Ткач Кошмаров. Книга 5

Глава 1

Спустя несколько дней плавания, когда запах морской соли и смолы уже въелся в кожу и легкие, на горизонте показалась изрезанная бухта Дассии. «Ледяной Восход» плавно вошел в акваторию порта, и я увидел корабли страны всемирно известных мореходов.

Они уступали в размерах нашему, но поражали изяществом линий и сложностью такелажа — будто гигантские морские пауки, опутавшие гавань сетями канатов.

Сам порт был шумным, пестрым и пахлом тысячами специй, смолой и чужими культурами. На причале нас уже ждала торжественная делегация в расшитых золотом синих мундирах — цвета Дассии.

Они встретили Юлианну с подчеркнутой почтительностью, но без раболепия. Здесь, в этом королевстве, чья история была написана волнами и открытыми материками, к королевской крови Яркой Звезды, отделенной океаном, относились с уважением, но без трепета.

Тем не менее, встретить принцессу они решили широко.

На пристани в ее честь уже вовсю гремел гастрономический фестиваль. Воздух дрожал от ритмов барабанов и волынок, смешиваясь с ароматами жареного мяса, экзотических фруктов и пряностей, названий которых я не знал.

Площадь была заставлена лотками и передвижными кухнями, толпа была пестрой и шумной. Я неотступно следовал за Юлианной, мой взгляд постоянно сканировал окружающих, а нити Ананси, невидимые для всех, тонкой дрожью ощупывали пространство вокруг, выискивая любые аномалии в энергетике толпы.

Юлианна, казалось, наслаждалась зрелищем. Она улыбалась, кивала местным вельможам, но я видел, как ее глаза, такие же оценивающие, как и мои, скользят по толпе, отмечая детали. Ленак и остальные телохранители держались на почтительном расстоянии, как и было приказано.

К нам направился седовласый дассийский адмирал в парадном мундире, увешанном орденами. В руках он держал огромный деревянный поднос, на котором дымились замысловатые блюда — обжаренные в меду моллюски, пронзенные шпажками, прозрачные лепестки вяленой рыбы, похожие на перламутр, и крошечные чашечки с густым ароматным супом.

— Ваше Высочество, — его голос был густым и привыкшим командовать, но сейчас звучал почтительно. — В знак нашего гостеприимства и в честь мореплавателей, проложивших путь между нашими народами, позвольте преподнести вам первые дары нашего моря.

Он с поклоном протянул поднос, переполненный яствами, прямо к Юлианне.

Юлианна взяла с подноса пару шпажек с зажаренными осьминожками, укусила одну, с удовольствием прожевала, вежливо кивнула адмиралу. Он кивнул в ответ и удалился. Остаток подноса был скорее для вида, но, думаю, его потом преподнесут нам в качестве подарка.

Когда я, проводив взглядом дымящихся молюсков, повернулся к Юлианне, она уже стояла прямо передо мной. В ее руке осталась вторая из двух замысловатых шпажек. Она поднесла ее к моим губам.

— Попробуй, Тейз, — сказала она с игривой улычкой, которую посторонние могли бы счесть очаровательной. — Говорят, это деликатес.

Я отстранился, едва заметно. Мое лицо оставалось невозмутимым.

— Ваше Высочество, моя обязанность — следить за окружением, а не дегустировать угощения, — ответил я тихо, но твердо.

Ее улыбка не дрогнула, но в глазах вспыхнули знакомые стальные огоньки.

— Ты пообещал исполнять мои приказы. Все. Без возражений. Разве нет? — Она подвинула шпажку ближе, почти касаясь моих губ. Запах меда и моря ударил в нос. — Или, может быть, твоя решимость вернуть себе ноги не стоит и столь малой жертвы, как уязвленное самолюбие? Если ты не можешь вынести даже этого, то что же будет, когда придется по-настоящему пачкать руки?

Ее слова попали в точку. Она знала, куда давить. Я чувствовал на себе взгляды дассийской знати, любопытные и оценивающие. Чувствовал жгучий взгляд Ленака и остальных телохранителей, стоявших поодаль.

Я медленно, не сводя с нее глаз, открыл рот и позволил ей вложить туда кусочек. Сладость меда и соленый привкус моллюска смешались у меня во рту, словно пепел.

— Прекрасно, — сказала она, удовлетворенно наблюдая за моим лицом. — А теперь предложи мне свою руку. Я хочу пройтись среди лотков.

Она не просила — она требовала. Я колебался лишь долю секунды, но этого было достаточно.

— Тейз, — ее голос стал тише, но от этого еще более опасным. — Не заставляй меня напоминать тебе о нашем договоре снова. Руку.

Я подал ей руку. Она легким, почти невесомым движением положила свои пальцы на мое предплечье. Я вел ее через толпу, мои чувства были натянуты до предела, а нити Ананси безостановочно сканировали пространство, но все мое существо было сосредоточено на этом вынужденном контакте.

Затем она увидела бродячего фотографа с огромной камерой на штативе.

— Ах, как замечательно! Тейз, мы должны запечатлеть этот момент! — Она потянула меня к нему, все еще цепляясь за мою руку.

— Ваше Высочество, это нецелесообразно, — попытался я возразить, чувствуя, как закипаю изнутри. — Ваша безопасность…

— Наша безопасность зависит от того, насколько хорошо ты исполняешь свои обязанности, — парировала она, усаживаясь на указанное фотографом место и властным жестом указывая мне встать рядом. — А одна из них — делать меня счастливой. И сейчас мой каприз — это фотография. Или ты уже передумываешь насчет наших ночных прогулок в Октанте?

Угроза была совершенно прозрачной. Я занял указанное место, чувствуя, как объектив камеры нацелен на нас, словно дуло. Она улыбалась, как счастливая туристка.

Я стоял с каменным лицом, внутренне сгорая от недовольства. Она проверяла мои границы. И напоминала, кто здесь держит власть над моей надеждой.

Еще около получаса мы гуляли по пирсу, пробуя деликатесы и отвечая на приветствия местных. А потом Юлианна увидела колесо обозрения, высящееся на краю причала. И, разумеется, потащила меня туда.

Кабинка, раскрашенная в яркие, но уже облупившиеся цвета, медленно поднялась над шумным портом, пока не замерла в самой верхней точке. Застекленное пространство было тесным, и каждый наш вдох отдавался эхом в тишине, нарушаемой лишь далекими криками чаек и гулом города под ногами.

Затем и эти звуки смолкли — колесо резко остановилось, застыв в неестественной неподвижности. Я почувствовал легкий, знакомый щелочок чужого Потока — работа Розовой Бабочки.

Юлианна отвернулась от стекла, с которого открывался вид на бескрайний океан и крошечные кораблики внизу. Ее глаза блестели азартом.

— Ну вот, — начала она, ее голос прозвучал сладко и ядовито в тесном пространстве. — Мы одни. На вершине мира. И ты сидишь, как чурбан, с лицом каменного солдата. Неужели тебя ничто не волнует? Ни вид, ни… компания?

Я тяжело вздохнул, глядя в пустоту за стеклом. Мое раздражение нарастало с каждой секундой этого унизительного цирка.

— Моя задача — обеспечивать вашу безопасность, Ваше Высочество. А не восхищаться видами.

— О, Боги! — она фыркнула и сделала шаг ко мне. — Безопасность, долг, обязанности… Ты ведешь себя словно машина. Скажи мне, Лейран, разве в тебе нет ничего, кроме этого холодного расчета? Ни капли страсти? Ни капли желания?

Она придвинулась ближе. Запах ее духов — смесь чего-то цветочного и пряного — ударил мне в ноздри.

— Я — принцесса. Я — одна из самых желанных невест континента. А ты — молодой, сильный мужчина. Ну, почти сильный, — она язвительно кивнула в сторону моих ног. — И ты даже не смотришь на меня как на женщину. Это оскорбительно. Или… — она наклонила голову, ее губы изогнулись в насмешливую улыбку, — ты просто боишься? Слишком слаб духом, чтобы признать то, что хочешь? Слишком правильный, чтобы поддаться искушению?

Ее слова, как иглы, впивались в самое больное. Она смеялась над моей немощью, над моей вынужденной сдержанностью, над всем, что я подавлял в себе ради выживания.

Холодная ярость, которую я копил, кажется, с рождения, начала закипать где-то глубоко внутри. Она играла с огнем, и, черт побери, она добивалась своего.

— Перестаньте, — прорычал я, мой голос прозвучал хрипло и непривычно для моих собственных ушей.

— А что такое? — она оказалась еще ближе, почти вплотную. Ее грудь почти касалась моей, лицо было в сантиметрах от моего. Ее дыхание коснулось моей кожи. — Я тебя пугаю? Или, может быть, злю? Покажи мне, что в тебе есть что-то настоящее, а не просто набор функций телохранителя. Докажи, что ты не просто бездушная кукла.

Ее насмешка, ее наглость, вся эта унизительная игра — все это переполнило чашу. Холодный расчет испарился, уступив место слепой, животной ярости. Я больше не думал о последствиях, о договоре, о своих ногах. Я видел только ее насмехающееся лицо.

Моя рука молниеносно взметнулась и сомкнулась у нее на затылке, впиваясь в ее мягкие волосы. Я не был нежен. Я дернул ее на себя, грубо, почти жестоко, и мои губы с силой прижались к ее губам, заглушая любой возможный протест.

В первый миг ее тело напряглось от шока. Ее губы под моими были мягкими и неподвижными, а глаза, широко раскрытые, выражали чистейшее недоумение.

Она не ожидала такой реакции. Она рассчитывала на смущение, на злость, может, на униженное молчание, но не на эту грубую, почти животную атаку. Я чувствовал, как ее пальцы непроизвольно впились в мои плечи, не отталкивая, а просто цепляясь за опору в этом внезапном шторме.

А потом что-то щелкнуло. Ее растерянность испарилась, уступив место чему-то гораздо более темному. Ее губы ожили под моими, ответив с такой же яростью и жадностью. Ее руки переместились с моих плеч на затылок, вцепившись в волосы, притягивая меня ближе, глубже.

Это был уже не поцелуй-наказание, не проявление власти. Это была схватка. Битва двух сильных, озлобленных существ, выплескивающих друг на друга всю накопленную фрустрацию и то странное, извращенное влечение, что накопилось между нами.

Время потеряло смысл. Мы стояли, сцепившись в тесной кабинке, раскачивающейся на ветру где-то между небом и землей. Дыхание стало прерывистым, в ушах стучала кровь.

Я забыл, кто она, а кто я. Забыл про ноги, про договор, про Черное Пламя. Существовало только это — жар ее губ, упругость ее языка, вкус ее слюны, смешанный с остатками дассийского десерта, и оглушительная тишина вокруг, нарушаемая лишь нашими хриплыми вздохами.

Будто по молчаливому согласию, мы одновременно оторвались друг от друга. Резко, почти оттолкнувшись. Я отшатнулся к противоположной стене кабинки, она — к своему окну.

Мы тяжело дышали, груди вздымались в унисон. Воздух между нами был густым, наэлектризованным, пах ее духами, моим потом и чем-то новым, острым и опасным.

Ее губы были слегка распухшими, щеки пылали. В ее глазах больше не было насмешки. Было нечто сложное — шок, ярость, и под всем этим — темное, удовлетворенное любопытство.

Первой тишину нарушила ее Юлианна. Она выпрямилась, поправила сбившиеся волосы, и в ее глазах снова появился знакомый стальной блеск, хотя на щеках все еще играл румянец.

— Ну что ж, — произнесла она, и ее голос снова обрел привычные насмешливые нотки, хоть и слегка хриплые. — Кажется, ты только что переступил черту, телохранитель. Черту, за которую обычно платят головой.

Я уже пришел в себя. Ярость улеглась, оставив после себя лишь холодную, ясную пустоту и понимание того, что именно произошло. И что должно произойти дальше. Я выполнил ее негласный приказ — перестал быть «роботом». Теперь нужно было оформить это должным образом.

Я склонился в безупречном, почтительном поклоне, каким и должен кланяться слуга.

— Приношу свои глубочайшие извинения, Ваше Высочество. Мое поведение было неподобающим и вышло за все рамки приличий. Я позволил эмоциям взять верх над рассудком.

Она фыркнула, скрестив руки на груди.

— Обычно после таких извинений следует что-то вроде: «Я готов смертью искупить свою вину» или «Наказывайте меня, как сочтете нужным».

Я выпрямился и встретил ее взгляд. В моих глазах не было ни страха, ни раскаяния.

— Я своей вины не вижу. А умирать из-за поцелуя, пусть и с принцессой, я не собираюсь. Это было бы крайне нерациональным использованием оставшегося у меня времени.

Ее лицо снова озарила широкая улыбка, и она рассмеялась. На этот раз смех звучал искренне, почти с одобрением.

— Боги, ты невозможен! — выдохнула она, покачивая головой. — Итак, ты не считаешь себя виноватым и не хочешь умирать. Прямолинейно. А теперь скажи мне вот что… — она сделала паузу, ее взгляд стал пристальным. — Ты знал? Знал, что я отреагирую именно так? Что не стану кричать, не прикажу Бабочке оторвать тебе голову, а… отвечу?

— Да, — ответил я без колебаний. — Я знал. Возможно, не то, что будет ТАК, но знал, что все закончит этим. Вы ведь сами этого добивались. Вы хотели увидеть во мне не просто инструмент. Вы провоцировали всплеск эмоций. Получив его, вы либо были бы разочарованы его скромностью, либо удовлетворены его масштабом.

Она вздохнула, притворно-разочарованно.

— Значит, это был всего лишь еще один твой холодный расчет? В таком случае твой поступок теряет добрую половину своей эффектности. — Но затем ее губы снова тронула улыбка, на сей раз более задумчивая. — Но, должна признать, я все равно приятно удивлена. Оказывается, Белый Паук умеет быть не просто холодным и расчетливым. В тебе есть искра. Пусть даже это искра ярости. Это… интересно.

###

Фестиваль в Дассии завершился без дальнейших инцидентов. После того, как колесо обозрения снова пришло в движение и мы спустились на землю, атмосфера между нами изменилась.

Юлианна, к моему глубочайшему облегчению, перестала меня провоцировать. Ее поведение стало безупречным, соответствующим статусу принцессы, окруженной свитой. Она общалась с дассийскими чиновниками с холодной вежливостью, а ко мне обращалась лишь с краткими, деловыми указаниями. Такая перемена была более чем желанной.

В том поцелуе я видел лишь досадную слабость, минутную потерю контроля, которая могла бы дорого обойтись. Теперь, когда ее поведение стало предсказуемым и формальным, я мог сосредоточиться на главном — на предстоящих угрозах в Холодной Звезде.

Нас проводили на вокзал, где уже стоял специально подготовленный для кортежа поезд. Он был длинным, выкрашенным в темно-синий цвет с серебряными гербами Холодной Звезды, и выглядел как бронированная гусеница.

Вагоны были усилены стальными листами, а окна — пуленепробиваемыми. Мы заняли два роскошных салон-вагона: один для Юлианны и ее охраны, другой — для остальной части делегации.

Поездка заняла два дня и прошла в абсолютно штатном режиме. Пейзаж за окном медленно менялся с морского на равнинный, а затем начали появляться заснеженные холмы и хвойные леса, характерные для севера.

Я провел эти часы в своем кресле, частично погрузившись в медитацию, частично — наблюдая за местностью и отрабатывая возможные сценарии нападения. Ленак и другие телохранители держались отчужденно, но профессионально, координируя смены дежурств. Юлианна появлялась лишь изредка, чтобы отдать распоряжение, и каждый раз ее тон был сухим и официальным. Ни намека на былые насмешки.

Когда поезд, наконец, начал сбавлять ход, за окном показались башни и купола Октанта, столицы Холодной Звезды. Солнце уже клонилось к горизонту, окрашивая заснеженные крыши города в кроваво-оранжевые тона.

Воздух был холодным и колючим, какой в Яркой Звезде бывает лишь в разгар зимы. Из-за позднего часа официальное приветствие было перенесено на завтра, а пока что Юлианну просто поприветствовали подъехавшие на вокзал мэр города и представитель королевской семьи Октан вместе с их небольшими свитами.

После чего нас всех быстро проводили через заполненный солдатами вокзал к ожидавшему кортежу и доставили в отель «Серебряный Шпиль» — один из самых фешенебельных в дипломатическом районе.

Мраморный вестибюль, хрустальные люстры и гулкая тишина, нарушаемая лишь шепотом служек. Метродотель, подобострастный и напудренный, уже ждал нас с ключами от королевского люкса на верхнем этаже.

— Ваше Высочество, все готово к вашему размещению, — он распахнул руки, указывая на лифт. — Люкс «Изумрудные небеса» с панорамным видом на город ждет вас.

Юлианна, закутанная в дорогой мех, окинула его холодным взглядом.

— Нет. Мне не нравится этот номер.

Метродотель замер с застывшей улыбкой.

— Простите? Но он лучший в отеле! Утвержден протоколом…

— Я хочу другой, — перебила она его, ее голос не терпел возражений. — В другом крыле отеля. Какой там лучший номер?

— В западном крыле номера ниже уровнем, — смущенно потупил глаза метродотель. — Лучшие там — номера для новобрачных. «Лагуна страсти» сейчас свободен. Но он менее презентабелен, его отделка…

— Давайте его, — она устало взмахнула рукой.

Метродотель, бормоча извинения, бросился переделывать бумаги. Я наблюдал за этим, понимая ее ход. Люкс на верхнем этахе может стать отличной ловушкой. Один вход, лифт под контролем, окна как мишени. Номер в другом, менее престижном крыле был как минимум неожиданной сменой планов для потенциальных убийц, а возможно предоставлял больший простор для маневра.

Когда ключи наконец предоставили и мы поднялись на нужный этаж, Юлианна повернулась к Ленаку и остальным телохранителям, столпившимся в коридоре.

— Тейз будет ночевать со мной, — объявила она просто.

Лицо Ленака исказилось от сдержанного гнева.

— Ваше Высочество, это абсолютно невозможно! Протокол…

— Протокол безопасности, — парировала она. — В номере две комнаты. Он будет в соседней. Это максимально сократит время реакции на любую угрозу внутри помещений. Ваша задача — обеспечивать периметр. Вопросы?

Вопросов, конечно, не было. Только тяжелые, неодобрительные взгляды, впившиеся в меня спину. Юлианна взяла ключ-карту и провела ею по считывателю. Дверь щелкнула. Она толкнула ее и вошла внутрь, бросив на ходу:

— Тейз, с тобой.

Я сделал шаг через порог, чувствуя на себе жгучие взгляды остальных стражей, оставшихся в коридоре. Дверь медленно закрылась за моей спиной.

Мы остались одни в номере для новобрачных. Интерьер был выдержан в китчевых тонах — слишком много бархата, слишком много позолоты и огромная кровать в форме сердца. Юлианна, сбросив плащ, бросила на нее равнодушный взгляд.

— Ну что, — произнесла она, поворачиваясь ко мне. — Твоя свобода начинается сейчас. Проваливай. У тебя есть время до того, как я проснусь. Чтобы ни у кого не возникло лишних вопросов.

Я кивнул, ощущая смесь облегчения и адреналина. Я направился к окну — не тому, что выходило на фасад, а меньшему, в боковой стене, ведущему в узкий, темный переулок между зданиями. Открыв его, я почувствовал прилив холодного ночного воздуха.

— Спасибо, — коротко бросил я через плечо.

— Не за что. Все равно меня Бабочка прикроет. А ты… постарайся не получить нож в спину. Мне еще нужен мой личный телохранитель.

Я не стал отвечать. Выбравшись на подоконник, я отпустил себя вниз. Падение было коротким, но прежде чем я достиг земли, из моей спины выстрелили тонкие, невидимые в темноте нити Ананси.

Они впились в каменную кладку стены, превратив мое падение в контролируемое скольжение вниз. Я оттолкнулся от стены и, как паук, побежал по вертикальной поверхности, используя паутину как якоря и лебедки.

Моей первой целью был чердак старого жилого дома в трущобном районе Октанта, известном как «Ямы». Информацию о месте и времени встречи Эрвина со связным из Черного Пламени я вытянул из него во время допроса. Я знал, что опаздываю. Встреча должна была состояться час назад.

Я двигался по крышам, избегая освещенных улиц. Воздух здесь пах нищетой, помоями и чем-то горьким — возможно, местным суррогатным топливом. Наконец, я увидел нужный дом — пятиэтажную развалюху с покосившейся трубой. Чердачное окно было темным.

Я приземлился на крутой шиферной крыше бесшумно, как тень. Не спускаясь на сам чердак, я остался наверху, раскинув сеть из тончайших нитей Ананси. Они просочились сквозь щели в кровле, ощупывая пространство под ней. Я искал тепло живого тела, движение, любую аномалию.

Ничего. Чердак был пуст. Лишь хлам, пыль и запах старого дерева. Я почувствовал разочарование. Я опоздал. Связной, поняв, что Эрвин не явился, ушел.

Именно в этот момент сзади, совсем рядом, раздался спокойный, безразличный голос.

— А ты кто такой?

Я резко обернулся, сердце на мгновение замерло. На краю крыши, прямо в воздухе, парил человек. Его ступни не касались шифера.

Он просто висел в нескольких сантиметрах от поверхности, и от него исходило ровное, мощное давление, которое я узнал бы из тысячи. Энергия Вулкана. Поздней стадии. Такая же, как была у Рагана до того, как он передал мне свой Ледник.