комнате снова повисло ошеломлённое молчание. Потом Астарион фыркнул — слабая, почти истеричная попытка вернуть себе хоть тень превосходства.

— Ты… ты сошёл с ума? На что ты надеешься? Унизить нас в кулинарии? Это смешно!

— Не надеюсь, — поправил я его. — Я намерен. Вы всем своим видом, всей своей системой показываете, что вы — сила, а такие, как я — пыль. Я хочу показать этой пыли, этой толпе за окном, и вам самим… что вы не всемогущи. Что ваше мастерство, ваши секреты, ваше золото — не гарантия победы. Что один человек с котлом и ножом может поставить на место целую гильдию. На её же поле.

Виктор медленно, будто скрипя каждым суставом, повернулся ко мне.

— Освальд… даже если они согласятся… это безумие. У них лучшие ресурсы, лучшие повара…

— Именно поэтому они и должны согласиться, — перебил я его, не сводя глаз с Астариона. — Чтобы публично раздавить меня и показать, кто тут хозяин. Это их шанс спасти лицо. Победить «бунтовщика» в честном поединке. Это то, что они понимают.

Я сделал шаг к окну, к гудящему за ним городу.

— И кстати… о толпе. — Я обернулся к ним. — Они уже знают. Что я только что, здесь, в допросной, бросил Гильдии Кулинаров вызов. Публичный вызов. Слово уже ушло. Вестники работают быстро. Отказываться теперь… будет выглядеть ещё более жалко, чем попытка откупиться.

Астарион смотрел на меня так, будто видел впервые. Видел не жалкого поваришку, а некую новую, опасную и совершенно непонятную силу. Силу, которая играет не по деньгам и не по уставам, а по каким-то своим, безумным правилам.

— Ты… действительно сумасшедший, — прошептал он, но в его голосе уже не было прежней уверенности. Был лишь ледяной ужас перед той ловушкой, которая захлопнулась вокруг его гильдии. Ловушкой, которую они помогли построить своими же руками.

Спасибо всем, кто читал третий том истории Безумного повара. Ваши комментарии, лайки и поддержка очень сильно помогают мне как автору. Буду рад, если оставите своё мнение о томе в комментариях. А тем временем, мы отправляемся в четвёртый том!

Приятного чтения: https://author.today/reader/520114/4928477