Товарищ Йотунин

Глава 2

Все началось с того, что один мой сосед…

Нет, пожалуй, не так.

Один мой сосед увлекается играми в неяви. Что такое неявь, вы, конечно, знаете — почти каждому приходилось сталкиваться с ней по работе и просто в быту. Обычно — это некий иллюзорный мир или кусочек мира, созданный человеком в собственной ментальной сфере и для себя самого. Если, конечно, хватает таланта, навыка и эфирных сил. Во всяком случае, так было раньше.

Потом кто-то догадался подключить к делу счетники, что становились с каждым годом все мощнее и серьезнее, пройдя путь от печатных машинок, дополненных морочным видетелем, до нынешних музыкальных и визио-станций буквально за десять лет… А еще — подключить гипнопроекторы.

В игры, помещенные в подобную неявь, стали играть целые коллективы — от небольших дружеских компаний до, как это стало модно говорить, кланов, включающих в себя сотни игроков, обитающих по всему огромному Союзу.

Видимо, такой проектор приобрел и мой сосед — тот, что любит играть в игры.

Я проснулся в обстановке скорее бедной, чем странной — будто у себя же дома, но в комнате совсем небольшой, с низким беленым потолком и крайне скудной обстановкой: одна кровать, одна табуретка, один стол — то ли письменный, то ли обеденный.

Письменный стол занимала стопка книг, и еще одна книга, раскрытая примерно посередине. Обеденный — тарелка с засохшим, кажется, содержимым, и бутылки. Много бутылок, штук десять или даже вся дюжина… То, что это был, все же, один и тот же стол, ситуации принципиально не меняло.

Шторы — как и положено, очень плотные — были задернуты, и в комнате горел электрический свет.

Тусклое сияние исходило от трехрожковой люстры, вида старинного и затрапезного — пластмассовые висюльки «под хрусталь» явно никто не мыл очень давно, возможно, никогда.

Квартира тролля, понятно — шторы, по дневному времени, и должны быть задернуты. Было бы очень неприятно взять, и окаменеть, пусть даже и в неяви. Сейчас, конечно, это все обратимо, скорая помощь едет быстро, окаменение снимается даже не заклинанием, но алхимическим эликсиром… Хорошо, что шторы задернуты, и в квартиру не проникает губительный солнечный свет.

Еще в комнате нашлась куча древних полотенец или подобного тряпья. Куча обреталась поверх еще одного предмета мебели — архаичного вида раскладушки, имела форму примерно человеческого тела, и, кажется, вяло шевелилась.

Я пригляделся. Именно в этот момент полотенца будто взметнулись вверх, после разлетевшись в разные стороны, и явив тело, создававшее контур всей кучи. Тело, кстати, уже сидело, продавив раскладушку, зевало ртом и чесалось левой рукой.

Землистого цвета кожа, черные, как смоль, волосы — довольно, кстати, длинные, почти патлы, клыки, торчащие из-за нижней губы… Орк. Приметы совпадают все, кроме цвета кожи — но мало ли, что этот гражданин уручьей национальности пил вчера? Вернее, если судить по количеству пустой тары, что пили мы оба?

Еще орк был очень здоровый, прямо огромный дядя — не дотягивал, конечно, до моих собственных габаритов, но все равно — или борец, или культурист, очень уж развитая мускулатура.

— Хаирле иртэ, — решил я быть вежливым. Мало ли… Сделать мне больно не сможет даже очень сильный орк, однако, зачем раздувать конфликт, когда можно общаться спокойным тоном?

— Доброе утро, нах, — согласился урук. — Чоэта ты татарча с самого утра? Я все равно ни бельмеса…

Я удивился, но совсем немного: по крайней мере, орков, не владеющих с детства высоким урук-теле, мне до сей поры не попадалось… Однако, мало ли что бывает в первый раз!

Именно вот это обстоятельство — орк, не понимающий орочьего — заставило меня задуматься о некоторой нереальности происходящего… Так скажем, в первый раз из многих.

Я понял: это гипнопроектор, выведенный на избыточную мощность, зацепил меня краем своего поля. То есть я, получается, сплю, и все это — подобие сна, игра, идущая в той самой, обожаемой соседом, неяви.

Это, знаете, такая практика — игрок воплощается в виде некоего выдуманного персонажа — тот имеет предысторию, какие-то навыки, даже целый игровой класс. Персонаж действует, в рамках возможностей и некоторой важной миссии, делающей такие действия сверхценными для сюжета игры.

Я пока не понял, в чем состоит моя миссия и кто таков я сам… Значит, пора выяснять!

— Слушай, — сказал я орку, все еще сидящему на раскладушке, но уже посматривающему на меня с некоторым странным выражением во взгляде. — Ты только не смейся… Я, вообще, кто?

«Сейчас все и выяснится» — подумал я, и, конечно, оказался прав — не до конца, но прав.

— У, братан, — потянул орк. — Ну ты ваще… Совсем туго? Башня бо-бо?

— Не то слово, — решил я играть по правилам этой игры: их я уже, как мне показалось, уверенно нащупал. — Так чо?

— Ты эта… Ваня ты, короче, — немного напрягся орк.

— Понятно, что Ваня, — согласился я. — А дальше?

— Иван Йотунин, — выдал мой числоэфирный собеседник. — Учимся вместе. Учились, нах.

Понятно, что Иван Йотунин — игровая адаптация привычных мне имени и фамилии. Так-то я Вано Иотунидзе, что, в-общем, почти то же самое.

— Еще ты тролль, нах! — обрадовался орк. — В натуре, тролль!

Я понял, что общаться подобным образом мы будем долго, а у игровой сессии обязательно есть ограничение по времени… Или нет, но это же точно не моя игра, и счетник, получается, тоже не мой. Значит, все может прекратиться в любой момент, а я уже такого не хотел, мне стало интересно!

Значит, пришла пора оставить в покое невнятный источник информации, и заняться… Да хотя бы осмотреть себя самого.

Я приготовился вставать медленно и сложно — кто знает, может, мастера неяви настолько замечательно создали этот иллюзорный мир, что в комплекте к видимости, слышимости и даже некоторым — как я успел убедиться — запахам, идут и иные ощущения?

Проще говоря, ждал того самого похмелья, которое уже и имел в виду странный орк… Только ничего такого со мной не случилось. Похмелья — не было.

На ноги я поднялся легко и даже упруго — будто внутри меня оказалась встроена некая огромная пружина. Замечу, что так лихо скакать у меня получалось только лет триста пятьдесят назад, то есть — в эпоху давно минувшей юности.

Еще я был худ. Нет, не так.

Худоба моя не выглядела болезненной, поскольку оказалась прикрыта натуральной шубой, не очень густой и долгой в смысле волоса, но зато — моей собственной. Проще говоря, я оказался мохнат, что твой леший! Правда, леший современный, знающий дорогу до неплохой парикмахерской и нередко пользующийся услугами последней.

И это было еще не самое главное… Рост, вес! Тролль ростом меньше двух с половиной метров и массой уверенно до ста килограммов — в реальном мире — воспринимается окружающими сложно. «Так не бывает», вот до чего сложно.

Где находится ванная комната, я понял интуитивно.

Не то, чтобы меня вело какое-то чутье — я просто узнал проект жилого дома. Примерно такие здания, метко именуемые «хрущобами», начали строить в пятидесятые двадцатого — впрочем, длилось это безобразие недолго, между двадцатым и двадцать первым съездами Партии.

Понастроить успели немного, но успели, и я даже жил в таком доме, правда, недолго и на первом этаже. Селить троллей, великанов и представителей других тяжелых народов слишком высоко было попросту рискованно, а потому — запрещено. Здесь же этаж был, по ощущениям, второй или даже третий.

Скудно обставленной оказалась не только комната — всего, кстати, одна. Примерно то же самое сочетание бедности честной и бедности грязной ощущалось и в обшарпанном коридоре о скрипучем деревянном полу, и в затейливо убранной разноцветной кафельной плиткой ванной комнате.

Открыл дверь, с некоторым трудом нашарил выключатель — тот отчего-то не отреагировал на привычный эфирный импакт, зажег свет — тоже электрический, как и в комнате, уставился на свое отражение в зеркале.

В немного мутном, надколотом с верхнего левого угла, стекле, отражался кто угодно, но не я сам.

В том, что это неявь, я уверился окончательно: в Советском Союзе, да и во всем обитаемом мире, просто не живет ни одного похожего народа!

А ведь первый встреченный персонаж уже сказал мне, что я тролль — вот только тролли выглядят не так!

В зеркале я увидел монстра: что-то худое и жилистое, как эльф, клыкастое, как орк, синекожее, будто дэв-чесу, носатое, как пожилой гоблин и волосатое, как какой-нибудь псоглавец! Впрочем, возможно, выдающийся нос с заметной горбинкой — это не признак народа, а моя собственная, так сказать, наследственная особенность…

Повернул керамический барашек крана, расположенного над раковиной. Вода потекла тонкой струйкой, достаточной, в общем, для умывания. Поплескал в лицо, обтер наскоро лоб и шею, удивляясь отличным тактильным эффектам — не знай я точно, что нахожусь в счетной неяви, подумал бы, что просто оказался в другом мире, необычном и непривычном, но совсем реальном!

Больше никакой важной информации из зеркала не извлек — разве что, немного подивился электрическому, работающему без единой эфирной силы, устройству — тусклая световая панель показала мне какие-то цифры.

Отодвинул пластиковую, кажется, шторку. Осмотрел ванну — довольно короткую, видимо, для мытья сидя, всю в ржавых потеках… Да как они тут живут-то?

Однако, концентратора или чего-то похожего в прямом доступе не наблюдалось, и колдовать потому я решил по старинке, на собственных силах и навыках — не задумываясь даже, мол, а вдруг в этой неяви магии нет вовсе, или она работает как-то не так, как я привык?

Пальцы сами собой сложились в щепоть, губы прошептали короткую мантру, я напрягся… Эфир потек привычно — куда быстрее, кстати, чем вода из крана.

— Шан, а шена-тан ша-дах! — сообщил я миру. Инфополе привычно колыхнулось малой своей частью, внутри уставшей от жизни ванны сгустилась легкая дымка…

Однако! Я примерно представляю себе мощности, нужные для создания такой неяви — читал по этому поводу статью товарища Первушина в журнале «Наука и Жизнь» — и могу сказать: такая детализация выдуманного мира — это нечто совершенно запредельное. Особенно, когда она — для игры…

Итак, старое троллье заклятье «верни, как было» сработало даже лучше, чем ожидалось: я видел чистую белую эмаль, ни трещин, ни потеков, такой же, только блестящий металлом, смеситель, душевую лейку, лишившуюся белого налета… Заклинание задело и кафель стены, и даже душевую шторку — все сделалось новенькое, будто вчера изготовленное и купленное.

В общем, магия в этом ненастоящем мире работала, и работала хорошо — включая не только обычную, научно-эфирную, но и старинную-народную-традиционную.

— Братан! Ты там не уснул, братан? — донеслось из комнаты. Я решил вернуться: сюжет игры пока развивался ожидаемо.

Орк окончательно проснулся, встал, собрал в стопку полотенца и даже сложил раскладушку — теперь та пребывала у дальней стены, возле выхода на балкон.

Сейчас мой сосед стоял, опершись об обеденно-письменный стол: я вошел в комнату и сразу же поймал его взгляд.

— Братан, ты это, — начал он будто через силу, — в натуре ничо не помнишь?

— В натуре, — буркнул я, делая вид, что тема эта мне неприятна. — Почти ничего.

— Давай я это, ну, подскажу, — предложил орк. — Вспомнишь, нах.

Такое я уже видел — когда пробовал играть еще в те, примитивные игры, идущие на старых счетниках… Там, в самом начале сюжета, обязательно вставляли разговор — особый персонаж говорил с игроком как раз о чем-то таком.

По очевидному и здесь замыслу игры, требовалось дать герою — то есть, мне — вводную информацию, и заодно установить некоторые параметры персонажа.

— Спрашивай, нах, — предложил сосед, и продолжил, вдруг полностью выбиваясь из уже привычного образа. — Только присядь. Проведем, типа, первичную диагностику.

— Чего? — я воззрился на орка удивленно — как-то успело забыться то, что в поведении игрового персонажа не стоит искать логики живого человека.

— Не настолько же ты все забыл, — удивился орк. — Чего вчера было, помнишь?

— Ээээ… Пьянка? — логично предположил я.

— До нее, — уточнил орк.

— Тогда не помню, — я немедленно сделал вид, что снова расстроен такой своей забывчивостью. — Что-то серьезное?

— Серьезнее некуда, — согласился собеседник. — Выпускной вчера был. Мы же с тобой теперь младший медицинский персонал… Медбратья. Лепилы, во! Оба, нах.

Младший медицинский персонал получается через специальное среднее образование…

— Не вяжется, — заявил я. — Ты что, действительно медицинский…

— Действительно, в натуре, — решительно перебил меня орк. — Четыре года, от звонка до звонка, нах. Диплом синий, зато морда черная!

— Как тут вызвать настроечную таблицу? — поинтересовался я в пустоту. — Подправить реакции персонажей… Профессиональный медик должен, как минимум, уметь нормально разговаривать!

— А я умею, — почти обиделся орк. — Отлично умею. Могу не материться, говорить длинными периодами, даже немного знаю латыни, если надо. Только как бы это сказать… Ты же понимаешь, какова будет первая реакция так называемого «нормального человека» на урука, говорящего так, как я прямо сейчас?

— Допустим, — не спешил соглашаться я. — Но со мной-то зачем ваньку валять?

— А чего тебя валять? — изумился орк. — Ты и сам отлично валяешься, если надо… Нырнешь в синюю яму, и давай валяться…

— И часто я так… Ну, по синей грусти? — я попытался подстроиться под модель поведения персонажа. Получилось или нет — дело второе.

— Да, считай, по каждому поводу. Поводов же у тебя два: новый год…

— И каждый день, — продолжил я грустную шутку. — Да, так себе новости…

— Так я это, снова по-пацански, нах? — уточнил орк. — Пока не на работе?

— Слушай, не надо, а? — попросил я. — Не знаю, как мы с тобой общались до… Пусть, как ты сказал, синей ямы, но сейчас мне такое кажется странным и неуместным.

— В принципе, уруки так и не разговаривают, — согласился орк. — Снага, разве что… Но те, обычно, совсем пропащие. Давай поступим вот как: с тобой мы говорим нормально, а со всякими посторонними я продолжаю прикидываться уличным дурачком. Договорились?

— Заметано, — вынуждено согласился я. — Перейдем, что ли, к вопросам… Первый: где я вообще нахожусь?

— Ты в Казани, — ответил орк. — Улица Академика Губкина, дом десять.

— Значит, меня зовут Иван Йотунин, я закончил техникум по специальности «медицинский брат», я живу в Советском районе города Казани, и у меня есть друг, который учился вместе со мной, он орк, его зовут… Кстати, как?

— Сначала не знаю, что за район такой, и почему Казань — город, когда она — сервитут? Потом — чего это «его», когда меня? — не понял мой товарищ по неяви. — На второй твой вопрос отвечу так: зовут меня интересно, Зая Зая. Вот так, в два слова, и это одно имя. Батя назвал, тот еще юморист!

— Твой отец говорит на фарси? Семья, полная сюрпризов… Имя такое знаю, означает «Землетрясение» — подивился я вывертам фантазии создателей неяви. — Круто!

— В натуре, — орк то ли обрадовался, то ли опечалился. — Только отец так больше не говорит. Говорил. Три года, как схоронили… Мы же с тобой вместе лили в костер соляру!

— Фарси немного помню, отца твоего — совсем нет, — повинился я. — Видишь, как получается неприятно…

— Да фигня какая-то получается, Вань! Может, ты это, — вдруг вскинулся второй медбрат в этой комнате, — выпил вчера чего-то не того? Ну, что даже троллю нельзя? Что-как по симптомам? В глазах не темнеет, в башне без лишних голосов? Хотя ты все равно тролль, у вашего брата без голосов в голове не бывает…

— Шумит немножечко, — согласился я. — Будто кто-то пытается со мной говорить, и этого кого-то много. Или этих кого-то.

Между прочим, негромкие голоса в голове появились на самом деле — видимо, игровая механика так предложила выбрать класс, «шаман» или что-то вроде того, а я, получается, согласился.

— Уже лучше, — заявил Зая Зая. — Если духи от шамана никуда не делись, сам шаман не пропадет! Ты, правда, Говорящий так себе, баллов на пять… Из двенадцати. Или этого тоже не помнишь? Ладно, не отвечай, сам вижу.

Орк, видимо, завершив сложный алгоритм знакомства, шагнул к окну, и, прежде, чем я успел что-то сказать или чем-нибудь прикрыться, распахнул плотные шторы.

Солнечный свет хлынул в комнату: на орка, на все вокруг, на меня.