Товарищ Йотунин

Глава 3

Мне все нравилось. Ну, почти все — учитывая, например, хронический алкоголизм моего персонажа, но даже и тот не пугал и не расстраивал, потому, что в реальности я такой себе выпивоха, средненький — даже с учетом моего, почти поголовно непьющего, народа.

Поставил себе нечто вроде ментальной закладки — «после того, как меня выбросит из этой неяви, купить себе новый счетник, сходить к соседу, выяснить название игры и самому начать в ту играть».

Сначала, конечно, было сильно не по себе — очень сильно, вот как.

Я, видите ли, тролль.

Не вот это тощее носатое недоразумение — каковым почему-то видят человека моего народа разработчики неяви — но нормальный горный к'ва: мои предки, вообще, родом из Кахети. Во мне полторы тонны весу, два с половиной метра росту, я спокойный, умный, долго живу, если не помру случайно.

Как и положено людям моего народа, прямых солнечных лучей не переношу — почти сразу обращаюсь в камень. Красивый, живой, мыслящий, но — в булыжник, ростовую статую самого себя.

Поэтому, солнечный свет, пролившийся в изобилии из окна, меня сначала напугал, потом озадачил, после — привел в состояние эйфорическое.

Оказалось, что мы проснулись, отошли от похмелья и идем, по этому поводу, драться. Идет орк Зая Зая, иду я сам, и еще какие-то люди, живущие в домах по соседству — во всяком случае, так уж договорились еще вчера. Вернее, договорился орк, мой реципиент в тот час был уже в состоянии недоговороспособном.

Собрались уже, и тут урук засомневался.

— Не ходи, нах, — Зая Зая сходу вошел в уличный образ «для чужих». — Прибьют, в натуре.

— Я так, посмотреть, — пообещал я. — Или помочь, если что.

— Ну, если только так, — нехотя согласился мой собутыльник и бывший соученик.

И мы пошли.

Подрались отлично, как именно — я уже рассказал. Социализировались — во всяком случае, я сам. Завели полезные знакомства, хотя это, вроде, та же социализация. Персонаж мой врастал в ткань сюжета неяви с легкостью удивительной, и это было, конечно, хорошо.

Потом вернулись.

— Может, выпьем, — начал я.

Взгляд орка загорелся священным ужасом: видимо, с этой фразы слишком часто начинались… Скажем, приключения.

…— Чаю, — поспешил, потому, уточнить я.

Такова уж моя натура — люблю, знаете ли, подшутить над ближним своим, но делать это стараюсь незло.

Таких, как я, носители британского языка — живущие в реальном мире, а не в неяви счетной игры — называют сетевым термином «тролль», хотя тут, вроде, имеется в виду перевод слова «блесна»… Не знаю. Я и так тролль, и, получается, этак.

— Чаю — можно, — с некоторым облегчением во вздохе согласился урук. — Если найдем заварку.

Заварка нашлась там же, где две чашки (чистые) и целая пачка сахару (непочатая).

— Живем! — обрадовался Зая Зая.

У меня почему-то зашумело внутри головы.

Чай пили недолго: так я еще раз убедился в том, что мир этот — ненастоящий. Оттащить урука, пусть и не говорящего по-татарски, от почти полного заварочного чайника… Я, например, даже в привычном своем виде, на такой подвиг пойти не готов. Тут же орк выпил одну чашку, выпил вторую… Принялся собираться на выход.

— Кудай-то? — уточнил я просто на всякий случай.

— Да так, — ответил мне собутыльник. — Не у каждого в этом, мать его, сервитуте, имеется стабильный источник дохода! Прошвырнусь по объявлениям. Работа-работа, перейди на Федота…

— Я с тобой, а? — почти подорвался с места я. Заиметь в неяви почти всамделишную работу было бы интересно.

— Тебе-то зачем? — удивился Зая Зая. — С твоим-то делом…

То ли мне показалось, то ли слово «дело» орк выделил каким-то особенным тоном… Уточнять, почему-то, счел лишним.

Хлопнула дверь, провернулся в неубедительном британском замке ключ. Урук ушел.

— Эй, там, наверху! — задрал я голову в чаемом направлении. — Админ, например. Выходи!

Администратор молчал. Вообще, оттуда, сверху, доносились только звуки странные, но неопасные: будто кто-то катал по неровному полу тяжелые чугунные шары.

— Показать установки! — потребовал я, не опуская головы.

Желаемые настройки отозвались столь же охотно, как перед тем — администратор игры.

— Ну и ладно, — вслух согласился я с неизбежным. — Раз так, будем играть по правилам этой реальности! Если нет таблицы настроек персонажа… Поищу что-нибудь о нем… Например, в бумагах!

Реальность отозвалась одобрительным молчанием.

Сначала я обнаружил — в верхнем ящике стола-гибрида — некие конспекты, и первым делом ничего в тех не разобрал.

Доводилось ли вам хоть раз читать текст на каком-то другом, не-советском, славянском языке? Скажем, таков польский или хорватский… Сербов с болгарами не считаем, у братушек, что одних, что вторых, в ходу кириллица, поляки же упорствуют: двадцать шесть букв латинского алфавита плюс диакритические значки, и все тут!

В общем, совершенно советский по смыслу текст был написан так, что лучше бы это был польский, честное слово.

— Pravovedenje, — не без труда прочитал я. — Osnovy normalnogo prava dlya studentov meditsinskogo kolledja.

Текст был мало того, что выведен латинскими литерами, да еще и выполнен от руки, и, кажется — я в некотором сомнении оглядел кривоватые и длинные пальцы персонажа, — чьим-то чужим аккуратным почерком. Скорее всего, даже женским.

Читать сам конспект я, для начала, не рискнул, удовольствовавшись заголовком и, так сказать, анонсом записанного.

«Это же экспортная версия игры!» — вовремя осенило меня. — «Причем, еще не финальная! Кириллической графики нет, есть только латинская, просто сами слова еще не переведены на… Наверное, британский?»

Многое становилось понятным. Например, нестабильный — или просто не до конца отлаженный — предел игровой сессии, пересечение какового давно должно было вернуть меня в привычную явь.

Решил, что конспекты на языке непонятном, хоть и почти родном — это, покамест, слишком, и стал рыться дальше.

В следующем — втором и сверху, и снизу, стало быть, среднем — ящике обнаружилось нечто, куда более интересное.

Я ведь что? Точнее, кто, если не считать, что неправильный тролль? Выпускник медицинского учебного заведения. Жаль, не университета, но так, как вышло, тоже неплохо — даже с учетом того, что речь не обо мне самом, а о временном моем персонаже.

Раз выпускник, должен быть диплом!

Вот и еще одно подтверждение стройной теории местного бытия: это никак не может быть живой мир настоящих людей! Где это видано, чтобы диплом выдавали сразу после окончания учебного заведения, каким бы оно ни было?

Положено как: сначала учеба, потом — экзамены и защита дипломной работы, далее проходит некоторое время, и только после него, времени, выдается заветный документ!

Впрочем, ладно. Неявь получилась так хороша в общем, что некоторыми деталями можно было и пренебречь — я так и решил поступить.

Сам диплом, вернее, приложение к нему, меня слегка разочаровал: не люблю, когда желания мои не сбываются, а когда сбываются — наоборот, люблю.

Так вот, робкая надежда на то, что уж этот-то важный документ окажется написан нормальным советским языком, не оправдалась совершенно!

Все та же латиница, четырнадцать предметов, система, как я сразу понял, о двенадцати баллах — и всего один из них оказался высшим… То самое правоведение, конспекты которого я нашел первыми.

В целом, в примитивную логику игры такое укладывалось полностью.

Отложил приложение, открыл сам диплом.

Сначала стало ясно, что разработчики игры, все же, поленились. Эфирная физика, она же — магия, в игру оказалась внедрена не до конца.

Диплом — это документ. Документ должен быть хоть как-то защищен, например, от подделки, и я ожидал хитрых водяных глифов, блескучей маголограммы, подвесной, наконец, печати… Ничего. Двойной розового цвета листок оказался полностью инертен магически — даром, что по нижнему обрезу, все же, шла переливчатая цветная ленточка.

Вздохнул, раскрыл главную часть, вчитался.

Из диплома следовало, что меня действительно зовут Ivan Jotunin — отчего-то, без отчества. Что диплом за номером… Так, это неинтересно… Ага, выдан в 1985 году — с точки зрения сюжета игры, видимо, нынешнем. Еще в дипломе была указана полученная специальность — исходя из записи, я выпустился не абы кем, а медицинским прозектором… То есть — некромантом!

Тролль, шаман-некромант, класс магический, но с некоторыми боевыми навыками — видимо, мастер, создавший моего персонажа, случайно выкрутил на максимум показатель физической силы, да щедрой рукой отсыпал баллов в раздел боя без оружия! Дополнительный класс… Юрист? Какой интересный получился набор!

Алкоголизм — верно, нечто вроде ограничителя, настройки, не позволяющей персонажу развернуться слишком уж всерьез… Или сразу?

Да, и тяги к спиртному сам я не ощущал совершенно, что в очередной раз подтверждало: это — игра. А то, знаете, видывал я горьких пьяниц — давно, еще до появления на свете самой передовой в мире советской наркологии…

И тут я понял: мой персонаж в этой неяви создан окончательно. Теперь вступление, нужное для такого создания, закончилось, и вот-вот начнется сама игра!

Значит, должен вернуться мой собутыльник, однокашник, и, видимо, единственный в этом морочном мире друг — не понимающий родного языка и непохожий на советского человека уручьей национальности орк Зая Зая.

Шебуршание ключа в замке не замедлило подтвердить мою обязательную правоту.

— Быстро ты что-то, — приветствовал я вернувшегося приятеля. — Ничего не нашел?

— Не, нах, — по-уличному ответил Зая Зая. — То есть, не нашел, — тут же поправился он. — Да и не искал почти, так, заскочил в пару ближайших мест… И вернулся, вот.

— А чего? — задал я самый, на мой взгляд, логичный, вопрос.

— А того! — в тон мне ответил собутыльник. — Неспокойно мне чего-то, веришь? Ты же друг мне, да и вообще!

— Не вижу связи, — заинтересовался я. — Друг, да. Вернулся зачем?

— Ну вот представь, — орк прошелся по квартире, свернул на тесную кухоньку, и вещал уже оттуда, перекрикивая бульканье чего-то, куда-то наливаемого. — У тебя ведь амнезия. Как мне кажется.

— Какая еще амнезия? — удивился я, начисто забыв в тот момент, что у персонажа моего предполагается именно она.

— А ты чего, — Зая Зая заглянул в комнату, уже вооруженный чашкой, — типа, все вспомнил?

— Ты про это, — делано понурился я, отчего нос мой роскошный уставился почти вертикально вниз. — Представляешь, я само слово забыл!

Ну да, пришлось врать. Обманывать, конечно, нехорошо, но как еще выкрутиться из ситуации, ставшей вдруг щекотливой, я понял не сразу.

В голове опять зашумело: будто пытался до меня дозваться какой-то голос, чужой и далекий — видимо, так игра дала понять, что проверка навыка «обман» пройдена успешно, и таковой полностью удался.

— Вот я и говорю: разве тебя такого можно надолго оставить? — обеспокоился орк. — Боюсь, захочешь чаю попить, воды согреть, да забудешь, как газ зажигать, и привет, актеры погорелого театра…

Ремарка была к месту: я действительно не сразу понял, о каком газе идет речь и зачем его зажигать. В прошлый-то раз я подогрел воду анафлексией, она же — игниция, если на латыни, а не на привычном греческом: то-то удивленный вид в тот момент приобрел орк, не очень, видимо, знакомый с советской бытовой магией!

Вид мой немного озадаченный убедил товарища в том, что боится он правильно.

— Ты что же, реально столько всего позабыл? — выражение лица Заи Заи сменилось с обеспокоенного на озадаченное, после — на даже какое-то окончательное: орк что-то такое для себя решал и решил.

— У меня, — начал мой однокашник издалека, — хорошие оценки по психологии. Были. Уж лучше, чем у тебя самого!

Я скосил взор вниз и влево: в поле моего зрения сразу же попало давешнее приложение к диплому. Действительно, тройка по психологии и в привычной мне — пятибалльной — системе не означала бы ничего хорошего, а уж когда достижимый максимум — не пять, но двенадцать…

— Лучше, — согласился я с очевидным.

— Это все не совсем в той области, — вдруг засомневался орк, и добавил: — В натуре. Но что-то близкое, это точно! Я читал… Факультативно. В общем, действовать будем так.

Так — это следующим, как выяснилось, образом.

— Забыл ты не совсем все, — обрадовал меня орк, — часть твоей памяти можно вернуть… Реактивировав. Это значит, что…

— Надо искать какие-то зацепки и пробовать за них, как за крючки, вытаскивать воспоминания, — я перебил орка, нечестно воспользовавшись знаниями, полученными настоящим мной за пределами игрового мира. — Уж до такой-то степени я что-то помню!

— Вот видишь! — друг обрадовался очевидной действенности метода. — Сразу же и нашлось что-то полезное…

— Еще — подсказка из зала, — сострил я, — некоторым важным вещам меня можно заново научить. Я, конечно, алкоголик и с трудом натянул даже средний балл на выпуске, но память у меня, покамест, довольно молодая! Этот твой газ, например…

— Да хрен с ним, с газом, братан, — разволновался орк. — На самом деле, меня это не очень волнует… В другом сложность. Ты ведь понимаешь, где мы находимся?

Пока я собирался с ответом на вопрос, орк допил — в два могучих глотка — то, что плескалось внутри чашки, и отставил ту на кухонную часть комнатного стола, к бутылкам, сам же уселся на стул — прямо напротив меня самого.

— Казань, — меня вдруг догнало ощущение лютого дежа вю. — Только не город, а сервитут. Улица Академика Губкина…

— Стопэ, — потребовал собеседник. — Главное, что ты сейчас сказал — сервитут. Скажи теперь, что у нас такое означает это самое слово?

— Эээ… — замялся я.

— И это — лучший студент курса по части права! — урук расстроился еще сильнее. — Хорошо, а вот хтонь? Что такое хтонь?

— Очевидно, — начал я, — это слово имеет отношение к чудовищам древности, ныне истребленным…

— Вот два раза щас, ныне… — сардонически ухмыльнулся урук. — Дохера их ныне, да еще немножечко. Внутри одной Казани штук пять разного калибра, и по периметру полсотни… Уникальное здесь место, понимать надо! Да и без чудовищ если, Казань — страна чудес. Зашел в подъезд и там исчез… Знай, ходи, не оглядывайся!

— В смысле, наоборот, оглядывайся? — решил уточнить я. — Чтобы все замечать?

— В смысле, без наоборота! — орк казался теперь раздосадованным тем, что приходится объяснять простейшие вещи взрослому, вроде, мужику в моем носатом лице. — Некоторых вещей лучше не замечать, совсем! А так — оглянешься, а то и вернешься чуть назад, а там — уже другое место!

— Совсем ты меня запутал, — пожаловался я собеседнику. — Я не то, чтобы ничего не понимаю, но… Да, не понимаю!

— Я зато, — оппонировал орк. — Понимаю, что тебя такого нельзя на улицу выпускать… Без охраны! Как жить собираешься дальше? Жить — как?

Мне нечего было ответить на это разумное замечание, я и не стал.

Помолчали.

— Должен же быть выход, — наконец, решился я, вспомнив, что нахожусь внутри игры — значит, проникновенный наш диалог был ничем иным, как выдачей особого задания — по вживанию, так сказать, в мир неяви.

— Слышал такое выражение: знание — сила? — ответил мне вопросом мой морочный друг.

— Слышал, и даже помню, — порадовал я нас обоих.

— А раз слышал… Берись-ка ты, мой друг, за конспекты, и садись-ка ты их читать! Начни, вон, хотя бы с правоведения… Даром, что ли, Танечка для тебя их переписывала набело, дура влюбленная! Сам-то ты, как настоящий будущий врач, курица лапой — уже комплимент…

— Танечка? — внутри что-то шевельнулось, и я даже испугался тому, насколько мощно это произошло. — Помню Танечку! Она, кажется, человечка. Мелкая такая, мне по грудь, рыжая…

— Ну, не рыжая, скорее, темно-русая, и человечка наполовину, поскольку на другую — гнома, но да, она! Так что сиди, читай, вспоминай, закрепляй… Буквы-то помнишь? — орк засмеялся своей немудреной шутке.

Я остался читать конспекты — со все большей сноровкой проламываясь сквозь несуразную латиницу, Зая Зая вновь ушел на кухню — греметь посудой, зажигать газ и делать другие интересные и своевременные вещи.

Уже раскрыв конспект, я вдруг понял, что никакой Танечки не может быть в природе — народ хнум не дает потомства с хомо сапиенс сапиенс!

Стало быть, упомянутая девушка — тоже сюжетный персонаж…