Ткач Кошмаров. Книга 5

Глава 10

Головная боль была первой и единственной реальностью, что появилась у меня после пробуждения. Раскатистая, пульсирующая волна агонии, исходившая из некоего эпицентра, который должен был быть моим мозгом.

Однако боль означала, что я был жив. Это осознание пронзило туман боли, как удар молнии. Как? Последнее, что я помнил — это всепоглощающий мрак и уверенность в неминуемом конце.

Я попытался открыть глаза. Ничего. Абсолютная, густая, давящая темнота. Паника, холодная и липкая, поползла по краям сознания.

Я скомандовал Ананси выпустить нити, раскинуть сеть восприятия, чтобы понять, где я нахожусь. Ответа не последовало. Не было привычного щелчка связи, откликающегося эха его воли.

Была лишь оглушительная тишина внутри меня самого, совершенно непривычная после трех лет вместе. А затем, сквозь боль, до меня начало доходить.

Я не чувствовал своего тела. Было ощущение себя как чистого сознания, заключенного в… в чем? Это была не синхронизация, какой я ее знал. Это было нечто иное.

Я БЫЛ Ананси. Его энергетическое тело было теперь моей единственной и естественной оболочкой. Неужели это происходит при смерти тела владельца проводника?

С этой новой информацией я снова попытался изнутри этого нового «я» выпустить нити. На этот раз что-то дрогнуло. Тонкие, вибрирующие усики моего восприятия, теперь бывшие частью меня-меня, медленно поползли наружу, ощупывая пространство.

Картина, которую они нарисовали в моем сознании, была почти что апокалиптической. Я лежал на дне гигантской ямы, образовавшейся из обвалившихся этажей подземного комплекса.

Вокруг, усеивая груды бетона и искореженного металла, лежали тела. Десятки тел в униформе Черного Пламени.

Но это были не просто трупы. Они были разорваны, раздавлены, расчленены с нечеловеческой, инстинктивной жестокостью. Кровь и внутренности заливали обломки, создавая жуткую макабрическую фреску.

И в центре этого хаоса, чуть поодаль, сидела она.

Тварь.

Чудовищный гибрид паука и человека. Паучье тело размером с небольшой автомобиль. Восемь длинных, костистых лап, упирающихся в пол. Вместо головы паука — искаженный, покрытый хитином человеческий торс с неестественно длинными руками и слегка сплюснутой головой.

Кожа лица была мертвенно-серой, во лбу в дополнение к двум обычным глазам появились еще четыре глаза поменьше, а изо рта, вместо губ и зубов, торчали острые, кровавые хелицеры, с хрустом перемалывающие что-то массивное.

Мои нити, дрожа, потянулись к этому монстру, чтобы рассмотреть поподробнее, и я увидел, что он пожирал. Это был лидер штурмовой группы, мастер Острова Пепла.

Его исполинский фантом давно рассеялся, а реальное тело, или то, что от него осталось, было зажато в лапах твари. Хелицеры с легкостью разрывали плоть и дробили кости, поглощая их с утробным чавканьем.

Я смотрел на это существо, на бойню, которую оно устроило, с ужасом, но вместе с тем и со странным ощущением узнавания. И через несколько секунд стало понятно, откуда оно взялось.

Мои нити, изучающие монстра, наткнулись на его лицо. На МОЕ лицо. Искаженное, будто принадлежащее призраку, но все еще узнаваемое. Шрам над бровью, форма носа, линия скул…

Это была не просто тварь. Не случайный мутант из Топей. Это — то, во что превратилось мое тело после того, как искаженный Поток вышел из-под контроля.

Шок от осознания парализовал меня на несколько долгих секунд. Я смотрел на это чудовище, на свое собственное искаженное тело, и не мог пошевелиться.

Мысль о том, что я заперт в энергетической оболочке Ананси, в то время как мое физическое тело стало вот… этим, была настолько чудовищной, что разум отказывался ее принимать. Но факты были неумолимы. Я был здесь, а оно — там.

Инстинкт выживания, вгрызающийся в остов рассудка, заставил меня действовать. Если это действительно было мое тело, пусть и изуродованное, то можно было предположить, что какая-то связь между нами должна была сохраниться.

Я собрал свою волю, теперь сосредоточенную в энергетическом теле паука, и выслал нить Потока по направлению к монстру. Это был не приказ, не попытка контроля, а осторожный зонд, легкое прикосновение, подобное тому, как я когда-то впервые установил связь с Ананси.

Ответ пришел мгновенно. И он был знакомым. Тот самый уникальный резонанс, та самая энергетическая подпись, что давно стала частью меня. Но теперь она исходила не извне, а изнутри тела.

Это был Ананси. Мой проводник.

Мы поменялись местами. В тот миг, когда мое сознание отступило в Ананси, пытаясь спастись от боли и неминуемой смерти, его собственное сознание было вытеснено в единственное доступное вместилище — мое умирающее, искажающееся физическое тело.

И после того, как мое тело сумело каким-то образом выжить, пусть и обратившись в эту тварь, Ананси взял его под контроль. Он обуздал дикую энергию мутации и превратил ее в оружие, сокрушившее мастера Острова Пепла.

Вот только это открытие не принесло облегчения. Ананси теперь контролировал мое физическое тело. А я был заперт в его энергетической оболочке, которая, по сути, все еще была проводником.

А это означало, что именно он теперь обладал рычагами управления. Мое нынешнее состояние зависело от него. Контроль был у него.

Но не было времени на панику. Бегство было невозможным. Отказ от связи — самоубийством.

Единственным разумным шагом было усилить контакт, установить прочный канал. Я протянул к нему не одну нить, а десятки, сотни. Я сплел прочный мост из энергии, по которому хлынуло мое осознание, мое «я».

И в тот же миг я ощутил его. Не как инструмент. Не как часть себя. А как отдельную, мощную, чужеродную сущность. Его разум почти не изменился, оставаясь где-то на уровне очень умного животного. В нем не было человеческой логики, лишь инстинкты, усиленные интеллектом.

Но на нем больше не было поводка, что я так старательно укреплял все эти годы. Разум Ананси уставился на меня, на мое сознание, запертое в его прежней оболочке, и в этом внимании была полная осведомленность о том, что теперь он — главный.

Власть, исходившая от Ананси, была как удавка на шее. Но поддаться страху означало признать свое поражение еще до начала битвы. Я собрал все свое самообладание и направил к нему поток мыслей, не приказ, но и не мольбу — твердое, рациональное обращение.

«Мы всегда были партнерами. Я дал тебе форму, а ты дал мне силу. Эта связь сделала нас обоих сильнее. Давай не будем ее разрывать».

Ответ обрушился на меня не словами, а водопадом образов и эмоций, переданных по нашей связи.

Вспышки одиночества, когда я погружался в свои интриги и забывал о его существовании. Чувство того, что его используют как инструмент, как простой аккумулятор, в то время как его собственное зарождающееся сознание жаждало большего. Гнев, холодный и обоснованный, за то, что его игнорировали, пока я боролся за свое выживание, забыв, что его выживание тоже было связано с моим.

Этот немой укор был горше любой словесной атаки. Он был прав. В погоне за собственными целями, в страхе перед неминуемой смертью, я отгородился от единственного существа, которое всегда было верно мне. Начал видеть в нем лишь орудие, а не союзника.

«Ты прав, — мысленно признал я, позволяя ему ощутить всю горечь моего раскаяния. — Я был слеп и эгоистичен. Я думал только о своих ногах, о своей жизни, забыв, что ты — часть меня. Я прошу прощения. Обещаю, что все изменится. Мы будем действовать вместе. Я буду прислушиваться к тебе. Мы будем… играть, как раньше. Ты не просто инструмент. Ты — мой партнер и друг».

Волна гнева, бушующая по связи, начала стихать, сменившись настороженным, но уже не враждебным любопытством. Я ощутил, как его внимание, тяжелое и властное, смягчилось.

Ему не нужны были рабские поклоны — ему нужны были признание и уважение. Мое искреннее раскаяние и обещание относиться к нему как к мыслящему существу оказалось тем ключом, который он ждал и жаждал.

Давящая власть, исходившая от него, исчезла. Вместо нее по каналу связи хлынуло знакомое чувство — готовность к подчинению, к службе, но теперь окрашенное новым, глубоким пониманием.

Он добровольно уступал контроль. Он возвращался к роли проводника, но теперь наши отношения были переопределены. Это был не союз хозяина и раба, а человека и его верного партнера, чья воля теперь учитывалась.

Я мысленно выдохнул, ощущая, как напряжение, сковывавшее мой разум, растворяется. Ананси был со мной. По-настоящему.

Теперь я наконец смог сосредоточиться на странностях своего нового положения. Через заново установившуюся связь с Ананси я начал тщательно изучать монструозную форму, которая теперь была моим физическим телом.

Хотя, пожалуй, теперь правильнее было начать называть монстра, в которого оно превратилось, Ананси, а «Я» использовать по отношению к энергетической форме проводника… как сложно.

И чем глубже я погружался, тем сильнее росло мое недоумение. Это тело, это чудовище, уничтожившее отряд Черного Пламени и самого мастера Острова Пепла, обладало невероятной силой.

Но откуда?

Я сосредоточился на ощущении Потока внутри него. Я ожидал найти хаос, искажение, клокочущую дикую энергию, характерную для тварей Топей. Но вместо этого я наткнулся на нечто совершенно иное.

Энергия внутри монстра была… чистой. Стабильной. Невероятно плотной и мощной, но абсолютно контролируемой. Она текла плавно и ровно, как отлаженный механизм, а не как стихийное бедствие.

И ее уровень был ошеломляющим. Поздняя стадия Острова Пепла. Та сила, которую я видел лишь у величайших воинов клана Регул.

Ей было просто неоткуда взяться. Мое тело до этого едва достигло Вулкана, да и то ценой невероятных усилий и жертв.

Однако без этой энергии монстр не просто не смог бы победить — он бы даже не сформировался. Хаотичная мутация, вызванная искаженным Потоком, не была бы остановлена и подавлена мощью Острова Пепла, и тело превратилось бы просто в комок искаженной плоти.

Но откуда?

Я начал перебирать в уме все возможные варианты. Поглощение энергии мастера? Нет, его сила была другой, чужеродной, а эта — родной, как будто всегда была во мне. Да и чтобы поглотить его энергию, для начала нужно было его убить. Скрытый артефакт? Нелепо. Постороннее вмешательство? Никто не мог подойти незамеченным.

И тогда, отбросив все невозможное, я наткнулся на единственное правдоподобное, хоть и невероятное объяснение.

Эксперименты Валгуса иль Антареса. И моя мать, Пайра, их участница. Те самые запретные исследования по усилению Потока у нерожденных детей.

Они сработали. Не на Архане, а на мне. Я, один из близнецов в ее утробе, получил тот самый невероятный потенциал, ту самую спящую мощь, которую так жаждал Валгус.

Но потом Пайра попыталась избавиться от меня. И ее вмешательство нанесло урон. Оно не уничтожило подарок Валгуса, но заблокировало его, ведь неполноценное тело не подходит для практики Потока.

Паралич ног был не просто несчастным случаем — это была печать, неосознанно наложенная матерью на мою истинную силу. Печать, которую не могли пробить ни годы тренировок, ни ритуалы, ни отчаяние.

До сегодняшнего дня. До того момента, когда мое тело, умирая, подверглось тотальному искажению. В тот миг, когда искаженный Поток смешался с энергией Вулкана, которую я в него вкачал, произошел… ребут? Назовем это так.

Энергетический хаос на мгновение выровнял Поток и высвободил то, что копилось в моих клетках двадцать лет. Спящего гиганта. Мощь Острова Пепла.

Жестокая, чудовищная ирония судьбы. Если бы Пайра не испугалась рождения близнецов, я бы родился не только с работающими ногами, но и с потенциалом уровня национального сокровища.

Правда при этом была велика вероятность, что я погиб бы в первые годы, как и все остальные жертвы экспериментов Валгуса, чьи хрупкие детские тела не выдерживали переизбыток Потока. Так что, возможно, паралич ног стал в каком-то смысле моим спасением.

Мысленно, глядя в темноту, я послал привет Пайре в тот адский котел, в котором она варилась. Самый язвительный и горький в моей жизни.

Изучение тела Ананси продолжилось, вскоре окрасившись в тревожные тона.

Трансформация не была завершена. Она продолжалась, медленно, почти незаметно, но неумолимо. Я ощущал это как фоновый шум, как тиканье часов — клетки делились, хитин уплотнялся, кости удлинялись с микроскопической, но постоянной скоростью.

Если ничего не предпринять, монстр будет расти и мутировать бесконечно, пока не достигнет точки, где его собственная биомасса станет неуправляемой, что приведет к коллапсу и гибели.

Сроки были неизвестны — месяц, год, десятилетие — но угроза была абсолютной. Мне нужен был способ обратить процесс вспять, вернуть человеческую форму и совершить обратный обмен с Ананси.

Но это была задача на будущее. Сейчас же следовало изучить инструменты, которые у меня были.

И они оказывались внушительными. Физическая мощь Ана теперь была чудовищной. Даже без единой капли Потока его когтистые лапы и хелицеры могли разрывать энергетическую броню мастеров уровня Вулкана. А прочность хитинового панциря делала его практически неуязвимым для обычного оружия.

Но вовсе не тело было главной мощью Ананси. Как выяснилось, я ошибся, приняв объем энергии в его теле за ее качество, которое на самом деле соответствовало не поздней, а ранней стадии Острова Пепла.

Просто размеры монструозной формы были таковы, что общий запас энергии вышел за все мыслимые рамки. Теперь я мог вкладывать в Буйства столько энергии, сколько хотел, и делать нити настолько прочными и длинными, насколько хотел.

Однако даже это еще был не финал. Ведь главной силой любого мастера Потока уровня Острова Пепла было его Пепельное Тело.

Поток хлынул из тела монстра, сформировав вокруг него исполинского, полупрозрачного фантома. Это был еще более огромный паук-мутант, состоящий из чистой энергии, его контуры мерцали белым в темноте развалин.

Размах его лап достигал двадцати метров, и мощь, скрытая в каждой из них, ощущалась просто чудовищной. Восторг от обладания такой силой смешался с оторопью — осознанием того, во что я превратился.

Тут при взгляде на этого исполина мне в голову пришла идея. Я ведь сейчас был внутри проводника, энергетической формы жизни, привязанной к телу Ананси. Что, если…

Я мысленно потянулся к фантому, не как к продолжению мутанта, а как к независимой структуре. И ощутил точку соприкосновения.

Мое восприятие резко сместилось, перетекая из энергетического тела Ананси в гигантского фантома. Вдруг я оказался внутри него. Или, точнее, я стал им. Теперь я был Пепельным Телом.

Я мог двигать его лапами, ощущать пространство через его энергетическую оболочку. Теперь это было отдельное существо, управляемое моей волей.

А Ананси остался стоять внизу, как опустевшая оболочка, при этом, так как Пепельное Тело забирало почти всю энергию пользователя, его запас Потока резко обеднел, опустившись до скромного уровня среднего Ледника.

Следующие минут пятнадцать я экспериментировал с Пепельным Телом, заставляя его гигантские лапы проходить сквозь обломки, не разбрасывая их, а просто растворяя кладку в облаке энергии, использовал порождаемые им нити, чтобы, словно ножом масло, рассекать метры и метры каменных переборок, создавая сети и ядовитые капли наполненные самыми разными Буйствами.

Мощь была головокружительной. Я чувствовал, как мог бы просто стереть всю эту подземную пустоту в прах. Даже тот факт, что мое тело превратилось в жуткого арахнида, в этот момент показался не таким уж и страшным на фоне полученной мощи.

И в этот момент в памяти всплыл образ — Юлианна, сидящая в позе лотоса, а за ее спиной, такая же неподвижная, Розовая Бабочка. Тогда я списал их схожесть на совпадение, но сейчас увидел ситуацию иначе.

Обычно Пепельное Тело имело облик человека, повторяя образ пользователя. Однако, например, Бертан — старейшина Регул, лидер операции по захвату агентов Черного Пламени в форте Талвар, облачал свое Пепельное Тело в подобие доспеха, хотя сам ничего такого не носил.

То есть форму Пепельного Тела по идее можно было менять. Тогда почему бы мне не сделать свое чудовищное Пепельное Тело… менее чудовищным?